Глава 21

– Не расстраивайтесь так, – попросил я красного помощника, который в конце концов появился в столовой.

– Не смог найти бестию, – тяжело дыша, признался Боря.

– Давайте займемся делом, – попросил я, – Демьянка захочет есть и выйдет. Что у нас с Вероникой, второй дочерью Оксаны Гончаровой? Есть какая-то информация?

Батлер посмотрел на часы.

– Ее бабушка Екатерина Семеновна, очень приветливая женщина, сказала, что ждет вас в любой день в пять часов вечера в институте общего образования.

– Есть такой? – удивился я.

– Чего сейчас только нет, – отмахнулся Борис, – Кизякова там ведет курс «Радость жизни», учит людей, как справиться с плохим настроением. В пять у нее заканчиваются занятия, но до семи дама всегда в вузе.

– Поеду, пожалуй, авось успею, – ответил я и вышел в холл.

– Лучше пешком, – остановил меня батлер, – институт находится на соседней улице.

– Отлично, – обрадовался я, – правда, погода не располагает к пешим прогулкам. Мокрый снег, ветер, холод. В машине уютнее.

– Учитывая одностороннее движение во всех переулках нашего околотка, вы потратите примерно час на поездку, – предупредил батлер.

Я тяжело вздохнул, взял теплую куртку с капюшоном, зашнуровал зимние ботинки, которыми обычно не пользуюсь, и хотел выйти на лестницу. В кармане раздался характерный звук.

– На всякий случай я прислал на ватсап адрес вуза и телефон Екатерины Семеновны, – пояснил Борис, – сейчас наберу ей, предупрежу о вашем визите.

– Премного благодарен, – сказал я, спустился на первый этаж и открыл дверь на улицу.

В лицо ударил колючий снег, ледяной ветер в секунду забился за воротник. Я накинул на голову капюшон и побрел по переулку.

Некоторые люди обожают жаловаться на жизнь. Летом им душно, осенью сыро, зимой холодно. Начальник на работе дурак, жена – фурия, теща – Баба-яга и леший в одной упаковке, дети – хамы, коллеги – идиоты, соседи – неряхи и пьяницы. Все у них плохо, даже кошка им в ботинки писает. Если в моем окружении появляется такой человек, я быстро пытаюсь от него избавиться. Злость и глупость заразны. Никогда нельзя пить воду из болота, можно отравиться. И не надо дружить с теми, из кого пышет гнев, праведный или неправедный, не важно. Гнев – разрушительная эмоция, и я не хочу становиться помойным ведром, в которое кто-то сливает свои отрицательные эмоции. Я готов протянуть руку помощи знакомым, если те попали в непростые обстоятельства. Но постоянно выслушивать их жалобы? Увольте. И простите заезженный оборот: каждый кузнец своего счастья. Если вокруг человека сплошные негодяи, то, возможно, они в нем своего почуяли. Подобное притягивает подобное. Если ты про всех думаешь плохо, то и получаешь только плохое. Не мной придуманный закон. Бесполезно переделывать мир вокруг себя, не стоит биться головой о кирпичную стену и кричать:

– Вот дрянь какая, не сдвигается!

Стена не передвинется, потому что она стена. Ты измени себя, остановись, подумай: «Может, надо по-другому как-то?» Перестань биться лбом о преграду, пойди медленно вдоль нее и непременно увидишь открытые ворота. Жена у тебя плохая? Чего ж дурную бабу под венец повел? Ах, она тогда была хорошая, милая. Значит, испортилась в процессе жизни с тобой. Не пинай супругу, купи ей шоколадку, скажи ласковые слова. Теще картошку с рынка принеси, пирожным угости! Не хочешь это делать? Заставь себя силой. Переползай со стороны злобы на территорию добра. Мать супруги тебе в лицо:

– Петька – дурак, нищий оболтус.

А ты ей спокойно:

– Вы правы, надо мне дополнительный заработок искать.

Хочется гадкой бабе ух как ответить! Прикуси язык, промолчи, поработаешь над собой годок, жизнь чудесным образом изменится. Станешь для тещи «сыночком», для жены «зайчиком». И соседи вроде нормальными окажутся, и начальник хоть и требовательный, но старательного сотрудника ценит, коллеги – люди как люди. Дети твои перестали ерепениться. Молчание, спокойная манера разговора, слова «виноват я, простите» творят чудеса. Твое счастье только от тебя зависит, изменись сам, поливай в душе хилые ростки любви к людям, выдерни сорняки ненависти, уничтожь на корню сорняк с длинным названием: «Почему я должен меняться, если они все уроды». Почему ты должен меняться? Да потому, что счастливо жить хочешь. А счастье в магазине не купишь, его надо самому выкормить, вырастить, до ума довести и постоянно конфетами любви угощать. Что же касаемо погоды, то холодная зима, слякотная осень, дождливое лето и ветреная весна прекрасны. Благодаря плохой погоде мы ценим солнечные дни.

