Глава 10
Брать злодея было решено незамедлительно, пока он еще каких-нибудь пакостей не натворил.
– И девки тоже хороши! Продали мальчишку, словно он товар какой-нибудь. И еще других малышей собираются толкануть. Нет, ты как хочешь, а с этим нужно что-то делать!
Саша целиком и полностью был согласен. Но Генка не унимался.
– Если им сейчас это с рук сойдет, то они дальше по жизни так и примутся всех вокруг себя продавать и предавать. Надо нам их хорошенько проучить, чтобы раз и навсегда отбить охоту к такому бизнесу.
– Всему свое время. Сначала с Костиком этим разберемся, потом и девчонок уму-разуму поучим.
– Только их так надо пугануть, чтобы они навсегда эти свои бизнес-проекты забыли и хорошими девочками бы стали.
Саша кивал, хотя в душе и сомневался, что можно насильно заставить человека стать по-настоящему хорошим. Но вести себя в рамках приличия они девчонок обязаны были научить. Но все это потом. Сейчас Саша был в напряженном ожидании повторного визита грабителя. А вдруг не придет? Вдруг передумал? Или вдруг они выстроили неправильную версию, и вчерашний грабитель искал в доме совсем не яйцо? Вдруг вчера приходил просто любитель пошарить по чужим закромам в отсутствие хозяев? Саша вчера его изрядно пуганул. Если у воришки никакого особенного интереса к этому дому нету, то никто и не придет. И как им с Генкой тогда «колоть» Костика? Одно дело, взять его на горячем, тогда и разговаривать с ним будет легче легкого. И совсем другое дело, если им придется убеждать Костика, что ему лучше во всем признаться.
– Ведь он может и не признаться, – прямо-таки простонал Саша.
– Кто? – тут же откликнулся Генка.
– Костик.
– Как это он не признается? – удивился Генка. – Мы его в любом случае так прижмем, что он нам все свои карты выложит. Это я тебе точно говорю. Я своей Валюхе спокойную жизнь после смерти обязан предоставить. А если ее сестра на зону поедет за преступление, которого не совершала, а Павлик в детском доме окажется, то о каком спокойствии тут может идти речь? Так что сидим, ждем.
И они сидели и ждали до двух часов ночи. И когда Саше стало окончательно казаться, что ничего уже у них не получится, раздались шаги. Это шел не ребенок, это были шаги взрослого человека. Взрослого и тяжелого мужчины, который пару раз, словно для подтверждения, еще и кашлянул.
Генка поднял большой палец. Физиономия у него была довольная.
– Внимание!
Саше не нужно было командовать. Он и так был одно сплошное внимание. На вошедшего в дверь дома чужака они набросились с двух сторон. Саша схватил за руки, Генка за горло. Повалили, придавили и сели верхом. Генка на грудь, Саша на ноги.
– Все! Попался, голубь! – торжествовал Генка. – От нас не уйдешь!
Саша сорвал с лица чужака маску и отшатнулся. Генка тоже взглянул и охнул:
– Вот урод!
Такой мерзкой и противной рожи видеть давно не приходилось. Перекошенная от злобы и ярости, она напоминала маску какого-то древнего языческого божества. Очень злого, коварного и жестокого.
– Ты кто такой?
Маска тут же изменилась. Теперь физиономия выражала печаль и отчаяние.
– Добрые люди, отпустите меня, – взмолился этот тип тонким жалобным голосом. – Я случайно зашел.
– Врешь!
– Я не виноват.
– Зачем явился?
– Я тут работал. Вещи свои оставил.
– Где ты работал? У кого?
– Женщина была. Рита. Мальчик тоже был. Ее сын – Павлик. Где они? Я в саду старые деревья пилил. Потом уехать понадобилось, я инструмент свой у Риты оставил. Сегодня вернулся, звонил ей, а она трубку не берет.
– А в дом ты как попал?
– Так ключи она мне дала.
– Рита? Тебе? Ключи? Что ты врешь! Рита, конечно, дура, но не до такой же степени.
– В кармане ключи лежат, – ничуть не смутился этот тип. – Посмотрите.
