Глава 29
Вероника

Глаза отказывались верить в то, что видели, но сама Вероника знала, чувствовала: это правда. Тайник в сознании распахнулся, и наружу хлынули воспоминания. В них Ксепира была еще маленькой, умещалась в ладонях. Создание же перед Вероникой было величиной с пони, когти были остры, а размах крыльев достигал ширины домика, в котором оно родилось.

Возродилась. Ксепира вернулась каким-то образом. Веронике удалось воскресить ее. Неведомым образом остывший пепел снова обернулся ее фениксом. Неважно, как он вырос с тех пор, узы между ним и Вероникой сохранились: в тот же миг, как их взгляды встретились, связь ожила, вспыхнув, точно свежее топливо в тлеющих углях. Между ними словно потрескивали молнии, и душа Вероники, исполненная потрясения и признания, обратилась огнем.

Горела и Ксепира – по алым перьям пробегали мощные волны огня. Опаляющие, они слепили, отдавая голубизной. Но то было не пламя счастья от того, что феникс воссоединился с хозяином… То было пламя тревоги.

Вероника обернулась и только сейчас увидела толпу позади.

Ученики, слуги, селяне сгрудились у входа в трапезную, привлеченные яростным клекотанием. Явилась и стража: на незнакомую огненную птицу смотрели стрелы и копья.

Вероника вскочила с колен на ноги, ощутив спазм страха – не то своего, не Ксепириного. В голове роилось одновременно с сотню мыслей, и все они тянули внимание на себя, а возвращение питомца никак не уняло смятения.

Стиснув зубы, Вероника сосредоточилась.

Для Ксепиры здесь небезопасно. Феникс понимает это и оттого ведет себя так дико, еще больше усугубляя свое положение. Не связанные узами фениксы порывисты, непредсказуемы, и стража крепости это знает, оттого они все на взводе. Одно неверное движение, и все закончится очень, очень плохо.

Надо как-то успокоить Ксепиру. Как только питомец присмиреет, уймется и стража, угроза минует.

Шагнув навстречу фениксу, Вероника протянула к ней руки и устремилась в ее разум магией.

– Ник, нет! – прокричал Тристан, но голос его звучал будто из далекого прошлого. Да так оно, наверное, и было. Тристан ведь из того мира, в котором Вероника – это Ник, а у Ника феникса нет. Там нет и Вероники. Она – здесь и сейчас, воссоединилась с погибшим питомцем, спасает ему жизнь.

Разум Ксепиры ошеломлял: казалось бы, ничего не изменилось, но в то же время Вероника не узнавала его. Она словно бы вернулась в дом, где росла, а там чужие люди: стены те же, дух чужой. Чудо, как смерть не убила узы, но она их изменила.

Ксепира и сама держалась настороженно, сбитая с толку воссоединением. Вероника заметила в ее разуме свои образы: длинные черные косы, лесной домик, тюфяк на полу, – и уцепилась за них.

«Да, это я, – мысленно сказала она, прижимая руку к своей груди. Ксепира нерешительно наклонила голову вбок, и на глаза Вероники навернулись слезы. – Это я».

Вокруг суетились: бегали, шуршали, – но она оградилась от внешнего шума. Сосредоточилась на себе и Ксепире. С каждым мгновением, что они смотрели друг на друга, мерцающая, как хлипкий огонечек, связь крепла. Но несмотря на все старания, сколько бы Вероника ни успокаивала Ксепиру, та никак не унималась. Перья на загривке так и топорщились, она словно приготовилась к бою, а суета вокруг только накаляла обстановку.

– В сторону, мальчик! – прозвучал голос коммандера, как приказ на поле боя, и Вероника отвлеклась на его голос.

Услышав звон металла, она почувствовала неладное, по спине побежали мурашки. Обернувшись, она увидела двух стражей с просмоленной цепью в руках.

Сеть.

– Нет, прошу, не надо, – вскричала Вероника, но не успела она сказать или сделать хоть что-нибудь, как Ксепира воспламенилась. Толпу накрыло волной жара и искр.

