Глава 27
Сэв

– Я все сделаю.

Стоило произнести эти слова, и они уже не умолкали, звеня в голове Сэва. Словно от их звука перевернулся мир. В следующие несколько дней Сэв занимался делами по службе, ел, спал, а они все звучали и звучали у него в голове.

Стоило вызваться добровольцем, и Трикс блаженно заулыбалась. По ее лицу Сэв догадался, что она ждала этого и что все остальное – блеф. Отчего-то это не тревожило его так, как встревожило бы прежде. Сэв столько лет страдал, плывя по течению, и только теперь сделался полноправным участником событий, что разворачивались вокруг него. Наконец будет повод родителям гордиться им. От этой мысли поступь Сэва делалась легче, а мысли беззаботнее.

Правда, узнав детали плана Трикс, Сэв осознал, что придется заплатить свою цену. Ему предстояло убить, предать сослуживцев. Эта мысль не приносила ему радости, хотя армии он верен не был. Почти всю жизнь он был предан только себе. Но став солдатом, он предал родителей и то, за что они бились, а если кто и заслуживал его преданности, так это они. Теперь он любой ценой должен служить делу наездников.

Когда Трикс решит, что время пришло, повара и повинники отравят еду и питье. Подмешают в них ядовитое горное растение огнецвет. Ни капитан Белден, ни его люди о его цветах не знали, зато невидимая армия Трикс собирала их по пути. Всюду на склонах стояли рощицы деревьев огнецвета: с узловатых кривых ветвей подобно каплям крови свисали жирные красные лепестки.

– Так чего же ты ждешь? – спросил как-то ночью Сэв. Приметив пирафлору, он сорвал с ее ветки ярко-красный цветок. – Огнецветы повсюду. Почему бы не отравить солдат сейчас, пока нас не раскрыли?

– Они, – сказала Трикс, забирая у него цветок, – столь же ядовиты, как и черная каша. То есть опасны, но не очень.

Произнеся это, она отправила цветок себе в рот. Сэв вытаращился на нее, а Трикс ответила широкой шаловливой улыбкой.

– Стальное чрево, – пояснила она и пошла дальше.

– То есть нужно время, чтобы приготовить из цветов яд. Смертельный яд.

Трикс кивнула:

– Их надо сварить, высушить и мелко-мелко перемолоть. Все это надо делать после дневных работ, так чтобы капитан не увидел. Ну и сам момент надо выбрать тщательно. Вы, служивые, не всегда собираетесь в одном месте: кто-то впереди на разведке, кто-то на охоте, кто-то уходит на встречу с соглядатаями или покупать лам. Поспешим – и отравим слишком мало солдат, а те, что вернутся, воздадут нам клинками.

Об этом Сэв как-то не задумывался. Задача Трикс внезапно показалась невыполнимой.

– И когда же?

– Возможность одна: когда в лагере будут все, когда никого не вышлют в дозор и не отправят на охоту. Ночь перед атакой. Надо, чтобы все собрались в лагере, потому что утвердят план нападения, людей распределят по позициям и станут готовиться к мощному удару. Вот тогда-то мы и ударим сами. По главному лагерю и…

– Еще один по часовым, наблюдающим за периметром, – закончил за нее Сэв, догадавшись наконец, чего ждут от него. Трикс была свято уверена, что получится одним махом устранить большинство солдат, включая самого капитана Белдена, с которым она намеревалась разобраться лично. Однако всегда оставались еще пятеро на часах, вдоль границ лагеря. А то и больше, смотря где отряд останавливался.

У Сэва же невероятная память, у него доступ к служебному расписанию и к ламам. Он просто идеально подходит для того, чтобы отравить личные запасы воды часовых – еще до того, как те заступят на пост. Огнецвета было не очень много, и, разумеется, не хотелось бы зря тратить лишние припасы. Они пригодятся другим повинникам, поварам и всем, кто примет сторону Трикс, если отравление окажется успешным и настанет пора уходить прочь. Кто-то двинет назад к подножью горы, но большинство наверняка будет искать убежища в Пире, свободной от повинностей и империи, чтобы начать новую жизнь. Сэв отправится в Хиллсбридж, к тому, что осталось от родного дома и фермы. Он не знал только, куда пойдет Трикс. И Кейд.

