Глава 6

На сей раз ни Шура, ни Саша не церемонились и не осторожничали. Что касается Барона, то он и вовсе давно уже носился по чужому дому, с интересом принюхиваясь к новым, непривычным для себя запахам. Потом что-то нашел и принес хозяину, бережно сжимая в зубах. Вид у Барона был многозначительный. Сразу ясно, находка стоящая, и собака сознает ее ценность, а вместе с ней и собственную значимость.

– Подай, – строго велел ему Саша.

Но Барон лишь кружил вокруг него, виляя хвостом, но не желая останавливаться и отдавать трофей. Отдашь ведь, мигом свою значимость потеряешь. Это пес понимал четко. И на хитрой морде было написано: «Пока добыча у меня, я главный».

– Подай, я сказал!

Только после повторного приказа Барон согласился разжать челюсти и расстаться со своей находкой. Тут же сел рядом, облизываясь и взволнованно глядя на хозяина. Ну как? Ценная штука? Не ошибся ли я?

Шура тоже подошла ближе и взглянула. На ладони у Саши лежало яйцо. Но это было не обычное белое яйцо, которое можно купить в ближайшем магазине. Это яйцо было куда больше размером и, самое главное, оно было покрыто всякими красивенькими завитушками, и оно было золотое!

– Ух ты! – вырвалось у Шуры. – Это что? Драгоценность?

Саша с трудом перевел дух и ответил:

– Похоже на то.

– Дядя Саша, можно мне посмотреть!

Яйцо было богато украшено всякими золотыми финтифлюшками и двумя эмалевыми изображениями. Это были портреты мужчины и женщины. Оба были в старинных туалетах, с прическами конца девятнадцатого, начала двадцатого века. На мужчине был мундир с золотыми эполетами и многочисленные ордена. В волосах у женщины была брильянтовая диадема, которая, по протоколу, полагается лишь царствующим особам.

– Я видела похожие яйца в музее, мы с родителями туда ходили. Музей Фаберже, на набережной Фонтанки.

– Там было такое же?

– Нет, точно такого не было, но похожих было много. Экскурсовод сказала, что последний наш император Николай Второй дарил такие яйца на Пасху своей жене и матери. Ну, и остальные при его дворе, наверное, тоже переняли такую моду и стали дарить яйца из магазина мастера Фаберже своим близким.

Саша кивнул. Он тоже знал историю императорской коллекции пасхальных яиц. После Октябрьской революции, когда новая советская власть была поставлена западом в режим жесткой экономической блокады и остро нуждалась в наличных средствах, коллекция, в числе прочих реквизированных ценностей, оказалась сначала на аукционах, а потом в Европе и Штатах. Там она разошлась по разным владельцам, и лишь сравнительно недавно ее удалось частично соединить и вернуть назад в Россию. Все яйца, ясное дело, вернуть не удалось. Может быть, это как раз и было одно из потерянных яиц Фаберже? Но тогда оно должно было стоить целое состояние. И кто объяснит, как и откуда это яйцо оказалось в доме Риты?

Было кое-что еще, что в этом яйце Сашу сильно смущало. Эмалевые портреты царственных особ выглядели какими-то незаконченными, размытыми. На платье дамы кружево было недостаточно тщательно прорисовано. А на мундире мужчины ордена были лишь схематически намечены, но разглядеть, что это за ордена, не представлялось возможным. В то время как все прочие мельчайшие детали туалетов – пуговицы, украшения, вышивка, различались достаточно четко.

– Что мы будем с ним делать? Оставим тут?

– Думаю, надо его забрать. У нас оно будет в большей безопасности, чем тут. Когда Риту освободят, мы вернем это яйцо ей. По всему видно, что стоит оно немалых денег. А тут в отсутствие хозяев драгоценность могут украсть.

А про себя Саша подумал, что пока яйцо будет находиться у него в руках, он сможет навести на его счет справки. Покажет специалистам по ювелирно-прикладному искусству начала прошлого века. Глядишь, что-то и удастся узнать про судьбу прежних владельцев этого яйца.

– Где ты это нашел? – спросил Саша у Барона.

За собаку ответила Шура:

– Я видела, он вон оттуда его принес.

