Глава седьмая
Убийственный вечер
Около Зининой девятиэтажки было шумно и суетливо. Основную суету создавали люди, находившиеся здесь в непривычно большом количестве – словно на митинге. Они не только выходили из подъездов, вынося вещи и забегая обратно, но еще и собирались в кучки, обсуждая последние события и слухи.
А вот автомобилей стояло во дворе относительно немного для вечернего времени – видимо, часть их владельцев уже успела вместе с домочадцами выбраться из города. Или, по крайней мере, предпринимала такие попытки, застряв где-нибудь в пробке.
Павел не стал тратить времени на разведку, решив, что засады можно не опасаться. Если парни из службы безопасности продолжали прослушивать сотовый телефон Антонины Петровны и засекли разговор с Зиной, то они по-любому будут караулить Данилина в парке. Что касается ситуации с его бывшей супругой, то просчитывались следующие версии.
Версия первая. Зину и ее нового приятеля убили на месте.
Версия вторая. Зину с приятелем захватили и куда-то вывезли.
Версия третья. Тревога оказалась ложной, никто разговор не прослушивал и на Зину не нападал. В этом случае она с приятелем либо направляется сейчас к парку, либо до сих пор остается в квартире. Чем черт не шутит?
Версия четвертая. Прослушав разговор, парни из концерна не застали Зину с приятелем в квартире. Поэтому будут поджидать их в парке, как и Данилина.
Первые три версии предстояло проверить и по возможности исключить. Здесь Данилин рассчитывал на свой опыт детектива – по следам можно многое определить, если ты умеешь их считывать. А еще существуют соседи, из которых иногда можно выудить полезную информацию.
Что касается четвертой версии, то ее, разумеется, нельзя было сбрасывать со счетов. Но Павел не мог раздвоиться, чтобы одновременно направиться к дому и в парк. Да и находился тот на дальнем краю города, а дом Корзун почти в центре и, в общем-то, по дороге к парку – если добираться от биохимического завода. А Павел как раз от БХЗ и ехал.
Он вылез из «нивы», закинул за спину карабин и не спеша направился к парадной. Не спеша, потому что внимательно оглядывался по сторонам, готовый мгновенно выхватить из внутреннего кармана беретту. Однако ситуация не внушала опасения.
Он уже приближался к двери – распахнутой настежь и зафиксированной на нижний засов – когда из парадной появилась старушка в больших очках. Увидев Павла, она замерла, как испуганный тушканчик, на бетонной приступке около входа. И вскинула к груди ладони в тревожном жесте.
– Не бойтесь, бабушка, – торопливо произнес Данилин, – я из полиции.
Он знал эту женщину, жившую на одном этаже с Корзун. Но не помнил имени, потому что никогда с ней не разговаривал, только здоровался. Она была одинокой и иногда выгуливала маленькую, но противную собачку с визгливым голосом и дурными манерами – так и норовила тяпнуть за ногу любого, проходящего мимо. Однако в этот раз собачка отсутствовала.
– А я вас узнала, Павел, – сказала старушка. – Давно вы здесь не появлялись.
– Да так как-то…
– Знаю-знаю, что вы развелись. А чего вдруг приехали? – Глаза ее блеснули любопытством. – Тут сегодня у нас такое творится. Все словно с ума посходили.
– Да, настоящая катастрофа. Видел, только что по улице проехал. Такой тихий городок был, а сегодня настоящий бедлам.
– Не только в городе бедлам, – многозначительно произнесла старушка. И, понизив голос, сообщила: – В этой нехорошей квартире тоже непонятно что происходит.
Данилин насторожился.
– В какой «нехорошей квартире»?
– Как какой? У Корзунов. Те еще соседи, прости господи. Вы разве не слышали, что Антонина мою Мусю отравить пыталась? Дважды. Я уж всем жалобы писала – и участковому, и в ТСЖ. Даже на прием к мэру записывалась. Никто не помог. А Муся чуть не умерла. Дважды.
– Муся, это ваш милейший песик?
– Сука она.
– Кто? Муся?
– И Муся, и Антонина. Да и Зинка. Впрочем, вы и сами в курсе, коли развелись. И правильно сделали. Они бы и вас под монастырь подвели.
– Почему?
– Как почему? Я же говорю – там черте что творится. – Она оглянулась по сторонам и прошипела, практически перейдя на шепот: – Сегодня оттуда трупы выносили. Несколько.
Павел обомлел. И сам непроизвольно понизил голос:
– Когда выносили?
– Да несколько часов назад. Где-то в районе обеда.
Данилин с облегчением выдохнул:
– А почему вы решили, что выносили именно трупы?
– Так они в здоровенных мешках были. Таких – с замком. – Старушка сделала перед собой жест снизу-вверх. – Я видела в кино, как трупы вытаскивают – на носилках и в мешках.
– А кто выносил? Санитары?
– Возможно, что и санитары. Такие, в серой форме. В глазок-то толком не разглядишь.
– Понятно, – сказал Павел. Значит, трупы они все-же вывезли. А вот полиция в квартире не появлялась – иначе бы соседка засекла. – Да уж, нехорошая квартира. Простите, а вы Зину сегодня не видели?
– Как же не видела? Видела. Минут десять назад. Или чуть больше.
– Где видели???
– В коридоре, когда мусор выносила. Так та даже не поздоровалась. Я хотела спросить про трупы-то, да не успела. Они шмыг – и в лифтовую.
– Кто они?
– Зинка с мужиком. С ней мужик какой-то был, страшненький, как обезьяна. Мордоворот, одно слово. Я разве не сказала? Совсем девка опустилась, гуляет черте с кем. А ведь такой видный супруг был. – Она одобрительно посмотрела на Павла. – Казалось, живи да радуйся. Так нет. И Антонина такая же. Не зря от нее муж в конце девяностых сбежал.
– Вы извините, я забыл ваше отчество…
– Степановна я. Ирина Степановна.
– Конечно, теперь вспомнил. Ирина Степановна, так вы утверждаете, что Зина со своим знакомым спустилась на лифте?
– А чего мне утверждать, если я сама видела? Вот так вдвоем и спустились. Зинка даже не поздоровалась со мной… Но вы с этим мужиком не связывайтесь. Уж больно он здоровый. И смурной какой-то. Бандит, наверное.
– Я учту. Я лучше с Антониной Петровной переговорю. Вы не видели, она дома?
– Сегодня еще не видела. Да я на рынок с утра ездила. Может, она и дома. Если не сбежала еще.
– А вы чего не уезжаете?
– А зачем мне уезжать? От смерти не убежишь. Да и куда? – Она махнула рукой и резко опечалилась. – Вот, помру, кто будет за Мусей ухаживать?
– Дай бог вам здоровья, вместе с Мусей, – сказал Данилин, обходя старушку сбоку.
Он решил, что в «нехорошую квартиру» все равно надо заглянуть. Мало ли чего видела добрейшей души человек Ирина Степановна? И, что тоже очень важно, именно в какое время видела?
Данилин вспомнил старую шутку – свидетельским показаниям не доверяй, но проверяй. Он надеялся обнаружить в квартире Корзун дополнительную информацию и в том числе проверить свое предположение о телефонах.
* * *
Чем ближе они приближались на угнанном «ауди» к парку, тем спокойней становилось на дорогах. Все объяснялось просто – в эту сторону не было смысла выезжать из города. Дорога-то имелась – по шоссе через мост – но вела она в приграничную зону. Там запрещалось какое-либо строительство, как промышленное, так и жилое. Да что строительство? – даже картошку не моги садить, участки не выделялись.
В общем, приграничная зона – лесная, местами заболоченная, территория, полуразрушенная животноводческая ферма с деревенскими развалюхами времен «пути к коммунизму», парочка заброшенных карьеров, а за всем этим большое озеро. И практически всё. Не жилая, в общем, местность. И не гостеприимная.
Проехать-то при большом желании можно, и даже порыбачить – существовал такой экстремальный вид отдыха в Старопетровске – но если поймают погранцы, то суши весла. Все конфискуют, и штрафом можно не отделаться, есть и уголовная статья за такие шалости. Если ты, конечно, не блатной, и не имеешь знакомства среди командования погранотряда.
Как ни странно, но в этой части города исправно работали все светофоры. Поэтому Зина вернулась в роль законопослушного водителя и начала добросовестно тормозить на красный свет, пропуская транспорт и пешеходов. Впрочем, последних по мере удаления от центра города становилось все меньше.
Притормозив у очередного светофора, Зина сказала:
– Минут через пять будем у парка. Ну или чуть позже.
– Успеваем? – спросил Тим.
– Даже с запасом. Сейчас без двадцати восемь.
– Может, заскочим в аптеку? Вон там – за перекрестком на углу.
– Зачем? Я тебе повязку дома поменяла.
