Глава 31
Сэв

Ни Трикс, ни капитан Белден не сказали ничего, однако Сэв понимал, что поход близится к завершению. С каждым шагом тропинки становились у́же, подъемы круче, а пейзаж все более диким.

Когда отряд остановился в сети широких пещер с низким потолком, Сэв уже знал, что здесь устроят ставку. В глубоких кавернах гуляло эхо, а несколько водопадов изливались на неровные стены, струясь по которым потоки впадали в бегущую где-то внизу реку Аурис.

Здесь можно было оставить все лишнее и, прихватив лишь самое необходимое, отправиться в бой. Капитан Белден явно неспроста выбрал именно это место: пещеры окружал густой лес, скрывая отряд лучше, чем все, что попадалось им на пути прежде.

Сэву стало не по себе. Любое зло останется тут незамеченным – тела просто исчезнут.

Вскоре его подозрения оправдались. Спустя два дня капитан Белден созвал офицеров взглянуть на карты и разработать план атаки. Постепенно к лагерю стекались солдаты, остававшиеся за его пределами, а также охотничий отряд, в который отправили Кейда, и дозоры.

За завтраком при бледном рассвете капитан Белден наконец объявил цель похода: уничтожить врагов империи, извести повстанческую силу, известную как Укротители фениксов.

Пока он говорил, над лагерем повисла тишина, но стоило ему вернуться к себе шатер, как шепотки зашуршали, словно ветер в ломкой траве. Выступать предстояло завтра утром, а значит, настоящий бой, который так тщательно готовила Трикс, состоится сегодня вечером, за ужином. Остаток дня, пока и солдаты и повинники готовились к сражению, над лагерем витала тревога. Как солдата Сэва приписали к небольшой группе – вместе с Оттом и Джотамом. И пока все спали или, сгрудившись, точили клинки и травили солдатские байки, Сэв оставался в стороне, с животными.

Он бродил среди лам, а шестерни его разума мерно вращались. Две сотни имен, две сотни сумок и каждая – внутри или снаружи – чем-то особенна. Запомнить было нелегко, но Сэв нашел способ, как упорядочить в уме увиденное: во-первых, охранять периметр лагеря отправляли всегда определенных солдат – обычно самых опытных, – и вот на них-то Сэв усилия и сосредоточил. Сумки офицеров отличались от поклажи рядовых, а рядовые, в свою очередь, делились на лучников, копейщиков и пехотинцев вроде самого Сэва. Среди последних были охотники, следопыты, у которых – свои сумки, большего размера и набитые припасами. В конце концов Сэв перебрал их и разложил в уме по полочкам; для него это стало игрой, занявшей голову на время долгих переходов и бессонных ночей.

У сумки Джотама была потертая, как куртка соломенного пугала, лямка.

У Отта сумка пропахла курительным листом и спереди ее покрывало загадочное темное пятно.

У Яры сумка была такая безупречно чистая и ухоженная, что своей чистотой и цельностью выделялась среди прочих.

Сэв приложил много сил, но все же несколько сумок он толком не запомнил. Оставалось надеяться, что они не принадлежат сегодняшним часовым.

Животных спрятали в загон на краю одной из небольших пещер, где хранились припасы. Водопады, находившиеся рядом, своим шумом перекрывали звуки лагеря.

– Поговорим, солдат?

Сэв вздрогнул от неожиданности. Позади него, спрятав руки за спину, стоял Кейд. С той ночи у костра они больше не разговаривали, и Сэв не больно-то хотел с ним встречаться, пока готовился к миссии, которая, по мнению Кейда, была ему не по силам. Неужели попытается остановить его сейчас, когда время почти на исходе?

– Я… говори, – настороженно произнес Сэв.

Кейд оглянулся посмотреть, не видит ли его кто вблизи вьючных животных, и отошел к водопаду. Земля там уходила вниз к реке, и повинник остановился у рощицы, где деревья и кусты почти полностью скрывали его от посторонних глаз.

Некоторое время он молча смотрел на Сэва. Мерно стучали капли воды, к темным волосам повинника липла мелкая водяная взвесь. Сквозь кроны деревьев пробился лучик света и упал ему на лицо. Он играл желваками, и если Сэв поначалу принял это за злобу, то сейчас понял: Кейд теряется в нерешительности. Пытается задавить отчаяние.

– Хочу объяснить. Той ночью…

– Считаешь, что это не мое дело, но уже поздно. Говорить больше нечего.

– Нет, есть, – выдавил Кейд. – Я… правда ненавидел тебя. Сперва.

