Как уже говорилось выше, отряд был сформирован из бойцов ОМСБОН войск НКВД СССР и переброшен в немецкий тыл несколькими группами в разное время с задачей осесть в Сарненских лесах для ведения партизанской войны с оккупантами и их пособниками из числа украинских националистов.

Первая группа в составе 12 бойцов под командованием капитана Александра Творогова, который воевал в отряде

«Митя» и который хорошо зарекомендовал себя в боевой обстановке, была сброшена на парашютах в одном из районов Житомирской области 30 мая 1942 года. Но из-за ошибки штурмана самолета приземление произошло с отклонением от заданного места аж на 100 километров. Когда собрались вместе, радист отправил радиограмму в Центр, что все нормально и начинаем действовать согласно заданию. Но вскоре группа была выслежена и окружена карателями. После войны удалось по крупицам собрать объективные обстоятельства гибели группы.

Ее бойцы отдавали дорого свои жизни в ходе их преследования немцами и полицаями. Погибли все, но было уничтожено и несколько десятков преследователей. Герои остались героями.

Вспомним о них:

Творогов А. Ф., Лукашенко Н. А., Богодист М. В., Лапотников А. А., Завалий П. А., Николаев Н. Н., Бастианов Г. И., Бринцев Н. М., Свиридов И. В., Сафронтов В. В., Лебедев В. И. и Куренной Ф. И.

По другой версии в этой группе были еще двое — иностранцы, испанские летчики Альфредо Фернандес и Северино Бургенио, — республиканцы, горевшие желанием отомстить немцам за жертвы многострадальной Герники и не только.

Вторая группа, которой командовали Федор Пашун и Владимир Фролов, приземлилась успешно и начала движение к точке сбора, но сообщить в Центр об этом не смогла — радиостанция вышла из строя.

Третья группа под командованием С. Т. Стехова оказалась в районе базы партизанского отряда Виктора Васильевича Кочеткова в Пинских болотах.

Медведев рвался в бой. Он даже уговаривал командование забросить его с первой группой. Но судьба распорядилась по-другому. И вот получен долгожданный приказ.

Вечером 20 июня 1942 года его группа собралась на аэродроме в ожидании долгожданного вылета. Самолет стоял, как говорится, под парами. Два двигателя со свистом крутили громадные пропеллеры, лопасти которых со свистом резали воздух. Посадка, взлет, стремительный набор высоты. За иллюминатором темнота, которая ударила на линии фронта западнее Тулы слепящими полосами лучей вражеских прожекторов. Вскоре стали рваться зенитные снаряды. Но самолет счастливо минул опасную зону. После часа полета последовала команда: «Приготовиться к прыжку!»

С Медведевым в числе других бойцов летели Александр Лукин — начальник разведки отряда и радистка Лидия Шерсти ева.

Вот как описал ощущение этого прыжка сам Медведев:

Приземлился Дмитрий Николаевич не очень удачно — с ударом о землю из-за неожиданного порыва ветра. Лес был напоен запахами прелой хвои, ароматом цветов и трав. Тишина, как будто война — это сон. Встречал группу Медведева разведчик Виктор Васильевич Кочетков.

Итак, четвертая группа под командованием полковника Д. Н. Медведева 20 июня 1942 года десантировалась у станции Толстый Лес в Житомирской области. После приземления отряд начал 300-километровый переход к месту постоянной дислокации на территории Ровенской области.

Вот как опишет события становления отряда Дмитрий Николаевич в своей первой книге «Это было под Ровно»:

И скоро в Сарненских дремучих лесах, сосны которых «пробегали мимо» партизан, в «отряд неуловимых» засвистели пули. Шуцманы-полицейские через свою агентуру по селам собрали данные, что в лесах появились партизаны. Но немцы поначалу всерьез такую информацию не принимали, понимая, что филеры желают выслужиться. Но скоро они поняли, что ошибались…

В ночь с 24 на 25 июля 1942 года прибыла последняя группа — Приходько, Голубь, Сухенко, Кузнецов и лейтенанты Волков и Соколов.

27 июня 1942 года по пятам медведевцев уже шли каратели — немецкие солдаты, полицейские и оуновские пособники, пытаясь окружить отряд. Партизаны, разгадав маневр неприятеля, вовремя сориентировались и практически загнали горе-вояк в «мешок» и там уничтожили свыше 40 человек. Захватили трофеи: несколько ручных пулеметов, винтовок, пистолетов, боеприпасов к ним. В этом бою погибло двое медведевцев — Анатолий Капчинский и Семен Прохоров. Похоронили их в далеком Мозырском лесу.

