Глава 11

Ричард III и «принцы в Тауэре»: рождение темной легенды

Для огромного большинства Ричард III фигура в высшей степени одиозная. Его вполне можно назвать предателем «высшей пробы» потому, что, одержимый властолюбием, он отстранил от власти и якобы приказал умертвить родных племянников. С точки зрения специалистов, ситуация выглядит куда менее определенно. О том, можно ли считать Ричарда III предателем, историки спорят как минимум с середины XVII в., при этом основными оппонентами выступают традиционалисты и ричардианцы, т. е. исследователи, отстаивающие невиновность Ричарда III.

Историю т. н. «великого спора о Ричарде III» можно условно разделить на два этапа. До конца XIX столетия традиционалисты не колеблясь утверждали, что Ричард Глостер был именно таким, каким его описали Полидор Вергилий, Томас Мор и Шекспир. Ричарда III считали виновным в целом букете преступлений: в убийстве Генриха VI Ланкастера и его сына принца Эдуарда, в смерти герцога Кларенса и королевы Анны, в государственном перевороте, тираническом правлении и, наконец, в убийстве «принцев в Тауэре». С точки зрения традиционалистов, в истории сыновей Эдуарда IV не было никаких белых пятен. Они уверенно называли время совершения преступления (июль 1483 г.), имена заказчика (Ричард III), исполнителей (Джеймс Тирелл, Джон Дайтон и Майлс Форест), а также способ убийства – (принцев якобы задушили подушками).

Защитники Ричарда III, напротив, утверждали, что последний король из династии Йорков был не предателем, а честнейшим человеком и что все его прегрешения не более чем результат тюдоровской пропаганды. Поскольку большинство т. н. ричардианцев не принадлежало к числу профессиональных историков, в академическом сообществе их аргументы воспринимались со снисходительным равнодушием. Тем не менее к середине XIX в. «ричардианцы» смогли поставить под сомнение вину своего кумира в самом страшном предательстве – убийстве племянников, предложив несколько альтернативных версий. Г. Уолпол заявлял, что принцы не были убиты в Тауэре, по приказанию Ричарда III их якобы увезли за границу. Более того, знаменитый Перкин Уорбек, поставленный во главе восстания йоркистов против Генриха VII Тюдора в 1496–1497 гг., якобы являлся младшим сыном Эдуарда IV – Ричардом герцогом Йоркским.

А. Легге, напротив, полагал, что принцы были убиты в 1483 г., но не Ричардом III, а герцогом Бэкингемом и его сообщниками Кэтсби и Ретклифом (двумя дворянами из окружения Ричарда III). М. Клементс утверждал, что сыновья Эдуарда IV были умерщвлены Тиреллом в 1486 г. по приказу Генриха VII. Стоит отметить, что благодаря усилиям Клементса тема «принцев в Тауэре» приобрела новое звучание. Он настаивал, что т. н. тюдоровский миф о злодее Ричарде Глостере был создан только для того, чтобы сделать более убедительной легенду о смерти «принцев в Тауэре».

Именно в этом направлении развивались дальнейшие историографические дискуссии. На протяжении ХХ столетия чаша весов в т. н. «великом споре» все больше склонялась в сторону защитников Ричарда III. В настоящее время даже самые ярые традиционалисты сомневаются, что Ричард Глостер убил Генриха VI и Эдуарда Ланкастера, отравил жену и т. д. Тюдорианцы продолжают называть Ричарда III «вероломным тираном», «самым ужасным человеком, который когда-либо занимал английский трон», но единственными обвинениями, которые они могут предъявить последнему из Йорков, оказываются узурпация трона и убийство племянников. Таким образом, в современной историографической ситуации ответ на вопрос о том, был ли Ричард III предателем, зависит от решения так называемой «проблемы принцев». Не случайно еще в середине ХХ в. П.М. Кендалл заявлял, что, поскольку Ричард III не имел отношения к смерти принцев, узурпацию 1483 г. нельзя считать предательством, так как Ричард действовал в интересах династии Йорков.

Стоит отметить, что к окончательному решению «проблемы принцев» защитники Ричарда III приблизились не больше, чем традиционалисты, до сих пор повторяющие версию Томаса Мора. Привлечение новых источников показало, что тексты XVI в. нельзя считать полностью достоверными. Это «ниспровержение авторитетов» открыло простор для появления самых неординарных теорий. Так, О. Вильямсон полагает, что Джеймс Тирелл был не палачом, а заботливым опекуном сыновей Эдуарда IV; именно его стараниями дети были увезены в Бургундию. Э. Поллард утверждает, что Перкин Уорбек был младшим из пропавших сыновей Эдуарда IV. Б. Филдс настаивает, что самозванцы, действовавшие в Англии в конце XV в., должны были очистить путь для настоящих принцев, которые все это время находились под опекой своей тетки Марии Бургундской. Пожалуй, самая спорная гипотеза была выдвинута Р. Мариусом. По его мнению, Джеймс Тирелл был тайным агентом Генриха VII. Тирелл блестяще справился с секретной миссией – убить наследников Эдуарда IV так, чтобы подозрения пали на Ричарда III. На этом пестром, калейдоскопическом фоне взгляды умеренных ричардианцев, вслед за П.М. Кендалом утверждающих, что точная дата смерти принцев неизвестна, а их убийцами с равным успехом могут быть и Генрих VII, и Бэкингем, кажутся истинным отдохновением.