– Я на будущее. Нам могут понадобиться медикаменты.
– А ты предусмотрительный. – Зина ощутила неприятный холодок в груди. – К войне готовишься?
– А мы уже на войне. Разве ты не заметила?
– Заметила, – сказала Зина, трогаясь с места. – Только у меня денег нет. Не нашла в квартире, сперли, наверное. Банковскую карточку матери нашла, но… Как думаешь, банкоматы работают?
– Не знаю. Но нам сейчас деньги не нужны. Зачем деньги, если есть оружие?
– Грабить собрался? Ну нет уж… – с возмущением начала Зина.
– Я пошутил. Тормози и глянь на витрину аптеки.
– А чего там?
– Разбита она.
– Вот как, – пробормотала девушка, останавливаясь у бордюра. – Поле битвы принадлежит мародерам. Значит, мы выступим в роли мародеров?
– Эту аптеку все равно за сутки разграбят. А мы только самое необходимое возьмем. Так что, не переживай.
– Да я, в общем-то…
– Тогда заверни в «карман» и подожди меня. И держи глок под рукой, пока я пошарюсь там. Вечереет уже. Скоро все отморозки на охоту выберутся.
* * *
Данилин действительно обнаружил в квартире новую информацию, которая вполне претендовала на определение «сюрприз». Правда, ужастенький, в стиле голливудского хоррора «Бензопила» – в прихожей валялось три окровавленных мужских трупа. Судя по облачению и оружию, все трое – из концерна. А увидев то, каким образом парней прикончили, Данилин сразу вспомнил слова Зины о настоящем парне, способном ее защитить.
Да, такой, пожалуй, и на самом деле защитит. Только вот откуда он взялся такой крутой в секретной тюрьме? Бывший спецназовец а-ля Рэмбо? Или маньяк а-ля Ганнибал Лектер? И не опасен ли он для самой Зины? В этом стоило разобраться, если подобный случай вообще представится.
После осмотра квартиры оптимизма у Данилина прибавилось. Сначала он увидел на стене в гостиной крупную надпись фломастером: «Встретимься на нашем месте». Так могла написать только Зина.
При наличии многих достоинств, она не отличалась грамотностью. А привычка ставить лишние мягкие знаки в глаголах была ее фишкой, которую Данилин так и не смог истребить за годы совместной жизни. Куда деваться, если в школе не научили? Спасибо либералам за «прогрессивную» реформу образования.
В спальне Зины на компьютерном столике лежал «айфон» Антонины Петровны. Взяв его в руку, Павел убедился в том, что телефон либо бесповоротно сдох, либо полностью разрядился. Следовательно, Зина прервала разговор по техническим причинам, и версия о внезапном нападении исключалась.
Оставалось проверить городской телефон. Результат оказался прогнозируемым – трубка молчала, как немой камикадзе на допросе. Вот почему Зина не имела возможности позвонить ему. И никакой конспирологии.
Так что же получается? – подумал Павел. Зину не убили и не захватили. Она своими стройными ножками в сопровождении нового приятеля покинула «нехорошую квартиру» и отправилась в парк к месту встречи. Скорее всего – на автомобиле.
Данилин взглянул на часы. Если отталкиваться от слов Ирины Степановны, то Зина с приятелем уехала около пятнадцати минут назад. Путь до парка займет максимум полчаса, даже с учетом сложной ситуации на дорогах. Таким образом, они уже на половине пути, а то и ближе. Он же задержался и к восьми точно не успеет.
Однако это не существенно. Зина его в любом случае подождет, они договорились. Плохо другое, нельзя исключать четвертого, самого неблагоприятного варианта. Прослушав разговор через мобильный Антонины Петровны, ищейки концерна не застали Зину в квартире, поэтому будут поджидать ее и Павла в парке. Ведь они в разговоре договорились о конкретном месте и времени встречи, при такой информации засаду устроить элементарное дело.
Надежда только на то, что беседа все-таки не прослушивалась. Или прослушивалась, но спецы концерна проявят нерасторопность. Ребята они, в целом, шустрые и мобильные, но вдруг да помешает чрезвычайная обстановка в городе? Им ведь очень крепко хвост прижали, сами отбиваются, как могут. Круглов говорил, что все силовики брошены на штурм объектов концерна.
Кстати, о Круглове. Ведь он может помочь.
Сразу перезвонить ему? Нет, решил Данилин, сначала надо самому выехать, свяжусь с ним по дороге. Надеяться, в первую очередь, необходимо на себя.
Павел выбежал из квартиры. Но в лифтовой его поджидал очень неприятный сюрприз – оба лифта не работали. Матерясь под нос, он кинулся к пожарному выходу. Хорошо еще, что этаж шестой, а не девятый. Хотя разница невелика, если подумать…
На водительское сиденье плюхнулся в предынфарктном состоянии. И даже не отдышавшись, включил зажигание. Тронувшись с места, достал трубку мобильного, нашел последний входящий и нажал кнопку вызова. Круглов отозвался сразу, словно держал свой телефон под рукой:
– Я слушаю, Павел.
– Игорь, у меня очень срочное дело. Нужна твоя помощь, срочно!
– А что случилось?
– Я нашел Зину. Но ее могут перехватить торовцы. Понимаешь?
– Понимаю, Павел. Но ты уверен, что она так уж им нужна? Ведь сейчас в городе…
– Я знаю, что сейчас происходит в городе! Но у нее есть вакцина и антидот. Понимаешь? И в концерне это знают.
Круглов присвистнул:
– Вот оно как! А где она?
– Мы договорились, что встретимся в парке у входа в восемь часов. Там есть шашлычная.
– Знаю это место.
– Но я не успеваю. И боюсь, что торовцы успеют ее перехватить. Понимаешь?
Круглов не отозвался.
– Игорь, ты слышишь?
– Слышу. А ты не можешь ее предупредить?
– Не могу! У нас нет связи.
– Хреново.
– Согласен. Ты можешь туда срочно подъехать? Ты где сейчас? Ты же собирался в парк.
– Да, Павел. Я собираюсь там быть. Но я еще занят. – Он тяжело вздохнул. – И я сейчас далеко. Мне даже за полчаса не успеть. Прости, Павел.
Теперь уже вздохнул Данилин. Вздохнул, выдохнул и сказал:
– Ладно, я понимаю, у тебя служба. Я попробую сам. Может, все еще обойдется.
– Конечно, не теряй надежды. Но я вот что хотел сообщить, Павел. Будь на связи, нам надо обязательно встретиться. Ты в курсе, что происходит?
– В смысле?
– Есть приватная информация. В центре огромный скандал из-за этой истории, премьер подал в отставку. Однако это сейчас не главное. Принято решение объявить Старопетровск закрытой карантинной зоной, сюда уже стягиваются подразделения Росгвардии.
– Мне кажется, они не помешают.
– Ты не понимаешь, Павел. Они не будут входить в город, просто наглухо изолируют его. Завтра отсюда уже не выбраться. Да, наверное, уже и сейчас.
– И что теперь делать? – Павел не особо вникал в смысл информации, сообщаемой Кругловым, его мысли были заняты Зиной и дорогой. – Изолируют и чего?
– Ты все же не понимаешь. Да мы здесь просто сдохнем, как крысы в западне!
– А ваше начальство? Неужели вас бросят на произвол судьбы?
Круглов матюкнулся.
– Нас уже бросили. Замначальника ГОВД мне так и сказал – по телефону. Выбирайся, как знаешь, твоя задница – твоя забота. И укатил в Питер. Вот так-то, Паша. В общем, надо прорываться сегодня, пока ловушка не захлопнулась.
– Каким образом?
– О том и речь. Я связался со своим знакомым из погранотряда. Он ночью поможет нам выбраться через озеро. Усек?
– Да.
– Так вот. Если найдешь Зину, обязательно приходите на встречу. Иначе вы застрянете здесь и очень надолго. В девять, в парке, у реки. Учти, я долго жда…
Голос Игоря оборвался на полуслове – резко и окончательно. Данилин скосил глаз на экранчик телефона, даже потряс его. Бесполезно. Это не он или Игорь отключился – просто вырубилась сотовая связь.
Восстановится ли? С учетом того, что творилось в городе и в свете последних новостей от Круглова – вряд ли. Наверное, станет лишь хуже. Хорошо, что хотя бы электричество еще не вырубили. Скоро начнет темнеть, так что без электричества будет совсем весело.
Да и тучи сгущаются. Как бы гроза не грянула. Как там? Люблю грозу в начале мая?
Поможет ли им сейчас гроза? Разве что смоет часть осадков вируса или как там это правильно назвать?.. Воздух-то точно прочистит. Но лично ему поможет только антидот. А тот у Зины. А Зине может помочь только он сам.
