Глава 28
Вероника
Истинно, в единстве – сила.
Есть узы крови, есть узы магии.
Но сильнее всех – узы любви.
Вероника, остолбенев, смотрела, как к ним приближается Вал. Как Вероника и ожидала, толпа расступалась перед ней. Вероника не удивилась бы, даже если бы сами горы подвинулись перед ее сестрой. Лук выпал из ослабевших пальцев: стук, с которым он коснулся утоптанной земли, раздался словно бы издалека.
Хотелось бежать. Хотелось кричать. Хотелось содрать это холодное, бесстрастное выражение с сестриного лица.
– Мне пора, – услышала как будто со стороны свой собственный голос Вероника. Слова, пробившись сквозь непослушные губы, звучали слегка приглушенно.
– Ник? – позвал Тристан, но Вероника уже шла к открытым воротам тренировочной площадки, спеша перехватить Вал.
– Откуда ты тут взялась? – зло зашептала она, хватая Вал за руку и с силой уводя ее в сторону. Видеть знакомое лицо сестры тут, в укрытии, которое Вероника нашла себе, было неприятно. Ей не положено быть здесь. Вероника только и думала о том, что Вал причинила ей. Перед мысленным взором стояла Ксепира: широко распахнув глаза, она боролась за свою жизнь. Воспоминание об отравлении было свежо, как весенний цвет, а горечь предательства разъедала внутренности, точно гниль. Голова кружилась, сердце обливалось кровью.
– Я иду куда мне вздумается, Вер…
– Не называй меня так, – отрезала Вероника и повела сестру прочь из крепости, в поселок. Она отвела бы Вал до самой извилистой лестницы, но возле затихшей лавки кузнеца сестра наконец уперлась и встала.
– И как же мне тебя величать? Ник?
Вероника слегка попятилась:
– Откуда ты…
Вал закатила глаза:
– Ты на себя посмотри. Если бы я даже не слышала, как тот парень тебя называет, я бы догадалась обо всем по твоему виду.
Вероника и забыла, как Тристан окликнул ее. Ей вдруг стало стыдно за то, как она бросила его, но думать об этом было некогда.
Вероника пристально посмотрела на сестру. Выглядела Вал как обычно: высокая, красивая; голова гордо поднята, пусть даже одета Вал в рванье, а на лице все то же отстраненное, ледяное выражение.
– Как ты меня нашла? – строго спросила Вероника. – Чего тебе нужно?
– Кто тот парень? – спросила в ответ Вал, кивая в сторону крепости.
– Никто.
Вал расхохоталась, и от ее легкого серебристого смеха волоски на руках Вероника встали дыбом.
– Ой, брось, сестренка. Запирай свои чувства сколько угодно, но от меня ты их не спрячешь.
«Или ты все забыла?»
Вероника отпрянула, спеша укрепить ментальную защиту, выискивая бреши и трещины в ее каменных стенах. Вдали от сестры она обленилась, растеряла былую бдительность, и вот барьер в сознании сделался хлипким, словно, забытая, кладка стены расшаталась и поползла.
– Ты так и не сказала, чего тебе нужно и зачем ты здесь.
Вал просто пожала плечами:
– За тобой пришла.
За ней? Что за бессмыслица? Неужто у Вал настолько ум за разум зашел? Думает, будто она пришла сюда ради Вероники? Что Веронике нужна помощь?
– Мы же семья, – добавила сестра лишенным обычного презрения тоном. – Я за тобой хоть на край света. На все готова. Ты ведь и сама знаешь.
Да уж, все это Вероника знает. Вал на что угодно пойдет: она производила впечатление человека, которого ничто не сдерживает, человека, полного лицемерных убеждений и способного оправдать любое свое злодеяние. И все это невыносимо давило.
– И вот ты здесь, – сказала Вероника. – Чего же ты хочешь?
