Глава 33
Вероника

Остаток дня Эрскен не отходил от Вероники, не давая побыть с Ксепирой и объяснить ей, как обстоят дела. А вдруг Ксепире тут понравилось? Или она отчаянно хочет бежать? Вероника хотела это выяснить. За время разлуки она упустила так много.

Однако, как бы ни хотелось побыть с питомицей наедине, сама идея обрушить на нее тяжесть правды, рассказать, что значит быть в клетке для случки, Веронику не прельщала. Надо делать это постепенно, смотреть, что Ксепира чувствует, и только потом причинять еще большую боль. Феникс еще не оправился, как не оправилась и сама Вероника.

Лучше всего было бы провести время с Ксепирой ночью, когда большинство работников из крепости уходит. Время до заката Вероника скоротала на кухне, выклянчивая у Морры еду и по мере сил помогая. В трапезную вошел Тристан и огляделся. Потом сел за стол с остальными учениками. Не Веронику ли он высматривал? От этой мысли сделалось больно.

Позднее, когда в крепости стало совсем тихо, Вероника вернулась в Гнездо. Она уже почти спустилась к вольеру, когда ощутила через узы внезапную дрожь.

Ксепира.

Вероника уперлась рукой в стену, чтобы не упасть, и обратилась внутрь себя. Отыскала в уме то место, в котором коренилась связь с питомицей, но мысли и чувства поступали туда спутанным, несвязным потоком. Вероника уже и забыла, каково это, когда ты связан узами и держишь часть себя постоянно открытой, да и Ксепира наверняка тоже утратила этот навык. Сейчас Вероника сумела разобрать только то, что на Ксепиру снова надевают цепь. Что происходит?

Спустившись ниже, Вероника замедлила шаг, заставила себя успокоиться. Вдруг Эрскен просто решил выпустить фениксов полетать, как днем? Вдруг все хорошо?

И тем не менее сердце заходилось в груди диким зверем. Дело было вовсе не в том, что пришлось бежать по лестнице – смятение Ксепиры передалось и Веронике, а это напомнило момент перед тем, как Вал отравила Ксепиру.

Замерев в тени на галерее, Вероника глянула вниз на внутренний дворик.

Эрскен стоял подле коммандера Кассиана, лицом к вольеру. Они будто наблюдали за представлением и о чем-то тихо переговаривались. На что они там смотрят? Ксепира успокоилась, но тревога ее не покинула.

Вероника решила не спускаться во дворик, а пошла вдоль галереи. Наконец увидела Ксепиру: феникса вывели из вольера.

Поместили в соседний.

На плечо Веронике легла чья-то рука, и она резко обернулась. Сердце ушло в пятки.

В тени у нее за спиной стоял Тристан.

– Привет, ты как? – спросил он шепотом, хмуро вглядываясь в ее напряженное лицо, а Вероника снова не могла оторвать взгляда от вольера. – Что ты здесь делаешь?

Он проследил за ее взглядом и, увидев внизу отделенную от остальных самок Ксепиру, помрачнел:

– Так вот для чего он меня вызвал…

У Вероники готовы были сорваться с языка вопросы, но она промолчала – успела обо всем догадаться. Поначалу она и не обратила особого внимания на второй вольер, зато теперь поняла: он для спаривания. Ее охватила дрожь. Она-то думала, что в запасе есть недели, а оказалось, что меньше дня.

– Нет, – едва слышно прошептала Вероника. Выгнула шею, пытаясь разглядеть Ксепиру, потянулась к ней мысленно. – Она слишком молода. Она еще ни разу… она не… – бормотала она, но Тристан ее перебил:

– Знаю, – мрачно произнес он. Пристально взглянув на Веронику, отпустил ее и решительно зашагал вниз по ступеням.

– Тристан, опаздываешь, – вместо приветствия произнес коммандер. – Призывай Рекса, и начнем.

– Не слишком ли мы торопимся? – спросил Тристан, останавливаясь перед отцом и даже не думая следовать приказу и призывать питомца. – Этого феникса поймали только вчера. Она явно слишком юна и напугана, – заметил он, указывая на Ксепиру, которая, вообще-то, проявляла умеренное любопытство.

Закусив губу, Вероника мысленно потянулась к Ксепире. Пугать ее она не хотела, только спросила: «Ксепира, ты мне доверяешь?»

Ответ пришел быстрый и легкий, как выдох. Это было даже не слово, а ощущение.

Да.

В груди разлилось тепло. Скоро даже не придется спрашивать. Скоро Вероника и Ксепира снова станут едины.

Улыбнувшись, Вероника попросила питомицу немного пошалить. Ксепира была только рада услужить ей: принялась возмущенно клекотать и хлопать крыльями, так что загремела цепь.

Тристана такая резкая смена настроения озадачила и в то же время обрадовала – феникс подтвердил его слова.

– У нее рана едва зажила, – напомнил он, указывая на Ксепиру. – По-твоему, условия благоприятны для случки?

– Эрскен замерил длину хвостовых перьев. Судя по всему, ей от трех до шести месяцев, а значит, она созрела.

Вероника с трудом сглотнула. Ксепира всегда была не по возрасту крупной, даже в свою первую жизнь. Всего ей, может, и три месяца, но в новой-то жизни – не более двух.