Правда, есть еще этот неизвестный парень, любящий кромсать глотки и ломать шеи. Данилин сам неплохо владел приемами удушения, но новый приятель Зины по имени Тимофей, похоже, был виртуозом в этом славном деле. По крайней мере то, как он сломал шею одному из торовцев, наводило на серьезные размышления. В то же время если он и Зина попадут в засаду, то одними болевыми приемами не обойдешься. Да и не факт, что их будут брать живьем, могут и с дистанции подстрелить.
Данилин посмотрел на часы. До парка не меньше пятнадцати минут езды, а перед ним еще и начнется старый район с улочками-закоулочками. Просто удивительно, что его до сих пор не снесли при таком размахе нового строительства. Видимо, потому, что чиновники и авторитетные бизнесмены успели коттеджей понастроить. Но вот улочки-то узкие, не разгонишься.
Он взглянул на приборную доску и выматерился. Бензин был почти на нуле. Как же он промохал? Заехать на заправку? Это крюк, пусть и небольшой, и несколько минут потерянного времени. А если там еще и очередь?
С другой стороны, если топлива не хватит, придется километр-другой чесать пешком. И сколько он в итоге потеряет времени, можно лишь гадать. Эх, не было печали, ядрит твою кудрит за корягу и господи прости…
* * *
Зина в итоге припарковалась на площадке у торца здания, на первом этаже которого находилась аптека. Тим повесил за спину автоматическую винтовку и сказав: «Не скучай, я быстро», проник в помещение прямо через разбитое витринное стекло. А Зина осталась в машине – скучать или не скучать, это уж как получится.
Она посмотрела по сторонам – все вроде бы тихо и спокойно. Даже пустынно, если не считать немногочисленных, озабоченных последними событиями, прохожих. В общем, ничего примечательного. И в Зине проснулось любопытство. Впрочем, оно в ней не умирало никогда.
Она решила залезть в бардачок угнанного автомобиля. Ну, мало ли чего? Интересно же… И все равно Тима ждать. Надо же как-то время убить?
Солнцезащитные очки Versace ей понравились, но тут же разочаровали – оказались слишком велики и смотрелись на изящном Зинином носике, как валенки на балерине.
Тюбик губной помады Christian Dior Rouge она открыла, но в итоге проигнорировала из-за синюшного оттенка а-ля свежая утопленница. Но сделала вывод – наверняка владелец «ауди» часто возил супругу, которая использовала бардачок, как дополнительную дамскую сумочку.
Там же лежал обычный мужской носовой платок в клеточку. Зина его приподняла и обнаружила почтовый конверт. В общем-то, тоже обычный. Но толстый. И Зина в него, естественно, заглянула.
Тут ее поджидал очень приятный сюрприз – пачка забугорных денег, при ближайшем рассмотрении оказавшимися евро. И не какой-то там мелочевкой, а симпатичными розоватыми бумажками номиналом в пятьсот «евриков». Пачка была перетянута резинкой и, разумеется, вызвала у Зины повышенный интерес.
Она моментально смекнула, что обнаруженные деньги не относятся к уважаемой категории «заработанные честным трудом». Откуда подобное богатство у чиновника городской администрации? К гадалке не ходи – взятка. Либо энное количество взяток, конвертированных в одну общую заначку.
Почему такая крупная сумма очутилась без присмотра в бардачке? Зина напрягла свой дедуктивный талант и пришла к выводу, что все логично. Собираясь драпать из города, коррумпированный чинуша привез деньги то ли с работы, то ли из тайника, и второпях сунул в бардачок. Потом побежал за семьей, рассчитывая вернуться через несколько минут. А машина в это время тю-тю, уехала без хозяина.
Зина поразилась своей прозорливости. Это ж надо было так угадать с угнанной тачкой? Можно сказать, пальцем ткнула, и вдруг невероятная везуха. Не возвращать же денежки мздоимцу? Смешно. Значит, грабь награбленное.
Это сколько же их в пачке? Сто? Да нет, явно больше. Неужто двести штук? Умножаем, переводим по курсу рубля… Ого!.. А вдруг не двести, а все триста??? Надо срочно пересчитать, пока Тим не вернулся.
Но она не успела даже снять резинку. Дверца машины вдруг резко распахнулась, чья-то грубая и безжалостная рука схватила Зину за волосы и буквально выволокла из автомобиля. Девушка вскрикнула, упала на асфальт и, опершись на руки, тут же попыталась вскочить. Безуспешно.
Вся та же грубая рука пригнула ее голову, и через мгновение Зина увидела перед лицом клинок – узкий, заостренный к кончику. Он напоминал по форме колишемард – разновидность короткой шпаги, которую Зина видела в местном краеведческом музее – только был совсем уж коротким, примерно, как у столового ножа. «Заточка! – мелькнуло в сознании девушки. – Бандиты!» И тут же прозвучал гнусавый голос:
– Не дергайся, сука! Прирежу! Геныч, глянь, что у нее в руке.
Только сейчас Зина заметила, что по-прежнему сжимает в ладони пачку вожделенных евро. Однако счастье длилось недолго. Какой-то рыжий тип сдавил ее запястье и, вывернув руку, отобрал деньги. Собственно, Зина и не сопротивлялась, находясь в шоке.
«Рыжий», поднеся пачку к лицу, в изумлении воскликнул:
– Бобер, да тут бабла не меряно! Гадом буду!
– Что за бабло? – спросил бандит с заточкой.
– Да эти, евро! Ха! Вот пруха так пруха, хи-хи, – «рыжий» не мог поверить внезапному счастью, идиотски похихикивая через фразу. – Только «таблетками» в аптеке затарились, а тут еще и бабло, хи. Ну просто кайф, хи-хи. Бобер, я пересчитаю?
– Успеешь, придурок. Полный кайф с телкой начнется. Тащите ее в фургон. Лазарь, помоги Генычу.
В этот момент Зина, наконец, встрепенулась. Во-первых, малость очухалась после внезапного нападения, во-вторых, гнусавый Бобер убрал от ее лица заточку. Первым делом она попыталась завопить, однако попытка не увенчалась особым успехом. И вот почему.
Едва Зина успела исторгнуть из горла что-то вроде сдавленного «а-а», как Бобер сильно ударил ее кулаком под дых. Острая боль пронзила девушку едва ли не до хребта, она согнулась, и только что зародившийся крик превратился в судорожное «кха-кха». Она захрипела, пытаясь втолкнуть в легкие воздух, а ее уже подхватили чьи-то цепкие руки и поволокли за дом – к служебному выходу из аптеки, где стоял микроавтобус.
Бобер, подбежав к нему, распахнул задние дверцы. Лазарь и Геныч, подтащив извивающуюся девушку, без церемоний закинули ее в салон, словно мешок картошки. И запрыгнули следом. Последним в салон забрался Бобер. Захлопнув за собой дверцы, он крикнул:
– Держите ей руки! И рот чем-нибудь заткните, чтобы не заорала.
Но Зина не смогла бы заорать при всем желании. При падении она сильно ударилась затылком о какую-то железяку, в голове у нее вначале зазвенело, а затем помутилось. Сквозь эту мутную пелену, окутавшую сознание, она почувствовала, как на лицо ей набросили вонючую тряпку, завернули руки за голову, прижав их к полу, а чьи-то жесткие пальцы начали стягивать с бедер джинсы.
Зина лягнулась пару раз, получила сильный удар в бок, охнула, закашлялась и едва не вырубилась. Все остальное она воспринимала словно в забытье, ничего не видя и не понимая происходящего. Тем более что происходило оно, в общем-то, не с ней.
Сначала Зина услышала хрипы и вскрики, перемежаемые матом и звуками глухих ударов. Затем кто-то застонал и, кажется, упал. Одновременно она почувствовала, что ее руки больше никто не сжимает, и попробовала сбросить с лица тряпку. Но попытка не удалась, потому что тряпка была слишком большой и не хотела выпускать девушку из своих вонючих объятий. И вдруг слетела сама собой.
После чего Зина услышала встревоженный низкий голос, струящийся откуда-то сверху – будто глас того, кого не следует поминать всуе:
– Ты в порядке?
Зина не ответила, стараясь восстановить дыхание и сфокусировать зрение. По ходу этого процесса в воздухе сформировалась расплывчатая человеческая фигура, которая спросила уже знакомым голосом:
– Зина, ты слышишь меня? С тобой все в порядке?
И она узнала Тима.
– Нет, не в порядке, – прошептала еле слышно. Уже чуть громче добавила: – Мне плохо, Тим.
– Сейчас я тебе помогу.
Исполин нагнулся, взял девушку на руки, как маленького ребенка, и шагнул из салона автомобиля на асфальт.
– Деньги, – простонала Зина, – забери у него деньги.
– Какие деньги?
– Посмотри у рыжего. У него должна быть пачка денег.
– Чьих денег?
– Моих. Я нашла их в бардачке. Там очень много денег.