Вал скрестила руки на груди, но как-то скованно. Казалось, ей неловко. Веронике в голову пришла шальная мысль: неужто Вал будет прощения просить? Виданное ли дело, чтобы она пожалела о содеянном и хочет загладить вину?
– Знаю, мы расстались не лучшим образом, – начала сестра, кладя руку на плечо Веронике. – Но это в прошлом.
Нет, извиняться не будет. Вероника стряхнула ее руку.
– Не лучшим образом? – повторила она дрожащим голосом. Потрясение от неожиданной встречи, всплывшие воспоминания о боли и предательстве… все это навалилось на Веронику. Голова закружилась.
– Ты все еще злишься на меня за то, что я отсеяла…
– Отсеяла? – Вероника чуть не задохнулась. Это слово как будто вырвали из сдавленного горла. – Это же был мой соузник!
Вал плотно сжала губы, раздув ноздри. Потом она медленно и глубоко вздохнула, будто Вероника – это неразумное дитя в припадке бешенства, а Вал пытается терпеливо переждать приступ. Вероника огляделась по сторонам. Не следовало ей кричать. Впрочем, поблизости никого и не было. С поляны за воротами доносились голоса и смех – все собрались там, а сам поселок опустел. Надо держать себя в руках. Надо сдерживать Вал.
– На это нет времени, Вероника. Ты нужна мне. Вместе мы сильнее, мы лучше.
Эти слова резали слух. Да откуда у Вал вообще такие мысли? За последние несколько недель Вероника увидела наконец, что такое настоящая дружба, как двое работают вместе и помогают друг другу. Отношения с Вал никогда не были и не станут на это похожи.
– Со мной не надо притворяться, – продолжала Вал, скользя взглядом по ее лицу. – Ты остригла косы и забыла, кто ты есть, прикинулась… кем? Крестьянским мальчонкой?
– Я такая, какая есть. Ничего я не забыла. И нет ничего постыдного в том, чтобы переодеться мальчишкой, – силясь сохранять спокойствие, ответила Вероника. – Так поступала королева Малка. Она перевязывала груди, а косы носила короткими.
Вал закатила глаза, но не успела она ответить, как Вероника добавила:
– И я не какой-нибудь там крестьянин. Я конюх.
– Конюх? Ты бросила меня, свою последнюю родню, чтобы жить во лжи как безымянный слуга?
– И что такого? – снова повышая голос, спросила Вероника. – Есть вещи и похуже, чем служить тем, кого уважаешь, чем отдавать долг, пока…
– Пока – что, ксе Ника? Думаешь, я ничего не знаю, думаешь, я не расспрашивала людей в округе, не залезала в их умы и сердца и не догадалась ни о чем, едва ступив сюда, в это жалкое подобие заставы наездников? Ни одной наездницы, всего с десяток мастеров: половина из них – юнцы, а вторая – сморщенные старцы. И здесь нет яиц, а значит, нет фениксов и будущего.
Веронику трясло. Ее испугало, как Вал смогла узнать так много и так быстро.
– Мне бы не пришлось идти сюда и надеяться на новое яйцо, если бы ты не убила моего соузника.
Вал сжала и разжала кулаки, скривившись от гнева. Она порывисто отвернулась, словно замахиваясь для удара, сделала глубокий вдох и, обычно такая горделиво статная, ссутулилась. Обернулась через плечо:
– Если бы было иначе, если бы все сложилось по-другому…
– Если бы все сложилось иначе, я стала бы наездницей. – В груди у Вероники шевелился, извивался, и кружился, расправляя крылья, гнев. Перед мысленным взором встала Ксепира, и Вероника поспешила избавиться от мрачных чувств, пока те ее не захлестнули. – Но я ею не стала.
– Эй, Ник… все хорошо?
Обернувшись, Вероника увидела Тристана всего в нескольких шагах от себя – он нерешительно приближался. Много ли услышал? Выглядел Тристан лишь слегка обеспокоенным: с одного взгляда и без слов было понятно, что Вероника с сестрой ссорятся.