Ключи и впрямь оказались там. Целая связка ключей. Не какие-нибудь там отмычки, а ключи с брелоком с логотипом какой-то компании. Похоже, у ночного визитера и впрямь имелся свободный доступ к Рите в дом. Но несмотря на это, Саша не торопился отпускать этого типа. Чем-то он ему сильно не нравился. Рожа такая противная. И пахло от него мерзко. Разило тухлой рыбой, хуже парфюма не придумаешь.
Генка запах тоже учуял и отодвинулся от гостя подальше.
– Вот дурная баба! – в сердцах произнес он. – Раздает ключи направо и налево.
Потом взглянул на мужчину и скомандовал:
– Вот что, урод вонючий, забирай свой инструмент и проваливай. И забудь сюда дорогу! Ключи останутся у меня.
Визитер не заставил себя дважды упрашивать. Проворно вскочил на ноги, схватил из шкафа тючок, который Генка бдительно проверил и в котором и впрямь оказался рабочий инструмент, и после этого задал деру.
– А попрощаться?
Какое там! Этот тип бежал так, что пятки сверкали.
– Нет, это не он, – со вздохом произнес Саша, который смотрел вслед чужаку. – Не тот, что вчера тут был. Тот иначе двигался.
Вчерашний грабитель двигался легко, красиво и с изяществом. В каждом его шаге сквозила какая-то животная грация. А этот тип бежал быстро, но красивым его аллюр назвать было нельзя. Какие-то резкие скачки, быстрая и неоправданная смена направления.
– Рита совсем чокнутая! – печально произнес Генка, который тоже смотрел вслед торопливо удаляющемуся гостю. – У этого типа на морде написано, что он уголовник. А она ему ключи от дома! Да я бы такого и на порог не пустил. Куска хлеба бы ему не подал. Глотка воды не дал. Рита – чокнутая идиотка, блаженная, во всех людях только хорошее видит, даже в таких! Просто чудо, что она вообще дожила до своих лет. По справедливости, это ее должны были в лесу убить, а не Валюху. Моя-то Валюха осторожной в делах была, голову на плечах имела. И вот поди же ты разберись! Глупая Ритка живет, а умная моя Валечка мертва!
– Не думай об этом. Никому свою судьбу заранее знать не суждено.
– Это точно, – согласился Генка и тяжело вздохнул.
И приятели снова уселись в засаде. Но теперь к прежним тревожным мыслям Саши присоединились еще и другие. Этот мерзко пахнущий протухшей рыбой тип пробудил в нем неведомую доселе тревогу.
– А какие деревья он пилил? В саду же нету ни одной яблони.
– Вот поэтому и нету, что все спилили.
– Но их там уже давно нету. Все цветами засажено. И цветы эти не первый год растут, сразу видно, что взрослые кусты.
– Не знаю, – пробормотал Генка. – Наверное, он их давно и пилил. Ты же видел, он явно не в себе. Ушел, и ладно. Ключи я у него забрал, а что он тут пилил, дело десятое.
Но Саша так не считал.
– Цветы еще твоя Валя сажала. Рита после нее ничего по саду не делала. Значит, и договариваться насчет того, чтобы спилить старые деревья, должна была тоже Валя.
– Ну да. Она в порядок сад приводила. Яблони совсем старые были, Валя хотела их спилить. Меня просила, но оно мне надо, деревья пилить? Я ей посоветовал нанять каких-нибудь ребят, она и наняла.
– Выходит, этот тип на Валю работал? Почему же он тогда про Риту с Павликом упомянул?
– Потому что идиот! И Ритка такая же. Вот они и снюхались. Свой свояка видит издалека.
Генка считал, что нечего зацикливаться на таком ничтожном типе.
– Ушел, не воняет больше и хорошо!
А вот Саше этот ночной гость по-прежнему не давал покоя.
– А что за инструмент у него был в свертке? Ты видел?
– Отвертки. Клещи. Стамески.
– А пила?
– Пилы я не видел.
– Топор?
– Тоже нет. А что?
– Думаю, как можно отвертками и клещами спилить старую яблоню.
– Что ты прицепился к нему? – с досадой произнес Генка. – Ну, не отверткой он яблоню пилил, ясное дело. Наверное, бабы ему еще какую-то работу по дому поручили. Забудь!