Саша прошел в комнату, куда указывала Шура, и понял, что оказался в мастерской художницы. Самая большая и светлая комната на втором этаже была приспособлена для работы матери Павлика.

– Тетя Рита художница. Она рисует акварели.

На мольберте и впрямь стоял незаконченный пейзаж. Саша сразу узнал берег озера. Были тут и другие работы. Хорошие спокойные мотивы. Неяркие краски. Ничего кичливого или крикливого. Такую акварель можно было повесить в любом месте, и всюду она была бы к месту. Белые пионы в высоком хрустальном кувшине. Лодочка на причале у берега. Небольшая часовня в обрамлении кудрявых березок и стройных елочек. Работы были все небольшого размера, очень изящные, легкие и тонкие.

Саша взглянул на кисточки, которыми пользовалась художница. До чего тонюсенький ворс. Некоторые кисти и вовсе, казалось, состоят из одного-двух волосков. Налюбовавшись на работы художницы, Саша заглянул в соседнюю комнату и ахнул. Это комната когда-то являлась спальней – видимо, тут и обитала Рита. Но в каком удручающем состоянии была эта комната! В отличие от мастерской, где наблюдалось подобие порядка, тут все вещи были перевернуты вверх тормашками. Обивка одеял и подушек вспорота. Той же участи подвергся и матрац. Стены были в дырах, словно кто-то простукивал их и в подозрительных местах делал отверстия. Одежда и вещи были выброшены из шкафа и валялись на полу.

– Тут был обыск? – опасливо произнесла Шура, которая тоже увидела разгром в спальне хозяйки. – Это сделала полиция?

– Вряд ли. Мне кажется, это дело рук того типчика, которого мы с тобой спугнули. До мастерской этот тип не добрался, тут сначала орудовал.

И Саша указал на разбитое окно.

– Именно через него этот тип и выпрыгнул. Когда услышал, что я поднимаюсь на второй этаж, испугался и дал деру из этой комнаты через единственное окно. А до мастерской он просто не добрался. Можно не сомневаться, не спугни мы его с тобой, он бы и там устроил подобный погром. Он что-то искал. И это что-то было для него очень ценным.

– Может, это золотое яичко?

– Может, его. А может, что-то другое.

Все прочие комнаты на втором этаже были в порядке. Тогда дядя с племянницей спустились на первый этаж, где сразу поняли, что поспели лишь к концу мероприятия. До их появления таинственный злодей вовсю покуражился над имуществом Риты и ее сына. На первом этаже этого дома все было перевернуто вверх тормашками. Мягкая мебель выпотрошена. Лежащие на полу ковры сорваны со своих мест и скручены в безобразные жгуты. Обои и те не пощадила рука вандала, они висели неровными клоками.

Саша был ошеломлен:

– Шура, ты тут раньше бывала?

– Нет.

– Это я к тому, может, у них всегда тут того… малость не прибрано?

Шура припомнила все, что рассказывала тетя Ира про Павлика и его семью, и покачала головой.

– Нет, тетя Валентина дом когда переделывала, она и ремонт хороший внутри сделала. И мебель всю новую купила. Денег она никогда не жалела. Тетя Ира под впечатлением и у себя дома тоже ремонт затеяла. Конечно, за тетей Валей ей не угнаться было, та прямо весь дом перестроила. А тетя Ира только внутри отделку поменяла, да и то немножко.

– Значит, ремонт в доме был свежий? То-то я и смотрю, что тут вся мебель недешевая. И обои дорогие поклеены. Значит, этот погром кто-то совсем недавно учудил?

– Выходит, что так.

Вариантов было всего два. Либо такой погром устроила полиция. Либо это сделал тот таинственный мужчина, которого они спугнули.

– Полиция сегодня утром приезжала, но они тогда тетю Риту еще не подозревали. Это уже потом у полиции возникли подозрения, что Павлик никуда и не исчезал, а его прятали в доме. Мать и прятала.

– А почему?

– Говорят, полицейские в подвале нашли какие-то обрывки веревок, которые оказались идентичны тем следам, что были у Павлика на руках и ногах. Может, тогда полиция тут этот погром и устроила?

– Вряд ли. Они бы тогда в подвале искали. Зачем же весь дом вверх тормашками переворачивать. Нет, это он, злодей, который тут до нашего прихода ошивался.