– Ладно, заберу. Только сначала отнесу тебя в машину. – Тим легкими шагами, как будто совсем не ощущал тяжести тела девушки, направился к «ауди». – Я же просил тебя держать под рукой пистолет.
– Я забыла о нем.
– А почему не заблокировала дверь?
– Я не подумала. Я думала, что ты скоро вернешься.
Тим вздохнул:
– Понятно.
– А эти… что с ними?
– Их больше нет…
* * *
Данилин все-таки свернул к заправке, потому что лишиться колес в такой ситуации было крайне нежелательно. Но по закону подлости только зря потратил и без того драгоценное время. Он опасался большой очереди, но реальность оказалась еще хуже. Очередь отсутствовала вовсе, потому что не осталось самой заправочной станции – на ее месте висел столб огня и густого черного дыма от горящих нефтепродуктов. Никто даже не пробовал их тушить. Разве что мелкий дождик моросил.
Скорее всего, станцию сознательно уничтожили поджогом или взрывом, подумал Павел, – диверсией, короче. Но какая сейчас разница? У него заканчивается бензин, а он еще и проехал впустую несколько километров. Если уж не везет, то не везет. Всё, надо газовать до упора и будь, что будет.
Через пару минут он добрался до района частной застройки, превратившегося со временем в престижный микрорайон с таунхаусами и коттеджами. В прежние, еще советские, времена это место называли Кулацкий поселок – может быть из-за того, что его обитатели владели участками земли в пять-шесть соток. А, возможно, и по другой причине.
Сейчас старых домов вместе с их коренными обитателями осталось немного, но некоторые из хозяев продолжали держаться за свои участки, несмотря на очень высокую цену на землю. Притормаживая на крутом повороте, Павел вспомнил, что совсем недалеко находится дом его хорошего приятеля, татарина Рашида Хасанова – бывшего военного хирурга.
Бывшего, потому что Рашид, невзирая на формальную принадлежность к исламу, злоупотреблял (мягко выражаясь) спиртными напитками. В конце концов он уволился со службы и теперь работал дежурным врачом в травмопункте. Данилин не видел Хасанова около двух лет, с того времени, как перестал наезжать в Старопетровск. Но сейчас ситуация выглядела явно не подходящей для того, чтобы навещать старого знакомого. А через минуту она и вовсе стала скверной – закончился бензин.
До центрального входа в парк было около километра. Павел мог пойти на крайнюю меру – вплоть до того чтобы притормозить под угрозой автоматического карабина попутную машину. Да вот только кого тормозить? Он находился практически на окраине города, куда жители Старопетровска добирались, в основном, лишь для проведения культурного досуга. Но желающих провести этот самый досуг именно сегодняшним майским вечером почему-то не попадалось.
Он закинул за спину карабин и побежал по тротуару. Побежал небыстро, потому что карманы широковатого, с чужого плеча, пиджака были загружены пистолетом, запасным магазином для М4 и ручными гранатами. И эти самые гранаты сейчас колотили под ребра.
Он бежал, смахивая со лба пот и капли дождя, и думал о том, что, возможно, все еще обойдется. Ведь вовсе не факт, что события развиваются по неблагоприятному варианту. Возможно, торовцы и прочие отморозки из концерна вовсе ничего не знают о назначенной встрече. А Зина со своим «надежным парнем» спокойно поджидает его около шашлычной.
Однако не обошлось.
До входа в парк оставалось преодолеть какую-то сотню метров – добежав до конца улицы, свернуть налево, а там короткий рывок вдоль шоссе и вот он, главный вход с каменной аркой – когда буквально перед носом Павла по шоссе пронеслись два темных джипа. И под ложечкой дрогнуло в предчувствии неминуемой беды.
Он еще не успел достичь угла забора из профнастила, когда расслышал визгливый скрип тормозов – звуки во влажном воздухе при слабом дожде распространяются далеко. Преодолевая последние метры до поворота, Данилин на ходу стянул с плеча карабин, передвинул скобку переключателя огня на режим автоматической стрельбы и взял оружие наизготовку. Потому что сообразил: он не успеет – уже никак не успеет – предупредить Зину и ее дружка. Но успеет открыть огонь по «чувакам» – в том, что в навороченных «американцах» находились торовцы, Павел не сомневался – и тем самым подаст сигнал тревоги.
Кроме этого он так или иначе отвлечет на себя часть врагов. А дальше… дальше посмотрим. Ведь главное, это вовремя ввязаться в драку.
Вдоль шоссе росли деревья – старые, высокие и толстые. Раньше, лет двадцать с гаком назад, здесь шумел смешанный лес, а на берегу реки располагался дикий пляж – любимое место отдыха горожан в теплое время года. Лес сильно проредили, когда приступили к строительству парка, но часть старых деревьев вдоль дороги сохранилась. И сейчас они могли сослужить Павлу добрую службу.
Но его поджидали два сюрприза. Хорошие или плохие – с этим можно было разобраться только по ходу дела. Первый сюрприз заключался в том, что джипы остановились значительно дальше, чем Данилин рассчитывал. Не у главного входа с аркой, куда вели широкие бетонные ступени, а значительно левее, метрах в ста за ним – у служебного въезда с металлическими воротами.
Это вроде бы выглядело нелогичным. Ведь павильон шашлычной располагался справа от главного входа, в какой-то полусотне шагов – выпрыгиваешь из автомобиля и преодолеваешь расстояние максимум за десять секунд. Зачем было проезжать еще добрую сотню метров?
Торовцы что-то перепутали? Или решили схитрить, сделав вид, что павильон их вовсе не интересует? Так, мол, подъехали, по своим делам. А вы, там, ребята, сидите в своей шашлычной или рядом, мы вас не тронем; мы даже и не в курсе, что вы тут стрелку забили.
В таком поведении логика имелась – если исходить из предположения, что «чуваки» не смогли подъехать заранее, чтобы устроить классическую засаду. Они опоздали минут на десять, отлично понимали это и могли рассуждать следующим образом.
Мол, Павел, а также Зина со своим приятелем, сбежавшие из секретной тюрьмы, уже добрались до парка. И вот сидят они сейчас в павильоне, перетирают свои вопросы, и заодно посматривают в окно. И вдруг видят, как подкатывают торовцы, выскакивают из машин и несутся, сломя головы, к шашлычной. Как, по мнению торовцев, в подобной ситуации поступит Данилин, а также примкнувшие к нему подельники? Испугаются и побегут? Или выставят из окон стволы и положат всех бойцов с двадцати-тридцати шагов?
Трудно сказать, какое мнение имели торовцы о напарнике Зины. Но о Данилине они мнение имели наверняка. И знали, что стрелять он умеет с разных дистанций. Сколько он парней из концерна уже положил? Шесть, семь? Или восемь? Уже и со счету сбились.
Так что же делать на месте «чуваков»? Атаковать в лоб? Или попробовать хитрый обходной маневр? А именно – остановиться где-нибудь в сторонке, рассредоточиться, взять павильон в кольцо, подкрасться, используя естественные и искусственные укрытия, а потом заорать в матюгальник: «Сдавайтесь, уроды! Руки вверх и выходите по одному!»
Впрочем, матюгальник, это у наших ментов. У цивилизованных «чуваков» – мегафон. И действовать в обход, а не лезть на рожон, это тоже по-ихнему. Они уже пробовали переть буром. И где они теперь, эти бурые? Бурые стали сизыми. Шутка.
Логично? В общем-то, да. Особенно с учетом того, что принимать решения торовцам приходилось в условиях ограниченного времени и под давлением многих негативных факторов. И особенно с учетом знания о том, что птичка в клетке. В том смысле в клетке, что все «птички» или, как минимум, часть из них, уже «прилетели» на место встречи.
Откуда торовцы об этом узнали? Да оттуда же, что и Павел. Они наверняка заметили коричневый хэтчбек, оставленный кем-то на площадке около главного входа. С учетом известных обстоятельств вывод о том, кто подъехал к парку на автомобиле, напрашивался у «чуваков» сам собой – подъехали либо Данилин, либо Зина с ее напарником.
Все эти рассуждения вихрем пронеслись в голове Павла, притаившегося у толстого ствола осины. Он был уверен, что торовцы его не заметят – во-первых, далековато, во-вторых, смотрят совсем не туда. К тому же, они вроде бы и не торопились – стояли около закрытых ворот и о чем-то переговаривались. Павел насчитал четырех человек, возможно, еще кто-то сидел в джипе. Те, кто стоял, представляли собой неплохую мишень.
Полторы сотни метров, разумеется, не самая оптимальная дистанция – полсотни куда лучше. Да и морось еще. Но из автоматического карабина почему бы и не попасть для опытного стрелка? Тем более если стрелять не в голову, а ниже пояса – потому что «чуваки» облачились в бронежилеты и продолговатые защитные шлемы без забрала, но с защитными очками. Да и дистанция для М4 вполне подходящая. Рискнем?