Итак, на настоящем этапе развития исторической науки выяснить, что именно случилось с сыновьями Эдуарда IV, и таким образом ответить на вопрос «а был ли Ричард III предателем?» не представляется возможным. Гораздо более реальной является другая задача – проанализировать историю возникновения и становления легенды о «принцах в Тауэре» и установить, употребляли ли современники слова «предатель» и «предательство» по отношению к Ричарду III, говорили ли они о том, что Ричард «предал» своих племянников. Помимо прочего, такая постановка проблемы позволит установить, в какой момент Ричард Глостер начал приобретать репутацию «вероломного тирана», насколько быстрым и «успешным» было это превращение.

Отправной точкой нашего исследования должен стать анализ семантического наполнения слова «предательство» в Англии второй половины XV в. В современном английском языке есть два термина, обозначающих предательство: «treason» (известно с XV в.), чаще всего употребляющееся в словосочетании «hightreason» – государственная измена, покушение на жизнь и здоровье главы государства, – и «treachery» (известно с XIII в.), что можно условно перевести как «частное предательство», злоупотребление доверием. Границы между этими терминами нечеткие, слово «treason» в наши дни может употребляться и как синоним вероломства, коварства, никак не затрагивающего государственные интересы.

Анализ текстов XV столетия показывает, что в этот период термин «treachery» употреблялся крайне редко. Во всяком случае, автору не удалось найти ни одного случая употребления указанного слова или производных от него в обширных эпистолярных комплексах Пастонов, Стоноров и Пламптонов, в хрониках и политических памфлетах. Термины «treason», «traitor», «traitorous» в XV столетии чаще всего использовались в официальных документах для обозначения тех, кого обвиняли в государственной измене. В частности, протоколы восьми из двенадцати Парламентов, заседавших в период Войн Роз (1455–1485), содержат акты, осуждающие государственных изменников (traitors). В том же значении указанные слова употреблялись в хрониках и эпистолярных комплексах, при этом наиболее распространенным словесным клише было словосочетание «rebelsandtraitors» – «бунтовщики и предатели». Фактически в словаре XV в. предательство было равнозначно заговору, мятежу или иному посягательству на авторитет законных властей. Если удастся обнаружить, что современники или ближайшие потомки именовали Ричарда III предателем, это даст основания утверждать, что его действия воспринимались как очевидно незаконные, противоречащие благу королевства.

Любой исследователь, пытающийся разобраться в печальной истории «принцев в Тауэре», неизбежно наталкивается на почти полное отсутствие современной событиям информации. В течение первых трех лет после исчезновения принцев было создано всего два сочинения, авторы которых упоминают о судьбе сыновей Эдуарда IV, – это труд итальянского монаха Доминико Манчини «О занятии английского престола» и т. н. продолжение Кройлендской хроники. Кройлендская хроника использовалась исследователями чуть ли не с XVI столетия, «История» Доминико Манчини, напротив, была введена в научный оборот только в 30-х гг. ХХ в. Тем не менее на данный момент сочинение Манчини считается наиболее подробным и достоверным источником, повествующим о событиях 1483 г.

Доверие к сочинению Манчини имеет под собой серьезные основания. Во-первых, Манчини был непосредственным очевидцем событий – он находился в Лондоне с января по июль 1483 г., чтобы собрать материал для книги о Людовике XI, которую планировал написать его патрон – архиепископ Вьеннский Анджело Като. Во-вторых, итальянский монах не принадлежал ни к одной из группировок, боровшихся за власть в 1483 г. В-третьих, свои воспоминания Манчини записал почти сразу после возвращения; последняя точка в его работе была поставлена 1 декабря 1483 г. Единственным существенным недостатком сочинения Манчини является то, что его автор не знал английского языка, поэтому вполне мог допустить ошибки, неправильно поняв сообщения своих информаторов.

Доминико Манчини описал Ричарда III как искушенного властолюбца, действующего в духе Макиавелли. Хорошо знакомый с методами итальянских политиков, в частности, бывшего в 1483 г. вице-канцлером римской курии т. н. «аптекаря Сатаны» Родриго Борджиа (1431–1503), Манчини был далек от того, чтобы безоговорочно осудить герцога Глостера. Во всяком случае, «предателем» Манчини не называет Ричарда III ни разу, ни в связи с историей сыновей Эдуарда IV, ни в связи с другими обстоятельствами государственного переворота. По всей видимости, итальянский монах считал смерть принцев печальным, но неизбежным итогом их отстранения от власти. Он утверждал, что после 13 июня 1483 г. Эдуард и Ричард «были переселены во внутренние покои Тауэра, и с каждым днем их видели все реже и реже за решетками окон, пока, наконец, они совершенно перестали появляться. Страсбургский доктор, последний из людей короля, которому разрешили продолжать оказывать ему услуги, говорил, что юный король, подобно жертве, приготовленной для заклания, искал отпущения грехов через ежедневные исповеди и епитимьи, так как верил, что смерть стоит у его порога… У многих было подозрение, что его [старшего сына Эдуарда IV] устранили. Однако каким способом он был устранен и какой смерти его предали, об этом мне ничего не известно». Поскольку Манчини фактически не имел связи с Англией после своего отъезда (июль 1483 г.), исчезновение принцев и появление слухов об их смерти можно отнести к первому месяцу правления Ричарда III.