Оставалось еще половина пути до места окончательной стоянки отряда. По лесам шастают как ищейки незнакомые люди, — докладывали бойцы боковых охранений. Медведев приказал по ходу движения выяснить, нет ли немцев в одном из сел. Направились три разведчика. На окраине леса стоял небогатый домик с крышей, покрытой дранкой. Постучали в дверь.

— Хто там, — послышался недовольный голос.

— Свои…Беды вам не причиним.

Заскрипела деревянная щеколда.

— Дядя, голодны мы, не поможешь…

Смежив колючие глаза, полищук шмыгнул внутрь хаты, и вынес десяток сырых картофелин.

— Бэрить, бильше ничого нэма, — и тут же закрыл скрипучую дверь.

Каково же было удивление, когда один из разведчиков поймал этого хозяина на одной из тропинок, ведущей в поселок Хабное, стоящий на берегу реки Уж.

После допроса он сознался, что является агентом гестапо и направлялся сообщить о появлении партизан.

— Расстрелять, — приказал Медведев.

Была и радостная весть, во время дальнейшего марша к отряду присоединились бойцы второй группы Пашуна и Фролова.

Первой крупной операцией, которую провел Медведев в ходе начала деятельности в Сарненских лесах, была акция по разгрому дачи и фольварка «Алябин» в Клесовском районе, принадлежавших начальнику гестапо города Сарны майору Рихтеру. Оперативная группа бойцов отряда в 25 человек, скрытно подобравшись к ограде фольварка, окружили его. Быстро и без лишнего шума сняли охранников. Через несколько минут с кляпами во рту спокойно лежали пленные: управляющий поместьем из немцев и гестаповский фискал из числа местных жителей, оуновец некий Немович.

В 1939 году он бежал от советской власти в Германию, где был завербован гестапо. С началом войны под видом учителя он мотался по селам в поисках сочувствующих советской власти, семей партизан и тех, чьи родственники служили в РККА.

— Немца ликвидировать, а Немовича отправить в Москву. Это интересная птица. Он нам всего не рассказал, — предложил командир отряда.

В ожидании прилета самолета, связав руки, Немовича посадили в специально сшитый для него брезентовый мешок. Торчала только голова. Скоро он оказался на Лубянке…

Трофеи захвата фольварка — обоз с продовольствием и стадо коров. Часть продуктов и буренок партизаны передали местным крестьянам, которые испытывали большую нужду в питании, чем было при поляках. Часто карательные отряды немцев останавливались в селах для пополнения продовольствия и борьбы с партизанами. Теперь они хозяйничали в хатах, выгоняя на время селян в сараи и летние кухни. Ну как не вспомнить в связи с этим слова Алексея Суркова:

Те, кто не мирились с такой участью, пополняли ряды народных мстителей. В дальнейшем численность отряда начала увеличиваться за счет местных жителей. Первым в РДО вступил небольшой партизанский отряд, который создал председатель колхоза им. Коминтерна В. Д. Мазур — кличка батька Василь, а потом группа поляков под руководством Юзефа Курьята. Началось создание разветвленной разведывательной сети. Появилась своя агентура среди местных граждан.

К моменту прибытия последних групп в отряде «Победители» насчитывалось уже около ста человек.

17 сентября 1942 года к медведевцам присоединился партизанский отряд в 51 человек, который возглавляли В. С. Струтинский и его сын Николай Владимирович Струтинский, с которым автор познакомится во Львове в конце шестидесятых.

Партизаны осторожно двигались к цели — к Сарненским лесам. Шли мимо высоких сосен, со стрелками на коре книзу. На острие каждого такого знака висела небольшая чашечка, в которую стекала и таким образом собиралась смола. Пели птицы. Млела лесная мурава, из которой в низинах выскакивали чубы кустистого папоротника. Фронтовое эхо канонады не долетало сюда — далековато отсюда крутились жернова двух армий. А еще шаг за шагом партизанская разведка открывала суровые картины человеческих страданий.