Но Саша не мог забыть. Пытался, но не мог. Что-то в этом неожиданном посетителе казалось ему сильно неправильным. Понять бы еще, что именно. Но это пока что не получалось.
Время шло, а Костик все не появлялся. И когда друзья уже начали думать, что он так и не придет, в саду раздались медленные и осторожные шаги.
– Идет!
– Слышу!
Саша осторожно выглянул в окно. На этот раз ошибки быть не могло, это точно приближался Костик.
– Его фигура! И хромает!
Генка кивнул и покрепче сжал металлический прут. Вид у него был кровожадный. Саша даже слегка испугался за сохранность Костика.
– Мы должны его заставить говорить. Помнишь?
– Не переживай, – отозвался Гена, оскалив зубы. – Он у меня не только заговорит, он еще и запоет.
Не подозревая о том, какая судьба его ждет, Костик двигался по дому уверенно и без всяких церемоний. Двигал мебель, ронял вещи, швырял вокруг себя то, что ему казалось ненужным или неинтересным.
– Вот гад! – окончательно вышел из себя Генка. – Ведет себя тут, словно хозяин! Можно подумать, на его деньги Валентина дом обставляла!
Саша предлагал еще немного поближе подпустить Костика, памятуя, как ловко тот удрал от него прошлой ночью. Но Костик грохнул в соседней комнате какую-то вазу, и Генка уже окончательно вышел из берегов. Без всякого предупреждения, с ужасающе громким возгласом, который в ночи и вовсе показался оглушающим, Генка распахнул дверь и понесся на врага, словно взбешенный бык. Костик от такой картины на какое-то мгновение оторопел, но сориентировался очень быстро. Надо отдать ему должное, он понял, что к чему, куда быстрее самого Саши.
Пока Саша пытался понять, как ему действовать, Костик уже задал стрекача. Он кинулся к открытому дверному проему и, наверное, сумел бы удрать, невзирая на больную ногу, но его подвела собственная неаккуратность. Он споткнулся о ящик комода, который сам же, проходя, и подвинул. В результате Костик пролетел по длинной красивой дуге, головой вперед, на лету сгруппировался и врезался в шкаф уже не головой, а плечом. Наверное, он и тут сумел бы еще вскочить и дать деру, но на шкафу стояла внушительных размеров ваза, прикидывающаяся антикварной китайской. От удара по шкафу ваза опасно покачнулась и полетела вниз прямо на голову Костика.
– Бамс!
И по всему полу полетели фарфоровые брызги. Костик как стоял, так сразу и лег. И когда в комнату вбежал Саша, его взгляду представилась изумительная по своей живописности картина – Костик в красивой позе лежит среди осколков сине-белой вазы. Из головы Костика течет струйка крови, которая змеится среди осколков вазы, еще больше оживляя натюрморт.
– Ты что натворил!
– Я ничего не делал. Он сам. Ваза ему на голову упала.
– Мы же договаривались, что его надо допросить. А как его теперь допрашивать?
– Ничего, – невозмутимо заявил Генка. – У такого гада башка должна быть крепкой, иначе ему ее давно бы уже пробили. Да и что там ему эта ваза? Подумаешь! Вот в меня Валюшка один раз керамическим кашпо швырнула, вот там, доложу я тебе, рана была. И то ничего, полежал немножко в больнице, Валюшка мне еще и супчики таскала. А тут чего? Маленькая вазочка! Такой по башне получить – это одно удовольствие. Он больше притворяется!
Но Саше не казалось, что Костик притворяется. Вид у него был бледный, и лужа крови под его головой натекла уже весьма приличных размеров. Тем не менее Генка принялся проворно вязать Костика по рукам и ногам.
– Чтобы не удрал никуда!
Саше казалось, что в таком состоянии Костик вряд ли способен вообще передвигаться без посторонней помощи. Но у Генки снова было свое мнение на этот счет. И в доказательство своей правоты он привел рассказ о том, как в той же больничной палате, где его голова приходила в себя после близкого знакомства с керамическим кашпо, все та же Валюха застукала их тет-а-тет с медсестричкой, за которой Генка волочился от больничной скуки.