Павел вскинул карабин – телескопический приклад он подогнал по длине руки еще на БХЗ – и поймал в диоптрический прицел серую фигуру «чувака». Он стоял крайним справа – ближе всех к воротам – и Павел подумал: «Переключу на одиночные и попробую попасть в бедро. Затем сразу даю длинную очередь по остальным – по ногам. Наверняка кого-нибудь зацеплю – располагаются-то кучно, как бараны».
Указательный палец лежал на спусковой скобе, готовый послать в цель смертоносный «привет» калибра 5,56. А затем и еще с десяточек таких же «приветов» одной очередью. И тут Данилина торкнуло. А вдруг?
Чего-то он торопится. А вдруг эти бойцы действительно приехали не по его душу, и Зина с приятелем им тоже не нужны? Вернее, нужны, да просто эти торовцы ни ухом ни рылом не в курса́х о том, что ценная добыча находится под самым носом. А он, снайпер недоделанный, откроет стрельбу и всех всполошит. В том числе и Зину с ее суперменом. Они сразу убегут и правильно сделают, а потом ищи их свищи незнамо где – связь-то отрубилась.
Так что же делать? Подождать до момента, пока «чуваки» проявят свои намерения? Не будут же они целый час топтаться и курить. А он пока что…
«Ну да, надо сменить позицию, – подумал Павел. – Перебегу через шоссе к ограде парка, и там уже решу, как дальше». И перебежал.
Но, очутившись на другой стороне, он снова изменил намерения. Торовцы продолжали стоять около машин, а один еще и разговаривал по телефону. Или по рации – толком не разглядишь. И Данилин решил перепрыгнуть через невысокое ограждение на территорию парка.
Логика была проста. От этого места до шашлычной оставалось меньше пятидесяти метров. Если торовцы промедлят еще хотя бы пару минут, то он успеет добежать до павильона и предупредить Зину безо всякой стрельбы, не поднимая шума. Если Зина с дружком, разумеется, вообще там. Ведь это обстоятельство нельзя считать абсолютно установленным.
В один мах преодолев витую чугунную оградку, Павел мягко приземлился с той стороны на полусогнутые ноги. Пригнувшись, проскользнул между пирамидальными, двухметровой высоты, кустами самшита, и опустился на колено около одного из них, в двух шагах от старой липы. Осмотрелся.
Прямо перед Данилиным тянулась широкая пешеходная аллея с разбитыми посередке клумбами. На противоположной стороне, как и на ближней, росли липы, за ними – аккуратно постриженные ряды самшита. В глубине, за зелеными насаждениями, виднелась наклонная карусель, напоминающая по форме летающую тарелку. Левее карусели размещалась грандиозная конструкция колеса обозрения с подвешенными кабинками.
И ни одной живой души. Чего, впрочем, можно было ожидать с учетом паники, царящей в городе.
Павильон шашлычной находился по левую руку от Данилина, поблескивая витринными стеклами. Со своего места Павел видел часть здания с открытой верандой, между зданием и аттракционом «Колесо обозрения» располагалась площадь с круглой клумбой посредине. В дальнем конце площади темнел прямоугольный силуэт летней сцены с козырьком, на которой по праздникам выступали артисты.
Диспозиция была ясна. И ничего не вызывало подозрений.
«Всё, времени в обрез, – решил Павел. – Рысью до павильона и будь, что будет. Засада исключена, иначе торовцы не торчали бы в открытую около парка. А Зина со своим хлопцем либо внутри павильона, либо прячутся поблизости в кустах. Так или иначе они меня увидят, когда я поднимусь на веранду шашлычной».
Он уже хотел привстать, чтобы совершить завершающий рывок к павильону, и вдруг замер. Послышалось? Кажется, хрустнула ветка с правой стороны. Или не хрустнула?
Оставаясь под прикрытием самшитового куста, Данилин развернулся на корточках. Следующее решение пришло практически мгновенно, на уровне рефлексов – он осторожно положил на траву карабин и вытащил из внутреннего кармана беретту с глушителем. А все же правильно, что он его до сих пор не скрутил. Хотя…
И тут снова что-то треснуло. Совсем рядом, в нескольких шагах. Неужели кто-то крадется вдоль ограды, прячась за кустами и липами? Но кто? Человек? Или бродячая собака?
Это был человек. Потому что только появлению человека может предшествовать ствол штурмовой винтовки М16А1. Он высунулся из-за конуса куста в полуметре от Павла, а следом тот увидел ногу – черный армейский ботинок с высоким берцем и часть голени в темно-серой форменной брючине. И вот здесь Павел, возможно, допустил ошибку. А, возможно, он ее допустил чуть раньше, когда вытащил пистолет левой рукой.
Если бы он держал беретту правой рукой, то мог просто вытянуть ее вперед и сделать два-три выстрела вслепую, не видя туловища врага. Но с левой руки стрелять пришлось бы через куст, поэтому Данилин принял иное решение. Он схватил правой ладонью ствол винтовки и резко дернул его вперед.
Как и планировалось, торовец по инерции вывалился из-за куста вслед за винтовкой, потому что продолжал сжимать ее в руках. Павел тут же выстрелил в бок «чувака» почти в упор, невзирая на его бронежилет. На таком расстоянии любой калибр очень чувствителен, тем более девятимиллиметровый из беретты – если и не пробьет защиту, то кратковременный болевой шок и повреждение мягких тканей гарантированно. А то и ребро сломает – с учетом того, что торовцы, как заметил Данилин, таскали легкие бронежилеты второго уровня защиты.
Однако неприятность крылась в другом. Уже после первого выстрела упавший на землю боец не представлял серьезной опасности. Чем Павел и воспользовался, прострелив ему голову вторым выстрелом. Да и как не прострелить, если «чувак», в отличие от бойцов возле джипов, был в форменной кепке, а не в защитном шлеме? Но еще до того как упасть, торовец успел нажать на спуск, и винтовка разразилась короткой очередью.
Поступил «чувак» осознанно или сработала так называемая моторная память, не имело значения. Очередь именно что разорвала тишину казалось бы безлюдного парка, и все ухищрения Данилина вроде пистолета с глушителем оказались напрасными. Тут же выяснилось, что и парк лишь казался безлюдным.
Едва Павел нагнулся, чтобы поднять с земли свой карабин, как с противоположной стороны аллеи хлестнула автоматная очередь. Пули так близко свистнули над головой Данилина, что едва не подбрили ему макушку. Он нырнул за куст самшита и на долю секунды опередил вторую очередь, «подбрившую» на этот раз сбоку ни в чем не виноватый кустарник.
Срезанные словно косой веточки еще падали на траву, а Данилин, сумевший ухватить карабин, уже палил в ответ. В ответ, но не в цель, потому что никого не видел, да и не старался увидеть – просто палил для острастки, чтобы заставить противника залечь.
Выпустив очередь, Павел откатился вправо и, распластавшись на траве, дал еще одну очередь в сторону предполагаемого противника – и только после этого посмотрел туда. Увы, никого не обнаружил.
Объяснение напрашивалось одно – противник затаился либо за кустом самшита, либо за деревом. А мгновением позже на ум пришло и другое объяснение. Сектор обстрела с левой стороны Данилину перекрывал не только густой куст самшита, но и толстый ствол липы, росший за ним – или перед ним, если смотреть со стороны аллеи. Дерево, вероятно, помешало и врагу, когда он первым открыл стрельбу.
Ситуация складывалась неоднозначная. Данилин не видел противника, более того, не имел представления о его численности. Он мог лишь предположить, что торовцы двигались с двух сторон аллеи в количестве не менее двух человек. И двигались в направлении шашлычной. А вот остальное относилось к области догадок.
Тратить время на догадки Павел не мог. Но и дожидаться прояснения ситуации не имел ни малейшего резона. Потому что Данилин помнил о четырех (или пяти?) «чуваках» около джипов. Они находились в сотне с небольшим метров и не могли не отреагировать на автоматную стрельбу. Так чего еще выжидать? Когда рак на горе свистнет?
Действуя интуитивно, он ужом прополз несколько метров вправо к соседнему кусту самшита. Интуиция базировалась на практическом опыте – если ты не знаешь точного местонахождения противника и его численность, необходимо прежде всего разорвать дистанцию. А если начнешь активничать наобум, то пропадешь ни за понюх табаку.
Поэтому, выждав секунд десять, Данилин отполз еще дальше – к следующему кусту, продолжая удаляться от павильона. Враг молчал, не обнаруживая себя, но и не преследуя Павла. Это давало ему шанс без потерь выйти из боя, и при других обстоятельствах он бы им воспользовался – в конце концов побеждает не тот, кто умеет геройски атаковать, а тот, кто стреляет последним.