Я дошел до института, открыл дверь, увидел абсолютно пустой холл, из которого выходил длинный коридор, пошел по нему и быстро нашел кабинет Екатерины Семеновны. На стене около створки висело зеркало. Я машинально глянул в него, попытался кое-как привести в порядок волосы, и вдруг услышал громкий женский голос:

– Иван Павлович Подушкин. Да, именно так. Смешная фамилия, легко запоминается.

Я замер. Похоже, Екатерина Семеновна беседует с кем-то по телефону. А бабушка Вероники продолжала:

– Звонил его помощник Борис, спрашивал про наше семейное несчастье. Я ответила: «Не имею привычки общаться с незнакомыми людьми по телефону. Если Подушкину от меня что-то надо, пусть придет, покажет документ, тогда и побеседуем. Ты не знаешь случайно, что Ника опять натворила?

Возникла пауза, потом Екатерина Семеновна продолжила:

– А что я могла сделать? Генетика! Чего удивляться? Прости, Ларочка, ты лучше меня все понимаешь. Тревожно на душе. Зачем я Подушкину понадобилась? Что Ника еще придумала? Кого на сей раз обдурила? Кому гадостей наша особа королевских ролей наделала? Знаешь, чего мне больше всего на свете хочется? Чтобы кто-нибудь пнул Оксану, что есть сил пихнул, когда она была беременна! Вот бы ей тогда упасть и получить выкидыш! Не было бы нам бед тогда! Все, Ларочка, хватит болтать, сейчас Иван Павлович появится, труба беды снова зовет! Спасибо тебе, моя любимая! Боже, пошли мне сил. Я всегда чувствую, что ты рядом. Я-то, дурочка, радовалась, что Вероника тихо где-то сидит! Да зря, видно.

Голос умолк, я тихо отошел в начало коридора, потом, громко топая и кашляя, двинулся опять к двери и в конце концов постучал в филенку.

– Входите, – приветливо отозвался уже знакомый голос.

Я вошел в аудиторию и увидел немолодую даму, которая, похоже, до сих пор живет во временах своей молодости. Волосы бабушки Вероники были уложены затейливой башней, брови выщипаны до состояния тонких ниточек, шею украшала золотая цепочка с кулоном в виде цветка, в ушах сверкали серьги, которые моя маменька презрительно называет «бриллианты времен социализма». Трикотажный темно-синий костюм с белой полосой на воротнике и рукавах, темно-красные туфли на небольшом комфортном каблуке дополняли образ ухоженной преподавательницы советского вуза во времена правления Леонида Брежнева.

– Вы Иван Павлович? – осведомилась Екатерина Семеновна и расплылась в вежливой улыбке.

Я стал расшаркиваться:

– Прошу прощения за то, что вынужден отнять у вас время.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – любезно предложила преподаватель.

Я устроился за первой партой. Кизякова осталась на своем месте и сразу начала беседу:

– Чем обязана?

– Разрешите сначала представиться, – сказал я и показал рабочее удостоверение.

– Частный детектив, – изумилась собеседница, – но вы выглядите как приличный человек. То есть я хотела сказать: вы совершенно не похожи на невоспитанных сыщиков. Вернее, я имела в виду…

Екатерина замолчала, потом смутилась.

– Извините, я несу чушь. До сих пор мне не приходилось общаться с людьми вашей профессии.

– Надеюсь произвести хорошее впечатление, – засмеялся я, – я не агрессивен, не кровожаден, не ношу оружия. Пистолет есть, но он хранится в сейфе. Стрелок из меня никакой. В драке тоже не силен. Да и в мыслях нет затевать с вами рукопашную. В процессе работы над одним делом всплыла фамилия вашей внучки, я хочу задать ей несколько вопросов.

– Сама бы сделала то же самое, – нервно воскликнула Кизякова. – Что Вероника натворила?

– Никакой информацией о нарушении закона, совершенном вашей внучкой, я не владею, – спокойно пояснил я.

– Фу, – выдохнула Екатерина, – к сожалению, я понятия не имею, куда подевалась Вероника. Она свободолюбивая личность, ее невозможно загнать ни в какие рамки, она думает и поступает, как считает нужным. Я с ней пару лет не общалась. И, поверьте, не моя в том вина.

– Подростковый бунт рано или поздно проходит. – Я решил приободрить собеседницу.

– Хорош тинейджер! Она уже давно не школьница, – заметила пожилая дама, – я в ее возрасте была замужем, ребенка родила. Значит, Ника дров не наломала?

– У меня таких сведений нет, – успокоил я даму, – если не ошибаюсь, Вероника не родная ваша внучка.

– Как это? – возмутилась собеседница. – С пеленок ее воспитывала, ночей с ней не спала, днем глаз не спускала.