– И что, как ты думаешь, мне пришлось делать? Валюха бы меня точно убила. У нее и термос с супом в руках был. А суп-то горячий. Тут без ожогов дело бы не обошлось. Пришлось мне на ноги вскакивать и от нее удирать. И ничего, не помешало мне сотрясение мозга первой степени. Скакал что твой сайгак!
Генка довязал последний узел и удовлетворенно вздохнул:
– Все! Дело сделано! Теперь можно приводить его в чувства!
Саша пошел за водой, но услышал какие-то странные звуки и, оглянувшись, увидел равномерно опускающиеся и поднимающиеся кулаки Генки.
– Что ты делаешь! Так ты его совсем убьешь!
– Надо бы, – вздохнул Генка. – Да не получится. Ты сам погляди, очухался!
Костик и впрямь слабо стонал и пытался шевелиться. В этом ему сильно мешали связанные руки и ноги. Потом мужчина открыл глаза, обозрел пространство вокруг себя, сфокусировался на Генке с Сашей и снова закрыл глаза.
– Эй, ты мне тут умирающего лебедя не изображай! Зачем Ритку подставил? Отвечай!
Несколько сильных оплеух, от которых голова Костика моталась из стороны в сторону, привели к желаемому для Генки результату. Костик передумал умирать, открыл глаза и заговорил. Какое-то время из его рта лился неудержимый поток брани. Генка ему не мешал.
– Пусть выговорится.
Стоял, скрестив руки на груди, слушал и иногда удовлетворенно хмыкал:
– Есть еще порох в пороховницах. А ты говорил, помирает, спасите! Да он еще нас с тобой обоих переживет. Такие гады, они очень живучие.
Наконец, Костик выдохся. Он снова попытался прикрыть глаза, но вспомнил, чем это для него обычно кончается, и терять сознание передумал.
– Не собирался я Ритку подставлять, – заявил он. – Зачем оно мне нужно, если она на меня работала?
– Фальшивые яйца Фаберже тебе раскрашивала?
– А что? – дернулся Костик. – Нашли вы его?
– Нашли.
– И…
– В полицию пока что не сдали.
Костик с облегчением выдохнул.
– И не сдадим, если сумеем с тобой договориться.
– О чем?
– Нужно, чтобы ты сказал правду. Признайся в похищении Павлика.
– Не похищал я его! – снова дернулся Костик.
– Врать нехорошо. Твои сообщницы тебя уже сдали.
– Какие еще сообщницы?
– Самые юные. Ты девчонкам заплатил за то, чтобы они привели Павлика к большому синему дому. Ночью. И устроили так, что он там на улице оставался один. А ты в это время на своем «Мерседесе» подъехал и парнишку забрал.
Костик кивнул:
– Было дело. Договаривался. И денег девчонкам дал. И за Павликом приехал. Только не похищал я его.
– Как же это?
– Кто-то другой до меня постарался.
– Хочешь сказать, что когда ты за Павликом приехал, то мальчика в условленном месте уже не было?
– Нет. Буквально за минуту до меня его перехватили. Подъезжал, видел его фигурку. Сначала один маячил, потом рядом с ним чья-то тень появилась. И всё! Исчез Павлик!
– Какая тень? Что ты болтаешь?
– Ну, мужик там какой-то был, его тень. Длинный, тощий. Он Павлика увел!
– Врешь!
– Клянусь!
– И как он выглядел?
– Откуда же мне знать? Я это все издали видел.
Генка покачал головой:
– Ох, не верю я тебе. Врешь ты.
– Если не верите, можете у Эммы спросить. Мы с ней вместе за Павликом приезжали.
– Что за Эмма?
– Невеста моя. Ювелир. Золотые руки.
– Надо понимать, яйцо – это ее работа?
– Да.
– А зачем вам с ней понадобился мальчик?
– Мать его припугнуть хотели, – признался Костик. – Да развяжите вы меня уже! Никуда я не денусь. Раз яйцо у вас, то и я весь в вашей власти.
Саша вопросительно взглянул на Генку:
– Развяжем?
– Как хочешь. Но я бы ему не доверял. Скользкий тип. Чуть что, деру даст.
– Ребята, – взмолился Костик. – Не удеру! Верните мне это яйцо! Мне теперь без этого яйца просто полный каюк. Оно ведь у вас? Вы его тут нашли?
– Да. Нашли. Оно у нас.
