– Вы теперь понимаете, почему во время нашего прошлого сеанса я высказал предположение, что у вас внутри скопилось много гнева? – спросил я.

– Думаю, вы были правы. Но как вы об этом узнали?

– Вы продемонстрировали две общие черты укоренившегося гнева, – пояснил я. – Одна из них – это множество претензий к поведению Джули и детей. Если пользоваться словами вашей жены, то это то самое «рявканье» на нее и детей. Другая – ваше летаргическое состояние в течение последних нескольких месяцев. По вашим словам, вы «утратили живость». А по словам Джули, вы «похоже, утратили искру, которая когда-то была». Я хочу рассказать вам, почему, на мой взгляд, это случилось.

На протяжении всей своей жизни вы страдали от самых разных несправедливостей. Я не говорю, что все те люди, которые провинились перед вами, – плохие люди. По моим наблюдениям некоторые из них совершили поступки, которые глубоко ранили вас. Когда с нами обращаются подобным образом, гнев – естественная эмоция, возникающая внутри. Самый верный способ обращения с этим гневом – спокойно поговорить с человеком, который провинился, и проработать с ним проблемную ситуацию, стремясь к ее разрешению. Однако часто в силу различных обстоятельств мы не способны это сделать. Дети, например, редко прорабатывают свой гнев, направленный на родителей – как правило, из страха, что родители не поймут, или что от этого станет только хуже. Типичная детская реакция – не говорить родителям о своем гневе – совершенно нормальна.

С братом вы в какой-то мере прорабатывали свой гнев, споря друг с другом, а иногда и дракой выясняя отношения. Ни то ни другое не вело к решению проблем, стимулировавших ваш гнев. В большинстве других ситуаций, которые вы описали, вашей реакцией была попытка забыть о нанесенном вам ущербе и продолжать жить своей жизнью. Однако гнев не урегулировать так легко. Обиды не забываются, если с ними не поработать. Тот факт, что вы можете вспомнить их через несколько лет после того, как они случились, доказывает, что вы их на самом деле не забыли.

Майк молча слушал меня, кивая в ключевых моментах. Я продолжил.

– Когда мы переживаем несправедливость на протяжении долгого времени, наша способность практически безболезненно впитывать ее изнашивается. И дальше происходит одна или сразу две вещи одновременно. Во-первых, мы начинаем выплескивать этот гнев не на тех людей, которые вызывали его все эти годы, а на тех, кто находится к нам ближе всего, – в вашем случае это Джули и дети. Вы выражаете свой гнев словесно, высказывая им критические замечания. И это явно отличается от подавления собственного гнева, которым вы пользовались все эти годы. Во-вторых – у нас появляются начальные признаки депрессии.

Цель гнева – мотивировать нас на принятие конструктивных решений по его проработке. Причем вместе с человеком, который нас обидел. Но если мы не можем этого сделать, то непроработанный гнев превращается в мрачную тучу, нависающую над нашей жизнью. С нами поступают несправедливо, несправедливо, несправедливо – на протяжении всей нашей жизни. Многие разные люди. Многими разными способами. Несправедливость начинает давить своей тяжестью на наши эмоции. И мы ловим себя на мысли о том, что утратили желание жить. Нас больше не интересуют те вещи, которые раньше воодушевляли. И если не принять позитивные меры, то мы становимся все более и более взрывными и/или более и более подавленными.

– Звучит очень логично, – согласился Майк. – Но почему все это начало происходить лишь в последнее время?

– Думаю, триггером послужила смерть вашей матери, – ответил я. – Хотя она и была больна и три последних года жизни провела в доме престарелых, думаю, ее смерть затронула непроработанные эмоции, хранившиеся у вас глубоко внутри, – и вывела их на поверхность. До этого момента ваш гнев был скрыт под слоями вашей деятельности, направленной на достижение стоящих целей, – она и отвлекала на себя ваш разум.

– Что-то вроде дремлющей хронической инфекции, – вставил Майк, – дожидающейся подходящего возбудителя.

– Именно!

– Все это так, – проговорил Майк. – Но что мне с этим делать? Я не могу вернуться в прошлое и поговорить со всеми этими людьми. Мать умерла, отец никогда не поймет. Из остальных – некоторых уже нет на свете, а другие… Я даже не знаю, где они живут.

– Верно, – кивнул я, – поэтому у меня к вам есть предложение. То, что я предложу, не восстановит ваши отношения ни с кем из этих людей. Тем более что с некоторыми из них у вас уже нет никаких отношений. Но это проработает ваш гнев в позитивном ключе и позволит изменить два негативных шаблона поведения, которыми вы пользуетесь в настоящее время.

Я знал, что Майк – убежденный христианин и что он поймет те слова, которые я собирался ему сказать.

– Я хочу для начала напомнить вам о сущности Бога. Бог любит нас, и Бог справедлив. Он заботится о благополучии Своих созданий, но Он также справедлив и в конечном счете призывает к суду каждого из нас. Вот о чем говорит вся история распятия – Христос принял полное наказание за наши грехи. И тех, кто согласен с этим, Бог может простить – и все равно останется справедливым.

Есть еще один библейский принцип, – продолжал я. – В Писании сказано: «Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь». Это не наша работа – мстить за себя, заставляя людей расплачиваться за зло, совершенное против нас. Они либо раскаются перед Богом и получат Его прощение, либо предстанут перед Ним со своими грехами, и Он будет им высшим и последним судьей.