– Все хорошо, – ответила она. Не стоило ему подходить и показываться Вал на глаза. – Это моя сестра Вал. Вал, это Тристан, подмастерье.
Тристан кивнул и, хмурясь, присмотрелся к ним. Вероника понимала, что они с Вал сейчас нисколько не похожи. Оставалось надеяться, что Вал не попадется на глаза ни Берику, ни Эллиоту.
Вал тоже присматривалась к Тристану. Видно было, что решает, насколько он полезен и как его можно использовать к своей выгоде.
– Почему вы не берете женщин и не обучаете их, как быть наездниками? – с ходу набросилась она на Тристана.
Вероника зажмурилась и подавила рвущийся наружу стон.
– Ну, – протянул Тристан, стреляя взглядом в сторону Вероники и как будто гадая, сколько она успела разболтать сестре. – У нас было мало яиц. Вот и приходилось, э-э, выбирать.
Вал наклонила голову набок, и Вероника ощутила и даже почти увидела, как от нее тянутся к Тристану щупальца магии. Веронике сделалось дурно: она видела, как вторгаются в чужой разум и, что хуже, не в силах была этому помешать.
– Но самки фениксов у вас есть, так?.. – прошептала Вал себе под нос, рыская в голове у Тристана.
– В брачном вольере, – ответил Тристан.
– Брачный вольер, – повторила Вал пугающе сухим тоном.
– Нам бы с сестрой с глазу на глаз поговорить, – выпалила Вероника, и в глазах Вал вспыхнул гнев.
Тристан кивнул, чуть обиженный, что от него спешат избавиться. Сказать бы ему, что это – для его же блага и безопасности, но Вероника только и могла, что ободряюще улыбнуться ему.
– Приятно познакомиться, – сказал он Вал и, сунув руки в карманы, зашагал обратно к улочке, ведущей в крепость. Хуже всего было то, что из-за Вероники он не пошел гулять с друзьями, а она взяла и бросила его посреди праздника.
– Самки у них в неволе, – задыхаясь от негодования, с перекошенным лицом проговорила Вал. – Берегись, ксе Ника. Вот узнают, что ты девчонка, и тебя запрут в клетке. Да как они смеют, ведь среди них может быть сама Игникс!
О смерти почти всех известных фениксов писали в исторических книгах, а вот о смерти Игникс – нигде ни слова. Отчасти поэтому фениксов всегда почитали как священных созданий: не поймешь, кто перед тобой и сколько он уже прожил.
– Вряд ли они поймали и пленили первого феникса, Вал, – утомленно ответила Вероника. Ей и самой клетки были не по душе, но мнительность Вал просто не знала пределов. – Уж Игникс-то проявила бы себя и дала понять, кто она такая.
– А вдруг она боится? – внезапно прошептала сестра. – Вдруг мир для нее слишком сильно изменился? – Видя смущение на лице Вероники, она откашлялась и пожала плечами. – Или ее тут вовсе нет. Это же правило: фениксов в клетке никто не держит и не разводит, как не сажает в клетку и не принуждает к спариванию королев.
В отдалении прозвучал, созывая на пир, колокол. Вечер неспешно опускался на гору, и темнота разливалась по небу, точно чернильное пятно по листу бумаги.
Через поселок в их сторону шли толпы людей. Со смехом и песнями они направлялись в сгущающихся сумерках в сторону трапезной.
– Зачем ты здесь остаешься, ксе Ника? – спросила Вал, когда последний из селян скрылся за углом. Спрятать отвращение и разочарование ей не удалось. – Сама же видишь, как они обращаются с женщинами. В конце концов ты расцветешь, – недобро заметила она, глядя на перетянутую грудь Вероники, которая и без бинтов-то никогда не отличалась пышностью. – Вечно Ником оставаться не выйдет. Так что потом? Думаешь, они примут тебя и выпустят фениксов из клеток? Думаешь, доверят тебе, девчонке и лгунье, одно из драгоценных яиц? Даже для тебя это слишком глупые мечты.
