Глава 73

То отчаяние, которое плескалось в глазах Адама, подсказывало мне, что он не врал. Его слова объясняли все с худшей и лучшей стороны одновременно, и, несмотря на то что мне не нужно было папино подтверждение всего сказанного Адамом, я была уверена, что он сделал бы это, если бы мы начали такой разговор. Он не только бы рассказал о том, что случилось той ночью, но и о том, почему он снова начал пить. Это было как раз тогда, когда мама проходила тесты на БХ – до подтверждения диагноза, но к тому времени они уже наверняка знали, чего ожидать.

– Я не мог предать твоего отца, – сказал Адам. – И каким бы пьяным он ни был, он имел право просить меня о молчании. Он делал это не ради себя, он просил об этом ради тебя. Ради твоей мамы. Это убило бы вас.

– Но, Адам, это все изменило. Именно это стало причиной…

– Причиной нашего расставания? – Он поднял бровь. – Нет, Джесс. Давай будем откровенными. У нас была дюжина причин, и эта – лишь одна из них.

– Самая главная, – не согласилась я.

Адам посмотрел сквозь лобовое стекло на туманный солнечный свет, не в силах взглянуть мне в глаза.

– Я не хотел быть отцом, потому что был напуган и незрел, но я не хотел признавать этого. Я должен был измениться, когда ты забеременела. Но не сделал этого. И я усугубил ситуацию, когда оставался в стороне после рождения Уильяма.

Я прикусила губу.

– И я не особо подпускала тебя.

– Ты ничего не говорила, а я просто ни в чем не был уверен, Джесс. Даже твоя мама считала, что мне следовало свалить, исчезнуть с лица земли. Я знал, что только испорчу все, если бы до этого дошло.

Я нахмурилась:

– Почему ты решил, что мама так думала?

Он сжал челюсти:

– Я заявился к вам с Уильямом в больницу непонятно откуда. Она разочаровалась во мне. Честно говоря, она до смерти пугала меня. Раньше мы так хорошо с ней ладили, она всегда была доброй женщиной, которая заставляла каждого чувствовать себя желанным гостем в ту же секунду, как только человек переступал порог. Когда я увидел, как сильно она возненавидела меня…

– Она не ненавидела тебя, Адам. Не стану скрывать, ты не нравился ей после той ночи. Но те приступы ярости… они были проявлением ее болезни. Это была не она.

Он смотрел прямо перед собой, царапая нижнюю часть руля большим пальцем.

– Как бы там ни было, это стало одним из тех фактов, которые дали мне понять, что мы с тобой просто не должны быть вместе. Что я должен убраться с вашего с Уильямом пути и сделать что-то со своей жизнью. Я был идиотом.

– Я тоже сожалею об этом, поверь.

При мысли о том, что Адам так долго хранил этот секрет, зная, что я столько лет таила на него совершенно необоснованную обиду, я потеряла дар речи.

– Послушай, Джесс. Мне правда пора ехать. Я уже опоздал на двадцать минут. – Он повернул ключ, чтобы завести двигатель, и ждал, пока я вылезу из машины.

Но я не хотела уходить.

Вместо этого я потянулась к нему и коснулась его руки. Затем я расстегнула ремень безопасности и наклонилась к нему, обхватывая его лицо обеими руками. Его глаза снова казались молодыми и светящимися от чувств. Сначала я нежно поцеловала его, едва касаясь кожи его губ, потом он приоткрыл рот и позволил мне проникнуть в него. Я отстегнула и его ремень безопасности.

– Что происходит?

Я снова поцеловала его, прежде чем ответить, – его губы всего в паре сантиметров от моих:

– Как? Ты чем-то недоволен?

– Нет! – воскликнул он. – Совершенно точно нет. Конечно, продолжай. – Отклонившись, он посмотрел на часы. – Хотя… может быть, после моей встречи…

Тогда я поцеловала его глубже и крепче, и он тотчас же ответил, притягивая меня к себе. Затем он остановился и пристально посмотрел на меня. Его грудь вздымалась.

– Ладно, – сказал он отрывисто. – К черту встречу. Я напишу ему, что у меня спустило колесо.

Я рассмеялась, а он вытащил ключ из замка зажигания и открыл дверцу машины – я сделала то же самое. Мы поправляли на себе одежду, идя по траве к коттеджу Адама.

Мы зашли в коттедж, и дверь за нами захлопнулась. Я прижалась спиной к деревянной стене, он переплел свои пальцы с моими и оставил дорожку из поцелуев на моем лице и шее. Его губы были горячими, мягкими и нежными. Я расцепила руки и провела ими по его рубашке, очерчивая контуры его ребер, чувствуя, как волна за волной нарастает во мне желание. Я добралась до ворота его рубашки, но он был нетерпелив и снял ее через голову, расстегнув лишь две первые пуговицы.