Вероника вскинула руку, прикрывая лицо. По краям внутреннего дворика загорелись солома и куски ткани. Люди с криками отпрянули от пламени, точно трава, взволнованная и примятая ветром. Тристан ближе всех стоял к Веронике и уже потянулся было к ней, но пламя Ксепиры вынудило его отступить. Вал наблюдала эту сцену: ее лицо светилось напряжением, в глазах горел голодный огонь безумия.

Ненависть всколыхнулась в сердце Вероники. Вал. Не она ли стоит за всем этим? Может, знала все это время, что Ксепира возродилась?

Коммандер снова прокричал что-то, и напряженность во взгляде Вал ослабла. Взглянув еще раз напоследок на Веронику, она позволила толпе поглотить себя. Испугалась того, что может произойти теперь, когда объявился коммандер? Или почувствовала гнев Вероники и поняла, что тот направлен на нее?

– Ник, шевелись… задавят, – прокричал Тристан, снова пытаясь пробиться к ней. – Уходи…

Не договорив, он задрал голову. С неба опускался Рекс, его клекот разносился эхом. Без приказа фениксам покидать гнездо не положено, это было самостоятельное решение Рекса. Не успел Тристан ничего поделать, как к его питомцу присоединился другой феникс, и еще один, и вот уже небо озарилось огненными следами.

Вероника подобралась. Да, воспламеняющиеся птицы прилетели защитить сородича – они не остаются в стороне, когда нападают на одного из них, – но этим только сделали хуже. Своим присутствием, ныряя и взмывая, сплетая узорную сеть из огня, они распалили пламя и без того необузданных эмоций Ксепиры. В ответ она испускала мощные волны жара и огня.

«Ксепира, нет! – мысленно кричала Вероника, видя, что стражи приближаются. Жуткий страх сковал ее сердце. – Угомонись, и все будет хорошо. Успокойся, и все…» Но до Ксепиры было не достучаться. Встав на дыбы, она попятилась от наступающих стражей и врезалась в стену сарая. Полетели бочки, стропила загорелись. Если не взять Ксепиру под контроль, могла сгореть вся крепость.

Совсем близко от головы Ксепиры просвистела стрела. Лучник лишь хотел спугнуть феникса, отвести подальше от прочих деревянных построек, но ледяной страх сковал Веронику. Она затаила дыхание, и тут вторая стрела полетела в ту же сторону, за ней – третья. Последняя чуть вильнула в то самое мгновение, как Ксепира, шатаясь, сделала шаг вперед. Наконечник скользнул по крылу. Раздался вопль – вырвался из груди Вероники. Она снова рухнула наземь, и тут ее перехватила поперек талии и оттащила в сторону чья-то сильная рука.

– Нет! – кричала Вероника, отпихивая руку – оказалось, Тристанову – и с трудом вставая на ноги. Ее дикий взгляд метался между Ксепирой, вооруженными стражами, фениксами в небе и пламенем, охватившим дворик. – Нет, нет, стойте!

И все остановились.

На застывшее вечностью мгновение весь двор необъяснимым образом затих, и этого мига Веронике хватило понять, что она применила тенемагию. Подчиняя. Приказывая.

Осознав это, Вероника испытала жуткое потрясение. А потом толпа будто вышла из оцепенения, и все разом выдохнули. Никто, казалось, ничего не заметил… кроме, конечно же, Вал. Сестра во все глаза смотрела на Веронику, будто видела ее в первый раз.

Впрочем, Вероника терять время на сестру не собиралась. Она огляделась в поисках Ксепиры – феникс был неподвижен, оцепенев под воздействием ее магии, хотя тело его шипело и потрескивало от жара.

При взгляде на скованную Ксепиру в горле Вероники встал ком. Она не только заставила остановиться толпу, но и приказала застыть соузнику. А ведь клялась никогда подобного не делать.

Налетел порыв горячего ветра, Вероника ощутила привкус металла. Над головой у нее просвистела сеть и всем своим весом опустилась на Ксепиру. Ее звон эхом отозвался от стен дворика. Ксепира захлопала крыльями и принялась кусать звенья, но все без толку.