Вероника не ответила. Только кинула взгляд в сторону крепости, где в трапезной Тристан наверняка уже сидел за общим столом, вкушая яства и напитки, предаваясь увеселениям.
Вал сразу все поняла:
– Думаешь, он тебя спасет? Да он же просто ученик.
– Он сын коммандера и, считай, командир дозора. Однажды станет здесь главным, а еще он обещал всеми силами помочь мне стать наездницей.
– Так обещал-то он Нику – нищему, беспомощному конюху, а не Веронике, девчонке, что врала ему с самого первого дня.
В груди сдавило.
– Я не лгу о себе, – возразила Вероника, прекрасно понимая, что в сути-то это не так. Свою личность она не выдумала, но не рассказала Тристану всего, не говоря уже о том, что она девушка. Он, в конце концов, не знает, что она – тенемаг и что у нее уже был соузник. – И он совсем не похож на коммандера. Ненавидит брачный вольер и не согласен, что в наездники не берут девчонок и бедных. Он другой.
– Ты так ослепла от чувств к нему, что не видишь, как это глупо? Место коммандера он унаследует лет через десять-пятнадцать, и то если повезет. Будешь ждать так долго? А если даже ему что-то не по душе, это не значит, что он станет это менять. Ему отвечать перед другими наездниками, у которых свои цели, свои принципы. Это – не наш народ.
– Тебя послушать, так никто не наш народ, – огрызнулась Вероника. – Ты ненавидишь империю, а теперь еще и наездников. Так кто же твой народ, Вал?
– Ты мой народ, Вероника, а я – твой.
Эти слова, звеня, повисли между ними в воздухе. Вероника не знала, что ответить: Вал и правда – все, что у нее осталось, единственная семья. А до того, как она сюда попала, кроме Вал, некому было больше о ней заботиться. Никому дела не было, жива она или мертва.
Вероника надеялась, что обрела хотя бы еще одного близкого человека.
– У меня для тебя подарочек, – сказала Вал, и Вероника содрогнулась. В последний раз Вал дарила ей яйцо феникса.
– Не надо мне от тебя подарков, – сказала Вероника, отступая на шаг. Что бы там Вал ни приготовила, Вероника это не примет, просто не посмеет. Даже если сестра отыскала еще пару яиц, то действительно ли хочет исправить то, что натворила? Вероника этого не переживет.
– Просто иди со мной, Вероника, – уверенно позвала Вал. Так легко, будто ничего проще нет. Всего-то и надо – пойти за сестрой, но Вероника устала следовать за ней.
– Никуда я с тобой не пойду. Мне хорошо здесь. Я остаюсь.
– Я тебя прошу… пожалуйста, – Вал скривила губы, будто слово горчило на языке. – Сейчас самое время, – изменившимся голосом, испуганно и чуть дыша, добавила Вал, – нельзя его терять.
– Нет, – отрезала Вероника, смущенная такой поспешностью.
Внезапно из крепости зазвучала музыка: перекрывая общий гомон, ее звуки поплыли по воздуху, смешиваясь с приглушенными голосами и смехом.
– Остаешься здесь и доверяешься людям, которые тебя унижают и держат в слугах, вместо того чтобы пойти со мной? Почему?
– Сама знаешь, – ответила Вероника дрожащим от еле сдерживаемой ярости голосом. Да как Вал смеет обижаться и оскорбляться, когда настоящая жертва – Вероника?! – Ты уже предала мою веру.
– Так мы ведь можем стать наездницами на своих условиях, а не на их, – у Вал заблестели глаза. – И никаких правил, ждать не надо. Только мы с тобой.
