Прошел почти месяц с того момента, когда я решила нанести визит Тане. Я слишком долго это обдумывала. Все время откладывала. Ждала, что полиция снова придет меня арестовывать. Но они так и не появились. По крайней мере, пока. Меня много лет терзало желание высказать Тане все, что я думаю о ней, укравшей моего мужа. Однако по какой-то необъяснимой причине – так же, как и многие другие бывшие жены, судя по различным форумам в Интернете, – я на самом деле боюсь встретиться лицом к лицу с той, которая заняла мое место.

Почему? Как написала одна из женщин, «это окончательное доказательство того, что у бывшего теперь новая жизнь. Невозможно больше питать иллюзии». Под этим комментарием было несколько «лайков», в том числе и мой.

В конце концов я принимаю решение. Завтра – говорю я себе. На девять утра у меня записана новая клиентка, и я отправляю ей сообщение о том, что вынуждена отменить сеанс «по личным причинам». Внезапно я понимаю, что завтра первое апреля – День дурака, – и едва не передумываю ехать. Путешествие на поезде из Корнуолла в Лондон – настоящее испытание, учитывая, что в любой момент у меня может случиться приступ. И предстоящая встреча с женой моего бывшего мужа, конечно же, нервирует. Как бы то ни было, я должна это сделать, чтобы попытаться хоть что-нибудь выяснить.

«Что поделаешь – работа», – говорил мне муж, когда я спрашивала, почему он все время задерживается допоздна. И я верила ему. И даже беспокоилась из-за того, что он так много работает. Ну, разве не глупо?

Эти мысли крутятся в моей голове, когда я утром следующего дня собираюсь в дорогу. Все это еще сильнее выводит меня из равновесия. Я помассировала запястья с лавандовым маслом, но это не помогает. Поэтому я делаю несколько глубоких вдохов и твердо говорю себе, что просто должна сейчас запереть дом, дойти по главной улице до станции, сесть в поезд и ехать шесть часов, стараясь контролировать себя, чтобы избежать приступа. Потом мне нужно добраться через Лондон до моего дома, где теперь живут они.

Это все не так уж и сложно. Я проделывала это и раньше, о чем напомнила мне полиция.

Однако это было даже до того, как они обнаружили мой личный дневник и свадебный альбом. Что еще они могут раскопать, если начнут рыть глубже?

Тем временем в голове у меня звенит предупреждение адвоката. «Окажись я на вашем месте, я непременно захотела бы выяснить, что произошло с моим бывшим мужем. Пожалуйста, не поддавайтесь этому искушению. Это может больше навредить, чем помочь».

Это все, конечно, разумно, но я не могу избавиться от подозрения, что Таня явно что-то знает. Эта женщина – монстр. Она украла моего мужа. На что еще она способна?

Поезд набит битком. Но я заранее забронировала себе билет. Мое место – возле прохода, чтобы было легче добраться до туалета. Правда, это может помочь только в том случае, если я заранее почувствую приближение приступа. Однако я не всегда ощущаю запах жженой резины, и гудение в ушах перед припадком почему-то приходит теперь редко.

Я бросаю взгляд на мужчину, сидящего рядом со мной у окна. Как он поведет себя, если я вдруг повалюсь на пол и начну биться в судорогах? Станет ли он паниковать, как бывает со многими? Дернет ли стоп-кран? У меня никогда еще не бывало припадка в поезде, но все когда-нибудь случается в первый раз.

Когда это впервые произошло со мной перед Дэвидом, он впал в истерику. Мне это известно, потому что, когда я пришла в себя, он отчаянно кричал. Из-за этого я тоже стала кричать. Мы находились на кухне, рядом с телефоном, но Дэвиду не хватило присутствия духа даже для того, чтобы просто набрать 999. Мне пришлось сделать это самой. Я не знала, что со мной произошло, и описала свои симптомы по сбивчивому рассказу Дэвида. Я упала на пол. Глаза закатились. Все тело начало трястись.

– Возможно, это единичный эпизод. – Так сказал мне молодой дежурный доктор в больнице. – Поезжайте домой, отдыхайте. Если подобное повторится, обязательно обращайтесь к врачу.

Эти мысли – и многие другие – занимают мою голову, в то время как поезд, постукивая колесами, движется в сторону Паддингтона. Сунув руку в сумку, я нащупываю там баночку со своими таблетками. Сколько я приняла сегодня утром – одну, две или вообще ни одной? Чем больше я об этом думаю, тем меньше у меня уверенности.