И тяжело вздохнув, Саша подвел итоги:

– Надо нам, Шура, полицию вызывать. Не дело это, когда в пустом доме такие безобразия случаются. Рита эта то ли виновата, то ли нет, вину ее еще доказать нужно. А вернется, и что обнаружит? Полный разгром в своей хате.

Звонок в полицию привел к неожиданным для Саши последствиям. Так как дежурная бригада была на вызове, а следователь, который занимался делом Риты и ее сына, как раз сегодня ушел в отпуск, а сменщик его из отпуска еще не вышел, то Саше велели оставаться на месте и ждать столько, сколько понадобится. Хоть сутки, но как минимум пару часов.

– Вот ведь влип я из-за тебя, Шурка. Теперь вместо праздничного шашлыка твоего папаши буду я разбираться с полицией. Спасибо, племяшка, удружила.

– Я же не знала, дядя Саша, что так получится.

– А если бы и знала, все равно бы сделала. Ладно уж, возвращайся к своим. И Барона тоже с собой возьми. Достаточно и того, что я один тут куковать буду.

Но ни Шура, ни Барон уйти не пожелали. Более того, потеряв дочь и гостя, их стали разыскивать родители Шуры. А узнав, где находятся в данный момент дядя с племянницей, захотели присоединиться к ним. У родителей в это время находилась тетя Ира с мужем, которые тоже захотели посмотреть, что же такого ужасного случилось в доме у хромой Ритки – художницы. И посмотрев, все дружно пришли в ужас.

Особенно ахала и пугалась тетя Ира.

– Это же сколько сил было в это все вложено! Сколько средств! И все прахом пошло. Да чтобы этому ироду пусто было! Разорил он Ритку! Как грозился, так и разорил!

Саша насторожился:

– Это вы про кого говорите?

– Да про гада про этого! Про мужа Риткиного. Вот же сволочуга какая выискалась! Правильно Валентина от такого жениха сестру предостерегала. Валентина-то баба знающая была, опытная, у нее глаз наметанный. На стройке прорабом работала, в людях отлично разбиралась. Как увидела она этого Иннокентия, так сразу сестре и сказала: не годится этот жених. Скользкий он очень, не будет от такого добра. А Ритка ее не послушалась. Спуталась с ним, а Иннокентий последним подлецом оказался.

– И в чем же это заключалось?

– Денег в дом не приносил, вот в чем! Я так считаю, что мужик может чем угодно промышлять, что угодно вне семьи творить, сколько хочет баб иметь, но содержать он их обязан всех в одинаковом достатке и сытости. А главное, тех, от которых у него дети. Те вообще ни в чем отказу не должны знать. А если этого нету, то полный ноль он, а не мужик, ничтожество.

– Что же вы так рубите. Разные же ситуации в жизни бывают.

Но тетя Ира стояла на своей твердой позиции.

– Ситуации бывают разные, а деньги мужик в дом должен приносить. Если не приносит, то не мужик он, и жить с таким не нужно. Вот Рита помыкалась со своим игроманом, да и к сестре вернулась.

– Игроманом? Значит, Иннокентий оказался еще и игроком?

– Ну а почему, как вы думаете, денег у него никогда ни шиша не было? Игроман он! Бывает наркоман, а этот игроман! Все деньги просаживал в игорных заведениях. Все! Подчистую! Что ему ни дай, все проиграет. Последнюю копейку просаживал. Что Ритка за свои картинки выручит, тем они и жили. Ну, еще Валентина сестре помогала. Денег не давала, знала, что Иннокентий все у Ритки выманит. Продукты привозила, одежду, лекарства. До чего дело доходило – даст Ритка своему муженьку денег, чтобы до работы добраться, он и на них ставку делает. А сам до работы пешком идет. Через весь город. За молоком для маленького Павлика мужа в магазин пошлет, чтобы было, на чем утром кашу ребенку сварить, Иннокентий и эти деньги просадит. Явится в ночи, без молока, весь ободранный. Кашу, говорит, на воде полезней кушать. В автоматы, в рулетку, в казино, в лотерею, не важно, как и где, лишь бы азарт был. Никак его Ритка от этой страсти отучить не могла. Да куда ей, и покрепче ее зубы обламывали. А уж Ритке куда. Ходит, как спит! В общем, когда Валентина разобралась окончательно, что к чему, она у сестры ребенка забрала, потому что Павлик к тому времени был совсем как скелетик. Годик ребенку, а ни сидеть, ни ползать, ни тем более ходить он не умел. Слабенький совсем. Понятное дело, на одной каше на водичке много сил не наберешься. Так что Валентина решила, что Рите хватит чудить. Когда одна была, это еще полбеды, а рисковать жизнью ребенка с таким папашей не след. И ведь как вовремя угадала. В тот день, как забрала ребенка, оказалось, что Иннокентий сына своего продал!