Стоит отметить, что сочинение Манчини было известно во Франции гораздо лучше, чем в Англии. В январе 1484 г. близкий друг и покровитель Манчини канцлер Франции Гильом де Рошфор в торжественной речи по случаю открытия Генеральных штатов заявил, что дети Эдуарда IV были убиты по приказу их дяди – Ричарда III. С.А. Армстронг и П. Кендалл полагают, что Гильом де Рошфор получил информацию от Манчини и «отредактировал» ее в своих целях. Дело в том, что 1484 г. на троне Франции оказался несовершеннолетний Карл VIII. Трагическая судьба английских принцев была блестяще использована Рошфором как предостережение для тех, кто хотел бы ограничить полномочия юного монарха. Итак, благодаря предприимчивости Рошфора, французы уже в начале 1484 г. «знали», что сыновья Эдуарда IV мертвы. Необходимо подчеркнуть, что Рошфор назвал Ричарда Глостера убийцей принцев, но не предателем. Это вполне логично, так как на тот момент Ричард III был правителем Англии, а такого рода высказывание означало бы, что Франция не признает его права на престол.

Продолжение Кройлендской хроники было написано неизвестным монахом одноименной обители во второй половине 1486 г., т. е. три года спустя после исчезновения принцев и через год после гибели Ричарда III. Хроника, по всей видимости, была составлена на основе не дошедшего до наших дней светского исторического сочинения. Автором этого исходного текста, скорее всего, был аристократ, принимавший самое активное участие в событиях 1483–1485 гг.

По свидетельству кройлендского хрониста, в июле 1483 г. принцы были еще живы. Закончив рассказ о торжественном пребывании Ричарда III в Йорке в ходе коронационного турне, автор хроники отметил: «Тем временем, пока происходили все эти события, двое сыновей вышеуказанного короля Эдуарда оставались в лондонском Тауэре под присмотром надежных людей, назначенных для этой цели [охраны принцев]». Вскоре был организован заговор с целью их освобождения, однако как раз в тот момент, когда стало известно о намерении герцога Бэкингема присоединиться к восставшим, «распространился слух, что сыновья Эдуарда умерли насильственной смертью, но было неизвестно как именно».

О том, что на самом деле случилось с детьми Эдуарда IV, кройлендский монах не упоминает; иными словами, он не был убежден в том, что принцы действительно были убиты до 1486 г. Это отсутствие уверенности логически вытекает из оценки правления Ричарда III – как и Манчини, кройлендский хронист не находил в действиях короля ничего, выходящего за рамки привычного порядка вещей, он не называл Ричарда III ни предателем, ни узурпатором.

Необходимо отметить, что Кройлендская хроника зафиксировала более позднее, по сравнению с интерпретацией Манчини, появление слухов о смерти принцев. Несмотря на то что разница сравнительно невелика (Манчини говорил об июле, а кройлендский хронист о сентябре 1483 г.), для историков она имеет огромное значение. В соответствии с разработанной позднее тюдоровской версией истории «принцев в Тауэре», приказ об убийстве был отдан Ричардом III как раз в июле, во время коронационного турне. Кройлендская хроника, напротив, подчеркивает, что в июле принцы все еще пребывали в добром здравии. К настоящему моменту отсутствие бесспорных доказательств делает выбор между двумя вышеуказанными источниками вопросом веры. Традиционалисты, разумеется, предпочитают ссылаться на Манчини, ревизионисты, напротив, говорят о большей объективности Кройлендской хроники.

Если оставить в стороне незначительные расхождения в датировке, свидетельства кройлендского хрониста и Манчини оказываются очень схожими – оба они описывают Ричарда III как расчетливого политика, но не более того; оба источника утверждают, что принцы, скорее всего, были убиты и что детали этого преступления неизвестны. Наконец, оба автора не расценивают узурпацию 1483 г. или исчезновение принцев как предательство в том смысле, в каком это слово употребляли во второй половине XV в. Иными словами, в глазах непосредственных современников событий Ричард III не был государственным изменником, а его действия имели хотя бы видимость законности.

Воцарение династии Тюдоров не могло не сказаться на интерпретации столь значимой в политическом отношении темы, как отстранение от власти и исчезновение сыновей Эдуарда IV, ведь пропавшие дети имели гораздо больше прав на престол, чем дальний родственник Ланкастеров Генрих VII. В данном случае вряд ли уместно говорить о прямом политическом давлении, тем не менее нельзя не отметить, что в источниках, созданных в правление Генриха VII, смысловые акценты расставлены гораздо более определенно, чем в свидетельствах современников.

Первым по хронологии примером такого рода являются «Мемуары» Филиппа де Коммина. По мнению исследователей, т. н. английские экскурсы были написаны в 1489–1490 гг., т. е. максимум спустя шесть лет после исчезновения детей Эдуарда IV. Необходимо подчеркнуть, что сведения, сообщаемые автором «Мемуаров» об «английских делах», сложно назвать правдивыми. Филипп де Коммин использовал общую канву событий 1483–1485 гг., чтобы проиллюстрировать свои политико-философские взгляды. По его мнению, Ричард III получил трон незаконно, за что Бог покарал его, передав престол Генриху Тюдору. Коммин не называет Ричарда III предателем в первую очередь потому, что правитель подотчетен только Богу, т. е. только Бог имеет право судить его и осуждать.

Так как при реконструкции событий Войн Роз Коммин полагался только на вторичные свидетельства (слухи, ходившие в окружении Генриха Тюдора в период его пребывания при французском дворе (1484–1485 гг.), и, возможно, трактат Манчини), он описал судьбу принцев крайне сжато и неточно. Коммин отметил, что «после смерти Эдуарда его второй брат, герцог Глостер, убил двух сыновей Эдуарда, объявил его дочерей незаконнорожденными и венчался на царство». В вышеприведенной цитате присутствует явное искажение порядка событий – Ричард Глостер сначала объявил детей Эдуарда IV незаконнорожденными, затем узурпировал трон и только после этого, возможно, расправился с принцами. Фактически из «Мемуаров» Филиппа де Коммина мы можем узнать только то, что в конце 1480 г. по другую сторону Ла-Манша Ричарда III по-прежнему называли убийцей племянников, но еще не начали именовать предателем.

