Судья объявляет небольшой перерыв.

Я выхожу наружу, чтобы подышать воздухом, стараясь не поднимать головы, – на тот случай, если тут окажется кто-то из офиса. Я не ожидала, что мое имя, Хелен Эванс, будет упомянуто на суде. К счастью, неподалеку на улице продают шляпы. Я покупаю себе самую дешевую, тускло-черного цвета, не привлекающего внимания, и надеваю ее, надвинув по самые брови. Впрочем, я ведь не совершила ничего плохого.

Если не считать того, что я скрыла факт своего присутствия на месте преступления. Конечно, я могла дать в суде показания, что это Вики убила Таню. Но таким образом мне пришлось бы признаться в том, что мы с мамой тоже побывали в доме Гаудман.

Вообще, все получилось не так, как было задумано.

В конце марта мама объявила, что у нее появилась «блестящая идея».

– Ты должна позвонить Вики Гаудман и записаться к ней на сеанс. Скажешь ей, что тебе нужна ароматерапия для… ну, не знаю… для того, чтобы лучше спать или что-нибудь вроде этого. Я пойду с тобой.

– А что дальше?

Мама пожала плечами:

– Будем действовать по обстоятельствам.

Да, сказала Вики Гаудман, когда я ей позвонила. Она будет рада принять меня. У нее имелось свободное время в 9 часов утра первого апреля.

День дурака.

Вся эта затея была не очень мне по душе.

– Кстати, я беременна, – предупредила я. – В этом случае нет противопоказаний для ароматерапии?

– Нужно будет исключить использование определенных масел, но мы можем обсудить это с вами перед сеансом. Как вас зовут?

– Хелен Эванс.

Мне было очень неспокойно. Мама была такой непредсказуемой.

– Ты же ничего ей не сделаешь, правда? – шепотом спросила я.

– Конечно, нет. – Мама посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. – За кого ты меня принимаешь? Я просто хочу сказать ей все, что о ней думаю.

Мама вырядилась так, будто мы собирались с ней на чайную вечеринку – цветастая юбка из секонд-хенда «Сью Райдер» и бархатная, расшитая блестками сумочка на плече. Я купила ее на рынке с уценкой, потому что она была немного порвана, но мама гордо щеголяла с ней везде, как ребенок в своем праздничном наряде на день рождения. Правда, это вполне можно было понять – после того, как ей пришлось столько лет носить тюремную одежду.

Мы сели в Паддингтоне на «Ривьера Экспресс» до Корнуолла накануне вечером и дремали всю дорогу на сидячих местах, потому что не могли позволить себе билеты в спальном вагоне. Когда мы проснулись, у мамы на лице была странная ухмылка.

– Скорей бы уже – жду не дождусь, – то и дело повторяла она, возбужденно потирая руки. Другие пассажиры бросали на нас подозрительные взгляды. Когда мы доехали до Пензанса, я проверила свой телефон. Там оказалось сообщение от Вики. Оно было отправлено еще прошлым вечером, но я его не заметила.

«Мне очень жаль, но я вынуждена отменить наш сеанс по личным обстоятельствам. Свяжусь с Вами в ближайшее время, чтобы договориться о встрече».

– Черт возьми! – громко выругалась мама, когда я показала ей это сообщение. Сидевшая напротив женщина неодобрительно на нас покосилась. – Выходит, мы зря ехали в такую даль!

Между тем, отчасти я вздохнула с облегчением. Ведь можно было придумать какой-нибудь другой способ отомстить Вики – так, чтобы избежать ее встречи с мамой. Это было слишком опасно, учитывая непредсказуемое мамино состояние. Однако, когда мы вышли из поезда в Пензансе, мама вдруг ткнула меня локтем в бок.

– Смотри. Это она стоит там, на платформе. Нам сегодня везет. Скорее. Идем за ней!

Черт. Мама уже мчалась вперед и запрыгнула в поезд, следовавший в обратную сторону. На каждой станции мы следили за тем, не вышла ли Вики. Но она оставалась в поезде. Таким образом мы проделали весь путь обратно до Паддингтона.

– Держись рядом со мной, – велела мне мама. – Мы не должны ее упустить.

Когда Вики Гаудман села в метро на ветку до Уимблдона, а потом сделала пересадку, мне стало ясно, куда она направляется.

– Кингстон, – прошептала я. – Дэвид упоминал это место. У них там дом с Таней, помимо квартиры в центре Лондона.

Мама оказалась мастером вести слежку. Мы держались достаточно близко, чтобы не упустить свою жертву, но в то же время довольно далеко, чтобы не быть замеченными. В конце концов, Вики свернула на уютную боковую дорогу с растущими вдоль нее деревьями, а затем направилась к дому, возвышавшемуся справа за высоким забором.

– Черт возьми! – выдохнула мама, когда мы заглянули во двор. Я тоже была впечатлена. Дэвид и Таня жили в самом роскошном месте, которое мне когда-либо доводилось видеть. Перед тройным гаражом был припаркован спортивный автомобиль. На фасаде красовались окна с ромбовидными перемычками и коробка охранной сигнализации. Вики прошла через боковую калитку, которая, судя по всему, вела в сад за домом.

– Как ты думаешь, что она там делает? – спросила я.

– Мы этого не узнаем, если останемся здесь, верно?

– Но они нас увидят!

– Ты что – не понимаешь? Это же настоящая удача! Мы можем пойти сейчас и рассказать этой Тане, что ее муженек сделал тебе ребенка. Может, хоть с нее удастся получить какие-то деньги.

– Но что насчет Вики…

Слишком поздно. Мама уже бросилась вперед.

С задней стороны дома находилась большая застекленная терраса – двери туда были открыты. Я успела заметить там Вики и Таню, а также восхитительный шезлонг для загорания. Затем мы быстро спрятались за кустом.

– Если что-то пойдет не так, беги туда, – прошептала мама, показывая на деревянную калитку в глубине сада.

– Давай лучше уйдем прямо сейчас. Пожалуйста.

Но мама продолжала наблюдать за тем, что происходило на террасе. Я последовала ее примеру.

Женщины ожесточенно спорили. Я слышала злость в их голосах, хотя не могла разобрать слов. Потом они внезапно набросились друг на друга.

О Боже! Вики и Таня дрались. Затем послышался глухой стук, когда Таня, падая, ударилась головой о стол.

– Беги! – толкнула меня мама. – Живо!

Скорее, через калитку. Мимо телефонной будки. Назад, на главную дорогу. Сердце бешено колотится. Завернуть за угол. Спрятаться за мусорным баком. Лишь тогда я наконец осмелилась обернуться. Где же мама? На несколько мгновений меня охватил ужас – вдруг ее поймали? В конце концов она появилась, тяжело отдуваясь.

– Черт возьми. Не бегала тысячу лет, – усмехнулась мама. – Пришлось несколько раз останавливаться, чтобы отдышаться. Ты не поверишь, что там произошло. Похоже, эта тюремщица Гаудман не такая уж паинька.