Села и хутора встречали трагической тишиной покинутых или сгоревших хат. Немцы отбирали скотину, хлеб, птицу. Заподозренных в сочувствии советской власти вешали. Сопротивляющихся расстреливали. Партизан сжигали живьем или умерщвляли в лагерях и тюрьмах вместе с ранеными военнопленными. Местное население, особенно молодежь, составами отправляли в Германию на работы под барабанную дробь и бравурные марши на вокзалах со словами обещаний чуть ли не райской жизни. Но письма родным и близким приходили неутешительные. Включилась цензурная машина рейха. Их просто не пропускали. Тогда подневольные люди стали шифровать письма — нарисованный цветочек — жить невыносимо, надорванный листик — сносно. Чаще приходили послания с цветочками.

На Ровенщине стало появляться все больше немцев-помещиков, этаких полесских бюргеров, осваивающих «восточные пространства».

Место стоянки отряда отстояло от Ровно на расстоянии 120 километров. Сам лагерь, а еще его называли «партизанский поселок», бойцы соорудили за сутки. Без рытья земли. Было тепло — выручали палатки, плащ-накидки, сосново-еловый лапник и лещина для шалашей. Когда после ходьбы «присело» на отдых гражданское войско, то оказалось, что местные граждане без обуви — босоноги. Летом полищуки привыкли ходить босыми. И вот от «скуки на все руки» боец из Рязанщины Королев откликнулся решить эту проблему быстро — обуть их в лапти. Взяв в помощники несколько человек, отправился за липовым лыком. Стехов, поначалу скептически относившийся к этой затее, вдруг приказал начать их производство. Скоро пол отряда ходило в этой просторной обуви.

Партизан Дарбек Абдараимов придумал «болтушку» — мелко нарезанные куски мяса перетирались варкой, и в бульон добавлялась мука. Он же пек пышные казахские лепешки. Использовали подножный корм — грибы, землянику, чернику, малину и ежевику. Местные называли ее ожиной. Чернику томили в казанах, в котелках на углях костров. Получалось лакомое варенье к чаю. В кипяток бросали листья и соцветья малины.

Во время перехода отряда в Сарненские леса от местных жителей и разведчиков стала попадать информация о существовании в этих местах некоего гайдамакского предводителя националистов Тараса Боровца, взявшего себе кличку гоголевского персонажа Тараса Бульбы. Люди называли его столицу — город Олевск. Именно там он вырезал большую часть евреев. Стали чаще попадаться номера и его газеты «Гайдамаки». В одном из них публиковалось кредо оуновца — создателя первой УПА*. Он велел ее величать «Полесская Сечь» Украинской Повстанческой Армии*». В газете Бульба провозглашал:

Он имел в виду пропагандистский штурм против советской идеологии и власти.

В одной из статей, заигрывая с немцами, предлагал поставить фюреру золотой памятник на его родине в Браунау.

А тем временем слухи о небольшом отряде Медведева преумножались, ширились и обрастали мифами. Местные сексоты, выслуживаясь перед гестапо, докладывали об идущей в сторону Сарненских лесов многотысячной армии советских парашютистов, серьезно угрожающих немецким гарнизонам и транспортным коммуникациям.

Партизаны Михаил Шевчук, Валентин Семенов и даже радистка Лидия Шерстнева вместе с Николаем Кузнецовым рвались в бой. Медведев некоторое время гасил их амбиции, объясняя адаптацией отряда, отсутствием налаженных связей с местным подпольем, скрытности продвижения и нацеленности РДО, в первую очередь, на получение разведданных, крайне необходимых Красной армии.

Вместе с тем Медведев, как человек со стратегическим образом мышления, понимал, что в Ровно, в этом гнезде оккупационного режима с огромным штатом чиновничества и военщины, хранятся большие тайны. Именно в городе можно узнать «важняк», например, о перегруппировке войск на фронте, о строительстве новых линий обороны, о мерах хозяйственного направления и, наконец, о том, что творится в самой Германии, в ее главных мозговых центрах: верховном главнокомандовании вермахта (ОКБ), генеральном штабе сухопутных войск (ОКХ), в главном управлении имперской безопасности (РСХА) и его подразделениях и, конечно же, в абвере — военной разведке.