Вид его обнаженного торса вызвал горячую пульсацию желания во мне. Соленая влажность его кожи. Атлетические формы его мускул. Темные волоски на ключицах.

Я начала целовать его грудь, но он нежно поднял мою голову и начал расстегивать мою блузку, следя за тем, как она сползает с моих плеч. Когда наша одежда оказалась на полу, он взял меня за руку и повел в спальню.

Я не знаю, почему секс с Адамом всегда был лучше, чем с кем-либо другим. Возможно, он просто чрезвычайно хорош в этом. Но когда мы вместе, между нами возникает волшебная химия, которой никогда не было с другими.

Пока яркое солнце льется потоком через окна, Адам занимается со мной любовью так же, как и всегда: как будто это в первый и в последний раз. Как будто каждый миг так же ценен, как сама жизнь.

Глава 74

Когда все закончилось, я положила голову ему на грудь, а он гладил кожу вдоль линии моего подбородка, и от его касаний меня бросало в дрожь. Он был непривычно молчаливым.

– Все в порядке?

– Да, – ответил он. Потом добавил: – Нет.

Я подняла голову:

– Давай, выкладывай.

Он приподнялся на локте и после небольшой паузы заговорил:

– Ты снова скажешь мне, что жалеешь об этом?

Горькая улыбка появилась на моем лице.

– Нет. – Я приподнялась и легко поцеловала его в губы. – Нет, я не жалею об этом. С чего бы мне жалеть после двух оргазмов?

Я была отчаянно легкомысленной, решив обойтись без высокой драмы. Но несмотря на то что он улыбался, он не казался успокоенным.

– Вот только не надо так открыто гордиться собой, – сказала я с легким нажимом.

– Почему? Ты рассчитывала на три? – Потом он серьезно взглянул на свои руки. – Слушай, я рад, что у тебя было два оргазма. Но я хочу, чтобы это было чем-то большим.

Я расслабила плечи:

– Так и было, Адам. Это определенно было чем-то большим.

– Тогда я должен спросить у тебя кое о чем. – Он убрал мою руку и встал на колени напротив меня, предусмотрительно прихватив подушку, чтобы прикрыть свое достоинство. – Джесс, я люблю тебя.

У меня почти остановилось сердце. Я не могла позволить себе поверить в эти слова – слишком много безрассудства для одного дня.

– Адам, дело в том, что…

– Я не закончил. Я хочу жениться на тебе.

У меня отвисла челюсть:

– Адам, ради бога, успокойся.

– Я знаю, что это звучит неожиданно, – настойчиво продолжал он, – но это не так. Я любил тебя с самого начала.

– С самого начала ты даже не замечал меня.

– Ты придираешься к деталям. Главное не это. Я люблю тебя. Я любил тебя каждое мгновение, когда мы были вместе, что бы ты ни думала, и я потратил десять лет, пытаясь забыть тебя. Встречаясь с женщинами, которые, как я надеялся, смогут хоть немного походить на тебя, а потом месяцами, неделями осознавая, что ни одна из них никогда бы не смогла.

Чувства сражались за место в моей голове. Я потеряла дар речи.

– Я понимаю, что это самое неудачное предложение. У меня нет кольца, я не подготовил речь, я сделал все неправильно. Но у меня есть одно оправдание: я говорю совершенно серьезно. Каждое слово.

Не было похоже, чтобы он шутил.

– Ты выйдешь за меня, Джесс? – повторил он. – Я опущусь на одно колено, если это поможет.

– Это необязательно, Адам. Не тогда, когда твои яйца на виду.

Он засмеялся, но тут же успокоился, потирая лоб:

– Ты не ответила.

Желание заплакать росло во мне, подбираясь к горлу.

– Да, не ответила. Мне нужно кое-что рассказать тебе, Адам. Я должна была сделать это давным-давно. Но я не могла рассказать этого никому. Я не была до конца честной с тобой в том, что я за человек. И почему я не могу выйти за тебя. И почему ты никогда не захочешь этого.

Он нахмурился, не понимая, что происходит и о чем я говорю.

– У тебя кто-то есть? Я знаю, ты говорила, что это не Чарли, значит, у тебя есть другой мужчина?

Я покачала головой, желая, чтобы все было так просто. Чтобы я переживала только о мимолетных романах и отношениях, которые беспокоят всех вокруг.

Я натянула простыню до груди и села на кровати, теребя волосы руками.

Я не буду плакать.

Не буду.

– Дело не просто в нас с тобой, Адам. Дело в тебе, во мне, во всем.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что происходит с моей мамой, называется болезнью Хантингтона.

Он прищурился, пытаясь понять, зачем я начала эту тему.

– Это состояние мозга, которое влияет на ее нервы и является смертельным. От него нет лекарства, нет даже способа замедлить его развитие.

