Глава 16

Проблемой в отношениях с Адамом было то, что в него очень легко было влюбиться. Если его не знать долгое время – я имею в виду по-настоящему, – то его ужасные качества затмевались хорошими: тем, что он был умным, забавным, харизматичным, красивым. И он обладал способностью заставить человека поверить в то, что тот является центром его мира – по крайней мере, на какое-то время, – именно так чувствовал себя Уильям в этот день.

Но я волновалась о том, что Адам сделает ему больно, подведет его, что он очаровывает, подкупает его, демонстрируя свои самые лучшие качества, а потом ранит юную душу Уильяма – в момент проявления наибольшего пренебрежения и эгоизма. Я на собственном опыте узнала эту сторону личности Адама, хотя не могу сказать, что предвидела крах наших отношений до того, как стало слишком поздно.

Первой настоящей проблемой, с которой мы столкнулись, стало то, что Адам начал презирать свою работу, которая раньше была вполне терпимой.

Я знала, что он дошел до предела, потому что слышала, как поворачивался в двери его ключ, когда он возвращался с работы, и, спрашивая: «Как прошел день?» – ощущала, как у меня от напряжения сжималось горло. Я знала, что его рабочий день был полон стресса, мелочных офисных интриг и нулевой самореализации. И все это придавало горькое послевкусие почти всем нашим вечерам.

– Как бы это сказать? – начал он, зайдя однажды вечером в гостиную и тяжело опустившись на диван, на котором сидела я с ноутбуком. И на фоне негромко работающего телевизора продолжил: – Самым выдающимся событием дня стало то, что я трижды выиграл во вздор-лото на одном собрании.

Я положила ноутбук на подушку возле себя и обвила руками его шею, коротко прижавшись губами к его трехдневной щетине.

– Мне жаль, что сейчас все так дерьмово.

– Я не жалуюсь, просто ненавижу это место.

Не знаю, была ли проблема только в том, что Адам погряз в неудачных отношениях с бездушной компанией и «карьера» превратилась в рутину. Или в том, что некоторые люди просто не созданы для того, чтобы быть скованными корпоративной жизнью. Мой парень, мечтатель и авантюрист в душе, относился к их числу.

– Совсем скоро мой курс закончится, и потом мы сможем делать все, о чем мечтали, – сказала я. – Я хочу, чтобы ты знал, как я благодарна тебе, Адам.

– За что?

– За то, что ты вынужден содержать меня, пока я не закончу учебу. Это из-за меня мы едим консервированную фасоль каждый вечер. И все, чем я могу поучаствовать в оплате этой квартиры, – это центы из моего учебного кредита.

– Да, получается, ты так себе улов, – улыбнулся он.

– Хо-хо.

– Джесс, я не возражаю против этого. Это не будет длиться вечно. Может, мы сегодня посидим на сайте «Работа за границей»?

– А ты знаешь, как поднять настроение.

Он прильнул ко мне, и мы погрузились в недолгий нежный поцелуй.

– Кстати, ты не будешь против, если я встречусь с Джорджиной в четверг? Она приезжает в город на день.

Адам несколько месяцев встречался с Джорджиной, когда ему было семнадцать. Они по-хорошему расстались, когда он уехал из дому в университет, но сохранили связь – как добрые друзья.

– Конечно нет.

– Почему бы тебе не пойти с нами?

– У меня слишком много работы, Адам. И я на мели.

– Я заплачу. О, да брось. Я с радостью это сделаю, лишь бы ты тоже была с нами.

– Адам, я не могу. Иди один, – настояла я. – Проведи хорошо время и передай ей от меня привет.

В отличие от большинства девушек, я не беспокоилась, когда он уходил выпить с ней: пусть Джорджина была бывшей любовницей, но я знала, что теперь между ними ничего нет. Кроме того, когда я увидела ее в первый раз, то поняла, что она была не такой шикарной, как я себе представляла, несмотря на длинные ноги и пышную грудь. Ее лицо было скорее ярким, чем красивым, с тонкими губами, которые она красила ярко-розовой помадой, и фарфоровой кожей, обрамленной черными волосами.

Она была умной и болтливой как сорока: говорила слишком быстро и громко, будто постоянно бежала, чтобы добраться до конца предложения. Она мне нравилась. По крайней мере, так было, пока я не поняла, что она провела с Адамом ночь, когда он должен был быть со мной во время рождения нашего ребенка. Но я забегаю вперед.

Дело в том, что они всегда были близки и я совсем не возражала против этого. И я обещала себе, что однажды смогу компенсировать Адаму все, чем он пожертвовал ради меня, и мы будем путешествовать, как он и мечтал.

Но потом случилось кое-что, чего не было в наших планах.

Я забеременела.

Сложно представить себе, что ты будешь чувствовать в случае незапланированной беременности, пока это не случится. И моя реакция была полностью противоположна реакции Адама. Он не просто был не готов к такому резкому повороту, потому что впереди ведь еще целая жизнь, весь мир, открытый для путешествий, и полная идей голова.

Выяснилось, что он никогда не будет готов.

Это стало очевидным не только по выражению страха и ужаса на его лице, когда я показала ему тест на беременность, подтверждающий, что тошнота, преследующая меня последние несколько дней, была вызвана не сомнительным цыпленком. Все дело в том, что и через неделю, когда у него была уйма времени осознать, что произошло, он по-прежнему оставался в состоянии ужаса.

– Слушай, я знаю, что никто из нас этого не планировал, но мы можем справиться с этим, – сказала я, и мой голос взлетел на несколько октав, а он словно прирос к дивану и смотрел эпизод «Фолти Тауэрс», над которым даже не смеялся.