Вот почему надо было протягивать свои щупальца в Ровно и в две узловые станции: Здолбуново, через нее шли практически все эшелоны немцев на Восточный фронт, и Сарны, так называемый сарненский крест с рельсовыми магистралями на все четыре части света. Поиском подпольщиков и их подготовкой занимался разведчик Виктор Васильевич Кочетков. Скоро засветились славные имена патриотов: в Ровно — Терентия Новака, в Здолбунове — Дмитрия Красноголовца, в Сарнах — Мурада Фидарова, в Клесово — Константина Довгера и его 17-летней дочери Валентины и других.

И все же приходилось вступать в боестолкновения и воевать. Вот одно из них. Среагировав на данные своей агентуры, немцы послали целый эшелон карателей на выявление «партизанской армии».

Разведка донесла, что состав с немцами стоит близ разъезда Будки — Сновидовичи — фашисты в вагонах. Они приготовились к операции в ожидании подкрепления. Группа Пашуна, взвесив все за и против и окружив эшелон, с криками «ура» атаковала непрошенных пришельцев. В вагоны полетели гранаты, заработали пулеметы и автоматы… Гитлеровцы к рассвету готовились уничтожить партизан, а сами оказались разбитыми, так и не дождавшись подмоги. В том бою было убито более пятидесяти фашистов. Взято в качестве трофеев большое количество винтовок, гранат, боеприпасов, продуктов, в том числе сахара и сахарина.

Через двое суток после боя у разъезда Будки — Сновидовичи отряд «Победители» пришел в место постоянной дислокации — в Сарненские леса.

Здесь Медведев, хорошо знавший особенности обстановки, проработавший на Украине много лет, мог сравнивать ситуацию. Он вспоминал гражданскую войну в беседах с молодыми воинами: «Тогда были петлюровцы, махновцы, кулацко-помещичьи сынки. Их банды насчитывали от 3000 до 5000 вояк. У нас — по 400–500 человек и мы побеждали».

— Выходит, что сегодняшние банды по трусости превосходят своих предшественников? — спросил Михаил Макарович Шевчук.

— Однозначно, — ответил командир отряда. — 0 том, какие это вояки, знают и фашисты. Банды националистов, которые они включили в свои карательные отряды, храбры лишь там, где дело касается расправы над мирными жителями, грабежей и поджогов. Но там, где приходится вступать в бой с партизанами, при первых же выстрелах националистическое воинство пускается наутек.

Медведев признавался, что его партизаны не могли без смеха говорить об этих вояках. Однажды Валентин Семенов привел пленных.

— Бандеровцев забрал, — доложил он Медведеву.

— Каким образом? — спросил командир.

— Да они, как увидели нас, сразу сделали трезубы.

— Что-что?..

— Трезубы… Ведь у них на пилотках такой знак — из трезубцев состоит. Вроде, как вилы. Так вот они сразу подняли руки вверх… И получился трезуб — две руки и посередине голова!

Окружающие захохотали.

С тех пор в отряде, когда приводили плененных бандеровцев, говорили, например: «Сегодня сделали четыре трезуба!»

Вскоре в отряде появились патриоты, местные жители: украинский белорус Константин Ефимович Довгер и его дочь Валентина. В марте 1943 года при проведении партизанами одной из операций он был захвачен украинскими националистами и зверски ими замучен. Дочь продолжала мстить за отца, выполняя разведывательные поручения.

Когда возникла необходимость прояснить обстановку в городе Сарны бесстрашная партизанка Валентина Довгер сама напросилась съездить туда и выяснить ситуацию. Это задание она выполнила качественно. В своем докладе руководству отряда девушка писала: «Была в Сарнах. Немцев там полно. В город прибыл и разместился какой-то запасной полк».

— Пехотный? — спросил ее Кочетков.

— Не знаю! — она не могла врать.

Потом было установлено, что там находился 323-й гренадерский запасной батальон 76-й пехотной дивизии.

Надо сказать, что население Сарненщины, по признанию самого Медведева, «…было нашим самым верным помощником и защитником. На всех этапах борьбы оно было нашей прочной и надежной опорой в тылу врага».

По рассказам соседа-партизана в городе Сарны орденоносца Николая Бычика, собиравшего возле себя по вечерам ватагу сарненской ребятни, среди которой бывал и автор этой книги, — целые деревни заготавливали продукты партизанам. Помогали и в разведке: на рынках-базарах, при посещении родственников. Особенно отличались девушки, старушки и подростки…

В Сарнах в период оккупации, после трагической гибели Мурада Фидарова, всей подпольной и диверсионной работой руководил партизан Федор Маслюк, а разведывательной деятельностью занималась Юля Сохацкая. Именно она по заданию руководителя Сарненского подполья Муради Комболатовича Фидарова устроилась служанкой у немки Гурской.