Как бы Сэв ни ломал голову, понять повинника не получалось: ему вроде и претило, что Сэв остался с ними, но в то же время именно он не позволил Трикс прогнать Сэва, доказывая, что тот нужен их делу. Бессмыслица какая-то.

Сэв видел Кейда только по ночам, когда они встречались с Трикс, чтобы обсудить задуманное и выработать стратегию. Отстраненный, Кейд постоянно хмурился, а порой и вовсе не приходил.

– Ты служила при ней генералом? – спросил Сэв у Трикс спустя несколько ночей после того, как она посвятила его в свой план. Они сидели вдвоем у тусклого огня. Время было позднее, и в лагере все, кроме часовых, спали. Кейда нигде не было видно.

Отряд встал лагерем в глубоком ущелье, окруженном со всех сторон острыми пиками, за которыми скрывалось небо. Тут и там в беспорядке, будто бы разбросанные небрежной рукой бога, теснились груды валунов. На западном краю лагеря земля резко обрывалась, отчего казалось, что камни замерли на самой кромке какого-нибудь карниза, и стоит хорошенько дунуть ветру, как их сметет вниз.

К счастью, костерок свой они развели под одним из валунов, подальше от обрыва, чтобы их не заметили из лагеря.

– Нет… боец из меня никудышный. Королеве я служила иначе, не так заметно.

Сэв задумчиво посмотрел на нее:

– Ты говорила, что долгое время от тебя требовалось выведывать разное, – начал рассуждать он вслух, – и что ты советовала Авалькире Эшфайр. Еще прежде ты намекнула, что известность убила бы весь смысл того, чем ты занималась на войне. Взять все это, прибавить знание ядов… Ты была шпионкой, угадал?

Внезапно ответ показался ему очевидным: Трикс все планирует, угрозами склоняет на свою сторону и постоянно говорит, что знания – это власть. Трикс ухаживала за почтовыми голубями капитана Белдена, и Сэв подозревал, что, прежде чем рассылать депеши, они их читает. Теперь понятно, как она узнала, что капитан получает донесения от доносчиков высоко в горах.

– Я работала с тайнами, – сказала Трикс, подтверждая догадку Сэва, пусть и не прямо. – Моя жизнь началась в трущобах Аура-Новы, и их печать останется на мне до конца жизни, как и на тебе. Тогда еще вступить в ряды имперской армии было честью, а не принуждением. Кормежка, крыша над головой и работа… а уж пробиться в ряды наездников считалось очень почетным. Меня чуть не выгнали из тренировочного лагеря, – хихикнула она, вороша палкой угольки. – Но способности работать с шифрами, закономерностями и головоломками делали меня особенной. Хвала служению Хели, богине здоровья и врачевания, я умела писать и смогла применить познания в травах и снадобьях. Моя королева увидела во мне потенциал и возвысила до личной помощницы. Война имеет привычку делать из обычных людей героев.

– Или дураков, – обронил, не думая, Сэв.

Трикс в голос расхохоталась:

– Так ведь зачастую это одно и то же. Именно поэтому ты мне и нужен, Сэвро: анимаг, солдат и простой вор. Герои полезны, но и мы тоже. Люди вроде нас не обласканы славой, – сказала она, и жесткие черты ее лица чуть смягчились. – Сплошные обманы, нашептанные тайны и секретные поручения. Зато мы полезны. Вот что имеет значение в конце концов. Приноси пользу, парень, и тебе не придется думать о положении в этом мире. Пойми, что удается тебе лучше всего, и пользуйся этим. Если ты хитер, так хитри. Если лживый – лги. А если ты свиреп как южный ветер и коварен как дева смерти, то что ж… – Она пожала плечами, широко разведя руки, и Сэв фыркнул.