– Правила будут. Твои правила, Вал. И если даже у нас все получится, что потом? Станем жить где-нибудь на отшибе? Чураться прочих наездников потому, что они – не мы? У нас вся жизнь так прошла, и мне надоело. Хочу быть частью чего-то большего, Вал… Хочу быть частью наездников, а не наездницей-одиночкой.
– А ты не будешь одна, – тихо проговорила Вал. – У тебя буду я.
Жесткие черты ее лица смягчились. Голос зазвучал неуверенно, робко.
Эти ее притворные слабость и уязвимость еще больше разозлили Веронику.
– Мы это уже проходили, не помнишь? – сдавленным голосом припомнила она. – Пробовали пройти этот путь одни, и вот чем все закончилось! Ты дала мне то, чего я хотела, лишь затем, чтобы снова отнять. Показала свою власть. Ну так скажи же, чего ради пришла? Убить Тристана или коммандера? Снова хочешь все у меня забрать?
– Я пришла одарить тебя…
– Не хочу, мне ничего от тебя не надо! – Вероника побежала к крепости, не в силах больше оставаться рядом с сестрой. Мысли кружились вихрем, сердце неслось галопом. Вероника спешила убежать от Вал, убежать от всего.
Переступив порог крепости, Вероника поразилась, застав у двойных дверей Тристана. Он ждал ее.
– Ник, – позвал он, направляясь к ней. Но увидев выражение ее лица, остановился. – Что не так?
Ответить Вероника не успела – за спиной послышалось шаги, а значит, Вал увязалась за ней. Тристан угрожающе прищурился, готовый вступиться за Веронику. Отчаянно хотелось предоставить ему разобраться с сестрой, довериться его заботе, а не бояться ее, как это было прежде.
– Идешь на пир? – спросил Тристан, становясь рядом с Вероникой и переводя взгляд с одной сестры на другую.
Вал что-то ответила, но Вероника уже не слышала ее. Мир вокруг нее умолк, когда ее накрыло мощной волной эмоций – чужих эмоций. Она пошатнулась, пытаясь отделить свое от внешнего.
Страх, гнев, смятение… Сперва она решила, что их испытывает Вал или Тристан, но посмотрев на друга и сестру, поняла, что чувства принадлежат не им. Вероника завертелась, вглядываясь в утопающие в темноте углы внутреннего дворика. Чувства казались смутно знакомыми, а стоило потянуться к источнику, как ночь разорвал дикий истошный клекот.
Часовые на стенах закричали, указывая в небо: над крепостью широкими неровными кругами, спускаясь, летел феникс. Кто-то дернул Веронику за рукав, но она не обратила внимания.
От вида парящего в небе феникса закружилась голова, или то были эмоции, которые все еще не унялись в ней. Накатила волна сильного жара, и феникс опустился на мостовую в каком-то шаге от Вероники. Птица взмахнула мощными крыльями, и по земле рассыпались искры.
Феникс был совсем юный, не больше иного питомца ученика в крепости, разве что алое оперение имело пурпурную окантовку, которая сверкала в свете факелов. Между перьями словно текли ручейки лавы, глаза темнели двумя колодцами, полными огня, – их взгляд устремился на Веронику.
Ахнув, она рухнула на колени.
Ксепира.
* * *
11 день 5 месяца 170 г.п.и.
Принцесса Ферония и совет губернаторов!
Я, Авалькира Эшфайр, увенчанная перьями королева и законный правитель Золотой империи, настоящим заявляю свое право на трон.
Обвинение в предательстве и убийстве меня опечалило, тогда как я всегда служила на благо семьи и, разумеется, на благо империи.
Я останусь в Аура-Нове на неделю, дабы обсудить условия моего восхождения на престол. Готова обговорить ваше положение при дворе. Сразу предупрежу: на моей стороне все силы Пиры, Ферро и наездников.
Королева Авалькира Эшфайр
P.S. С восемнадцатилетием, принцесса, и счастливого дня рождения.
