Глава 38

Я нервничала из-за предстоящего обеда с Чарли, хотя не могла понять, это хорошо, плохо или просто очень странно. Все усугублялось тем, что он должен был подъехать через пятнадцать минут, а наша комната выглядела как поле битвы.

– Эй, Уильям, ты не мог бы убрать свои мокрые трусы, которые лежат прямо посреди комнаты на полу?

Но он сидел на диване, уткнувшись в айпад, так что эффективное общение закончилось какое-то время назад.

– Уильям?

– Еще минутку, мам, – пробормотал он. – Я уже почти прошел этот уровень.

Тем временем я допустила глупую ошибку, похвалив вид Наташиной кожи. Это побудило ее извлечь все содержимое косметички и подвергнуть мое лицо контурированию, пока я сидела на диване. И только когда я взглянула на свое лицо, то поняла, что она превратила его в сумасшедшее подобие работ Пикассо, с двумя светлыми треугольниками под глазами и ярко-розовыми кругами на щеках.

– Ты шутишь?

– Я еще не закончила.

– Наташа, он будет здесь с минуты на минуту. – Я взглянула через диван. – Уильям, давай убирай свои трусы, пока кто-нибудь не свернул себе шею из-за них, пожалуйста.

Во входную дверь постучали, и она открылась. Мое сердце ушло в пятки, пока я не поняла, что это всего лишь Адам. Он окинул меня оценивающим взглядом, как будто подбирал подходящую концовку для шутки.

– У меня в коттедже есть красный нос и панталоны, если ты хочешь завершить вид.

– Мы еще не закончили, – сообщила ему Наташа, метнувшись к раковине за водой. Возвращаясь, она задела трусы Уильяма носком сандалии и споткнулась, удержавшись на ногах в последнюю секунду.

Я хмуро взглянула на сына, подошла и решительно вырвала айпад у него из рук. Он удивленно посмотрел на меня и сморщил нос.

– ЧТО? Что я сделал?

– Ты должен был поднять трусы. – Он хлопал глазами, не понимая, о чем я говорила. – Сделай это немедленно, или я конфискую у тебя айпад.

Такое впечатление, что я сообщила ему о том, что собираюсь усыпить его любимого щенка.

– Но я должен пройти этот уровень! Я почти сделал это!

– Сейчас же!

– ХОРОШО! – с вызовом сказал он в ответ, шагая к трусам.

Я разрывалась между нежеланием, чтобы он уходил надутый, и тем, что отчаянно не успевала подготовиться к приезду Чарли. Я повернулась и увидела стоящего Адама, который просто наблюдал за происходящим.

– Возможно, ты мог бы поговорить с ним об этом, – сказала я.

Адам обвел комнату взглядом, как будто думал, что я разговариваю не с ним.

– Я?

– Да.

Он ненадолго задумался, а затем пожал плечами:

– Конечно. Иди приведи себя в порядок, а я поговорю с ним.

– Окей. Отлично, спасибо.

Я направилась в ванную, где начала стирать макияж со своих щек. Наташа пошла за мной и, когда увидела, как я вожу салфеткой по всему лицу, содрогнулась:

– Ты не могла бы просто… смешать?

– Нет времени на смешение. И потом, что не так с основой и румянами?

Когда мое лицо стало выглядеть презентабельно, я подкралась к двери и приоткрыла ее. Адам обхватил рукой нашего сына, и, хотя я не могла расслышать весь диалог, уловила несколько сострадательных отрывков, завершившихся фразой: «Не принимай близко к сердцу, дружище».

– Господи, как же раздражает, – досадовала я.

– Что? – спросила Наташа.

– Адам.

– Не волнуйся за них. Твое свидание начнется через… – И она взглянула на свои часы, когда открылась дверь. Это был Уильям.

– Чарли здесь, – сообщил он мне.

У меня во рту пересохло.

– Окей. Спасибо.

Я почувствовала, как мое раздражение испарилось.

– Все хорошо. Иди обними меня.

Он обвил меня руками, потом отодвинулся.

– Ты говорила, что будешь общаться с Чарли о своих тренировках… Это правда?

Наташа закашляла.

– Почему ты спрашиваешь? – удивилась я.

– Я просто подумал, что это похоже на… свидание.

Интересно, когда мой десятилетний сын успел стать таким наблюдательным?..

Глава 39

Чарли чувствовал себя в родной стихии, сидя за рулем своего шикарного автомобиля. Тот как будто был создан для кого-то вроде него – интеллигентного, профессионального парня, который комфортно себя чувствует и не переживает из-за того, чтобы выглядеть взрослым. Который принял свой возраст и рубашки «Marks & Spencer», которые прилагаются к нему.

Пюжоль, деревня, которую Чарли выбрал для обеда, находится в часе езды от Шато-де-Руссиньоль. Дорога была гладкой, шла по холмам. Мы прибыли в место с видом как на открытке, оно находилось так высоко на холме, что казалось, будто облака опустились. Мы брели по узким, извилистым улицам известняковых коттеджей с раскрашенными ставнями и античными розами, обрамляющими их двери, пока не пришли к ресторану с видом на маленькую площадь и ее пыльные здания цвета ванили.

Чарли отодвинул стул для меня и сел напротив.

Появился официант с меню.

– Что вы будете пить? – спросил он.

– «Бадуа», пожалуйста, – попросила я, уверенная в том, что он сознательный водитель.