Сэв выдавил улыбку, хотя слова Кейда вовсе не показались ему смешными.

– Я знал… кто были твои родители, – запинаясь, проговорил повинник. Помолчал, ожидая, видимо, что Сэв набросится на него как в прошлый раз, когда упомянули его отца и мать. Но Сэв молчал, и он продолжил: – Я рос с их именами в памяти. Жил в убежище, которое они обороняли. Видел огни, сидя в повозке, когда мы убегали. Твоим родителям я обязан жизнью, и когда Илития рассказала, что их сын жив, я… В общем, мне не терпелось с тобой познакомиться.

Сделалось до странного легко, как будто тело потеряло свой вес. Так Кейд все это время знал, кто родители Сэва? Жил в убежище? Сэв и сам бывал там несколько раз, когда на окрестные деревни совершали набеги разбойники, или когда на границе видели солдат. Порой он или его родители забрасывали туда излишки припасов, делились едой. Они вполне могли встречаться с Кейдом, играть вместе, а послушайся Сэв родителей, уехал бы с Кейдом на повозке, спрятался бы в убежище.

– Я знал, что ты особенный, что ты поможешь победить. Только…

– Только я не такой, – тупо подсказал Сэв. – Ваша война мне оказалась не нужна.

– И я разозлился. В тот день, у лесной хижины… я думал, ты отважно бросишься в бой, защитишь девочку от Джотама и Отта. И я только сейчас понял, что именно это ты и сделал.

Сэв нахмурился:

– Что сделал? Я же не…

– Как ты не поймешь? Если бы ты и правда бросился в бой, это бы только раззадорило Джотама с Оттом. Они отослали бы тебя прочь и взяли бы кого другого. Кто знает, чем все закончилось бы, заметь этот другой, а не ты, девочку-анимага.

– Повезло, – Сэв несмело пожал плечами, не позволяя себе обрадоваться или просто поверить похвале. – Тэйке веселится за наш счет.

Кейд покачал головой:

– Это судьба. Аниянкэ сплела наши нити вместе.

Эти слова взволновали Сэва: он чувствовал то же самое. Некие незримые потоки постоянно сводили их вместе. Даже сейчас в животе у Сэва проснулось что-то, и его потянуло к Кейду.

– В тот день я обвинил тебя в том, что ты – шкурник. Может, в каком-то смысле ты свою шкуру и спасал, но и девочку – тоже. Если бы ее увидели и узнали, что ты ее предупредил… для тебя все закончилось бы плохо. Очень плохо. А в день, когда ты снова бежал, ты вернулся не ради себя… Ради меня. То, что ты поступаешь не так, как поступил бы я, не означает, что ты плохой.

– Это… ты так криво извиняешься? – спросил Сэв, а уголок его губ дернулся кверху.

Кейд хохотнул. Напряжение между ними немного ослабло.

– Это я так говорю «да».

– Да? – смущенно переспросил Сэв.

– Отвечаю на вопрос, который ты задал у костра. Вначале я, может, тебя и ненавидел, но потом все изменилось. – От груди Сэва по всему телу, до самых кончиков пальцев, разошлось тепло. – Я не видел – да и не хотел видеть – того, что разглядела в тебе Илития. Ревновал, наверное, оттого, как вы двое спелись. Я годы потратил на то, чтобы стать достойным преемником Илитии Шэдоухарт, но больше это место не мое. Оно твое.

Сэв судорожно сглотнул. Он только свыкся с мыслью, что принадлежит к кругу Трикс, Кейда и прочих анимагов, а тут оказывается, что он – преемник.

– Так это… я не…

– Пока нет, – согласился Кейд, и по его лицу промелькнула тень улыбки. – Но станешь им. Я помогу.

Сэв вспомнил, как Трикс отрядила его присматривать за животными. Они с Кейдом не поладили, и тогда ему показалось, что Трикс так над ним издевается… или хочет посмотреть, что у него общего с другими повинниками. Теперь же он волей-неволей стал задумываться, не спланировала ли она все заранее. Они – Сэв и Кейд – нужны ей оба, но не сейчас, а на будущее. Если они хотят спасти наездников, то недостаточно будет остановить только этот отряд. Останавливать придется любые атаки, а заодно – продолжать дело Авалькиры Эшфайр.