Впрочем, слова Трикс произвели на него впечатление. Выходит, не такой уж он и пропащий.

– Тебе известно что-нибудь о доносчике капитана? – спросил Сэв. Мысли о нем не шли из головы с тех самых пор, как Трикс впервые рассказала о встречах Белдена. Сэв невольно задавался вопросом: кто же продаст собственный народ? Что этот человек теряет и что обретет?

– Немного, – помрачнев, призналась Трикс. – С тех пор, как мы покинули столицу, мне не удавалось перехватить ни одного письма. Так что понятия не имею, как прошла встреча с доносчиком в окрестностях Вайле и по-прежнему ли он еще в игре. Вот почему мы должны сорвать план Белдена: нельзя допустить битвы. Возможности и связи у меня не те, что прежде, и слепые пятна меня донимают.

Она погрузилась в нелегкие раздумья, и Сэв попытался сменить тему:

– А какая она была, Авалькира Эшфайр?

Поначалу вопрос сильно удивил Трикс, но, подумав немного, она ответила:

– Она была… грозная. Авалькире Эшфайр не нужна была корона из металла и каменьев, королевой она была рождена. Никакое золото не изменило бы этого. В империи ее прозвали Некоронованной, хотели лишить ее притязаний на трон, однако так просто от нее было не избавиться. Она была безжалостным воином и бесстрашным предводителем. Никогда еще не видела такого прирожденного наездника. Как она рассекала пепел и пламя! Ее полет был поэзией.

Трикс выпростала руку и очертила ей в воздухе петли, точно ее ладонь была фениксом, скользящим на ветру. Уронив руку, она продолжила:

– Скоро мы восстановим былую славу, и наш народ будет в безопасности. Если увижу их своими глазами, значит, не зря прожила свои годы.

– Ты про наездников?

– Да. Они… Уверена, среди них еще остались друзья и любимые. Только это – да и преданность моей королеве – меня и поддерживает.

– А как она пала? – Сэв откинулся назад и вытянул ноги, подставляя их теплу огня. – У нее же были наездники, элита имперской армии, и поддержка Пиры и Ферро.

Поговаривали, будто Стель вступила в сговор против Авалькиры, вложив все силы и средства в Феронию, дочь стеллийки. Губернатор Ферро, наездник, поддержал притязания на трон Авалькиры, а вот губернаторы Южной и Северной Арбории предпочли вообще не вмешиваться.

– Ее целеустремленность граничила с помешательством, она грезила отмщением. Авалькира принимала поспешные решения и рисковала людьми. Все силы отправила в Аура-Нову на Последнее сражение, оставив без защиты семьи наездников и союзников, не обладавших даром. Она решила: все или ничего. Компромиссы не для нее.

Палочкой Трикс наскоро начертила на земле карту империи, поделенную на провинции: Ферро, Стель, Северная и Южная Арбория. В центре поставила букву А, обозначив ею Аура-Нову, столицу и ее собственный, обособленный район. Аура-Нову возвели на нейтральной земле, чтобы ни одной из провинций не дать преимущества, и правил в городе совет, а не один из губернаторов.

– Их загнали в угол, – пояснила Трикс, крестиками обозначая позиции наездников, а ноликами – пехоту и конницу империи. – Когда Авалькира двинула войска на Гнездо, силы империи сомкнулись вокруг них, отрезав пути к отступлению. Они могли бы и улететь, но империя окружила город катапультами. К тому же… Авалькира ни за что не сдалась бы. Приняв бой на земле империи, мы вынуждены были сражаться на их условиях, на их поле, как говорится. Авалькиру вынудили покинуть столицу и обосноваться в Пире, но все знали, что она хочет вернуть Гнездо. Генералы Феронии воспользовались этим и поджидали ее.