Он выглядел удивленным:

– Но ты же на отдыхе. И за рулем я. Уверен, бокал чего-нибудь не помешает.

– Ох. Хорошо, если ты так считаешь…

Немного вина помогло свиданию идти непринужденнее. Не то чтобы до этого оно шло плохо. Просто я смогла немного расслабиться, чтобы оценить то, каким был Чарли: серьезным и интеллигентным, но ничуть не отпугивающим. Или, возможно, он просто понимал, что это значит: иметь ребенка возраста Уильяма. Я призналась ему, что вышла из себя прямо до его приезда, и он сказал, что понимает меня.

– Это нормально ругаться из-за таких вещей в его возрасте. Он хотя бы не сидит в айпаде по пятнадцать часов в день, как некоторые дети. – Я решила не разубеждать его. – Кроме того, никто не говорил, что быть родителем легко, особенно когда ты один.

– Мне было не так уж сложно одной, – возразила я. – У меня была сильная поддержка от мамы и папы все эти годы.

Он заканчивал жевать, размышляя над следующим вопросом.

– Так, а что случилось между тобой и отцом Уильяма? Кажется, вы все еще близки.

– Правда? – Кожа под моими ушами покраснела.

– Да, серьезно. Я заметил это, когда приходил к вам вечером выпить.

Я упрямо покачала головой:

– Мы не близки. Мы терпим друг друга только ради Уильяма.

– Может быть, так кажется из-за того, что ты здесь. Большинство людей ни за что бы не провели отдых со своими бывшими. Я знаю по себе.

– Вы не общаетесь? – обрадовалась я возможности переключить внимание с нас с Адамом.

– Не совсем. Она сумасшедшая.

Мои брови поползли вверх.

– О боже.

– Серьезно. Она еще тот манипулятор. Совершенно ужасная.

Я не знала, как на это реагировать, и смогла только пошутить:

– Тогда понятно, почему ты на ней женился.

– Мы все делаем ошибки. Но я не буду надоедать тебе душещипательной историей. И вообще. Почему мы обсуждаем наших бывших?

– По-моему, ты поднял эту тему, – нежно улыбнулась я.

– Правда, неужели? Тогда как насчет того, чтобы повторить эту встречу как-нибудь еще до конца отдыха?

Я опустила нож и вилку.

– Мы еще даже не закончили основное блюдо. Ты, должно быть, собираешься бросить меня к тому времени, как мы перейдем к десерту.

Он посмотрел на меня почти неприлично пристально:

– Я серьезно сомневаюсь в этом.

Свидание дало мне ощущение удивительной легкости. Не потому, что, когда мы заехали на территорию шато тремя часами позже, я была опьянена страстью. А потому, что сидеть рядом с мужчиной, который хочет тебя, – уже только в этом есть что-то поднимающее дух. Это не могло быть более очевидным. И дело было даже не в том, что он говорил, а в том, как он смотрел на меня с вожделением, которое будоражило что-то внутри.

Лишь после того, как мы вернулись в машину, проехали сквозь падающий солнечный свет и достигли ворот Шато-де-Руссиньоль, это стало ясным для нас обоих. Возможность поцелуя прошла мимо нас, незаметно исчезнув, как облака на верхушках холмов. Я поняла, что он думал о том же, когда машина замедлилась, и покраснела, когда разговор прекратился.

– Мне правда понравился этот день. – Он держался за руль, сосредоточившись на дороге.

– Мне тоже.

– Высадить тебя здесь или возле коттеджа?

– Где-нибудь здесь. Мне нужно сходить за Уильямом.

Он остановил машину и поднял ручной тормоз, принимая такое положение, чтобы смотреть прямо на меня. В голове проскользнула мысль: в машине затемненные окна.

– Ну ладно. Спасибо еще раз. Тебе и правда не следовало платить за обед, но это было чрезвычайно мило с твоей стороны и… – мямлила я.

– Джесс. – Его ладонь скользнула по моей оголенной руке, от его теплого прикосновения по коже побежали мурашки.

– Да?

Пульс гремел в моих ушах, когда он наклонился ко мне, чтобы поцеловать. Когда его губы коснулись моих, я поняла, как сильно боюсь все испортить. Я хотела быть классной и соблазнительной, чтобы он не обманулся в своих представлениях и ожиданиях относительно моей привлекательности.

При этом я понимала, что так усердно думала об этом, что рисковала обслюнявить его, поэтому сделала сознательное усилие, чтобы расслабить плечи. И чтобы не забывать наслаждаться ощущением его губ.

Я сосредоточилась на нем, когда смутно начала различать щебетание слабых голосов где-то снаружи. Сначала я не обращала на них внимания, и даже когда послышалось хихиканье, я подумала, что кто-то оживленно играет.

Затем в окно постучали, и мы с Чарли отстранились друг от друга, заметив полдюжины детей, рвущихся заглянуть в машину.

– Я думала, что нас не видно через эти окна, – вздохнула я.

– Они затемнены, но только сзади.

И в этот момент я услышала другой голос, уже взрослый. Он был смутно знаком.

– Les entfants! Дети! Отойдите!

Симона наклонилась, мы впились друг в друга взглядом, и выражение ее лица изменилось за долю секунды, когда она узнала меня. Оно выражало не радость, но облегчение.

Я точно знала, что прячется за этим взглядом. Потому что когда-то сама была на ее месте.