– Как продал?

– А так! Деньги ему понадобились, он и придумал, что ребенка продать можно. И продал. Покупатели к нему явились, где мальчик, спрашивают, а мальчика-то и нету. Ну, Иннокентия поколотили, деньги потребовали вернуть. А где они, деньги? Он их проиграл уже.

– И как же он выкрутился?

– Не знаю. Квартиру у него, кажется, отобрали. Серьезные там люди, криминальные, с ними шутить не следовало. Но у Валентины в кавалерах следователь в ту пору ходил, он как раз сестрам и помог от тех покупателей окончательно избавиться. А то они и к сестрам повадились таскаться. Мол, отдайте им ребенка, раз за него отцу деньги заплачены. Ничего понимать не хотели, но следователь тот быстро им пыл охладил. Идите, говорит, и разбирайтесь с папашей. Сделка аннулирована. А если будете настаивать, мигом на нарах всей компанией во главе с самим Иннокентием окажетесь.

– А к чему вы сейчас про этого Иннокентия вспомнили?

– Так он после того случая, когда его из квартиры выкинули, Ритке пообещал отомстить. И ей, и Валентине. Так и сказал: раз ты и твоя сестра меня крыши над головой лишили, и я тоже не я буду, если вас твоего дома не лишу.

– Погодите, так вы считаете, что этот погром тут устроил муж Риты?

– Бывший муж. Да, он это. Исполнил свои угрозы. Странно, что еще пожар не устроил. Раньше-то он сестер спалить грозился.

– И давно это было?

– Давненько. Павлику двенадцатый годок. Значит, десять лет назад дело было. Меня-то еще тут не было, но мне сестры сами рассказывали, какого страху они тогда натерпелись.

– Но последние годы этот человек не появлялся?

– Не слыхала.

– И что же, спустя десять лет в нем снова былая обида взыграла?

– Может, он уезжал, – предположила тетя Ира. – Он ведь всем вокруг должен был. Оставаться в городе, где на каждом шагу с него старые и новые долги вернуть требуют, невеликое удовольствие. Исчез. Ритка считала, что уехал Иннокентий. Ну, и радовалась. От такого муженька одни беды да проблемы, чем он дальше, тем для них с Валей и Павликом лучше.

Но если такой подозреваемый имелся, то о нем нужно было сообщить полиции. Это Саша и сделал, когда уже глубокой ночью к нему прибыла дежурная бригада. Именно эти сотрудники и приезжали на осмотр подвала, где нашли место содержания маленького пленника. В доме они тоже бывали. И сейчас, оглядевшись, пребывали в немом шоке.

– Это кто же тут такое устроил? Все же в порядке было, когда мы уходили.

Ребята были славные, но простые. Церемониться со свидетелем не стали. Расспросили и сразу же загрузили Сашу в машину, на ней и доставили его в отделение, где ему еще раз пришлось повторить свой рассказ уже со всеми подробностями. И что же, после этого его отпустили? Ничуть не бывало. Уже светало, поэтому решили, что Саше не нужно никуда уезжать, пусть дожидается прихода нового следователя, сидя тут же в коридоре. Стул Саше выделили неудобный и жесткий. Сидеть на нем была одна мука. Следователь свой первый рабочий день после отпуска начинать не торопился, явился не к девяти, не к десяти, а лишь ближе к полудню. Так что Саша сполна насладился временем, проведенным им в отделении полиции.

Новый следователь сразу же взял с места – и в карьер. Фамилия его была Кушаков. Валерий Николаевич Кушаков.

– Ваша информация о подозреваемом бывшем муже нашей задержанной утеряла свою актуальность еще три года назад.