– Мы же зеркальные отражения друг друга, ты не заметил? – спросил Кейд, наклонив голову вбок и присматриваясь к Сэву. – Одних лет, сложены одинаково… более или менее, – добавил он, и его губы дернулись в кривой усмешке. Ростом они, может, и равны, но Кейд был куда тяжелее и мускулистее Сэва. – И вот мы стоим, друг напротив друга, как по разные стороны зеркала. Солдат и повинник.

– Больше мы не по разные стороны, – возразил Сэв. – Больше нет.

Надо, чтобы Кейд это понял. Ведь они действительно чем-то различаются, а в чем-то, как ни странно, схожи. И сейчас Сэв хотел преодолеть разделяющую их пропасть.

Кейд кивнул, хотя лицом снова сделался угрюм:

– Я просто… Просто не хочу видеть, как ты разбрасываешься жизнью, пытаясь доказать что-то мне или еще кому. Ты… – Он пошевелил губами, подбирая нужные слова. – Мне ты уже все доказал.

– Да? – Сэв поспешил усмирить растущую волну надежды. – И как же?

Кейд нарочито небрежно пожал плечами:

– Сперва ты вернулся. Потом остался.

В горле встал комок, и Сэву потребовалось время, чтобы собраться с мыслями.

– Даже если я умру, то не зря, – произнес он наконец, потирая затылок. – Просто хочу…

Рука вдруг отяжелела, и он уронил ее. Потом снова поднял, словно тянулся к чему-то… на полпути растерял смелость, да так и остался стоять с вытянутой рукой.

– Хочу умереть с чистой совестью – сегодня ли, завтра или в сто лет, – зная, что хоть раз в своей проклятой жизни поступил верно. Сделал правильный выбор. Присоединился к тем, с кем не стыдно быть вместе… Я хочу быть с тобой.

Не в силах смотреть Кейду в глаза, он упер взгляд в ямочку между его ключицами, в которой покоился медальон. Сэв хотел прочесть его имя, срок и за что его приговорили, но край туники закрывал надпись. Было жарко, и кожа Кейда блестела от пота. Кадык дернулся, когда повинник сглотнул.

– Чего мне не понять, – тихо, глубоким голосом произнес Кейд, – так это почему ненавидеть тебя было проще и почему любить так…

– Что? – спросил Сэв. От мысли, что он все же нравится Кейду, у него перехватило дыхание.

– Тяжело, – напряженно закончил повинник. Шагнул вперед и уперся грудью в протянутую руку Сэва. Они взглянули друг на друга, а потом Сэв отступил на шаг – он не бежал от Кейда, а приглашал его последовать за собой.

Помедлив секунду, Кейд приблизился. Сэв прислонился к внешней стене пещеры, ощутил спиной холод и сырость камня. Кейд остановился перед ним, смуглый, с такими блестящими глазами – и невероятно, просто невозможно широкоплечий. Сэв дрожал. Ему одновременно хотелось оттолкнуть Кейда и притянуть к себе – ближе, еще ближе. Обнять.

Лицо Кейда скрывала тень, но оно еще хранило на себе тепло солнца. Он чуть приоткрыл рот, и Сэв крепко сжал ткань его туники. Кейд медленно поднял руки и уперся ладонями в каменную стену, нежно укрывая Сэва с обеих сторон.

Они застыли на мгновение, наполненное золотым светом, которое, казалось, растянулось на вечность или же на несколько томных ударов сердца. И только Сэв набрался мужества, чтобы закрыть глаза и податься Кейду навстречу, как протрубили построение.

Сэв будто вынырнул из-под воды. Ему нужно было отметиться у Отта, командира группы, а затем следовать плану Трикс.

Сэв снова потер шею, и Кейд опустил руки.

– Знаешь имена? – спросил он, медленным и тягучим, словно мед, голосом. Сэв утонул в этих звуках и не сразу сообразил, о чем Кейд толкует. А спрашивал он о часовых, чьи припасы требовалось отравить.

Сэв откашлялся:

– Сейчас выясню. – Обычно служебное расписание составляли с утра, но накануне атаки все смены сместились.

Кейд в ответ уронил голову:

– Ладно, займись этим.

Когда солнце опустилось за далекие пики Пирмонта, повара принялись готовить ужин: горели костры, булькали над ними котлы и в варево сыпался яд.

Сэв прижал руку к карману с небольшой порцией отравы: по две щепотки на мех с водой и по три – на ячменные галеты и сушеное мясо. Лучше всего растворять сушеные лепестки огнецвета в напитках, но если даже присыпать ими сухой паек, а потом снова завернуть, то смертоносные пары́ все равно пропитают еду. Часовые сменялись на закате, и у Сэва было всего десять минут.

