Ну и пафосное же заведение! Некоторые женщины красуются в длинных платьях с вырезами на спине, и на их фоне моя короткая юбка смотрится как жалкая тряпочка. Мужчины, как и Дэвид, – в рубашках в полоску и брюках-чинос. Официанты суетятся вокруг нас с услужливыми поклонами. Но самое замечательное – открывающийся из окна вид на здания вдоль набережной.

Мне очень хочется сделать фото, но вместо этого я вынуждена из вежливости изучать меню.

– Когда я называю себя вегетарианкой, – говорю я, – это означает, что обычно я ем на ужин запеченную фасоль.

– В моей жизни тоже было такое.

– Правда?

– Почему вас это удивляет?

– Потому что вы кажетесь человеком, который привык жить в роскоши всю свою жизнь.

Дэвид издает смешок:

– На самом деле я из очень скромной семьи. Мой отец был рабочим, до того как стал служить в армии. Сам я тоже некоторое время провел на военной службе, но стрелять в людей – это не мое. Так что потом я вернулся к гражданской жизни. Ну что ж, расскажите и вы о себе. Сколько вам лет, например?

Я почти уверена, что он только делает вид, будто не знает этого.

– Разве вы не читали мое резюме?

– Нет. Ни первое, ни второе. Вы меня очень хорошо подловили перед тем журналистом, когда сказали, что я проигнорировал ваше письмо.

– Что ж, по крайней мере вы честны.

– Лишь иногда. – Его глаза вновь становятся жесткими. – И я подозреваю, что вы тоже, Хелен.

Я не знаю, что на это ответить. К счастью, в этот момент подходит официант, чтобы принять заказ.

Дэвид замечает мою неуверенность.

– Надеюсь, вы не обидитесь, если я возьму на себя смелость сделать заказ за вас? Не понимаю, зачем они пишут здесь такие замысловатые названия. Никто на самом деле не знает, что все это означает, – все только прикидываются.

В другой ситуации я бы на такое обиделась. Однако Дэвид действует столь галантно, обвиняя во всем меню, а не мое невежество, что я соглашаюсь.

Пока мы ждем, он заводит со мной непринужденную беседу. На сей раз это совсем не похоже на тот натянутый разговор в офисе, когда я спросила его о стоящей на столе фотографии.

– Ну, так почему вы все-таки увлеклись фотографией? – спрашивает Дэвид, наполняя мой бокал.

О, это легко.

– Это благодаря моей школьной учительнице изобразительного искусства. – Я улыбаюсь при воспоминании о ней. – Я была безнадежна по остальным предметам, так что для меня оставался только класс искусства. С рисованием у меня, правда, тоже дела обстояли не очень, но потом у нас в школе появилась мисс Хьюз. Ее работы даже публиковались в журнале. Я была от нее в восторге.

Дэвид улыбается, как будто действительно все понимает.

– Потом я обнаружила, что фотографирование открывает для меня совершенно другой мир.

Дэвид кивает:

– И, возможно, помогает еще и замаскировать вашу застенчивость?

– А прежде вы говорили, что я задаю слишком много вопросов.

– Это тоже признак застенчивости. Вы окутываете себя защитной оболочкой, чтобы скрыть то, что считаете недостатками. Это нормально, Хелен. Я это понимаю. Многие люди так поступают. Не вижу тут ничего плохого. – Дэвид отпивает глоток из своего бокала. – А теперь, пожалуй, задам вам тот же вопрос, что и вы мне уже задавали. Чем вам нравится заниматься в свободное время?

– Гулять. Я очень люблю Лондон. Здесь столько всего, что стоит увидеть и сфотографировать.

– Вы выросли здесь?

– Нет. Мое детство прошло в сельской местности, но…

Нам приносят сырное суфле с восхитительным соусом – оно просто тает у меня во рту, несмотря на то, что нервозность немного притупила мой аппетит. Дэвид выбрал для себя то же самое. Может быть, для того, чтобы я чувствовала себя комфортнее, размышляю я. Что это – игра с его стороны, или Дэвид Гаудман на самом деле более милый человек, чем я привыкла его считать?

В этот момент звонит его телефон. Дэвид делает извиняющийся жест и отворачивается в сторону. Его голос звучит очень жестко. «Ты должен решить эту проблему, ясно?»

Потом он снова поворачивается ко мне.

– Извините, пожалуйста.

Нет, я была только что не права. Не стоит недооценивать этого человека. Он настоящий профессионал. И к тому же я более чем уверена, что он что-то подозревает насчет меня. Остается надеяться, что он просто считает меня охотницей за его деньгами.

– Вы рассказывали о том, что росли в сельской местности. Вам было скучно там?

– Вовсе нет. – Я закрываю глаза. В моей памяти всплывают зеленые поля и…

– Черт возьми! – внезапно произносит Дэвид.

– С вами все в порядке?

Он смотрит в окно. Там, на улице, стоит женщина. Среднего роста. Среднего телосложения. Единственное, что в ней действительно замечательно, – это копна кудрявых рыжих волос. Ее взгляд направлен на Дэвида.

Несомненно, они знают друг друга.

Он подскакивает со своего места.

– Я на минуту.

Я наблюдаю за ними через стекло. Внезапно Дэвид хватает женщину за руку, но она вырывается и размахивает перед ним пальцем. Похоже, она сильно его ненавидит. Поспешно, трясущимися руками я достаю из сумочки свой телефон.

Дэвид возвращается очень раздраженный. Не извинившись за отсутствие, он садится за стол и принимается вертеть в руках еще не использованные столовые приборы. Кто была эта женщина, он также не объясняет. Нам приносят основное блюдо, и мы оба нехотя ковыряемся в своих тарелках.

– Я вижу, у вас тоже пропал аппетит, – сухо замечает Дэвид.

Я киваю, не упоминая о том, что аппетита у меня и так не было.

– Извините меня.

– Вам не за что извиняться. – Стараясь сохранять невозмутимость, я окидываю взглядом зал ресторана, с белоснежными скатертями на столах и изысканно уложенными салфетками. – Это замечательный опыт. Мне никогда еще не доводилось бывать в подобном месте. А, возможно, никогда больше и не доведется.

– Я сильно в этом сомневаюсь. – Дэвид опять бросает на меня взгляд – на этот раз не пристальный и подозрительный, а другой, более добрый. – Как насчет кофе? Я готовлю отличный капучино.

Вот же скотина. Мне уже попадались мужчины, подобные Дэвиду. Они никогда не могут довольствоваться тем, что имеют. Им постоянно нужно самоутверждаться, пополняя свою коллекцию все более роскошными или, как в моем случае, более молодыми женщинами. Я отпиваю глоток из бокала.

– А разве вам не нужно сейчас возвращаться домой к жене?

– Она сегодня ночует в нашем доме в Кингстоне. У меня есть еще квартира неподалеку от офиса – для тех случаев, когда я задерживаюсь на работе допоздна. Мы могли бы продолжить наш разговор там.

Это предложение, от которого нельзя отказаться.