Последняя почти каждый вечер устраивала вечеринки, на которые приходили офицеры вермахта и гестапо. В ходе пьяных оргий Юля получала от болтливой немчуры ценнейшую информацию. Это был тот случай, когда, как говорилось в пословице, в руках было, да промеж пальцев сплыло.

А сплыло много чего. В частности, Сохацкой стали известны сведения о планах гитлеровцев по проведению карательных операций против партизан. Узнала она и о прибытии в город новых войсковых подразделений, и о решении Эриха Коха по отправке новой партии украинской молодежи на работы в Германию, и так далее.

Кроме того, она получила данные о переброске эсэсовцев в район Рудки Бобровской, где располагался штаб отряда Медведева «Победители», и вооружении оуновских отрядов немцами с целью задействования их в борьбе против партизан. Вот уж, одна беда не ходит: беда беду водит.

Эту информацию командир партизанского отряда Алексей Шитов передал своему старшему коллеге Медведеву.

Но не дремало и Сарненское гестапо во главе с майором Рихтером…

Вскоре оно поручило местному полицаю Скобко выследить одного из партизанских подрывников И. Наумца. Это он с друзьями — А. Бегуном, П. Тишкевичем и К. Момотком, — только на участке железной дороги Сарны — Ковель пустили под откос полдесятка эшелонов противника с личным составом и боевой техникой. Шитов не раз предупреждал Наумца — гляди в оба, а зри в три.

Гестаповцы поручили проведение операции по задержанию группы партизан оуновскому главарю Мухе, который по наводке Скобко на одном из хуторов близ Сарн организовал засаду. Герои-партизаны были задержаны бандеровцами и тут же расстреляны. После этой трагедии Фидаров через связных предупредил Юлю Сохацкую, что она попала под подозрение. Да и она сама стала замечать за собой «хвост», сопровождавший ее от дверей до дверей…

С наступлением темноты она покинула свой дом и вскоре оказалась на околице села Працидки вблизи хутора Ямица. Там уже свирепствовали против поляков бандеровцы. Она бросилась на Мочулянские хутора, где проживал связной. Вместе с ним они решили идти в отряд, чтобы рассказать о кровавом разгуле банды националистов.

…Они выбрались на дорогу. Уставшая Юля еле успевала за связным. Еще издали они услышали скрип не смазанных дегтем колес. Подвода быстро приближалась. Когда до нее оставалось не более пятнадцати метров, партизанка подняла руку:

— Стой!

Возница — седобородый старик — натянул вожжи. Сидевшие спиной друг к другу два дремавших полицая вмиг пробудились.

— Кто такие? — спросил толстяк.

Деваться было некуда.

— Возьмите попутчиков, — попросила Юля.

Толстяк еще раз смерил девушку взглядом и милостиво разрешил:

— Ты садись, а твой провожатый пусть на своих топает.

— Он — больной, ему трудно идти, — возразила Сохацкая.

— Ничего, дойдет, — хмыкнул толстяк, схватив девушку за шею.

Тем временем другой полицай быстро спрыгнул с подводы и наставил винтовку на партизанского связного.

— Так вот где нам довелось встретиться! — буквально взорвался он. — Крестись, сучий сын! Теперь ты не выкрутишься, как в прошлый раз, большевик проклятый!

Всё решали секунды. Юля рывком высвободилась из цепких рук толстяка, выхватила вальтер, спрятанный за пазухой, и выстрелила в затылок вооруженному бандиту. У толстяка от неожиданности отвисла нижняя челюсть. Он тупо уставился на своего убитого дружка. Пристрелив и толстяка, Юля скомандовала вознице:

— Быстро в село Мочулище…

Наконец впереди показалось желанное село. Услышав о кровавых делах националистов, командир партизанского отряда Алексей Шитов немедленно послал конников в указанные районы…

Стычка с бандой Мухи произошла в густом лесу, неподалеку от села Судло. После двух партизанских залпов наступающие бандиты стали отходить по направлению Рафаловки. Захватив с собой девять человек, Шитов бросился наперерез. Националисты открыли беспорядочную стрельбу, пытаясь прорваться сквозь кольцо. Вдруг со стороны Рафаловки появилось двадцать конников. Впереди на сером жеребце скакал всадник в черной полицейской шинели. Он то и дело взмахивал рукой, видимо, подгоняя своих дружков.