Я вздрагиваю и просыпаюсь. Кто-то тихонько толкает меня в плечо. Это пожилая женщина. Лицо у нее тревожно нахмурено. Значит, это опять со мной произошло – сразу же понимаю я. Все остальные сиденья вокруг меня пусты. Люди всегда стараются убраться подальше при виде эпилептического припадка.

– Извините меня, – заикаясь, бормочу я.

– Да за что тут извиняться, – произносит она. – Со мной такое постоянно случается.

Вот как?

– В поездах так легко засыпаешь. Во всяком случае, могу сказать это про себя. Хорошо, что мне удалось вас разбудить. Вы так крепко спали.

Я вздыхаю с огромным облегчением.

– Так, значит, я просто спала?

– Ну, конечно, а что же еще, милая? В общем, мы уже приехали.

– Спасибо, – говорю я. Но женщина уже спешит к выходу, бодро шагая со своей палочкой. Я торопливо снимаю свою сумку с полки для багажа, выхожу на перрон и направляюсь в сторону метро. «Старайтесь по возможности избегать многолюдного общественного транспорта, – советовал мне врач. – Вы можете упасть на рельсы или с эскалатора, если у вас случится припадок».

Однако я не знаю автобусных маршрутов, а если вызвать такси, то останется свидетельство о том, что я приезжала в это место.

Разумеется, это не имеет особого значения. Ведь я не собираюсь сделать Тане ничего плохого. Просто хочу задать ей несколько вопросов. Как бы то ни было, чем меньше свидетелей, тем лучше. Да и когда Таня увидит то, что лежит у меня в сумочке, думаю, ей тоже не захочется, чтобы кто-либо узнал о моем визите.

Вдруг я напрягаюсь. У турникетов стоит широкоплечая женщина-полицейский, разговаривающая со служащим метро в оранжевой форме. Она бросает быстрый взгляд на меня. У меня пересыхает во рту. В моих действиях нет ничего противозаконного, но я чувствую себя так, будто сбежала из тюрьмы. Женщина-полицейский возвращается к своему разговору. Я вставляю транспортную карточку, оплаченную наличными вместе с билетом на поезд, и прохожу через турникет. Мне кажется, что сейчас меня похлопают сзади по плечу, требуя остановиться. Однако этого не происходит.

Я задерживаюсь наверху возле эскалатора. Высота пугает меня. Чтобы справиться с этим, мне нужно не видеть того, что внизу. Однако впереди меня никого нет. Поэтому приходится подождать, когда кто-нибудь подойдет.

Когда появляются люди, я с облегчением спешу на эскалатор за ними. Однако они начинают спускаться пешком слева. Пустое пространство передо мной простирается далеко вниз. Я изо всех сил вцепляюсь в поручень. Мне становится страшно: я вот-вот упаду.

И в этот момент я вижу его.

На соседнем эскалаторе, движущемся наверх.

Высокий мужчина. Нос с небольшой горбинкой. Телосложение игрока в регби. Элегантное серое пальто.

– Дэвид!

Люди начинают оглядываться на меня, после того как я выкрикиваю это имя. Однако сам мужчина смотрит прямо перед собой. Он не слышал моего крика. Или сделал вид, что не слышал.

Мой страх упасть теперь сменился страхом вновь потерять Дэвида.

Я бегу вниз по эскалатору, забыв обо всем, и моя болтающаяся сумка колотит меня по бедру. Наконец-то последние ступеньки. Затем – наверх по другому эскалатору. Скорее. Не смотри вниз. Задыхаясь, я выбираюсь наконец наверх. Женщина-полицейский все еще разговаривает со служащим метро.

Дэвида нигде не видно.

Мне хочется повалиться на пол и зарыдать от облегчения, потому что мой муж (а я всегда буду считать его своим мужем) все-таки жив. Но в то же время это и слезы отчаяния оттого, что я не могу сейчас обнять его и сказать, что я вовсе никогда на самом деле не желала ему смерти. Это были всего лишь слова, произнесенные в гневе. А сейчас я бы сказала ему, что мне очень его не хватает и я понимаю его ошибку с Таней. Конечно же, я готова вернуть все, как было раньше. Единственное, что ему нужно сделать, – это принять мою болезнь, так же, как это сделала я. Было бы намного легче, если бы мы смогли противостоять ей вдвоем.

– Извините!

Мое сердце замирает, когда я слышу этот глубокий голос.

– У меня проблема с транспортной картой. Я положил на нее двадцать фунтов, но баланс этого не показывает.

Это тот самый высокий мужчина. Нос с горбинкой. Телосложение игрока в регби. Серое пальто. Он подошел к служащему метро.

Теперь я вижу его намного лучше.

Это не Дэвид.