Однако в данной ситуации Данилин не мог ретироваться с поля боя – ведь где-то рядом находилась Зина со своим «надежным парнем». Почему же они никак не проявят себя? Или их вовсе тут нет, и он ошибся в своих расчетах?
В этот момент размышления Данилина прервал выстрел. Всего один – не очередь. Откуда-то с левой стороны. Возможно, со стороны шашлычной. Но не исключено, что и от колеса обозрения.
Павел услышал вскрик. Именно вскрик, очень короткий. И больше ничего. Так бывает, когда человеку не дают кричать, сразу зажав рот. Или когда он не успевает закричать, получив смертельное ранение.
Тут уж Павлу стало любопытно. Припав к траве, он осторожно и медленно пополз к аллее, выставив ствол карабина перед собой и готовый нажать на спусковую скобу при любом подозрительном движении или шуме. Так он дополз до липы, росшей в шаге от аллеи, и, вытягивая шею, выглянул из-за ствола дерева.
То, что он увидел, отчасти его поразило. Примерно посредине аллеи на клумбе ничком лежал торовец. По облачению он один к одному напоминал бойца, только что убитого Павлом. Только вот кепка слетела с его головы, обнажая окровавленную голову. Судя по положению трупа, боец пересекал аллею, подбираясь к месту, где еще минуту назад укрывался Павел. Однако на полпути кто-то завалил «чувака» метким выстрелом в затылок со стороны колеса обозрения.
Это представлялось не то чтобы совсем странным, но все-таки неожиданным. Являлся ли загадочный стрелок единомышленником Данилина и, так сказать, его собратом по оружию? Или он руководствовался какими-то своими особыми соображениями?
Павел очень хотел бы знать ответы на эти критически важные вопросы, но спросить было не у кого. И размышлять было некогда, потому что в события вмешались новые персонажи. Точнее, не новые, а слегка подзабытые – торовцы, ранее дожидавшиеся чего-то около автомобильного проезда.
Они выскочили по одному из-за летней сцены и открыли пальбу по зданию павильона. Естественно, что к звуку автоматных очередей сразу прибавились звон и грохот разбиваемого стекла – это разлетались вдребезги витражные окна шашлычной. Очевидно, торовцы полагали, что их противник засел именно в павильоне, и обрушили на него шквал огня.
Данилин не мог не отреагировать на такую ожесточенную атаку. Хотя он так и не разобрался в том, укрывается ли в шашлычной Зина или кто еще, или вообще никто не укрывается, однако разбираться было поздно. Настало время принимать меры, чтобы исключить самый негативный вариант. К тому же «чуваков» следовало гасить по-любому, исходя из древнего принципа «хороший враг – мертвый враг».
И все-таки среагировал Павел с небольшой задержкой. Он продолжал опасаться неизвестного стрелка, поэтому не хотел подставляться без крайней необходимости. Она наступила в тот момент, когда торовец, бежавший последним, внезапно упал на колено и почти не целясь засадил в павильон из подствольного гранатомета.
Такого нарушения правил «фейр-плей» Данилин не выдержал – вас и так, суки, четверо, а вы еще и гранатами «стекляшку» забрасывать?! Ну, пендосы хреновы! Получайте за Крым, за газ и за Кавказ!
Матюкнувшись, он навел прицел на гранатометчика и выпустил очередь. Тот, едва успев вскочить на обе ноги, тут же рухнул на асфальт. По непонятному стечению обстоятельств мгновением позже упал ничком еще один боец, бежавший впереди всех. Павел никак не мог зацепить его первой очередью, но не расстроился. Пальнул еще разок в сторону торовцев и откатился за дерево.
«Это что же получается? – мелькнуло в сознании. – Если их всего четверо, то двое уже, как минимум, ранены? Плюс те двое, которые уже точно готовальня. Итого, шесть минус четыре, в сухом остатке два полноценных бойца. Максимум – три. А ведь нас тоже не меньше двух».
Он так и подумал «нас», потому что сомнений не оставалось – неизвестный стрелок воевал на его, Данилина, стороне. Иначе бы и сам Данилин уже схлопотал бы пулю. Так кто это? Зинин «надежный парень»? Или сама Зина? Да нет, она лишь по бутылкам стрелять научилась. А тут спец садит одиночными и, похоже, из оптики.
Торовцы огрызнулись несколько раз автоматными очередями, однако Павел отнесся к этому спокойно. Он был уверен – за деревом его не достанут. А лезть вперед они не больше будут, потому что напоролись на то, чего явно не ожидали. Скорее всего, залегли и уже подумывают, как бы убраться подобру-поздорову. А еще им надо эвакуировать, как минимум, одного раненого – того самого гранатометчика, которому Данилин засадил по ногам.
Теперь ему стал понятней изначальный замысел торовцев. Они высадили двух бойцов с восточной стороны, чтобы те подобрались к павильону с тылу, а заодно прочесали эту часть парка. Остальная группа из четырех бойцов, видимо, ждала сигнала от первых двух, чтобы взять шашлычную в кольцо. Но торовцы не учли фактор опоздавшего Данилина. Да и мастерство неизвестного стрелка тоже не учли. Где-то так.
В каком-то смысле они перехитрили сами себя. Или просто перестраховались. «Чуваки», они такие, привыкли воевать числом да еще после массированной огневой подготовки ракетами и напалмовыми бомбами. И, по возможности, против мирного населения, чтобы потом грабить и насиловать с засученными рукавами. Это они в кино сплошные рэмбо и терминаторы, а на деле трусоватые отморозки. Но здесь вам не тут.
В парке установилось подозрительное затишье. Неужели смылись, захватив раненных? Или тупо ждут подкрепления, вызвав его по рации или мобильному? Впрочем, сотовая связь в этом районе вроде бы вырубилась. А рация не всегда и не везде возьмет, от передатчика зависит.
Мысль о подкреплении врагу Павлу, тем не менее, не понравилась. Он окончательно пришел к выводу, что Зины в павильоне не было, поэтому лезть на рожон ему не хотелось. Однако дожидаться того, что все само собой рассосется, он, естественно, тоже не мог – не на пляже, чай, загорает. Да и время не ждет. Скоро вроде бы должен объявиться Круглов, а Зина так и не найдена.
Данилин привстал и на полусогнутых двинулся вдоль ограды парка. Таким макаром – без приключений – он добрался до здания шашлычной. Точнее, до того, что от нее осталось после взрыва гранаты. Прячась за углом веранды, он осторожно высунул голову и прочесал глазами пространство впереди. Быстро обнаружил два неподвижных тела – они лежали примерно там же, где и подстреленные ранее торовцы. Неужто оба готовы? Или просто вырубились?
А где же оставшаяся парочка? Раненых «чуваки» вроде бы не бросают. Не очень понятно. Или все же поддались панике и решили спасать свою шкуру?
В общем-то, такое исключать нельзя. Они ведь наемники, а не Александры Матросовы. Но он не видел, чтобы мимо проезжал джип. А в ту сторону, на запад, шоссе ведет к границе. Получив по зубам, сразу ломанулись туда? Как-то странно.
Павел выбрался из-за угла и рысцой пробежал до конца павильона. Уже здесь – на новой позиции – он засек третьего торовца, вернее, его тело. Оно неподвижно лежало в траве около дерева. Данилин был готов поклясться, что этого «чувака» он не мог застрелить даже во сне. Опять неизвестный стрелок постарался? Нет, это уже не просто стрелок, а настоящий снайпер.
И тут Павел услышал крик Зины. Но не крик о помощи, чего Данилин в глубине души продолжал опасаться, а, скорее, наоборот. Зина прокричала:
– Данилин, все в порядке! Не стреляй! Это я, Зина!
Он, конечно, вздрогнул и рефлекторно развернулся, вскидывая карабин – уж больно высоким, на грани, было нервное напряжение. Так и невроз заработать можно. Но от выстрела, слава богу, удержался. Ведь кроме безусловных рефлексов существуют еще и условные, когда включается мозг. Он и подсказал: «А голосок-то знакомый. Зинки голос, черт побери!»
Она стояла на другой стороне площади за оградкой аттракциона в тени колеса обозрения и махала ладонью. Да еще и подпрыгивала. И продолжала кричать:
– Паша, не бойся! Иди сюда!
Но он пошел не сразу – сначала окинул взором все пространство напротив себя, особо тщательно осмотрев территорию аттракциона. И не столько боковым, сколько «косым» зрением выхватил человеческую фигуру на колесе обозрения – в кабинке, примерно на тридцатиметровой высоте.
Даже издалека Данилин понял, что человек – настоящий исполин, ростом не меньше двух метров. В руках он держал то ли винтовку, то ли автомат. Заметив, что Павел смотрит на него – отнял от цевья оружия левую руку и помахал ею. Мол, привет, можешь не бояться. И Павел потрусил через площадь – ну, посмотрим что за надежный парень по имени Тимофей.