Наездники хороши на открытых пространствах, на возвышенностях, а не в тесных городах. Наездникам нужен простор: небольшой отряд несется вперед, выпуская стрелы, а потом разворачивается по дуге и летит назад. На узких улицах такой маневр не пройдет: на земле у лучников было много удобных укрытий, они стреляли по нам из окон верхних этажей. Аура-Нова почти вся построена из камня, но все же город полыхал. Горело все, что могло гореть: дома, деревья, плоть… с неба сыпался пепел, устилая улицы точно редкий зимний снег. К счастью для бедняков, ютившихся в деревянных клоповниках и дешевых, обветшалых кухнях, битва почти полностью развернулась на Скале.

Скала – это каменный выступ, на котором стоит Гнездо, королевский дворец, где жили правители с тех пор, как королева Элизия Миротворица построила его и основала империю. Говорят, Элизия выбрала именно этот каменный выступ, потому что он напоминал о покинутом доме на вершине Пирмонта. Вокруг дворца – там, где поверхность ровнее, – выросли общественные здания, суды и храмовый район. В Восточной части Скалы, откуда открывался вид на бухту и Персты, пронизывающие город, располагалась Мраморная улица, на которой стояли роскошные дома провинциальных губернаторов, гостящих в столице, зажиточных купцов и прочих важных людей.

Мраморная улица погибла в битве, и все четырнадцать лет, что Сэв провел в столице, ее отстраивали заново.

– На Скале же война и закончилась. Они погибли, как и родились, вместе, – продолжала Трикс.

– Кто – они? – спросил Сэв.

– Принцессы, наследницы Эшфайр. Они были ложными сестрами, знаешь ли. Теневыми близнецами. Родственницами, рожденными с разницей в мгновение, от одного отца, но разных матерей. Так возникает некая связь, узы, превосходящие по силе кровные. Мать Авалькиры была королевой, наездницей из древнего пирейского рода, и умерла родами, а мать сестры – зажиточной стеллийской невестой, на которой король женился, потеряв супругу. И пусть Авалькира стала первым законным ребенком короля, его второй брак сделал законной и Феронию. Ну и конечно же никто не знал, которая из принцесс родилась первой. Король, старый дурень, так и не назвал наследницу, и девочек стравливали с самого первого дня. Впрочем, Авалькира любила сестру, но такие сильные чувства обращаются сильной ненавистью. А ненависть выигрывает войны. – Трикс помолчала. – Обычно. На самом деле ни одна из сестер в войне не победила. Феникс Авалькиры, Никс, был сильно ранен. Я из окна башни видела, как наездница вместе с птицей рухнули с небес. Упали на обломки у внешних стен Гнезда. Почти сразу же пламя объяло их обоих.

Голос Трикс сделался хриплым, и она откашлялась, прежде чем продолжить:

– Наезднику пламя его феникса нипочем, это да, но лишь до тех пор, пока феникс жив и защищает его. Что до Феронии, так эта дуреха покинула горницу и отправилась искать сестру: кто-то говорит, чтобы помириться или даже сдаться, – и схлопотала стрелу, бродя по стенам крепости. Представь, ее принесли ко мне, – сказала Трикс, и Сэв аж выпрямился. Он и не думал, что Трикс была так близка к принцессам. Он-то думал, что она как шпион следила за одной из них из тени.

– О да, я была помощницей лекаря в Гнезде, и уж конечно все обученные врачеванию в тот день оказались за стенами дворца. И вот мне принесли умирающую принцессу и потребовали чуда. – Трикс вздохнула. – Стрела попала в грудь и прошла навылет. С такой раной никого уже не спасти, однако я сделала все, что было в моих силах… Для всех принцессы – это опытные политики, каждую их ошибку и неверный шаг пристально разбирают. Но когда я смотрела на нее, умирающую у меня на столе… я видела девочку, которой еще не сравнялось и восемнадцати, одинокую и напуганную.

Самому Сэву сравнялось восемнадцать, и суд счел его достаточно взрослым, чтобы отправить в наказание за преступление служить, а не погибать в трудовом лагере. В свои годы он еле справлялся со своей жизнью и с трудом мог представить, каково это – нести на плечах ответственность за целую империю.