Обстановка была сложной. Шитов окликнул Володю Сергеева — самого меткого бойца — снайпера отряда.

— А ну-ка, возьми на мушку этого скакуна! — приказал он.

Через мгновение грохнул выстрел. Всадник подпрыгнул в седле и, как сноп, свалился на землю. Бандиты сразу потеряли боевой азарт. Им пришлось вспомнить истину — не стой сзади лошади, если не знаешь ее норова. И она лягнулась всей мощью копыт задних ног.

Каратели сгрудились на небольшом холме. Двое из них спешились, подхватили под руки незадачливого наездника и поволокли в лес. Какой-то чернобородый националист закружился среди испуганно мечущихся конников, с размаху стукнулся головой о крупный сук, низко торчащий на стволе сосны, видно недавно сломанный осколком мины. И упал со своего коня. Однако тут же вскочил и побежал прямо в распоряжение партизан…

Из показаний пленного беглеца было установлено, что он рядовой из куреня «Легенды», который послал взвод Рудого на помощь Мухе. Кроме того, он поведал, что начальник штаба оуновцев Смородский открыто пошел на сговор с немцами. Из православных стал католиком. Фашисты помогли ему организовать отряд из бывших уголовников, снабдили оружием. Но он скоро был частично уничтожен, а частично разбежался.

— Я думаю, у Смородского было счастье неверным — вот и стал он несчастный суеверным. Не получилось у него по Пушкину, когда-то сказавшему, что суеверие — поэзия жизни. Горькая и трагическая проза его ждет. Как говорится, если бы не мороз, то овес бы до неба дорос, — заметил с улыбкой Шутов. И он не ошибся, но это другая история…

Однажды, это было осенью 1942 года, группа партизан отряда: Саргсян, Лойчиц, Емец и Вознюк проводили очередную засаду на шоссе у села Ясногорка. В боестолкновении силы оказались неравными — немцам пришло подкрепление. И если бы не помощь неизвестных партизан, смельчаки могли бы погибнуть. Как оказалось, им помог «семейный партизанский отряд» из девяти человек, возглавляемый отцом и сыном Струтинскими. Когда немцы захватили территорию Ровенской области, вся семья ушла в лес. К ней присоединились несколько бывших военнопленных. Возглавил отряд старший сын Николай. Именно таким образом группа Струтинского вошла в состав отряда «Победители» и с первых дней пребывания завоевала всеобщее уважение. Отец — Владимир Степанович, хлопотал по хозяйственной части, мать — Марфа Ильинична, стирала и штопала одежду партизан. Старшие сыновья стали разведчиками, дочь Катя ухаживала за больными и ранеными, а малышня помогала по хозяйству.

Судьба Марфы Ильиничны оказалась трагичной. По заданию командования отряда ее отправили в разведку в оккупированный Луцк. Возвращаясь в отряд после успешно выполненного задания, она попала в засаду и трагически погибла…

Большую работу проводил на своем посту эскулапа партизанского отряда Альберт Вениаминович Цессарский. Диапазон обязанностей врача был настолько широк, что ему приходилось работать сутками. Он устраивал санитарные палатки, лечил больных и раненых, делал операции в полевых условиях, следил за гигиеной в лагере, сражался с оружием в руках и даже поспевал в окрестные села, где с нетерпением ждали партизанского доктора.

В отряде выходила газета «Мы победим!». Газета писалась от руки на листах из ученической тетради. В одном из номеров Цессарский поместил такой рисунок: из болота пьют воду свинья и нерадивый партизан. Под рисунком его стихи:

Однажды он с Медведевым заговорил об истории возникновения германского нацизма.

— Знаете, Дмитрий Николаевич, я соглашусь, что Бог создал человека, но не его историю. Человечество делает историю само. Какова она — войны, воровство, ложь… И наверное, при очередном пришествии Он это человечество обязан будет стереть с лица земли и создать новую генерацию людей, избавленных от всех этих зол…

Вот такие разносторонние люди отдавали себя без остатка служению Родине в час ее страшной беды.