Глава 36

– Все в порядке, – сказал мне папа фразу, которую, как я уже поняла, он бы произносил, даже находясь на «Титанике» в окружении виолончелистов. – Просто этим утром мы немного испугались.

Мое сердце забилось быстрее.

– Что случилось?

– Нет повода для паники, но сегодня мы были в больнице. Это был профилактический визит, и мы уже вернулись. Главное, что с ней все хорошо.

Жар подступил к шее вместе с десятком вопросов, переполняющих голову.

– Что произошло? Почему вы были в больнице? Где она сейчас?

– Мама поперхнулась завтраком. – Он поднял взгляд, но ненадолго, как будто избегая моей реакции. – Рахим был здесь, он сделал свое дело и помог ей. Они позвонили мне на работу, а к тому времени, как я приехал в неотложку, все уже было под контролем. С ней все хорошо, честно. Она немного уставшая из-за этого, но в целом в порядке.

Это происходило не впервые. До того как мы начали измельчать еду для мамы в пюре, я видела такое собственными глазами. Я бы не хотела снова стать свидетелем того, как ее лицо становится серым, а губы синеют, пока она пытается сделать вдох. Доктор Янопулос считает, что ей необходимо начать кормление через зонд, но еще несколько лет назад она подписала один документ – Предварительное решение об отказе от лечения, а это означало, что такого никогда не будет.

– Все нормально, Джесс, – сказал папа, прерывая тишину. – Просто теперь мы должны быть осторожнее, вот и все.

– Я думаю, что должна вернуться домой, – мгновенно решила я.

– Нет. Совсем нет. – Он покачал головой. – Сейчас все хорошо. Я даже не хотел рассказывать тебе об этом, но подумал, что ты будешь рвать и метать, если я этого не сделаю.

– Правильно подумал. Сегодня днем поищу рейсы.

Папа впился в меня суровым взглядом.

– Как думаешь, что бы сказала твоя мать, если бы узнала, что ты собираешься сделать это? – мягко спросил он. – У нее и без того был тяжелый день.

Я выдохнула и только в этот момент поняла, что задерживала дыхание.

– Она сейчас там?

– Минутку. – Он прошел по коридору, потом открыл дверь в ее комнату, где мама сидела в своей инвалидной коляске и не смотрела австралийскую мыльную оперу по телевизору.

Когда папа разместил айпад напротив нее, я по обыкновению оценила ее состояние. Если быть объективной, она выглядела не лучше и не хуже, чем когда я уезжала. Но это еще ни о чем не говорило.

Ее конечности были неестественно скручены, верхняя губа слегка свисала, будто на нее давил невидимый вес. Кожа вяло держалась на костях, и казалось, что в таком теле не хватит энергии на то, чтобы двигаться. При этом она не переставала поднимать лицо вверх.

– Папа рассказал мне, что случилось, мам. Ты в порядке?

Она несколько раз дернулась и кряхтя ответила:

– Чертов тост.

Я не смогла заставить себя улыбнуться.

– В следующий раз овсянка, – добавила она.

– Да, хорошая идея. – Я хотела сказать маме так много всего. Что я люблю ее, что мое сердце разрывается из-за нее, что я готова сделать что угодно, чтобы она была счастливой, здоровой женщиной, которой она была бы, если бы не эта ужасная болезнь.

Но при одной только мысли об этом мое горло сжалось.

– Там… хорошо? – спросила она. Каждое слово давалось ей с большим трудом, при этом было совершенно непонятно, как она вообще выговаривала их. Ее челюсти двигались не так, как раньше, издавая странные, приглушенные звуки.

Я постаралась взять себя в руки.

– Да, мам. Адам отлично поработал над этим местом, и Уильяму очень нравится проводить с ним время.

На мгновение она притихла, а мой взгляд упал на выступ ее ключицы, которая торчала над вырезом бледно-голубой блузки. Я купила эту блузку от «Oasis» на ее день рождения больше десяти лет назад. В то время я думала, что немного испытываю судьбу, беря двенадцатый размер. А сейчас блуза болтается на ней, а когда-то роскошная ложбинка между грудями превратилась в тощую, мучительно изгибающуюся грудную клетку.

– Уильям… там?

– Нет, он у бассейна, но я могу сходить позвать его.

– Нет, – сказала она, брызгая слюной. – Не сегодня.

– Окей. Тогда, может, завтра?

Но она не ответила. Она просто скрутилась на сиденье, лицевые мышцы превратили ее черты во что-то неузнаваемое и ненормальное. Эта картинка вернется ко мне, когда я буду смотреть на свое лицо в зеркало в ванной комнате, – и я буду задыхаться от холодного ужаса.

Глава 37

После разговора по скайпу я вышла из шато в жару, что обычно обжигает подошвы ног и делает кожу липкой. В бассейне плескались дети, а родители присматривали за ними, укрываясь от солнца под зонтами.