Взгляд Трикс сделался туманным, словно она заново, в памяти проживала это событие. Вынырнув из задумчивости, она поворошила угли.

– И вот мы остались без принцесс, без короля и королевы. Губернаторы, как встарь, грызутся и спорят за малейший клочок власти и контроля. Прошло шестнадцать лет, а они все никак не проголосуют за следующего монарха. Те, кто поосторожнее, опасаются гражданской войны, те, кто голоден до власти, ждут своего часа. Их провинциальные армии только-только входят в полную силу, восстановившись, и рано или поздно кто-нибудь сделает ход – захватит власть, которая только того и ждет.

– Думаешь, это получится у наездников? Снова усадить кого-то на трон? – спросил Сэв.

Трикс, как будто удивленная вопросом, резко посмотрела на него темными, как две лужицы тени, глазами.

– Если честно, я даже не знаю, какие у них цели. Прячутся себе в горах. Но да, я верю, что однажды они могли бы снова усадить на трон королеву-наездницу.

Могли бы? А разве не должны? Сэв предпочел не спрашивать. Уж конечно это повлечет больше войн, и вряд ли борьба того стоит… Наездники вернутся, только чтобы снова проиграть.

– А что… стало с твоим фениксом? – нерешительно спросил Сэв. Явно ничего хорошего, но любопытство взяло верх.

Глядя на слабое пламя, отбрасывающее золотистые тени лишь на нижнюю половину ее лица, Трикс сказала:

– Ее звали Беллатрикс.

«Мне бы хотелось зваться Трикс…» Некоторое время старуха молчала, и Сэв решил, что беседа окончена.

– Мы пережили бои в Аура-Нове, – низким голосом начала Трикс, – потому что не участвовали в них. Я уже работала по поручению королевы в Гнезде, нельзя было себя выдавать. Беллатрикс оставалась с молодняком в ставке Авалькиры, на Пирмонте. Разлука давалась тяжело, но, глядя на падающих с неба фениксов, я была благодарна ей. Мне было плохо от собственной трусости, но вместе с тем я радовалась. В последующие дни и недели мы поддерживали восстание. Я оставила пост, но не столицу: городская стража на воротах требовала от всех подорожную. Выходили новые законы. Друзей казнили как предателей. Просто оставаясь в живых, мы превращались в мятежников. Безопасно не было даже в Пире. Авалькира же ничего не оставила, никаких распоряжений на тот случай, если не вернется. Мы остались без предводителя, наши лучшие воины пали или угодили в плен. На границах бесчинствовали разбойники, а анимагов загоняли все дальше в горы. Но мы жили. Она жила.

– Кто жил? Твой феникс?

Трикс на мгновение замерла, и ее лицо исказилось от боли. Потом она отбросила палочку в сторону и ответила:

– Да. Какое-то время она еще была жива. Молила меня бежать вместе с ней. В глушь, где еще могли укрыться люди вроде нас. Но я не могла.

Трикс говорила все быстрее, слова лились с ее губ стремительным потоком:

– У меня перед королевой долг, и работа еще не выполнена. Я раз за разом повторяла это Белле: сиди в укрытии, не то выдашь нас обоих. Когда же она воспротивилась моим словам, я приказала ей, собрав всю волю и магию. Она и тогда не послушала. Упрямая старуха была моя Белла, – с любовью и болью в голосе произнесла Трикс. А затем продолжила резким тоном: – Когда меня наконец вычислили и нашли, то поволокли на городскую площадь. Должна признать, мне стало страшно. Я шпион и всегда была готова к смерти… но столкнуться с ней лицом к лицу как с неизвестным зверем… А увидеть смерть Беллы? Вот к этому я готова не была. Она прилетела ко мне: пылающие крылья, свирепый клекот. Пока на нее накидывали сеть, заставляя приземлиться, сгорело с десяток солдат. Из-за слез я почти ничего не видела. Белла взывала ко мне, и ее ужас отзывался огнем у меня в животе. Я едва успела выкрикнуть ее имя, как одним ударом топора ей отсекли голову. Феникс не воскреснет, если отрубить ему голову. Для него это – окончательная смерть. Кровь была всюду: она шипела, растекаясь по мостовой.