В составленной на рубеже 1480–1490 гг. «Истории королей Англии» антиквара и священника Джона Росса интерпретация личности и правления Ричарда III существенно изменилась. Стоит отметить, что «История…» была не первым политически ангажированным сочинением предприимчивого антиквара. Летом 1483 г. он собственноручно преподнес Ричарду III составленную в самых льстивых выражениях родословную Невилей. «История королей Англии» была написана уже «в новом ключе» – она открывалась посвящением основателю династии Тюдоров, а заканчивалась длиннейшим перечнем знамений, предвещавших королю долгое и необычайно счастливое царствование. Стремясь дезавуировать прошлые, излишне лестные высказывания в адрес Ричарда III, Росс уподоблял свергнутого монарха Антихристу, чья дьявольская сущность проявилась еще до рождения, – Ричард якобы «пребывал в материнской утробе два года и появился на свет с зубами во рту и волосами до плеч».

Хотя Росс ни разу прямо не назвал Ричарда III предателем, последний король из династии Йорков описан как предатель и в государственном, и в моральном смысле. Джон Росс пишет, что Ричард Глостер «принял своего господина и короля Эдуарда V радушно, с объятиями и поцелуями, но всего через три месяца или немного больше он [Ричард] убил его [Эдуарда V] вместе с его братом… но после лишь немногие знали, какой мученической смертью они умерли». Поскольку Росс называет Эдуарда V «господином и королем» герцога Глостера, убийство принца Эдуарда можно истолковать именно как предательство, государственную измену в самом прямом смысле этого слова. Радушный прием, оказанный Ричардом Глостером сыновьям Эдуарда IV, должен был подчеркнуть его вероломство. Упоминание о «поцелуях» также не является случайным – вероятно, при помощи этого намека Росс уподобляет Ричарда III самому страшному предателю, которого знал христианский мир – Иуде.

Напомним, что «История…» Росса была написана не позднее 1491 г., т. е. максимум через шесть лет после смерти Ричарда III. Каким бы предвзятым ни было сочинение Джона Росса, нельзя сбрасывать со счетов то обстоятельство, что уже в самом начале правления Генриха VII часть англичан воспринимала Ричарда Глостера как предателя, вероломно умертвившего своего короля и ближайшего родственника.

Было бы ошибкой полагать, что точка зрения Джона Росса сразу же получила широкое признание. В частности, Лондонская хроника, известная под условным названием Вителлиус А-XV, описывает события 1483 г. бесстрастно, почти отстраненно. Показательно, что в тексте правление Эдуарда V никак не выделено – после 22-го года правления Эдуарда IV начинается первый год царствования Ричарда III. Т. к. Эдуард V не был коронован, его, скорее всего, не воспринимали как короля в полном смысле слова, для многих современников он так и остался принцем.

В лондонской хронике Ричард Глостер не уподобляется ни Антихристу, ни скорпиону, ни Иуде. Любопытно, что единственная оценочная характеристика касается именно убийства принцев. Повествуя о предпосылках восстания Бэкингема, хронист сообщает, что «упомянутый король Ричард… предал смерти двух детей короля Эдуарда, и по этой причине он утратил любовь народа». Иными словами, Ричард пользовался «любовью народа», но утратил ее, убив своих племянников. Речь о предательстве в данном случае не идет, но смерть сыновей Эдуарда IV начинает восприниматься как роковое событие, положившее начало падению Ричарда III.

Единственным преступлением Ричарда III убийство принцев остается и в «Истории короля Генриха VII» придворного поэта и историографа Генриха VII Бернара Андре. Андре можно смело назвать одним из основоположников английской ренессансной историографии. Именно с его «Генриха VII» для Англии началась традиция сочинения пышных речей, приписываемых «героям исторической драмы». «История короля Генриха VII» в конечном итоге превратилась в помпезный панегирик, в котором Ричарду III отводилось более чем скромное место. Последний король из династии Йорков появляется на страницах «Истории Генриха VII» всего дважды – в занимающем несколько строк рассказе об узурпации 1483 г. и в более развернутом повествовании о битве при Босворте. Бернар Андре предъявляет Ричарду III всего два обвинения – в тирании и в убийстве племянников. Необходимо подчеркнуть, что ни одно из этих действий не расценивается как предательство.

Следующий шаг к закреплению за Ричардом III репутации предателя был сделан в «Новых хрониках Англии и Франции» Роберта Фабиана. Фабиан подчеркивает незаконность переворота 1483 г., выделяя промежуток от смерти Эдуарда IV до провозглашения королем Ричарда III в отдельное царствование. Для автора «Новых хроник» Эдуард V – это не принц, а «законный король», следовательно, его смещение с престола должно трактоваться как государственная измена. Сам термин Фабиан не употребляет, но именно он впервые сообщает, что узурпация 1483 г. якобы вызвала отрицательный общественный резонанс: «Те, кто раньше любил и хвалил его, кто могли бы вверить ему свою жизнь и свое добро, если бы он по-прежнему оставался протектором, теперь выражали недовольство и роптали против него».

Фабиан подчеркивает, что в 1483 г. «вышеупомянутое недовольство усилилось в основном потому, что распространился слух, что король Ричард в Тауэре тайно предал смерти двух сыновей своего брата Эдуарда IV». После этого ужасного события Ричард III правил в «страхе и агонии», окруженный «великой ненавистью». Так же как лондонский хронист, Фабиан считает убийство сыновей Эдуарда IV поворотным событием, но в «Новых хрониках» смысловые акценты расставлены намного жестче – пока принцы были живы, Ричарда окружали «ропот и недовольство», после их смерти «недовольство» превратилось в «великую ненависть», а узурпатор – в тирана.