Наташа сидела за столом под навесом из мелких розовых цветов и болтала с Беном, который стоял возле нее. То ли он не знал, что соперничает с Джошуа за ее симпатию, то ли ему было все равно; но по тому, как он смотрел на нее сейчас, было понятно, что он пропал.

Уильям, Джеймс и Руфус сидели за другим концом стола в ожидании обеда. Я присоединилась к ним на середине разговора о пищеводе человека.

– Я видел это в программе «Операция Ой!», – серьезно сказал Уильям. – Это было нечто. Один ребенок откусил ноготь с пальца ноги и проглотил его. Он был настолько большим, что ему сделали рентген, чтобы убедиться, что он не проколол его легкое или не вызвал сильного артериального кровотечения.

Солнечный свет блестел на поверхности бассейна, когда я придвинула стул и появилась официантка из шато с подносом еды: салаты, приправленные маслом грецкого ореха, ароматные сыры и соленое мясо, мягкий, воздушный хлеб с хрустящей корочкой, который мог заменить все остальное.

– Мне нравится твой лак, Наташа, – заигрывал Джеймс.

Она посмотрела на свои ногти.

– Ой, спасибо, Джеймс. Это новый.

– Тебе идет, – добавил он, и она одарила меня улыбкой.

– Слушай, я оставлю вас на время обеда, – улыбнулся Бен и неохотно вернулся к работе, Наташа быстро проводила его взглядом.

– Где Бекки? – спросила я.

Наташа указала на бассейн.

Она пыталась сделать пару заплывов, пока Себ стоял, вытянув руки, чтобы ловить Поппи каждый раз, когда она прыгала в воду, и поднимать ее на поверхность, пока она моргала глазами от хлорки.

– ЕЩЕ! – хихикала малышка.

И тут я поняла, что Наташа изучала мое лицо.

– Все в порядке?

Но до того, как я успела ответить, голос Себа отозвался эхом по всей террасе.

– Давай, сладенькая. Я серьезно. ПОППИ!

Что заставило Поппи сбежать, до конца непонятно. Я видела только, как ее маленькие ножки мчались по периметру, а бедный Себ суматошно кружил в воде, уговаривая ее вернуться.

– ПОППИ, ОСТАНОВИСЬ!

Она остановилась на мгновение, а потом помчалась в сторону деревьев. Себ и Бекки взобрались на край бассейна и понеслись за дочерью, пока она шаловливо смеялась, не оглядываясь назад. И хотя они нагоняли ее, скорость этих коротких детских ножек настораживала.

В конце концов ситуацию спас Джеймс.

– ПОППИ, МОЖЕШЬ ВЗЯТЬ МОИ КОНФЕТЫ!

Она остановилась, чтобы обдумать, не поспешила ли, а в этот момент подлетела Бекки и схватила ее. Пока она шла к нам со своей дочерью, мы видели по лицу нашей подруги, что у нее стресс. Она села возле меня и начала вытирать Поппи, а когда через мгновение появился Себ, Бекки разъяренно спросила:

– Разве не было очевидным, что так произойдет?

Себ сдвинул брови:

– Что именно?

– Что Поппи убежит, если ты поставишь ее на край бассейна.

– Нет, не было. До этого она постоянно прыгала мне в руки.

– Ты должен был понимать, что, если она решит убежать, ты беспомощно застрянешь в бассейне не в силах поймать ее.

– Не беспомощно.

– Именно беспомощно! Какой смысл выпрыгивать, как чертов бионический человек, если ты слишком далеко, чтобы поймать ее?

Несогласие выразилось в складке, появившейся на переносице Себа.

– Если ты знала, что она находится в такой смертельной опасности, почему не сказала, когда только увидела, что мы делаем?

– Ты бы сказал, что я вам мешаю!

Себ, тяжело дыша, посмотрел на Наташу, потом на меня.

– Может быть, обсудим это позже?

– Ну уж нет.

На шее Себа была отчетливо видна пульсирующая жилка, пока он стоял и размышлял о своем следующем шаге. В итоге он просто взял мальчиков поиграть в фрисби.

Бекки перестала вытирать Поппи и взглянула на нас из-под ресниц:

– Извините. У нас не всегда так.

– Конечно, нет, – успокоила я ее.

– Дети меняют нас, не так ли?

– Ага, – согласилась я. – Я поняла это в тот день, когда ты запостила на «Фейсбуке» вдохновляющую цитату Мамы Свинки.

Бекки рассмеялась:

– Как прошел разговор с мамой и папой?

Я взглянула на бассейн сквозь дымку:

– Мама оказалась утром в больнице.

Наташа опустила бокал:

– О нет. С ней все хорошо?

– Сейчас да, но она чем-то подавилась. – Предложение прозвучало сухо, но я почувствовала, как ногти впились в мои ладони.

– Так она в больнице? Тебе нужно вернуться домой? – спросила Бекки.

– Да. И нет. Они не хотят, чтобы я ехала. Настаивают, что не о чем беспокоиться.

Ее взгляд опустился на мой рот, и я осознала, что кусала губу.

– Кажется, они не смогли тебя убедить.

И она была права. Не смогли.