– Все бабы стервы. Ритка не исключение. Ну зачем ей понадобилось это яйцо прятать от меня? Разве мы с ней не в одной лодке? И для меня, если хотите знать, арест Ритки – как нож в спину.
– Почему?
– Она же готовую работу мне не отдала. А я под это яйцо уже предоплату взял. И потратил!
– Погоди, не части. Рассказывай про Павлика. Зачем мальчишку похитить собирался?
– Да не похитить, – поморщился Костик. – Так… Ритку припугнуть.
– Припугнуть? В каком это смысле?
Костик внимательно присмотрелся к Генке.
– Ты кто такой? Рожа мне твоя знакома. Ты не хахаль ли Риткин?
– Нет.
– А-а-а… Вспомнил я тебя. Ты муж ее покойной сестры… Геннадий. Верно?
– Допустим. И что с того?
– А то, что ты меня поймешь. Ты ведь лично наблюдал Ритку, и не один год. И что ты про нее скажешь? Ленивая толстая корова, правильно?
– Ну, я бы так грубо не выражался…
– А я выражусь! И еще грубее скажу!
И Костик сказал. Генка слушал, слушал, а потом сжал кулаки, и Костик опасливо замолчал.
– Ладно, что это я? Такой уж у Ритки характер. Ленивая она очень. Талантливая тоже, но ленивая, просто жуть. Чтобы ее работать заставить, я из себя поначалу семь потов выжимал. Думал, все, брошу ее. На хрена такой талант, если она работать совсем не может. Есть и другие художники, которые могут мне помочь.
Саша не выдержал и сказал:
– Только за свою работу те художники потребовали бы с тебя не те копейки, что ты Рите платил. Поэтому ты и готов был ее лень терпеть!
– Может, и так, – согласился Костик. – Никому не запрещено искать там, где дешевле. Только все хорошо в меру. Ритка меня вконец задрала своим бездельем. Все, хотел уже ее послать подальше. А она вдруг бац! И начала мне один шедевр за другим выдавать.
И Костик начал рассказывать о том, как он выстроил свою маленькую бизнес-схему с продажей фальшивых яиц под видом затерявшихся изделий фирмы Фаберже.
– Все знают, что часть яиц Фаберже, которые он для императорской фамилии на заказ сделал, утрачены. Но никто толком не представляет, как именно они должны были выглядеть. Эскизов не сохранилось, все сгинуло в большевистском перевороте и том разгуле, что в стране начался. Поэтому простор для фантазии тут немыслимый. А при современных способах соорудить подделку, чтобы она натурально смотрелась, – это дело совсем не сложное.
Сам Костик считал, что в принципе он ничего плохого и не делает.
– Началось все с того, что мне на оценку один алкаш принес папочку со старыми бумагами. Смотрю я их и вижу, рисуночки какие-то, табакерки, пудреницы, зеркальца, гребни старинной формы. Все вещи не из нашего века, а внизу, скромненько так: «Сделано по заказу «Фаберже и К.».
Так в руки Костика и попали эскизы неизвестного художника, которые тот предлагал для фирмы Фаберже. Неизвестно, что с этими эскизами потом произошло. Пустили их в работу или вернули художнику с вежливым отказом. Но так или иначе, а картинки оказались на руках у Костика и позволили его фантазии развернуться во всю ширь. Вечно стесненный в средствах, он сообразил, как может поправить свое финансовое благополучие.
– Картинки, эскизы стоили мне совсем дешево, я этому алкашу из своего кармана последние выгреб, не стал эту папочку через все инстанции проводить. Как стукнуло меня: надо брать для себя. Это я уже потом понял, что он мне притащил настоящее сокровище.
И мысль Костика заработала. Бумаги были подлинные, в этом он даже не сомневался. Отдал эксперту, тот подтвердил. Бумага, печать – все говорило в пользу этих эскизов. Костик заручился копией экспертной оценки, и понеслось. Найти мастеров, которые могли бы изготовить по эскизам похожие модели, было не так уж трудно. Еще проще было найти простака, которому сначала подсовывали эскизы, а потом, как бы случайно, показывали уже готовое изделие. Куда труднее было убедить участвующих в деле мастеров в том, что нету ничего страшного, что модели эти потом попадут к людям, которые будут считать их подлинными раритетами. Очень немногие соглашались участвовать в подобной афере. Но все-таки кое-кто считал, что нету ничего страшного в том, чтобы втюхать какому-нибудь доверчивому толстосуму фальшивку.