– Я слышал об этом. Я не знаю много о нем, но общее представление имею.

– Окей. – Я сделала вдох, который должен был придать мне сил, но он не помог. – Дело в том, что… речь не только о том, что эта болезнь сделала с мамой, превратив ее в обломок человека, который не может ясно мыслить, нормально есть, говорить и… – Я подняла взгляд, стараясь найти в себе мужество произнести слова, которые так долго преследовали меня. – Эта болезнь передается по наследству. И у меня тоже обнаружили дефектный ген, который вызывает это заболевание. – Я сжала зубы, выигрывая время, прежде чем продолжить: – А это значит, что я буду такой же, как мама, Адам. Со мной будут происходить ужасные вещи, физические и ментальные. И в конце концов болезнь убьет меня.

Интересно, подумала я в какой-то момент, то сдержанное молчание, с которым он слушал меня, может говорить о том, что он не понял значения произнесенных мною слов. Он просто смотрел на меня или сквозь меня, очевидно пытаясь переварить все, что я сказала.

– А так как у меня есть дефектный ген, существует пятидесятипроцентная вероятность, что Уильям тоже унаследовал его.

Я откинулась назад и позволила Адаму осознать услышанное, наблюдая за тем, как нижняя часть его лица размягчалась, пока рот не открылся. В его глазах было нечто большее, чем просто шок. Это была не злость, не страх или жалость, это была адская смесь всех этих чувств. Невероятность произнесенного начала душить его, и он сделал глубокий вдох.

– Есть тест, который можно сдать, чтобы узнать, будет ли развиваться эта болезнь, – продолжила я. – Я сдала его, вот почему я знаю наверняка, что она у меня разовьется. Уильяму нельзя его сдавать, пока ему не исполнится восемнадцать.

– Но это же может быть ошибкой?

– Ошибка исключена, Адам. Тест однозначный. У меня будет болезнь Хантингтона. И этого никак не избежать.

Его голова, очевидно, была переполнена вопросами, но он задал один:

– Так… ты больна? Я имею в виду на данный момент?

– Нет. Мой консультант сказала, что у меня пока нет симптомов, но я по опыту знаю, что можно убедить себя в том, что они есть, если достаточно внимательно присматриваться. Каждый раз, когда я спотыкаюсь обо что-то, я думаю, что у меня проблемы с координацией. Каждый раз, когда я забываю список покупок или раздражаюсь на кого-нибудь, я думаю – вот оно. Но мой врач говорит, что это просто тревожность.

– Понятно. – Я видела, как напряженно работал его мозг, пытаясь придумать ответ. Я чувствовала себя так же, когда мама сказала мне о своей болезни. Он хочет найти решение. Но вскоре он поймет, что эта конкретная проблема нерешаема.

– Ты говоришь, что лекарства нет, но, может быть, его ищут? Медицинские открытия совершаются каждый день, так что ты, вполне вероятно, можешь и не дойти до той стадии, на которой сейчас твоя мама?

Это единственная надежда, которая у меня осталась, о которой я постоянно читаю. Но лекарство, которое однажды положит этому конец, остается иллюзией.

– Это возможно. Исследования проводятся по всему миру. Я постоянно читаю о значительных прорывах в этом направлении. – Тем не менее я понимала, что не могу оставить его на этой обнадеживающей ноте. – Несмотря на это, Адам, пока что не существует даже таблеток, которые могли бы замедлить развитие болезни. Только препараты, которые борются с симптомами. Но не с самой болезнью.

Я знала, что последует еще сотня вопросов, но в данный момент единственным, что осталось во взгляде Адама, было желание успокоить меня, прикоснуться ко мне и обнять меня, с тем чтобы разделить эту тяжесть со мной. Но это был подходящий момент, чтобы быть откровенной с ним во всем.

– Вот почему мы приехали сюда, Адам.

– Что это значит?

– Мама всегда хотела, чтобы вы с Уильямом больше общались, но когда несколько месяцев назад результат моего теста оказался положительным, это ее желание обрело и прагматичное значение, а не только эмоциональное.

Он молча сглотнул.

– Симптомы у мамы начались, когда она была на несколько лет старше, чем я сейчас, Адам. И несмотря на то, что это длительное заболевание, оно может длиться десять, двадцать лет, непременно начнется стадия, когда я не смогу быть таким родителем Уильяму, которым хочу быть.

На этом моменте из моих глаз в первый раз полились слезы…

– И если это произойдет, ты будешь нужен ему.

К моему непередаваемому облегчению, Адам не заплакал. Его лицо было просто охвачено отчаянием. Затем он взял мою руку и нежно погладил своими пальцами костяшки моих.

– Я есть у него, Джесс. Обещаю. Что бы ни случилось, я буду с ним.