Итак, Фабиан первым заговорил о том, что англичане якобы ненавидели Ричарда III. Он же стал первым, кто сообщил хоть какие-то подробности о судьбе принцев. Автор «Новых хроник» писал, что, «по слухам, король Ричард… в этом [деле, т. е. в убийстве принцев] и в других случаях действовал по наущению герцога Бэкингема». Имя ближайшего соратника Ричарда III Бэкингема так глубоко вплетено в историю узурпации 1483 г., что связать герцога еще и с исчезновением принцев было бы вполне логично. Возможно, Фабиан действительно обнаружил сведения, по иронии судьбы не попавшие в поле зрения других хронистов. Существование слухов о причастности Бэкингема к смерти сыновей Эдуарда IV вполне вероятно, но все же с момента исчезновения принцев до завершения «Новых хроник» прошел 21 год. Не исключено, что Фабиан зафиксировал на бумаге сплетню, возникшую не в 1483 г., а в начале XVI в.

Законченная в 1512 г. «Большая хроника Лондона» в оценке правления Ричарда III и его моральных качеств практически не отличается от хроники Фабиана. Два текста настолько близки, что в первой половине ХХ в. было выдвинуто предположение, что оба они вышли из-под пера Фабиана. Современные исследователи подчеркивают: сходство вызвано тем, что указанные тексты основаны на лондонских муниципальных записях, при этом «Большая хроника Лондона» содержит гораздо больше интересных, но недостоверных деталей.

«Большая хроника Лондона» сообщает новые детали предполагаемого убийства принцев. По свидетельству хрониста, это преступление было совершено между 1483 и 1485 гг. В год, когда мэром города был Эдмунд Шей, т. е. до 28 октября 1483 г., принцев видели играющими во дворе Тауэра. В 1485-м в Лондоне ходили самые разные слухи о способе умерщвления принцев – «некоторые говорили, что они [сыновья Эдуарда IV] были задушены между двумя перинами, некоторые говорили, что они были утоплены в мальвазии, а некоторые полагали, что они были умерщвлены с помощью ядовитого питья. Но каким бы способом они ни были убиты, было достоверно известно, что к тому времени [1485 г.] они уже покинули этот мир; говорили, что исполнителем этого жестокого дела был сэр Джеймс Тирелл, но другие возлагали вину за это [преступление] на старого слугу короля Ричарда по имени ____ (здесь хронист оставил пустое место)».

Перечисление нескольких взаимоисключающих способов умерщвления принцев доказывает, что о деталях преступления лондонцы вообще ничего не знали. Гораздо более интересны сведения о непосредственном убийце сыновей Эдуарда IV. Подчеркнем, что автор «Большой хроники» не утверждает, что убийцей принцев был именно Джеймс Тирелл. Хронист говорит о слухах, причем довольно неопределенных, так как наряду с именем Тирелла, возможно, упоминалось и имя другого человека. Хронист мог оставить пустое место для имени убийцы по двум причинам: либо он боялся назвать этого человека, либо лондонцы говорили о «некоем слуге Ричарда III» без указания имени. Установить, какая из этих версий является правильной, вряд ли возможно.

О том, был ли Джеймс Тирелл убийцей сыновей Эдуарда IV, историки спорят уже более 300 лет. Как уже было отмечено выше, диапазон мнений необычайно широк – от безоговорочных утверждений, что Тирелл виновен, до столь же безоговорочных отрицаний его причастности к этому преступлению. В данном случае достаточно упомянуть, что Джеймс Тирелл (ок. 1450–1502) был одним из доверенных лиц Ричарда III и единственным из ближайшего окружения монарха, кто сохранил все титулы, имения и пост коменданта крепости Гине (в окрестностях Кале) в годы правления Генриха VII. Тем не менее в 1501 г. Тирелл поддержал восстание йоркистов, он был помещен в Тауэр и в 1502 г. казнен. Официально Тирелла не называли убийцей принцев ни до процесса 1502 г., ни после. Сопоставление данных Фабиана и «Большой хроники Лондона» позволяет предположить, что соответствующие слухи распространились уже после его казни. В хронике Фабиана какие бы то ни было обвинения в адрес Тирелла отсутствуют; по-видимому, к 1504 г. данный слух еще не получил широкого распространения. «Большая хроника» показывает нам легенду о Тирелле, так сказать, в процессе формирования. В 1512 г. в столице поговаривали, что Джеймс Тирелл умертвил «принцев в Тауэре», но часть лондонцев полагала, что убить принцев по поручению Ричарда III мог кто-то еще.

Стоит отметить, что и «Новым хроникам», и «Большой хронике Лондона» явно недостает смысловой целостности. Отрывки, в которых звучит жесткая критика тирана Ричарда III, чередуются в них с вполне спокойным по тону рассказом о событиях его царствования. Таким образом, за два десятилетия, прошедшие с момента смерти Ричарда III, историки собрали обширный, но разрозненный фактический материал. В разное время были зафиксированы легенды о неестественном рождении Ричарда Глостера, убийстве Генриха VI, отравлении королевы Анны и якобы окружавшей монарха ненависти. Однако упомянутые «факты» излагались скупо и бессистемно. Так же лапидарно описывалось и убийство «принцев в Тауэре», немногочисленные детали приводились со ссылкой на слухи. Не случайно на рубеже XV–XVI вв. далеко не все англичане были готовы принять на веру одобренную властями «ученую» версию легенды о принцах. Успех, с которым Перкину Уорбеку в 1495–1499 гг. удавалось играть роль младшего из «принцев в Тауэре», красноречиво свидетельствует о распространенной в народе вере в чудесное спасение сыновей Эдуарда IV. По всей видимости, в начале XVI в. портрет узурпатора, тирана и злодея Ричарда III все еще выглядел недостаточно убедительным, так как был нарисован слишком крупными мазками. Кроме Джона Росса, бессистемное сочинение которого очень трудно для восприятия, никто не делал попыток систематизировать «преступления» Ричарда III или дать им четкую моральную оценку. Помимо прочего, события 1483–1485 гг. существенно контрастировали с первой половиной жизни Ричарда Глостера, когда он был верен своему брату – королю Эдуарду IV.