– Да и нельзя было считать эти изделия фальшивками в подлинном смысле этого слова. Да, они были изготовлены уже в наше время, но они ничем не отличались от тех изделий, которые мы видим на полках в музеях.
Постепенно Костик собрал вокруг себя несколько мастеров, которые работали на него, получали деньги и не задавали лишних вопросов. Не хватало лишь художника, способного писать по эмали. И тогда один из сообщников Костика и вспомнил про Риту, которая еще в училище отличалась большим талантом по части миниатюр. И Костик поехал к ней. Рита оказалась совсем не любопытна. Работать согласилась задешево. Вот только добиться от нее соблюдения сроков было делом почти невыполнимым. Найти ключик к работоспособности художницы Костику помог случай.
– То пусто было, то стало необычайно густо. Работать Ритка стала как проклятая. Это я уж потом узнал, что на нее так смерть мужа ее подействовала. Когда его убили, она уже на другой день к работе приступила и трудилась не разгибая спины. Я ее прямо не узнавал. Вот только надолго Ритки не хватило. Месяц как каторжная проработала. Потом потихоньку темп снижать стала. Еще пару-тройку месяцев в хорошем темпе продержалась, а затем снова все на спад пошло. Давил я на нее, уговаривал, умолял, денег прибавить обещал, нет, не хочет баба работать, ленится, целыми днями пальцем в носу ковыряет, в небо глядит да ворон считает. Может, она там какую информацию и получала, не знаю, но только мне же выход продукции нужен. Клиентам Риткины духовные изыскания до фонаря, им яйца прославленного Фаберже подавай.
– И много ты таких яиц продал?
Этот вопрос Костик обошел тактично молчанием. И продолжил говорить о другом.
– В общем, снова решил я с Риткой прощаться. И что вы думаете? Она вдруг снова начала мне работу на ура выдавать. Это я уж потом узнал, что смерть сестры так заставила ее на работу приналечь. Вот я и смекнул, что смерть близких Ритку каким-то образом стимулирует к трудовой деятельности. И когда она нынче снова темпы сдала, я этот трюк с Павликом и придумал.
– Трюк?
– Ну да! Я ведь как рассудил: если с Павликом что-нибудь случится, то Ритка снова на работу приналяжет. Это уже у нее железное правило. Как в семье драма, она вкалывает. Как порядок, все хорошо, то Ритка лежит, с боку на бок перекатывается.
– И что ты задумал? – задохнулся от гнева Генка. – Убить Павлика?
– Нет, ты чего? Убивать мне мальчишку, конечно, не с руки. Все-таки ребенок, хоть и не свой, но тоже жалко. Я решил его к себе увезти, а Ритку припугнуть, мол, похитили ее Павлика.
– Вот ты гад!
– А что мне было делать, ребята? – развел руками Костик, вид у него был наивный до милоты. – Мне под это последнее яйцо серьезный человек серьезные деньги заплатил. Я деньги истратил, а яйца до сих пор не получил. Клиент сердится, покупку свою требует, санкции штрафные грозит включить. А такой серьезный человек, что шутки шутить не станет.
И весь бизнес, который Костик бережно и трепетно много лет подряд выстраивал, грозил рухнуть в одночасье.
– А все по вине Ритки и ее лени! Мог я это допустить? Да ни в коем случае!
– И ты додумался до того, что решил похитить мальчика Риты и тем самым принудить ее к новому витку работоспособности?
– Ну да! На подходе новый заказ, а она вздумала тормозить. Еле-еле закончила это яйцо.
– Закончила? Это она тебе так сказала?
– Сказала. А что?
– Нет, ничего.
Саша еще не решил, стоит ли говорить Костику о том, что яйцо не закончено. Стоит ли разочаровывать человека? Костик был в таком состоянии, что Саше стало его просто жалко, и он решил промолчать. Если Костику суждено узнать о том, что его последняя афера с яйцом провалилась, несмотря на все принятые им меры, пусть он узнает это от кого-нибудь другого… и не сейчас.