Практически все стало понятно, даже вопросов задавать не надо. Парень явно знал, что делает, потому что ожидать от Зины подобной предосторожности и столь грамотного выбора позиции, было бы, как минимум, наивно. Позиции-то она знала, да совсем не те.
Правда, чтобы взобраться на такую высоту, нужно иметь не только соображалку, но и смелость, а также отличную физическую подготовку. Или Зина его с помощью двигателя подняла? Устройство подъемника, в принципе, несложное, а механик, естественно, драпанул и мог второпях даже свою будку не закрыть. Хотя, там еще ключ зажигания требуется или что-то в этом роде…
Ответ подсказал сам Тимофей, видимо, решивший, что настало время покинуть позицию. Закинув оружие за спину, он повис на крепежной балке, словно на перекладине, и добрался до обода колеса. После чего стал осторожно, но споро, спускаться вниз по этой дугообразной конструкции, словно по бревну. «Да он ловкий, как обезьяна, – подумал Павел. – И не просто ловкий, а еще и чудовищно сильный. Горилла, настоящая горилла. Разве что лапы короче. В смысле – руки. Ну и отхватила себе Зинка приятеля».
Он приблизился к ограждению и, остановившись в шаге, сказал:
– Обниматься, полагаю, не будем?
Зина смотрела на него с напряженным удивлением, как будто не узнавала. Затем, кокетливо улыбнувшись, отозвалась:
– Тебе виднее. Я ведь уже бывшая.
– А я и забыл.
Данилин почему-то занервничал. Не от общей обстановки, а именно при виде Зины. Он не встречался с ней около двух лет и, казалось, уже и вспоминать перестал. Ан нет – многое сразу всплыло в голове.
– Вижу, что забыл. Даже не улыбнулся.
– Просто не могу поверить своим глазам. – Он вздохнул. – В общем, я тебя почти уже похоронил. Даже сил на радость не осталось. А ты, что так смотришь?
– Не ожидала тебя здесь увидеть. Вернее, не ожидала, что ты все бросишь и помчишься меня спасать. Неужто до сих пор любишь?
Это был запрещенный прием, провокация в духе Зины. Ох, уж он их перевидал… И Павел разозлился:
– У тебя и без меня поклонников хватает. И вообще – давай о деле.
– Давай, – легко переключилась девушка. – Только я вас сначала познакомлю. Вот он мой рыцарь-хранитель.
Она показала головой на Тима. Он уже спустился с конструкции и скромно остановился в стороне от Зины и Данилина, метрах в пяти. Винтовка – теперь Павел разглядел, что это была М16А с коллиматорным прицелом – опять в руках, глаза рыскают по парку.
– Кстати, Тим большой любитель ломать шеи, – добавила Зина. – В таких мужчинах что-то есть.
– Вот как? Хороший прием. Я тоже умею ломать шеи. Точнее, сворачивать.
– Что же ты мне раньше не сказал? Я бы тебя попросила показать приемы. – Она усмехнулась и облизнула кончиком языка губы. – Ты хороший инструктор.
Зина, похоже, снова заводила его. Ну что ты с ней поделаешь, вот такой стервозный характер. Если не выразиться крепче. Но «выражаться» Данилин пока не стал – успеется. Наоборот, проявил сочувствие:
– У тебя губа разбита. Досталось? Там, в этой лаборатории?
– Да и черт с ним. Еще легко отделалась… Тим, подойди ближе. Вот это Павел, мой бывший любимый муж. А это, Павел, Тим. Он сегодня много раз спас меня от смерти. Я просто со счета сбилась. В общем, настоящий герой.
Тим сделал несколько шагов и остановился теперь в паре метров, около ограждения. Ничего не произнес, лишь кивнул.
– Приятно познакомиться, – сухо сказал Данилин. – Тим, это Тимофей?
– Можно и так, мне без разницы, – голос у «настоящего героя» был низкий и хриплый. Как и положено брутальному типу, с заросшим щетиной и изуродованным рваным шрамом, лицом.
– Ты меня, наверное, тоже сегодня спас. – Данилину не нравился этот тип, скорее всего, с очень темным прошлым. Но кодекс чести вынуждал отдать должное. – Спасибо. Я так понял, ты меня со своей верхотуры давно заметил?
– Да. Но не сразу понял, кто ты. А Зина была внизу. Но я догадался.
– А что с «чуваками»? Они все мертвы?
– Кто такие «чуваки»?
– Это прозвище сотрудников ЧВК «Тор». Не знал?
– Нет, не знал. Да, они мертвы. Четвертого я подстрелил вон там, он успел убежать за эти подмостки. – Тим показал на летнюю сцену. – Там и валяется. Но надо бы проверить всех – на всякий случай. Я схожу.
Он одним движением перемахнул через металлическую оградку – она была ему чуть выше пояса – и мягким звериным шагом двинулся через площадь.
– Сейчас всем шеи посворачивает, – с неопределенной интонацией заметила Зина. – Нравится ему это дело…. Слушай, я должна срочно ввести тебе антидот. Как ты себя чувствуешь?
– Да вроде бы нормально пока, – ответил Павел.
– Это ненадолго. Вон там калитка, заходи. А рюкзак я за будкой кассира припрятала.
Павел не пошел к калитке. Просто перемахнул через заборчик. Получилось не так лихо, как у Тимофея или как его там. Но так он же, Данилин, все же не супермен, а обычный мент в отставке. К тому же злоупотребляющий спиртным и мало спавший минувшей ночью…
– Вот и получилось, что я опоздал, – резюмировал Данилин. – А дальше, собственно, и рассказывать нечего. Решил пробраться к шашлычной, чтобы вас предупредить, и наткнулся на торовцев. Но Тимофей мне сверху помог. Вот.
– Понятно, – сказала Зина. – Значит, ты думаешь, что торовцы перехватили наш разговор через мобильник матери? Но опоздали устроить засаду?
– Примерно так. У них ведь тоже забот выше крыши. И людей, наверное, не так уж много. Теперь надо решать, что делать дальше.
Павел вкратце рассказал Зине о своих приключениях уже после того, как она поведала свою невеселую историю. А перед этим Зина вкатила Данилину в плечо шприц-тюбик антидота, сопроводив медицинскую процедуру информацией о вирусе, услышанной от профессора Шмутко.
Страшилку о безумном поведении Тима, едва не разорвавшем ее на куски, Зина тоже рассказала. Правда, дополнила, что действия исполина, потерявшего разум от ярости, нельзя полностью списывать на влияние вируса. Мол, Тим и без вируса личность специфическая, возможно, вовсе сумасшедший, вроде параноика. Но отчасти вменяемый.
Данилина оговорки Зины не особо успокоили. Псих Тимофей или нет – вопрос хотя и интересный, но все же отдельный – а вирус, вот он. Можно сказать, во внутренностях сидит. Павел даже поинтересовался, а не ввести ли ему сразу два шприц-тюбика? Для полной гарантии?
Однако Зина заявила, что так делать нельзя. Любое лекарство хорошо в меру. Переборщишь – добьешься обратного эффекта. И вообще неизвестно толком, с чем мы имеем дело – что по поводу вируса, что по поводу антидота. Испытания-то еще ведутся. Тиму она, правда, вколола два тюбика – с перепугу. Но это исключительно из-за того, что он слишком уж здоровенный, как неандерталец. И сплошь инфицированный – Шмутко ему наверняка что-то вводил раньше. А вот Павел обойдется одной дозой.
Эти темы Данилин и Зина обсуждали до возвращения Тима. А когда тот вернулся, притащив с собой целый арсенал – две винтовки М16А, несколько «магазинов», подсумки с гранатами, а также два бронежилета и противопульных шлема – они уже почти не разговаривали. Данилин начал рассказывать свою часть истории, а Зина, в основном, слушала.
Ну и Тим, наверное, прислушивался, настороженно зыркая вокруг. Хотя внешне никак не реагировал на слова Данилина. И когда тот сказал: «Теперь надо решать, что делать дальше», продолжил вести себя индифферентно. Словно его это не касалось.
Зато Зина отреагировала сразу:
– А чего решать? – заявила она. – Надо встречаться с твоим Кругловым. Пусть эвакуирует нас с помощью своего погранца. Не куковать же в этом гребаном Старопетровске до состояния мумии Тутанхамона? А расплатимся с ним тюбиком антидота. Он же тоже вирус подхватил, да?
– Кто подхватил? – не понял Данилин. – При чем тут Тутанхамон?
– Я о Круглове.
– А-а, Игорь-то? Да, он тоже инфицирован. Только при чем тут оплата? Я ему должен по-человечески помочь. Ну а он – мне.