Я была напугана и не имела ни малейшего понятия о том, что делать.

Я знала, что время было, мягко говоря, неподходящим и что у нас был миллион причин считать это катастрофой.

Но шли дни, недели, и во мне появилась легкость, на щеках – румянец, а пульс начинал ускоряться каждый раз, когда я думала о том, что скоро стану мамой. Я не только чувствовала себя другой физически; что-то внутри меня уже поменялось, и, даже если бы я захотела, не смогла бы запретить своему сердцу подскакивать в груди всякий раз, когда я думала об этом.

Адам не разделял этих чувств.

– Я понимаю, почему ты не хотел, чтобы так получилось. Но это произошло, – продолжала я, отчаянно нуждаясь в том, чтобы он сказал хоть что-то. – Мы не можем вернуть все обратно.

Он медленно поднял голову и спокойно посмотрел на меня:

– Ну… мы могли бы.

Я почувствовала прилив адреналина, когда поняла, что он хотел сказать.

– Ты имеешь в виду аборт?

– Джесс… на этом сроке он размером с горошину. Тогда бы проблема была решена. Нужно всего лишь один раз сходить в клинику и…

– И полоска на тесте на беременность исчезнет, а мы вернемся к прежней жизни, – закончила я за него.

Я увидела вызов в его взгляде.

– Неужели так ужасно, что я этого хочу?

Я вышла из комнаты, но он поднялся и проследовал за мной.

– Не заставляй меня чувствовать себя мерзавцем только потому, что я хочу обсудить эту возможность.

Я повернулась:

– Но мы не просто обсуждаем это, не так ли? Ты принял решение, и ты хочешь, чтобы я избавилась от ребенка, растущего внутри меня, прямо сейчас.

– Но знаешь, Джесс, это касается и меня. – Внутри меня росло негодование, но я не промолчала. – Во всяком случае, я думал, что ты за право выбора, – пробормотал он.

– Выбор – это ключевое слово, Адам. И мой выбор очевиден. Я бы не стала осознанно сворачивать со своего пути, чтобы зачать ребенка, но реальность такова, что мне придется. И… я оставляю этого ребенка. – На последнем предложении я закричала, поскольку иначе бы расплакалась.

– Понятно. Тогда конец истории, – огрызнулся он, а потом заявил, что пойдет прогуляется и проветрит голову – это заняло у него три часа.

Все, что происходило после этого разговора, не было похоже на идеальное начало обратного отсчета до родительства. Мы ссорились и ругались неделями. Со мной такого еще никогда не случалось – ни с ним, ни с кем бы то ни было еще. Каждый вечер возникали конфликты разных уровней, каждый вечер чувства к мужчине, от которого я была без ума, исчезали: настолько неразумными, настолько вздорными казались его аргументы.

Я знаю, тогда Уильям еще не был Уильямом и Адам не мог думать о нем, как о чем-то, кроме как о синей полоске на палочке и крахе всех своих амбициозных планов. Но для меня мой ребенок был сердцебиением, которое я чувствовала в себе. Я любила его, и я с самого начала была рада тому, что он есть. Поэтому, извините, я не собиралась делать аборт. Ни для Адама, ни для кого-либо другого. И я была счастлива оттого, что ребенок и чрево были моими и в конечном итоге решение было за мной – просто в силу биологии.

Через четыре недели он сказал, что смирился с этим. Полагаю, он был вынужден это сказать. Он оказался в ловушке. И стало совершенно очевидно, что такие мужчины, как Адам, не любят находиться в ловушке.

В последующие месяцы он обвинял во всем меня. Ему не нужно было это говорить – это было видно по его глазам. Кроме того, когда пара беспечно относится к контрацепции, всегда считается, что виновата женщина. Это же я отказалась от приема таблеток, которые вызывали у меня тошноту. Это я заставила нас полагаться на презервативы. Но в одну хмельную ночь презервативы закончились и мы решили рискнуть.

Его любовь ко мне таяла у меня на глазах. Это было очевидно по тому, каким отрешенным и нехарактерно вспыльчивым он стал. Он больше не спешил домой и вовсе не торопился поцеловать меня.

Напротив, он сближался с женщиной, которая стала его доверенным лицом.

– Кому ты пишешь? – спросила я однажды вечером, лежа на диване с отекшими лодыжками и смотря «Клан Сопрано».

– Какая разница?

– Просто интересно, – пробормотала я, а потом добавила: – Передай от меня привет.

Он поднял взгляд:

– Что?

– Я сказала, привет передай. Джорджине.

Он проигнорировал меня и вернулся к телефону, чтобы прочесть очередное сообщение. Что бы там ни было, этого оказалось достаточно, чтобы на его лице появилась первая за весь вечер улыбка.

Она все чаще появлялась в городе по работе, а он все чаще приглашал ее выпить. Меня звали неохотно, но обычно я отказывалась. Я не могла сидеть там со своим надутым животом, попивая газированную воду и наблюдая за тем, как они плачут от смеха, вспоминая историю типа «это нужно видеть, чтобы понять».

Единственным человеком, с которым я делилась своими страхами, была Бекки. Я ничего не могла рассказать маме. Она обожала Адама, и потом, я знала, что, если расскажу ей что-нибудь, это омрачит то радостное волнение, с которым она готовилась в первый раз стать бабушкой.

Бекки считала, что мне не о чем беспокоиться.

– Он без ума от тебя. Ему просто нужно время, чтобы свыкнуться с твоей беременностью. Да, время чулок и подтяжек отошло на второй план, но это не значит, что он хочет переспать со своей бывшей подружкой.

Как же она ошибалась!