Следующим логическим шагом стало переосмысление правления Ричарда III в рамках ренессансной историографии. Как известно, в трудах гуманистов история трактовалась как серия нравоучительных примеров, помогающих лучше понять настоящее и предвидеть будущее. Профессиональная обязанность историка заключалась в том, чтобы «причесать» события, сделав характеры «героев исторической драмы» более рельефными. Для этого прошлое требовало, если можно так выразиться, литературной обработки – неотъемлемой частью ремесла историка стало сочинение речей и целых драматических сцен, а также добавление живых деталей, которые могли придать повествованию большую выразительность.

В этой связи логично, что новые подробности «преступлений» Ричарда III, в том числе и истории «принцев в Тауэре», стали известны именно в первые годы правления покровительствовавшего гуманистам Генриха VIII. В 1514–1518 гг. Полидор Вергилий и Томас Мор дорисовали портрет Ричарда III, превратив его в своего рода отрицательный образец тирана и предателя.

Полидор Вергилий вписал правление Ричарда III в широкий исторический контекст. В законченной в черновиках к 1514 г. «Истории Англии» была создана историографическая модель Войн Роз как династического конфликта, начавшегося в 1399 г. и окончившегося с воцарением Тюдоров. Полидор Вергилий работал по заказу Генриха VII, поэтому в оценке событий он должен был руководствоваться волей венценосного покровителя.

Излагая историю правления Ричарда III, Вергилий припомнил все обвинения, когда бы то ни было выдвигавшиеся в адрес этого монарха (убийство Генриха VI, отравление жены, намерение вступить в брак с племянницей), и добавил к ним ряд новых пунктов. Автор «Истории Англии» был первым, кто заявил, что Ричард Глостер лично убил принца Эдуарда Ланкастера; он также обвинил Ричарда в причастности к смерти его брата Джорджа Кларенса.

Хотя в «Истории Англии» слово «предательство» по отношению к герцогу Глостеру не употребляется, Вергилий описывает Ричарда III как предателя по натуре, который «имел острый, проницательный, коварный ум, более всего подходящий для обмана и лицемерия». Наиболее ярко эти качества проявляются по отношению к сыновьям Эдуарда IV, история гибели которых была изложена Вергилием по всем канонам драматического искусства. «Завязкой» сюжета служит сообщение о том, что «умирающий король Эдуард доверил ему одному [Ричарду Глостеру] свою жену, детей, имущество и все остальное… и как только Ричард услышал это, он немедленно загорелся желанием получить корону». Ричард Глостер якобы принес клятву верности своему племяннику и немедленно начал плести тайный заговор. Он радушно встретил старшего принца и «коварными обещаниями» заставил королеву Елизавету передать ему младшего.

К моменту убийства принцев страсти в «Истории Англии» накаляются до предела. Ричард III узурпировал корону, но, сознавая всю незаконность своих действий, «находился в постоянном страхе» и под влиянием этого чувства решился убить племянников. Ричард III «написал Роберту Брекенбури, коменданту лондонского Тауэра, приказывая ему найти какое угодно подходящее средство, чтобы побыстрее умертвить его племянников… Однако, когда комендант лондонского Тауэра получил от короля это ужасное приказание, он был потрясен… и ничего не предпринял в надежде, что король пощадит мальчиков королевской крови… Тогда Ричард… поручил это дело другому человеку – Джеймсу Тиреллу. Вынужденный совершить это, тот с печалью поехал в Лондон и убил королевских детей… но неизвестно, какую смерть приняли бедные мальчики». Вергилий рассказывает о том, что Ричард сам распустил слух о гибели принцев и подробнейшим образом описывает, как Елизавета Вудвиль приняла это чудовищное известие. Можно констатировать, что в описанной Вергилием истории принцев Ричард III оказывается и государственным изменником, нарушившим клятву верности законному монарху, и вероломным обманщиком, который с распростертыми объятиями принял племянников, а затем приказал их убить.

Необходимо подчеркнуть, что имеющиеся в распоряжении историков факты не позволяют ни подтвердить, ни опровергнуть эту версию. В пользу достоверности сообщения Вергилия свидетельствует тот факт, что Джеймс Тирелл действительно ездил в Лондон по поручению Ричарда III в июле 1483 г. (он должен был привезти в Йорк все необходимое для возведения сына короля в ранг принца Уэльского). Однако эта поездка не была тайной. Если бы Полидор Вергилий задался целью подтвердить слухи о причастности Тирелла к убийству принцев, он мог обнаружить упоминание об этом путешествии там же, где его нашли современные исследователи – в хозяйственных документах королевского двора. В то же время очевидное политическое значение темы «принцев в Тауэре», заказной характер труда Вергилия, значительное количество допущенных им фактических ошибок заставляют относиться к свидетельству гуманиста с осторожностью.