– Вот это и есть по-человечески: ты мне, а я тебе. Не будь наивным, Данилин, пора умнеть. Думаешь, этот Игорь для тебя бескорыстно старается? Наверняка свой расчет имеется.
Это было в духе Зины: хочешь жить – умей вертеться; весь мир – большой универсам; ты – мне, я – тебе. А еще – деньги не пахнут.
Павел не стал возражать – все равно ничего не докажешь, лучше сразу согласиться. А что такое боевое братство, так Зине и вовсе невдомек. Правда, с Кругловым он вместе служил немного – скорее, просто пересекались по жизни.
– Пусть так, – сказал он. – Будем считать, что у нас с Игорем взаимовыгодная сделка. Мы – ему, он – нам.
Зина удовлетворенно кивнула:
– Вот именно. Между прочим, учти, у меня в рюкзаке целое состояние. Ты, кстати, Круглову о моем рюкзаке говорил?
– О рюкзаке – не помню. Но о том, что есть антидот, сказал.
– Только об антидоте?
– Не помню уже. Возможно, что и о вакцине упомянул.
– Вот это – зря.
– Почему? Боишься, что Игорь отберет твое состояние? – Данилин усмехнулся.
– Не нахожу ничего забавного. Все, что я забрала в лаборатории, и на самом деле может стоить очень дорого. Особенно, с учетом этой катастрофы… А Круглов в курсе, что нас трое?
– Даже не знаю. Не уверен, что говорил ему о Тимофее.
– Ну вот.
– Что – ну вот?
– Данилин, ты тупой? Если нас собираются переправлять через кордон по озеру, значит, понадобится лодка или катер. А там каждое место отдельно стоит.
– Откуда ты знаешь?
– Кино надо смотреть. Там часто такое показывают. За каждого человека всегда платят отдельно. Но с этим я разберусь. Нам есть чем рассчитаться, я позаботилась.
– Не надо за меня рассчитываться, – неожиданно произнес Тим.
Все это время он молчал, даже не пытаясь встревать в разговор. И тут вдруг заговорил.
– В каком смысле? – спросила Зина.
– Я не собираюсь с вами уходить. Теперь вы вдвоем, тебя есть кому защитить. Я тебе больше не нужен, Зина.
– Вот как… – пробормотала девушка. – Ты это, чего…
Она растерялась, совсем не ожидая подобного поворота событий. И теперь не знала, как реагировать – печалиться или радоваться тому, что странноватый (мягко говоря) мужик по прозвищу Дракула вдруг решил избавить ее от своей компании.
– Ты чего, сам будешь отсюда выбираться? – наконец, изрекла Зина.
– Я вообще не собираюсь никуда выбираться.
– Но почему??? Ты, наверное, не понимаешь! Тут будет что-то вроде концлагеря. Нет, не концлагеря – гетто. Короче говоря, тут будет, как в джунглях! Тут будут беззаконие, дефицит… антисанитария, короче…
Зина замолчала, устав подбирать определения.
– Я примерно понимаю, что здесь будет, – меланхолично отозвался Тим. – Меня это устраивает.
– Но почему???
– Потому что у меня нет никаких документов. Рано или поздно меня задержит полиция. Ну и… – Он махнул рукой. – Короче говоря, тут для меня, в этой карантинной зоне, удобней.
– Тут для тебя будет раздолье, – согласился Данилин. Его подозрения оправдались окончательно. Тимофей, в лучшем случае – бомж, в худшем – беглый преступник вне закона.
Тим криво усмехнулся:
– Типа того. Развернуться есть где. И вообще – я привык жить один.
– Ну и ладушки. – В глубине души Павел был доволен – нашим легче. – Хочешь остаться – оставайся. Я тебя понимаю, Тимофей.
– А я не понимаю. – Зина не могла успокоиться. Пластинку заело, называется. – Как-то это не так. Не по-человечески…
– По-человечески, Зина, это когда ты – мне, а я тебе, – сказал Данилин. – Он – взрослый мужик и знает, что делать. Вон, видишь, сколько барахла с собой приволок. Тимофей, а зачем тебе две автоматические винтовки? И бронежилеты со шлемами? Про запас, что ли?
– Не совсем, – сказал Тим. – Бронежилеты мне не нужны – они на меня не налезут. Да и каски тоже. Я подумал – может, вы наденете. Одну винтовку тоже могу отдать. А вот вторую себе оставлю, которая с подствольником. Я у торовца два «выстрела» забрал, пригодится. Да и сама винтовка может пригодиться. Мало ли чего?
«Очень разумно рассуждает, – подумал Данилин. – Сейчас он совсем не похож на психа. Хотя и говорят, что иногда параноика очень трудно отличить от нормального человека. Здесь Зине, наверное, виднее. Она с ним целый день провела».
– Все верно, – сказал он вслух. – Запас карман не тянет. Но винтовка у меня есть. А Зине она только мешать будет. Что касается брони… Даже не знаю. Я надеюсь, что на сегодня боевые действия исчерпаны. Скоро должен появиться Круглов и…
– А я надену бронежилет, – сказала Зина. – И каску тоже. Не хочу, чтобы меня подстрелили напоследок.
– Кто?
– Да мало ли кто. Думаешь, мало желающих?
– Желающие еще остались, – сказал Павел. – Здесь ты права.
– И ты бы тоже надел. Чего пижонить? Вдруг опять какие-нибудь торовцы объявятся?
– Даже не знаю…
Данилин не хотел говорить о том, что уже носит под пиджаком скрытый кевларовый бронежилет. Ну носит и носит. Зачем об этом всех извещать? Была бы Зина одна – сказал бы. А при Тимофее рано до конца карты открывать. Вон, сидит, обойму патронами добивает. Себе на уме парень.
– Даже и не знаю, – повторил Данилин неуверенно. – Может, и на самом деле предохраниться не помешает? А то ведь безопасный секс, он как-то надежнее.
Зина хмыкнула:
– Надень, надень, шутник. В конце концов, ты сейчас мой единственный защитник. – Она многозначительно покосилась на Тима. – Да и муж все-таки. Пусть и бывший. Ты мне нужен целым, а не продырявленным.
«Ого! – подумал Павел. – Это что – намек? По схеме – вернись, я все прощу? Да только прощать-то должен я, а не она. Это она меня бросила, когда я лежал в госпитале… Или теперь она уже подзуживает Тима? Ох, и стерв… Извините, кокетливая женщина».
– Ладно, уговорила. Надену. – Он взглянул на часы. – И надо разбегаться. Нам пора к реке идти, Игорь скоро должен появиться. Если уже не появился – девять доходит. Может, уже в беседке сидит. Ну а ты, Тимофей…
– А я начну новую жизнь, – сказал Тим, вставляя заполненную обойму в винтовочный магазин. – Значит, бронежилеты и каски я вам оставляю, остальное забираю. Могу еще пару гранат отдать.
– Не надо, у меня есть, – сказал Павел.
– Оставь тогда одну винтовку, – вмешалась Зина. – Которая это, без подствольника. Я ее себе возьму.
– Хочешь побыть в роли коммандос? – съязвил Данилин. – Учти, по людям стрелять, это не по бутылкам. Для тебя это только лишний груз. У тебя же еще рюкзак.
– Ничего, справлюсь. Так что, Тим, отдаешь мне винтовку?
– Конечно, забирай. Там, у трупов, еще валяются. А это – твоя.
– Спасибо. Извини, не могу оставить тебе машину. Вдруг она нам еще пригодится?
Тим пожал плечами:
– Мне машина пока не нужна. Если что – у ворот два джипа стоят. Мне хватит.
– А все-таки зря ты с нами не идешь. – Зина приблизилась к Тиму и, многозначительно прищурившись, продолжила: – Подумаешь, документов нет. В России за деньги почти любой документ купить можно. Хочешь, я тебе загранпаспорт сделаю?
– И куда он с ним поедет? – спросил Павел.
Ему показалось, что Зина говорит искренне. И это его неприятно удивило. Царапнуло как-то. «Неужто ревную? – подумал он. – Да на фига она мне сдалась? Вот выберемся отсюда и все. Глаза бы мои ее больше не видели».
– На кудыкину гору, Данилин. В Африку, например, на сафари. Так что, Тим? В последний раз предлагаю. Я серьезно. Справим тебе документы, заживешь, как нормальный человек. Не в Африке, так в России.
– А я и так нормальный, – спокойно отозвался Тим, поднимая с земли бронежилет. – Это вы дерганые какие-то, рветесь куда-то. А зачем? Все равно скоро все погибнут, и в Африке тоже. Давай, Зина, помогу надеть броник.
– Это ты о чем? Кто должен погибнуть?
Данилин спрашивал Тима, но смотрел при этом на Зину. Та хмыкнула:
– Это он о своем, о наболевшем. Фишка, называется. Надевай, Тим. Люблю, когда меня одевают мужчины…