– Это еще почему?

– Убит. Первое, что мы сделали, когда к нам от матери поступил сигнал об исчезновении ребенка – ее сына, навели справки о его втором родителе. Потому что в девяноста случаях из ста все эти так называемые похищения являются всего лишь внутренними разборками между членами одной семьи. Бабушки и дедушки забирают внуков у нерадивых родителей. Дяди и тети забирают племянников и племянниц к себе, не уведомив о том родителей детей. Но чаще всего подобного рода конфликты случаются между находящимися в разводе мужем и женой. Поэтому мы сразу же навели справки об отце Павлика. И узнали, что он погиб. И самое интересное, знаете, где его убили?

– Где?

– Вот в том-то и дело, что убили его в непосредственной близости от вашего поселка. Тело было обнаружено в кустах в лесу, который растет вдоль дороги от поселка до магазина у озера.

Саша сразу понял, о каком магазине идет речь. Это был так называемый «дальний» магазин, в противопоставление «ближнему», который находился в самом центре поселка.

– А от этого места до дома подозреваемой всего каких-нибудь полтора километра по бетонке.

– Да, это так, – подтвердил Саша. – Ну и что с того? Наверное, убитый мужчина приезжал к Рите, к своей бывшей жене, чтобы повидаться у нее с сыном.

– Именно так в свидетельских показаниях самой Маргариты и записано. Я не занимался тем делом, но изучил его материалы. Из них ясно, что Иннокентий приезжал к жене не столько для того, чтобы повидаться с ребенком, сколько для того, чтобы одолжить у жены в долг новую сумму. Какое-то время мужчина отсутствовал, находился в бегах от кредиторов. Затем вернулся и снова встретился нос к носу с былыми проблемами. В итоге он обратился за помощью к бывшей жене, у которой просил он более чем внушительную сумму, почти сто тысяч долларов. Это должно было помочь ему расплатиться с основными долгами. Это нам уже сказала сестра задержанной, кстати говоря, к настоящему моменту также убитая. И убита она была также в окрестностях вашего поселка. И даже непосредственно в том самом лесу у дороги к озеру. Вас пока что в моем рассказе ничего такого не настораживает?

– Я слышал, что в поселке неспокойно.

– На протяжении почти трех десятков лет в поселке не было зафиксировано ни одного криминала с летальным исходом, и вдруг на тебе! Два года – два трупа, и оба имеют непосредственное отношение к задержанной. Первый – это ее муж, пусть и бывший, но с которым она сохранила кое-какие отношения, вынуждена была сохранить, поскольку у них есть общий ребенок. А вторая погибшая – это родная сестра Маргариты. И теперь вот ребенок!

– Павлик жив.

– Мальчику удалось выжить разве что чудом.

– Маргариту можно искренне пожалеть.

– Вот и мы ей раньше всем отделением искренне сочувствовали. Муж у нее был никудышный, игрок, всем всюду должен. Я лично не занимался этим расследованием, но могу засвидетельствовать, что тип был еще тот. По материалам дела видно, что следователь, который вел это расследование, по его ходу опросил массу свидетелей, ответы у всех были как под копирку. Иннокентий человек ненадежный, непорядочный, игрок. И это я еще очень мягко трактовал вам сейчас то, что про него было сказано. Ни один человек не выразил сомнения в том, что Иннокентия убили за долги. Он настолько вывел всех своих кредиторов из себя, что они уже не надеялись ничего с него получить, а хотели лишь отомстить, чтобы другим неповадно было. Был в деле один крепкий подозреваемый, до последнего дня мы все были уверены, что это по его заказу ликвидировали Иннокентия, а теперь вот сомневаемся.

– Вы считаете, что это Маргарита убила своего мужа?

– Есть у меня такие мысли на ее счет, – не стал отказываться следователь.

– И сестру?

– Про сестру отдельная история. Женщину убили с такой жестокостью, что даже наш кинолог Иван Степанович, который в Афгане служил, диву давался. Главным образом, поэтому мы и не подозревали Маргариту в причастности к смерти сестры. Хотя после смерти Валентины у ее сестры образовалось порядочных размеров наследство. Но мы рассудили, что действовать с такой жестокостью Маргарита все равно бы не смогла. Все-таки родная сестра.