– Тристан, самки фениксов очень ревнивы, – продолжал коммандер. – Чем скорее мы приступим к случке этой, тем больше шансов, что она не попытается пометить это место. И Ксоланте, и Ксатара обе не пускали самцов к себе на территорию. Сейчас есть шанс это предотвратить.

Лицо Тристана сделалось каменным. Он широко расставил ноги и скрестил на груди руки.

– Я против. Я… так нельзя. Это не лучший путь. Тебе я запретить ничего не могу, но запрещаю Рексу и сам участвовать не буду.

– Прошу прощения? – Коммандер приблизился к сыну на шаг. Эрскен недоуменно переводил взгляд то на одного, то на другого. – Отказываешься исполнять прямой приказ?

Даже с такого расстояния Вероника видела, как у Тристана от волнения подрагивает кадык. Но Тристан не опустил головы, не отвел взгляда.

– Да, – сказал он, – отказываюсь.

– Смотри, не видать тебе командирства, Тристан, – угрожающе прошептал отец. – Подумай хорошенько, прямо сейчас.

– Я и думаю… уже подумал, – в полный голос ответил Тристан. – Ты сам говорил, что лучшее руководство – это личный пример. Я не верю в твои методы и в здравом уме не стану их применять. Если это будет стоить мне должности командира дозора, пусть так.

Отец и сын пристально смотрели друг другу в глаза. Вероника только сейчас заметила, что Тристан чуть выше коммандера. Может, бросив вызов отцу, он вытянулся в струну, отчего эта разница и проявилась только сейчас? Вероника исполнилась гордости за него, и с каждым вдохом это чувство становилось сильнее.

Коммандер Кассиан поджал губы, но вместо того, чтобы дать волю гневу, лишь пожал плечами:

– Быть посему. Не желаешь делать то, что положено, так я найду того, кто это сделает. Беги к Эллиоту и передай, что его с питомцем ждут немедленно в брачном вольере.

Страх ожил в сердце Вероники, и Ксепира пронзительно заклекотала в ответ.

Тристан оглянулся на нее со смесью отчаяния и вины, но едва он посмотрел ей в глаза, как случилось непредвиденное: ослабленный внезапным и животным ужасом ментальный барьер Вероники дал слабину, и ее магическая сила слепо устремилась вовне.

Она нашла Тристана. Вероника попыталась втянуть силу обратно, но связь установилась быстро и очень прочно. На этот раз все было иначе, нежели когда она проникала в его разум через животных. Она связалась напрямую с Тристаном.

Произошло все мгновенно, словно в барьере оставалось отверстие, через которое открывался путь именно в разум Тристана. До этого, когда он управлял животными на полосе препятствий, Вероника слышала его мысли словно через замочную скважину. Сейчас же перед ней распахнули окно.

И как смотрящий в окно становится видим и сам, Вероника оказалась открыта Тристану. Эту уязвимость она, сама того не ведая, выпестовала в себе: привязанность открыла в ней слабое место. Когда раз за разом входишь в разум одного и того же животного, связь облегчается, и точно так же, то и дело цепляясь за мысли Тристана, Вероника чрезмерно облегчила связь с ним. В этом стоило бы разобраться, но когда мысли Тристана хлынули в открытое окно потоком, Вероника с трудом устояла на ногах.

Поверхность его разума кипела от тревог и страхов. Там, где полагалось быть коммандеру, темнела осуждающая, пытливая тень: отец постоянно проверял Тристана. Однако часть страхов была связана с ней… Он не знал, что Вероника и Ксепира – соузники, но видел, как сильно Вероника ненавидит брачный вольер. И если понять разум феникса не так-то просто, то распутать клубок людских переживаний – попросту невозможно. Мысли Тристана напоминали трепещущие свечи: они вспыхивали только затем, чтобы тут же погаснуть, одна за другой. Увязать их друг с другом или следовать за ними оказалось Веронике не под силу.

Она попыталась отделиться, разъединить его чувства и свои, взять себя в руки. Она словно оказалась под водой, тонула в его разуме…

А потом вдруг вспыхнул огонек, забрезжил свет где-то в уголке его сознания – не трепещущее пламя, но ослепительный факел.

Это была она.

Вероника сосредоточилась на этом источнике, потянулась к нему… и перестаралась. Утратила связь с собственным разумом, твердую землю, на которой стояла. Ощутила себя невесомой, бестелесной, и ее накрыло очередной волной головокружения.

Ее буквально силой выдернули из тела. Картинка перед глазами поплыла, потом их стало две: она видела то же, что и Тристан. Увидела себя же: крохотную фигурку, притаившуюся в тени у колонны на галерее.

От тревоги ее передернуло, внутри все сжалось.

Каким-то образом она не просто читала разум Тристана, она проскользнула в него. Это называлось зеркалом. Нечто подобное проделывали наездники со своими фениксами: пользовались их невероятным зрением, находясь при этом в разных местах с соузниками. Это умение Тристан и его однокашники отрабатывали на полосе препятствий. Вероятно, лишь долгие годы практики позволяли опытным наездникам полностью раскрыть и использовать этот дар.

Но Вероника создала зеркало с человеком. С Тристаном. А он ее ощущает? Слышит ее мысли в этот самый момент?

Ее повело, вокруг сгущалась тьма. Разум Тристана завертелся подобно воронке, быстрой, ревущей и бездонной.

Послышался далекий пронзительный клекот – кричала Ксепира, – но не успела Вероника дотянуться до питомицы, как ее увлекло на глубину.