Имена из служебного расписания крутились в голове назойливым гнусом. Сэв и прежде видел смерть, но убил-то он по случайности. Солдатом он не воевал и понял, что убивать вот так хладнокровно и расчетливо очень трудно. Никого из жертв он толком узнать не успел, но оправдывает ли его это? Убить будет проще, но верно ли он поступает? У солдат ведь могут быть дети, родители, братья и сестры, у них свои жизни. Себя же он ощущал призраком – неприкаянным, не привязанным ни к кому и ни к чему.

Теперь все иначе, напомнил себе Сэв, заставляя себя думать не о солдатах, а о задании. Он убивает не ради удовольствия или наживы, но ради наездников – единственных защитников его народа. Спустя много лет одиночества он теперь – часть возрожденного Трикс восстания, часть чего-то большего.

Шум лагеря постепенно таял позади, а Сэв направлялся к вольеру с вьючными животными. Сегодня в часовые отрядили сразу десять человек, но не потому, что позиция была ненадежной, а потому, что встали они достаточно близко к логову наездников.

Сэв задрал голову к небу, клочки которого виднелись между кронами деревьев и каменными сводами пещеры, и собрался с духом. Вспомнил о родителях, отдавших жизни за него и других анимагов. Подумал о Трикс и Кейде, Мелком и Тилле, о Кореме – обо всех повинниках, заслуживавших свободы.

Он справится.

Восемь из десяти сумок он отыскал без труда. Эти вещи были как продолжение жизней владельцев, и Сэв, подсыпая отраву, мысленно обрезал нити, что связывали сумки с людьми. Толченые лепестки липли к пальцам, оставляя темные, красноватые пятна наподобие кровоподтеков. Отчасти поэтому Трикс и задумала отравить ужин, не завтрак – в темноте следы яда на руках так просто не разглядеть.

Позаботившись о восьмой по счету сумке, Сэв вызвал в уме имя девятого часового – его сумку он не мог отыскать. Этот солдат был одним из немногих, кто не прихватил личных вещей, таская с собой только скудный запас провизии. Всего таких легких сумок Сэв нашел с десяток, а травить их все не хватило бы яду.

Время шло. С минуты на минуты придут солдаты, готовые сменить часовых на постах… Пора было решаться. Мерный гул лагеря внезапно нарушил пронзительный свист.

Сэв замер. Это не по плану. Тем временем снова засвистели. Сэв обернулся: повара и прочие работники замерли, солдаты обратили взоры на восток.

И тут из зарослей в сторону лагеря полился поток вооруженных солдат.

«На нас напали», – в ужасе подумал Сэв. От резкого и неподдельного испуга внутренности будто обратились в воду, на лбу проступил холодный пот.

Однако никто не дал отпора, не кинулся в бой. Напротив, вновь прибывших встречали тепло, как друзей, им улыбались и хлопали в ладоши. Капитан Белден лично вышел из шатра поприветствовать их командира.

Понимание обрушилось на Сэва, словно тысяча тонн камней: их отряд – не единственный шел на гору.

Разум закипел. У них не хватит яда на всех этих солдат, а если и хватало бы, то они все равно принесли собственные припасы и привели своих слуг.

Трикс читала письма капитана, но не все. Видимо, об этом плане она и не знала. Все это время они считали свой отряд небольшой ударной группой, которая должна разделаться с наездниками незаметно, но окончательно. Зато сейчас, когда число солдат удвоилось, а то и утроилось, они превратились в более грозную силу. Вместе оба отряда прямо на гору не поднялись бы: даже две сотни трудно скрыть, – так что им пришлось выступить по отдельности и встретиться в условленном месте, чтобы потом ударить одновременно.

Сэв озирался по сторонам. От страха сердце болезненно заходилось. Отменить все? Нет, слишком поздно: миски с ужином и меха с водой уже отравлены. Скоро все это съедят и выпьют, и яд подействует.

Перед устьем соседней пещеры одна из поварих попыталась уронить миску, а другой повинник насыпал в жидкое тесто лишней муки. Если яд разбавить, удастся слегка отравить нескольких часовых, но не убить их. Кругом царила паника, а новые солдаты бряцаньем и топотом заглушали шепот невидимой армии Трикс, лихорадочно пытавшейся обратить затею вспять. Появилась и направилась в сторону Сэва колонна вьючных животных, подгоняемая повинниками. Сэв огляделся в поисках Кейда, Трикс или другого знакомого лица, но все они затерялись в толпе.