Сэв смотрел на старуху, не в силах прогнать из головы жуткий образ:

– Не знаю, что и сказать.

– Ничего и не говори, – резко ответила Трикс, откашливаясь. – Много лет прошло с того дня. Много воды утекло. Ветер унес пепел.

– Соболезную, Трикс, – произнес наконец Сэв.

– Илития, – поправила Трикс. – Так меня зовут. Ну, или звали. Илития Шэдоухарт. Пора тебе узнать мое имя.

Сэв прочувствовал всю важность и момента, и имени. Тия – как назвалась Трикс вначале – было сокращением от Илитии, а Трикс – от Беллатрикс.

«В имени так много смысла…»

– Соболезную, Илития.

– А знаешь что? Предпочитаю Трикс, – сказала старуха и одарила Сэва одной из своих широких безумных улыбок. Как ни странно, Сэву стало спокойнее.

– Пора, думаю, на боковую, – сказала она и встала, скрипя суставами. – Нет ничего лучше перед сном, чем истории о кровавом прошлом. Приятных снов, Сэвро.

Потрепав напоследок его за плечо, она медленно удалилась к месту своего ночлега. Сэв остался у костерка в одиночестве.

Спать не хотелось совершенно. Он бы не удивился, если бы Трикс и правда считала, что рассказ о войне и правда уместен перед сном, а вот ему так не казалось. Разум кипел, переполненный образами сражений, крови и смерти.

Подкинув в костер хвороста, Сэв стал смотреть, как разгорается огонь.

Он знал, что может и не пережить грядущего, как могут не выжить и Трикс с Кейдом. Но что, если план сработает? Тогда он и остальные обретут свободу. Сэв будет волен идти куда угодно, делать что угодно, ведь не будет солдат, которые потащат его назад под иго империи. Как бы ни прельщала эта мысль, Сэву все же хотелось иметь цель – куда податься, когда все завершится. Чтобы у него были «друзья и любимые», как у Трикс. Теперь, когда он едва-едва познал, что это такое, лишаться этого не хотелось.

– Не спится, солдат?

Сэв прищурился, глядя во тьму, и вот из тени выступил Кейд. Сэв не слышал, как он подошел. Так сколько же он таился во тьме?

– Подслушивал? – укоризненно спросил Сэв, когда Кейд присел на бревно напротив.

– Илития не сказал бы тебе ничего такого, чего я и так не знаю. К тому же я не хотел, чтобы старуха нас перебивала.

Сэв настороженно поерзал на месте. В присутствии Кейда он всегда замыкался.

– Она просит называть ее Трикс.

Кейд фыркнул:

– Просто из вредности. Когда мы только познакомились, она просила звать ее Принцессой-жемчужинкой.

Сэв сам не заметил, как ухмыльнулся, и Кейд ответил ему улыбкой.

– Ты точно выполнишь миссию, солдат? – уже без улыбки спросил повинник. Сцепив пальцы, он смотрел даже не на Сэва, а в огонь.

– Не хочешь, чтобы я участвовал, – заметил Сэв. Это не удивляло, лишь выводило из себя. Он-то думал, что Кейд на его стороне, раз вступился за Сэва после случая с ламой. Думал, что Кейд не хочет разлучаться с ним или просто считает его способности полезными. Однако сейчас Кейд не спешил ничего отрицать. Подобрав брошенную Трикс палочку, Сэв со злостью перемешал угли. Видно, все же ошибся.

– Вообще-то, выбора у тебя нет, – горько произнес он. – А значит, нам с тобой друг от друга никуда не деться.

– Можно еще что-нибудь придумать, – сказал Кейд, пересаживаясь на бревно рядом с Сэвом и подаваясь вперед к огню. – Найти иной способ.

Сэв продолжал слепо тыкать палкой в огонь.

