Мне доводилось видеть подобные роскошные лофты в журналах. На этом открытом пространстве поместилось бы пять квартир, плюс моя, и еще бы осталось место. Тут есть даже белый кожаный L-образный диван, стоящий перед огромными окнами с переплетом, откуда открывается вид на город с седьмого этажа. Система безопасности на первом этаже – это нечто! Дэвиду нужно было ввести код на панели сигнализации, прежде чем мы смогли попасть в лифт. Ну просто Форт-Нокс!

Огромная кровать со множеством подушек стоит в другом конце комнаты, у стены, украшенной черно-белым панно с изображением знаменитых лондонских силуэтов – Биг-Бена и Букингемского дворца. Никаких перегородок на всем этом пространстве не наблюдается, и, лишь отправившись в туалет, я обнаруживаю его за единственной имеющейся дверью. Там автоматическое освещение и сенсорный кран. Неплохо.

Когда я выхожу, Дэвид откупоривает бутылку. Пробка, похоже, поддается с трудом. Но в конце концов ему удается ее вытащить.

– Моя первая жена всегда говорила, что я неплохо управляюсь со штопором и кофемашиной. Один из моих немногих плюсов, наверное!

Эти слова Дэвид произносит с некоторой горечью.

– Ну, и как вам моя квартира? – спрашивает он, протягивая мне бокал.

– Весьма просторная, – сдержанно отвечаю я, не желая высказывать особого восхищения его апартаментами. Думаю, этих восторгов ему и так хватает.

Дэвид кивает:

– У меня фобия – я не могу находиться в тесном пространстве.

– Почему?

Он отворачивается.

– Напоминает мне про армию.

– Там, наверное, было ужасно, – осторожно произношу я – на тот случай, если ему вдруг захочется рассказать что-то большее.

Дэвид снова обращает на меня свой тяжелый взгляд.

– Теперь это уже не важно.

– А что для вас важно? – внезапно вырывается у меня.

– Вы точно фотограф, а не журналист?

Я издаю легкий смешок.

– Абсолютно.

– Что ж… знаете, вам стоило бы съездить в Дартмур. Вы могли бы сделать там потрясающие снимки. Никогда не доводилось там бывать?

– А где это?

– На юго-западе. Там есть один замечательный крутой холм, а на его вершине – огромные каменные глыбы. Я обожаю забираться туда, на самый верх, и смотреть на окрестности. Такое ощущение, что смотришь с вершины мира.

– Звучит восхитительно. – Это, конечно, неправда. Сельская местность меня вовсе не вдохновляет.

Я окидываю взглядом висящие на стенах фотографии в рамках. На большинстве из них – та же девушка, что и на фото в офисе, дочь Дэвида. Однако на одном снимке запечатлен пожилой лысый мужчина с тонкой, едва заметной верхней губой и пристальным взглядом.

– А это кто?

– Нет, вы все-таки писака.

Я стараюсь отшутиться:

– Ну, я ведь уже говорила вам, что фотограф должен быть любопытным.

Дэвид слегка склоняет голову набок, словно принимая мой довод.

– В общем, это мой отец. – Его лицо делается жестким. – И, надо сказать, кое-чему он меня научил.

– Например?

– А вы все не отстаете! Ну… он научил меня твердо стоять на ногах.

– У меня то же самое, – говорю я. – Мои родители начинали без чьей-либо помощи и всего в этой жизни добились сами. Они говорят, что и мы должны делать так же.

– Мы?

– У меня есть брат и сестра.

– Вы близки?

Я задумываюсь.

– Более или менее.

Взгляд Дэвида на мгновение становится печальным.

– А я был единственным ребенком в семье. Это очень грустно, на самом деле.

Его рука начинает осторожно поглаживать мое плечо.

– Моя мама умерла от рака, когда мне было двенадцать. Именно поэтому я поддерживаю сейчас тот хоспис в Оксфордшире. Кстати, через несколько недель я поеду туда на открытие нового корпуса.

Это действительно очень трогательно. Но теперь уже пора заканчивать разговоры и переходить к делу. Я сочувственно вздыхаю, после чего, прильнув к Дэвиду, начинаю покусывать его правую мочку. Он издает низкий горловой звук; похоже, я правильно угадала его чувствительное место. Затем я прижимаюсь губами к его рту и начинаю целовать взасос, стараясь не обращать внимания на исходящий от него запах сырного суфле. Дэвид, как кажется, выжидает, не желая брать инициативу на себя. Это хороший или плохой знак?

Я провожу пальцами по внутренней поверхности его бедра и вижу, что там у него твердеет. Тогда я сажусь на него верхом, позволив ему засунуть руку под мой бюстгальтер и стискивать сосок. Мне больно, но я не хочу, чтобы он останавливался. Его дыхание учащается. Потом Дэвид внезапно стаскивает мой топ и опрокидывает меня на спину – так, что теперь он оказывается сверху.

Дэвид кусает мою шею, и я начинаю прерывисто дышать. Глаза у него закрыты, будто он находится где-то в другом мире. Я чувствую, как его руки скользят по моему телу, чтобы стянуть с меня трусики.

Даже не верится, что все оказалось так легко.