Едва новые солдаты устроились в лагере, им раздали рагу и меха с водой, напекли галет. Отрава должна была подействовать через полчаса, к тому времени ужинать должны были все.

Командир второго отряда присоединился к капитану Белдену в его шатре. Интересно, думал Сэв, сильно ли он осложнит планы Трикс? Если она еще от них не отказалась. Если убить обоих капитанов, сорвется ли атака? Если и так, то жизнь повинникам это не гарантирует. Солдат теперь слишком много, слишком много сумок, мисок с рагу и голодных ртов. Близилась буря, и оставалось ждать, когда она разразится.

Сначала солдат затошнило.

Потом они стали отплевываться, сдерживая рвотные позывы и жалуясь на боль в животе. Кто-то умчался в заросли или тьму пещер и там, шатаясь, пытался опорожнить желудок или кишки.

Сэв не знал, что хуже: запах или звуки.

Когда несколько людей не вернулось, за ними послали. Солдаты принюхивались к мехам с водой и кувшинам с вином, выливали их содержимое. У тех, кто макал в него пальцы, на коже оставались разводы цвета ржавчины. Полетело в траву и варево из мисок.

Раздались крики, обвинения: паршивая кормежка, порченная пища.

Отрава!

Стоило этим словам прозвучать, как лагерь утонул в неразберихе. Поваров и прочих слуг согнали в одно место: протащив по земле и траве, их ставили на колени. Слуги рыдали и просили пощады, а им резали глотки. Тем, кто бежал, пускали в спины стрелы и метали копья. Сэв крепко зажмурился и молился о том, чтобы Мелкому и прочим достало ума сидеть тише воды и не высовываться. Повинники обычно с готовкой не связаны, разве что отвечают за перевозку припасов – казалось, под подозрением все, кроме самих солдат.

Сумки! Сэв резко обернулся. Когда прибыло подкрепление, никто так и не пришел сменить часовых. Если Сэв успеет скрыть свидетельства того, что он сделал, то наверняка убережет от подозрений повинников, отвечавших за вьючных животных. Он стал пробираться сквозь гущу перепуганных лам: они почуяли смятение в лагере, мотали головами и топтались на месте, – пытаясь отыскать припасы, в которые подсыпал отраву.

Сэв как раз возился с ремешком сумки, когда позади раздались шаги: неровные, запинающиеся, шаркающие.

Обернувшись, он увидел Отта. Покрытый испариной, в пятнах рвоты, он чуть пошатывался. Сэв не удивился тому, что Отт успел отравиться: он никогда не упускал возможности первым встать в очередь на раздачу еды, питья или служебных обязанностей. В руке он некрепко сжимал ржавый самострел, словно собрался поохотиться на отраву, медленно убивающую его изнутри.

Отт, мигая, посмотрел на Сэва. Скользнул взглядом сперва по руке, запущенной в ближайшую сумку, потом по еде, которую Сэв успел выбросить на землю и растоптать. Наконец он быстро – неожиданно быстро для человека в его состоянии, – бросился на Сэва и схватил его за руку. Вывернул ладонью кверху, увидел темно-красные пятна.

Презрительно усмехнувшись и отбросив руку Сэва, Отт прицелился ему прямо в лоб.

– Предатель, – невнятно произнес он.

– Отт, – сказал Сэв, заглядывая ему за спину. Со всех сторон его окружили ламы, точно растревоженное, взволнованное море шерсти. Сэв так и не вынул второй руки из сумки и пытался втихаря нащупать там хоть какое-то оружие или что-нибудь увесистое. Что угодно, что поможет бежать. – Не понимаю, о чем ты. Я…

– Закрой рот! – хрипло прокричал Отт. Сэв буквально ощущал на вкус панику животных, а его собственный ужас достиг предела. Отт же согнулся пополам и закашлялся, отплевываясь. Самострел он опустил. Сэв хотел было дать деру, но Отт снова вскинул оружие.

– Даже… не… думай, – выдавил он. Послышались еще шаги, и Отт оживился: – Эй! Эй! Сюда! – слабым голосом принялся лихорадочно звать он. Сделал глубокий вдох, до упора наполнив легкие, и снова позвал: – Сюда! Я поймал…

Его слова потонули в громком хрусте. Словно из ниоткуда прилетела тяжелая ветка и ударила его по голове. Отт кулем осел на землю.

Над его бесчувственным телом стоял Кейд.

Отбросив в сторону ветку, он подобрал самострел и направил его Сэву в сердце.