– Я знаю, что оплошал несколько раз, – начал он, стараясь говорить ровно, – но я все сделаю.

– Оплошностей мы себе позволить не можем, солдат. На кону жизни людей.

– Думаешь, я не понимаю?

– Не так глубоко. Ты сознаешь, что отравишь сослуживцев. Посмотришь им в глаза, а в следующий миг вонзишь нож в спину.

Чувство вины изнутри раздирало Сэва, однако он не позволил словам Кейда лишить его уверенности. Да, их задумка просто чудовищна, но иного пути нет. К тому же, если ее не осуществит Сэв, это сделает кто-то иной.

– Почему бы не смотреть на это дело шире? – огрызнулся Сэв.

– Шире? – нахмурился Кейд.

– Ты видишь во мне солдата, но не меня самого.

– А ты посмотрел на это дело шире до того, как стал одним из них? Когда сотни таких, как они, прошлись по твоей ферме?

– Закрой рот, – прорычал Сэв. – Это империя, ее солдаты сделали меня таким. Анимаг-сирота, которому некуда податься и который никому не верит.

Бросив веточку в огонь, он резко вскочил на ноги, перешагнул через бревно и уже хотел было уйти, но Кейд преградил ему путь. Встав с бревна, он сказал:

– Думаешь, один такой с тяжелой жизнью? Не заблуждайся. Ты не единственный анимаг-сирота в этом лагере.

Сэв пристально посмотрел на бурно дышащего Кейда. Так он тоже осиротел из-за войны?

Не успел он спросить, как Кейд раздраженно выдохнул и продолжил:

– Я понимаю, что тебе пришлось несладко в жизни, но люди-то судят тебя по тому, что видят сейчас. По твоим поступкам.

– И что тебе говорят мои поступки? – со злостью спросил Сэв.

Кейд пожал плечами и отвернулся. Видно было, что он пытается говорить спокойно, но жилы у него на шее выступили перетянутыми струнами; на скулах бугрились желваки. Пригладив короткие волосы, повинник искоса глянул на Сэва:

– Ты лжец и шкурник. Безрассудный. На наше дело тебе плевать.

Первые три обвинения Сэв отрицать не стал бы. С четырех лет он врал, что не владеет анимагией, долгие годы заботился только о себе, а обе его попытки бежать иначе как безрассудными не назовешь. За это он нравился себе не больше, чем Кейду, но все изменила Трикс. Заглянув Сэву в душу, она увидела в отрицательных чертах самую его большую силу. Увидела в Сэве полезного человека – человека со скрытыми талантами и темным прошлым.

Такого же, как она.

– В начале да, было плевать, – признал Сэв, отвечая на последнее обвинение. Он знать ничего не хотел о замысле Кейда и Трикс. Жизнь проще, когда на все плюешь, – так он думал. Он так долго жил в страхе, что сердце его снова разобьется, в страхе снова все потерять, что и забыл: жизнь пуста и не стоит спасения, если жить незачем. – Но теперь все не так.

– Что изменилось? – спросил Кейд, опустив руку. – Ты ведь ныл, умоляя освободить тебя от роли в миссии.

– Не знаю. Я… – Сэв тяжело сглотнул. Да, конечно, ему было совестно за то, что он все испортил, спутал планы Трикс, и за то, что по его вине наказали Кейда. Но дело-то вовсе не в этом. Изменились не обстоятельства, а сам Сэв. – Не знаю, что и как изменилось, но теперь и правда все по-другому. Я иду до конца, – сказал он, решительно тряхнув головой.

Кейд пристально посмотрел на него. В мерцающем свете огня трудно было понять, что за выражение у него на лице. Может, он удивился, что Сэв так рвется назад… или обрадовался?

– А ты что? – спросил Сэв, стараясь не смотреть ему в глаза. – Вначале ты меня ненавидел. Все по-прежнему?

– Я никогда тебя не ненавидел, – торопливо возразил Кейд.

Сэв выдавил грустный смешок:

– Ну, и кто из нас лжец?