– А что изменилось теперь?

– Видели бы вы этого бедного мальчишку – ее сына. Он же весь изрезан. Его жестоко пытали.

– Но не факт, что это сделала Маргарита.

– Она же морила его голодом! Это уже доказано. Если бы не соседи, которые подкармливали мальчика, он бы уже давно протянул ноги.

– Многие мальчишки в его возрасте отличаются крайней худобой. Я сам был тощим до двадцати лет. Родители меня называли «живые кости».

– Наши сотрудники провели осмотр подвала в доме задержанной. Сомнений нет, ребенок содержался именно там. А кто мог его туда определить, если в доме жили лишь они с матерью? Мать и засунула ребенка в душегубку. А потом прибежала к нам, плакала, просила найти сына. Наверное, обрадовалась, что мы не смогли разобраться с тем, кто убил ее сестру и мужа. Вот и решила, что и в этот раз ей все снова сойдет с рук. А меня как озарило. Я еще в отпуске числился, когда мне Николай позвонил, чтобы предупредить, что у нашей художницы снова несчастье. И тут меня как стукнуло. А ну-ка, думаю, не она ли и спровадила на тот свет сестру с муженьком? Что-то очень уж подозрительно все складывается у нее в жизни. Ведь живут вокруг другие люди, и живут себе спокойно, а возле этой Маргариты прямо как черная дыра, в которую жизни ее близких и засасывает. Вот я и предложил обыск в доме у нашей художницы сделать. Имелся у нее там, по моей старой памяти, подвал. Изоляция там отлично была сделана. Если где и держать пленника, только там. Там и нашли доказательства моей теории.

Саша смотрел на этого следователя с большим сомнением. Что-то смущало молодого человека в его словах. Вот так взял и заподозрил, что Рита держит своего якобы похищенного сына именно в подвале у себя дома? Не где-нибудь в сарае или вовсе в лесу, а именно в подвале?

– И как точно вы угадали! Может, подсказал вам кто?

Кушаков порозовел.

– Ну, признаюсь, была мне анонимка на сей счет. Сначала-то я внимания на нее не обратил. Если письмо без подписи, я на него вообще не реагирую. Если человек за свои слова отвечает, то ему прятаться или таиться нечего. Но в память мне это послание запало. И когда узнал, что Маргарита требует сына ее отыскать, своим коллегам и звякнул. Чтобы прощупали они осторожненько подвал у дамочки в доме. Они проверили, и все совпало. И обрывки веревки нашлись, которыми мальчик был связан. И капли крови на песке. И даже миска, из которой его кормили.

– Капли крови? Веревка? И миска? Все?

– Да.

– Но все эти вещи легче легкого принести с собой и оставить в подвале.

– И зачем кому-то такое делать?

– Хотя бы для того, чтобы подставить Риту. Сама-то она в похищении сына не признается?

– Куда там! – отмахнулся Кушаков. – Ни в какую не желает идти на чистосердечное. Упорствует и отрицает.

– Может, потому и отрицает, что не делала она ничего плохого Павлику, а?

Но следователь его уже не слушал. И Саша понял, что говорит впустую. Следователь нашел очень удобную подозреваемую, которую нужно дожимать. Тогда, глядишь, она признается еще в двух совершенных ею преступлениях. И сразу два висяка снимут с их отделения. Кушакову за это дело почет и премия, преступнице законный срок и наказание.

И все же Саше казалось, что не все так очевидно в этом деле. Слишком уж многое указывало на Риту. А когда слишком много доказательств чьей-то вины, невольно закрадывается мысль, что этого человека хотят элементарно подставить.

Вот только кто? Кому могла помешать бедная одинокая художница?

И Саша понял, если он хочет помочь Рите и ее мальчику, то ему придется для начала выяснить, что за личность она представляет из себя. Если Рита невиновна, то он должен помочь ей оправдать свое доброе имя. Потому что если Рита окажется за решеткой, то ее Павлик попадет в интернат. И хотя следователь утверждал, что мальчику будет лучше находиться на содержании у государства, чем в руках женщины, которая морила ребенка голодом или даже вовсе пыталась убить, Саша был с ним в корне не согласен. Если Рита не виновата в похищении Павлика, то ребенку лучше оставаться с мамой.