Вероника рванулась к ней, но от резкого движения перед глазами заплясали черные точки. Выбросом магии она истощила собственные силы. Пошатнувшись, она упала на Тристана.

– Куда ее заберут? – накинулась она на него. Держась за Тристана, Вероника выгибала шею – из-за толпы стражей, что надвигались на Ксепиру, ничего не было видно. Мрачный, Тристан отвел взгляд. – Куда они ее… Коммандер! – выкрикнула она, заметив, как тот идет по двору. Отцепившись от Тристана, Вероника попыталась догнать его.

Коммандер обернулся. Он не удивился, увидев Веронику, просто кивнул ей.

– Отлично, – сказал он, глянув ей за спину, на Тристана. – Вы, оба, за мной.

Покидать Ксепиру Вероника не хотела, но ей нужны были ответы, а дать их мог только коммандер. Сердце начало болеть, когда она покидала питомицу. Феникса пленили, решив, что он опасен. Когда Ксепира успокоится, ее отпустят. Вероника убеждала себя в этом, но в груди по-прежнему саднило.

Едва позади них закрылась дверь в кабинет коммандера, как Вероника заговорила:

– Что с ней будет? – спросила она у коммандера, отошедшего к окну с видом на внутренний двор. Снаружи долетал запах горелого дерева; мели по двору метлы, скребли лопаты. – Вы должны сказать, куда ее забирают.

Коммандер удивленно поднял брови… и тут до нее дошло: он ведь и не догадывался ни о чем. Никто еще ни о чем не догадался. Сердце Вероники забилось чаще. Для всех Ксепира – дикий, не связанный узами феникс, а Ник – конюх, который просто оказался меж двух огней.

– Так это самка? – спросил Тристан, переводя взгляд с отца на Веронику и обратно. Да, феникс – самка, а что с ними тут делают, Вероника знает. – Значит, ее посадят…

– В брачный вольер, – подсказал коммандер, коротко кивнув и опускаясь на стул.

Внутри у Вероники все перевернулось. Этого… этого нельзя допустить. Надо сказать им, объяснить, что новая самка связана узами, и связана с ней. Но сделав это, Вероника раскроет свою ложь. Она рискует своим местом здесь. Все труды… пропадут напрасно. Есть у нее феникс или нет, без поддержки Тристана новобранцем ей не стать, да и своим предательством она его сильно ранит. Он-то поделился с ней своими самыми постыдными страхами, а она, трусиха, в ответ не открылась.

Впрочем, не только в притворстве дело. Добивалась она своего тоже сомнительным образом. Обманула Морру на допросе при помощи тенемагии, а людям, наделенным этим даром, не доверяют. Вероника не просто лгунья, она впридачу тенемаг. А доверие – основа наездничьих дозоров. Доверие для них – все. Если же никто не станет ей доверять, то никто и не захочет быть ее покровителем.

У Вероники останется феникс, но наездницей она не будет.

Мысли неуправляемо кружились в вихре. Связанную узами пару не отвергнут… Так что должен быть способ все уладить.

– …время обсудить, как быть с Ником.

Вздрогнув, Вероника поняла, что коммандер уже какое-то время говорит, и вот они с Тристаном смотрят на нее. Мысленно она повторила его последние слова: «…как быть с Ником».

Вероника взглянула на коммандера. Если ее будущее здесь под вопросом, то он наверняка уже вычислил ее секрет. Завязавшийся узел в груди немного ослаб. Может, оно и к лучшему: уж пусть все решится, и мечты раз и навсегда разобьются. Может, Веронике и не стать наездницей, зато она поступит честно с питомицей и вытащит ее из клетки.

– Он заслуживает место новобранца, – сказал Тристан, и Вероника вытаращилась на него. Он защищает ее, а ведь их отношения вот-вот разлетятся в дребезги. – Знаю, яиц у нас нет, – поспешил добавить Тристан, пока отец не указал на очевидное, – но ведь Ник показал себя сегодня не просто способным анимагом. Грех пропадать такому таланту на конюшнях.