Я изобразил смущение.

– Я неточно выразился, простите. Конечно, девочка вам родная, но общей генетики нет. Ваш сын Никита и его жена Алевтина удочерили Нику.

Мои слова оказались полной неожиданностью для Екатерины. Наверное, поэтому она не сдержала возгласа:

– А вы откуда знаете?

Ответ: «Одна птичка на ухо нашептала» – явно не подходил. Я посмотрел Кизяковой прямо в глаза.

– Документы сохранились.

– Бумаги об удочерении не показывают посторонним, – нахмурилась Кизякова.

– Верно, – согласился я, – но с тех пор, как финикийцы придумали деньги, многие вопросы стали решаться просто. А с возникновением интернета все еще больше упростилось.

– Ясно, – процедила Кизякова. – Что вы от меня хотите?

– У Оксаны Гончаровой, биологической матери вашей внучки, родилось две дочки, – произнес я, – вопреки закону сестер разделили и не отправили, как положено, в один дом малютки. Почему вы взяли только Веронику? Отчего не удочерили и Светлану?

Екатерина Семеновна широко раскрыла глаза.

– Две девочки? Близнецы?

– Да, – подтвердил я. – Только они внешне друг на друга не похожи, двойняшки.

Хозяйка кабинета схватилась за щеки ладонями.

– Боже! Да никто понятия не имел о наличии у Ники сестры. Сейчас все вам как на духу расскажу.

Кизякова сняла со спинки стула жакет, накинула его на себя и завела рассказ.

У ее невестки и сына никак не получалось родить ребенка. Чего только они не перепробовали! И к врачам обращались, и по святым местам ездили, знахарей-колдунов посещали. Все попусту. Доктора разводили руками, все как один говорили:

– Вы оба совершенно здоровы. Не понимаем, почему не наступает беременность.

Аля, невестка Екатерины, впала в глубокую депрессию. Никита, ее муж, стал задерживаться на работе. Домой он теперь приходил поздно, вид имел хмурый.

Алевтина рассказала свекрови, что Никита считает виноватой в отсутствии детей ее. Крепкое здание брака молодых Кизяковых дало трещину и зашаталось. Екатерина призадумалась. Алю она любила, как родную дочь. Невестка прекрасная, умная, добрая жена, обожает свекровь, ревностно занимается домашним хозяйством, да еще работает, приносит в дом хорошую зарплату. Сын с ней счастлив. Нельзя допустить, чтобы семья распалась.

Мать Никиты взяла медицинские документы сына и невестки и пробилась к гениальному доктору Леониду Воинову. А тот подтвердил, что препятствий к зачатью с точки зрения медицины нет.

– Господь не дает, – пояснило светило, – в Библии описаны подобные случаи. Святые Иоаким и Анна много лет вымаливали младенца. И лишь в старости Анна родила девочку Марию. Мы ее знаем как Богородицу. А Пророк Захария и праведная Елисавета тоже до седых волос просили сына, и в конце концов стали отцом и матерью пророка Иоанна Предтечи, Крестителя Иисуса Христа.

– Доктор, – остановила врача Екатерина, – Богородица и тот пророк жили давно. И неизвестно, существовали ли они вообще. Лично я считаю, что это сказки. Но даже если эти персонажи реальные люди, то моим Алевтине с Никитой нужен простой ребенок, не святой. Подскажите, куда поехать, какие лекарства надо пить, чтобы все у них получилось.

Врач поморщился.

– Они здоровы, медикаменты ни к чему. Но есть один способ: пусть возьмут сироту на воспитание. И через некоторое время свое чадо появится.

Когда Екатерина рассказала о совете специалиста невестке, та сначала категорично заявила:

– Да никогда.

Но через пару недель Никита сказал матери:

– Мы едем в приют, там есть крошечная девочка Вероника. Хочешь с нами?

Конечно, Екатерина отправилась с молодыми.

Директриса интерната на все лады расхвалила сиротку:

– Она совершенно здорова, что большая редкость для отказников. Мать ее неизвестна, отец тоже. Девочка подкидыш.

– Берем, – решил Никита.

Заведующая отвела глаза в сторону.

– Вообще-то девочка понравилась уже одной паре. Но они пока думают.

– Мы возьмем ребенка без долгих размышлений, – перебила ее Аля.

– Ну, – смутилась директриса, – вроде как Вероника уже обещана…

– Зачем тогда вы ее нам показали? – возмутилась Екатерина.

– Так могут не взять, – пояснила женщина, – они и хотят, и боятся.

– Чего? – спросила потенциальная бабушка.

– Генетики, – вздохнула заведующая.

– Она милая, – улыбнулась Аля, – похожа на котенка.

– Фигня, – махнул рукой Никита, – главное, правильное воспитание.

И они взяли Веронику.