Намеченный Полидором Вергилием портрет вероломного тирана был дорисован в «Истории Ричарда III» Томаса Мора. Более подробно этот вопрос будет освещен в отдельной главе. Сейчас же достаточно отметить, что Мор развил намеченную Полидором Вергилием смысловую линию и блестяще разрешил противоречие между поведением герцога Глостера до и после смерти Эдуарда IV. Томас Мор подчеркивал, что Ричард Глостер «задолго до смерти короля Эдуарда замыслил сам стать королем», иными словами, он никогда не был по-настоящему верен своему брату. Мор описывает Ричарда III как человека исключительно коварного, просчитывающего каждое свое действие и идущего к трону буквально по головам. Как и Джон Росс, Мор уподобляет герцога Глостера Иуде: «Со смирением в лице и высокомерием в сердце, внешне льстивый перед теми, кого внутренне ненавидел, он не упускал случая поцеловать того, кого думал убить».

Необходимо подчеркнуть, что Томас Мор стал первым, кто употребил в отношении Ричарда Глостера термин «treason» (государственная измена). Заговор, составленный Ричардом Глостером для захвата власти, Мор называет «ужасным предательством». Кроме того, именно в труде Томаса Мора появляется ставшее впоследствии хрестоматийным словесное клише «вероломный тиран». Наконец, Мор описывает убийство принцев именно как предательство. Он пишет, что сыновья короля Эдуарда приняли «смерть от руки предателя».

Рассказ об убийстве принцев является своеобразной кульминацией «Истории Ричарда III». Как и в других случаях, Мор расширил и обогатил подробностями версию, предложенную Полидором Вергилием. Вергилий сообщил, что первоначально приказ об убийстве принцев был отослан коменданту Тауэра Роберту Брекенбури, Томас Мор прибавил к этому имя посланца – Джон Грин. Любопытно, что в «Истории Ричарда III» образ Тирелла претерпел существенные изменения. У Вергилия Тирелл отправился выполнять ужасное приказание скрепя сердце. Томас Мор превращает убийцу принцев в беспринципного честолюбца, который надеялся таким путем сделать карьеру и получить рыцарский пояс. По мнению Полидора Вергилия, Тирелл убил принцев собственноручно, Томас Мор вводит в историю двоих подручных Тирелла – Майлса Фореста, «запятнавшего себя когда-то убийством», и Джона Дайтона – «головореза огромного роста»; именно они задушили детей подушками, а потом доложили Тиреллу, что принцы мертвы.

Вышеуказанные детали не добавляют новых черт к образу предателя Ричарда III, они, скорее, характеризуют присущее Томасу Мору отношение к историческим фактам. Большинство исследователей полагает, что «История Ричарда III» далека от достоверности, так как Томас Мор вообще не имел намерения создать историческое сочинение. В этой связи логично, что новые детали, касающиеся судьбы принцев, оказываются не вполне точными. Историкам удалось отыскать сведения о Джоне Грине, Майлсе Форесте и Джоне Дайтоне, но детали их биографии не укладываются в созданную Мором схему. Например, настоящий Майлс Форест оказался не слугой и бывшим убийцей, а респектабельным хранителем гардероба в замке Бейнард Касл, расположенном далеко на севере Англии. Предложенная Мором интерпретация биографии Джеймса Тирелла также не соответствует историческим фактам. В 1483 г. Тиреллу не было нужды идти на преступление ради карьеры, так как он занимал должность главного конюшего; свой рыцарский пояс Тирелл получил задолго до смерти принцев – в 1471 г. Между тем Томас Мор сообщает, что все вышеуказанные детали он получил из исповеди Тирелла и Дайтона, сделанной в 1502 г. Ошибки, допущенные Мором при изложении биографии Джеймса Тирелла, позволяют усомниться в том, что Мор правильно указал источник своих сведений. В истории Джона Дайтона также не все гладко. Томас Мор сообщает, что Генрих VII велел отпустить Дайтона после того, как тот признался в убийстве принцев. Сохранившиеся документы не дают возможности опровергнуть это утверждение, но такой поступок Генриха VII представляется маловероятным. Автор допускает, что сенсационные подробности убийства принцев могли быть вымышлены Томасом Мором, чтобы сделать «Историю…» более драматичной и придать ей видимость достоверности. Не случайно, ознакомившись с «Историей Ричарда III», Вергилий не стал переделывать собственное сочинение – в 1534 г. оно было опубликовано именно в том виде, который мы проанализировали выше.

Итак, к концу 1510-х гг. Полидору Вергилию и Томасу Мору удалось создать внутренне непротиворечивый образ Ричарда III – предателя. В данном случае вполне уместно говорить о личном вкладе Мора и Вергилия в создание тюдоровской легенды. До публикации указанных сочинений в народе продолжали циркулировать все предыдущие варианты истории «принцев в Тауэре», а моральные оценки правления Ричарда III оставались неизменными. В частности, опубликованные в 1530 г. «… Хроники разных королевств» Джона Растелла показывают, что к 30-м гг. XVI в. не все англичане воспринимали Ричарда III как предателя, новые подробности истории принцев также не были широко известны. Растелл излагает историю узурпации 1483 г. почти бесстрастно, кроме того, он описывает два разных способа убийства принцев – отроки были либо задушены подушками, либо погребены заживо.