– Полностью согласен, – ответил коммандер. Тристан так и захлопнул рот, даже Вероника замерла от удивления. – Мальчику не место на конюшне или на псарне, раз его связь с фениксами так сильна.

Так он ее не раскусил! Голова закружилась.

– Мы могли бы набрать младшую группу подмастерьев, – с жаром, ободренный ответом, предложил Тристан. Подвинул к себе ближайший стул и присел. – Потенциальные кандидаты смогут уже начать тренировки. Пусть вместе с нами учатся владеть оружием и драться, живут как мы, наблюдают, как мы летаем на фениксах. А я тем временем соберу третий дозор и отправлюсь искать яйца. Вот если бы нас на неделю-другую освободили от занятий, то, бьюсь об заклад, мы…

– Ты кое-чего не понимаешь, Тристан, – сказал коммандер, расстегивая пуговицы на воротнике туники и откидываясь на спинку кресла. – Мы только что изловили третью самку. Если хоть немного повезет, еще до зимнего солнцестояния у нас будет целая кладка. Нет смысла шляться по Пирмонту.

Он говорил о Ксепире как о племенной кобыле, как о вместилище яиц, печи для обжига драгоценных воинов, а не о живом фениксе. У Вероники кровь закипела в жилах.

– Вольер не работает. Сколько еще лет нам держать самок взаперти, прежде чем ты это осознаешь?

– А когда ты уже поймешь, что я не обеспечу тебя собственным дозором, чтобы ты таскался с ним по глуши, где тебя могут убить? – ответил коммандер, хлопнув ладонями по столу.

Повисла напряженная тишина.

Тристан бурно дышал, он уже даже раскрыл рот, собираясь, как видно, надерзить отцу. Но, выждав несколько мгновений, потупился.

Вероника присмотрелась к отцу и сыну. Прежде она и не думала, что коммандер сдерживает Тристана из любви. И как она не догадалась? Ведь в чем-то и Вал вела себя похоже. Как же легко человек убеждает себя, что поступает верно, если руководствуется любовью, пусть даже его поступки – во вред тому, о ком он вроде как печется.

И если Вал вряд ли способна любить хоть что-то или кого-то, коммандер своего сына точно любит. Его жена приняла страшную смерть, неудивительно, что он боится потерять еще и сына – если тот погибнет за то же дело, что и его мать.

– Что же тогда, коммандер Кассиан? – поднял взгляд Тристан. – Сидеть и ждать?

Теперь, когда Тристан успокоился и смирил гнев, коммандер убрал руки со стола и снова опустился в кресло. Довольный, что контроль снова у него, он выдавил нарочито легкую улыбку:

– Сегодня? Мы празднуем. Мы не станем охотиться, как стая диких псов, и обучать новобранцев десятками, истощая силы и ресурсы. Мы лучше используем то, что имеем. Учитывая то, что я видел сегодня, правильнее всего будет перевести Ника из конюшен в вольер. Уверен, там его таланты принесут наибольшую пользу, а уж с третьей самкой удача нам непременно улыбнется.

Вероника похолодела, словно ее окунули в ледяное озеро.

– Вольер… – эхом повторил Тристан, переводя взгляд на Веронику. – Хочешь отправить Ника к самкам в клетку? Но…

– Более того, – продолжил коммандер, невольно повышая голос, выдавший бурлящий гнев, и показывая, что он не забыл о прошлой ссоре с сыном, – раз уж ты так рвешься в командиры, тебе предстоит показать, какой из тебя лидер. Как ты знаешь, лучшее управление – это личный пример. И раз уж ты так ратуешь за новые яйца, то пусть твой феникс идет спариваться первым. Рекс уже давно вошел в пору зрелости. Просто идеальный самец, не находишь? Возможно, ты и твой друг Ник поспособствуете созданию нового союза, который принесет нам новые яйца и новых рекрутов. Вольно.