О том, что вера в чудесное спасение сыновей Эдуарда IV сохранилась как минимум до середины второго десятилетия XVI в., свидетельствует следующее обстоятельство. Перед тем как поведать свою версию смерти принцев, Томас Мор счел необходимым объяснить, почему в его время не все верили, что сыновья Эдуарда IV были убиты. Он писал: «Смерть и окончательная погибель их [сыновей короля Эдуарда] …оставались под сомнением так долго, что некоторые до сих пор пребывают в неуверенности, были ли они убиты в те дни или нет. И это не только потому, что Перкин Уорбек… так долго обманывал мир, но и потому, что в те дни [в правление Ричарда III] все дела делались тайно… поэтому… люди ко всему относились с внутренним подозрением: так искусные подделки вызывают недоверие к настоящим драгоценностям». По-видимому, англичане не так уж много знали о том, что в короткое царствование Ричарда III происходило за стенами королевских резиденций. Этот недостаток информации служил «питательной средой» для возникновения самых разных слухов о судьбе принцев.

Предложенная Полидором Вергилием и Томасом Мором интерпретация царствования Ричарда III закреплялась в умах англичан в середине-второй половине XVI в. В этот период перевод последних глав Вергилия и «История Ричарда III» были опубликованы в составе хроник Хардинга (1543), Холла (1548) и Холиншеда (1580). Наибольший успех пришелся на долю сочинения Томаса Мора. Изящество формы, безупречно выстроенная Мором логика поступков «героев исторической драмы», а также редкая убедительность сделали «Историю Ричарда III» одним из самых авторитетных исторических трудов XVI в.

Разумеется, для простых англичан труд Томаса Мора оказался слишком сложным. В сочинениях, рассчитанных на широкую аудиторию, воспроизводились скорее основные факты и моральные оценки. Например, в записанной в конце XVI в. балладе «Песнь леди Бесси» Ричард III – не просто вероломный правитель, он назван предателем. Любопытно, что предложенные Мором детали убийства принцев были восприняты далеко не так скоро. В ранней версии вышеуказанной баллады сестра принцев (Елизавета Йорк, будущая супруга Генриха VII) не в состоянии четко сформулировать, как Ричард III умертвил ее братьев – в 27-й строке она заявляет, что принцы были убиты в постели, а в 28-й, что их утопили в вине. В более позднем варианте картина разительно меняется – леди Бесси сообщает, что Эдуард IV на смертном одре призвал Ричарда Глостера, Роберта Брекенбури и Джеймса Тирелла, чтобы те привезли принцев в столицу, но эти трое сговорились и обрекли благородных отроков на смерть.

По единодушному мнению историков, предложенная Мором версия смерти принцев стала общепринятой вскоре после постановки трагедии «Ричард III». Стоит отметить, что рассказ Шекспира является упрощенным вариантом текста Мора – Холиншеда, которым великий драматург пользовался в качестве основного источника. Освещая первую попытку Ричарда III расправиться с племянниками, Шекспир предпочел более раннюю версию, видимо, сохранявшуюся в устной традиции: в «Исторических хрониках» Ричард III первоначально обращается не к Брекенбури, а к гораздо более известному всем Бэкингему. Применительно к теме данного исследования гораздо важнее то, что Шекспир до предела «сгустил» окружавший Ричарда III ореол вероломного тирана. Как уже было отмечено в начале статьи, каждое преступление Ричарда Глостера в «Исторических хрониках» описывается именно как предательство.

Итак, репутация предателя закрепилась за Ричардом далеко не сразу. Современники не видели в действиях Ричарда III, в том числе и в возможном устранении принцев, ничего выходящего за рамки обычных для эпохи Войн Роз методов политической борьбы. Собственно, в период правления Ричарда III значительная часть англичан вообще не была уверена в смерти сыновей Эдуарда IV. После воцарения Тюдоров картина начала меняться. Первая попытка осмыслить Ричарда III именно как предателя была предпринята в сочинении Джона Росса, не получившем широкого распространения из-за крайне неудачной риторической формы. Остальные историки шли по пути постепенных трансформаций. На протяжении первых 30 лет происходило постепенное «накапливание» знаний о преступлениях Ричарда III, его виновность в гибели принцев более не ставилась под сомнение, более того, было «доказано», что смерть сыновей Эдуарда IV вызвала широкую волну общественного недовольства, после этого события Ричард III якобы был окружен «всеобщей ненавистью». Существовала и еще одна любопытная тенденция. По мере удлинения исторической дистанции, гибель принцев казалась потомкам все более чудовищной. Однако до конца первого десятилетия XVI в. Ричарда III предателем не называли, его действия осмысливались не как предательство (государственная измена), а как узурпация.

Миф о предателе Ричарде III обязан своим рождением усилиям двух известнейших гуманистов – Полидора Вергилия и Томаса Мора. Исходя из понимания истории как серии назидательных примеров, они превратили Ричарда Глостера в образец вероломного тирана, чье правление должно было служить предостережением потомкам. К концу XVI в. каждое действие Ричарда III было переосмыслено и интерпретировано именно как предательство, а сам король стал восприниматься как двуличный властолюбец, готовый на все ради короны. Список предательств Ричарда Глостера в итоге оказался настолько обширным, что его можно условно разделить на изменнические акты (убийство Генриха VI, убийство Эдуарда Ланкастера, узурпация 1483 г.) и «личные предательства» (убийство герцога Кларенса, отравление жены). При этом устранение сыновей Эдуарда IV воспринималось как самое страшное преступление, предательство в обоих смыслах, если можно так выразиться, предательство «высшей пробы».

Эта же схема применима и к разработке деталей «убийства в Тауэре». До Полидора Вергилия и Томаса Мора о гибели принцев было почти ничего не известно. Уверенно называлось только имя заказчика преступления – Ричарда III. Автору представляется, что появление исчерпывающей информации о судьбе сыновей Эдуарда IV именно в сочинениях известных гуманистов вряд ли было простым совпадением. Сообщенные Вергилием и Томасом Мором подробности в значительной степени явились результатом сознательной, целенаправленной переработки истории в интересах династии Тюдоров.