Лола увидела, как к заправке подъезжает спортивная «Альфа Ромео» и, не выдержав, замахала руками. А когда из машины вышел Пино в белоснежной рубашке и, щурясь на солнце и поправляя черные как вороное крыло волосы, оглянулся, пошла навстречу все быстрее, быстрее, совсем забыв о том, что хотела быть сдержаннее. Солнце так слепило глаза, что он увидел ее, когда она была уже совсем рядом. Застыв на секунду, как от потрясающего зрелища, которое являла собой Лола, он вдруг распахнул руки и рывком сильно прижал ее к себе, медленно проведя рукой по затылку и пропустив волосы струей между пальцами, чуть потянул их вниз так, чтобы увидеть ее лицо. «Да, я у тебя в кармане, и ничего с этим не поделаешь. Да, я хочу видеть тебя всегда, да, черт побери, я люблю тебя», – прочитала Лола в его глазах. Он закружил ее, как маленькую, и, осторожно поставив, поцеловал так, что Лола будто погрузилась в другое измерение и совершенно забыла, где она находится. И если бы случилось землетрясение – самая частая из всех природных катастроф в Италии – или попросту кирпич грохнулся бы ей в этот момент на голову, она не почувствовала бы ничего, кроме восторга и нежности, и умерла бы, наверное, от счастья, прибитая кирпичом или зажатая обломками в обнимку с Пино в расщелине разверзшейся земли.

«А что будет, когда я займусь с ним любовью?» – мелькнуло в голове у Лолы, когда он ослабил хватку.

– Эй, не задохнись смотри!

– Давай-давай, заваливай прямо здесь в машину!

– Браво! Молодец! – И кто-то даже зааплодировал.

Почему-то на итальянском все эти реплики совсем не звучали обидно, и, оглянувшись на смеющиеся лица, она подумала – неужели они так долго целовались, что собрали очередь из машин на совершенно пустой заправке. Удивительным было еще и то, что все подъехавшие, видимо, полностью забыли про бензин, и никому даже в голову не пришло возмутиться тем, что они перегородили подъезд к колонкам.

Пино позвонил сразу после заключительного эфира, когда все стало известно окончательно про Козиму и всю семью Морези. Она принимала поздравления от начальства, когда раздался звонок, и даже не поняла, что это был Пино. Получилось именно так, как она мечтала – естественно и без обмана. Она действительно не узнала его!

Но на этот раз ему было, кажется, наплевать на ее прохладный тон и на голоса, поющие ей дифирамбы, которые он, конечно, слышал по телефону. Даже не объясняя ничего про свой отъезд, он очень коротко поздравил ее с окончанием журналистского расследования и, как будто они расстались только вчера, пригласил к себе в Брешию. Подавив радостную гордость от его звонка и с большим усилием придав равнодушие своему голосу, она ответила, что коль все равно ей надо ехать к маме на озеро, почему бы им и не встретиться где-нибудь между Лаго-ди-Гарда и Брешией.

– Послушай, а почему ты все-таки приехал на «Альфе», а мне рассказывал, что эту машину используешь только для поездок в Аверану? – Не то чтобы Лола хотела поймать его, а просто помнила каждую фразу их разговоров в больнице.

– Ну я подумал, что, может… это твоей маме понравится больше…

– Но мы же из Москвы, город огромный и далеко не бедный, машин там столько, да все очень приличные. Так что для нас это уже не актуально, кто на какой приехал, – несколько преувеличила Лола. – Ну если это только не «Феррари». – Она не отказала себе в удовольствии легонько его подколоть.

Но Пино такими штучками было не взять, и он засмеялся вместе с ней.

Они ехали друг за другом в сторону Сойано, где их ждала мама, уже предупрежденная Лолой, что это будет не церемония представления жениха, а обычный аперитив с приятелем.

Мама жила в «виллета а скьяре», что представляло собой маленькую виллу с отдельным входом, отгороженным от остальных живой изгородью, но общими боковыми стенами с соседями, с большим парком, окружавшим виллеты, и двумя бассейнами. Один из них был детским, и там по утрам итальянские тетки с целлюлитными ляжками, наматывая круги в воде, пытались избавиться от лишнего жира, а другой – большой и довольно глубокий. Туда Лола любила бросаться с разбегу, стараясь нырнуть без «единой брызгинки». Там же был корт для большого тенниса, чем мама очень гордилась, хотя сама играть почти не умела, и каменный стол для пинг-понга, намертво вкопанный в землю.

Подъехав к воротам, она поняла, что очень погорячилась, когда сказала Пино, что ее маме совсем неинтересно, на каких машинах ездят ее знакомые, так как увидела, что та уже заняла выгодную позицию на возвышении и с видом орлицы, защищающей своего птенца, откровенно рассматривала и спортивную «Альфу», и самого Пино.

Когда-то мама работала в автомобильном секторе и о машинах знала почти все, чем иногда вводила в ступор приятелей Лолы. У итальянцев считалось плохим тоном брать подержанные машины. Их покупали редко, не распространяясь особенно, что машине уже несколько лет, и когда уж ну о-о-очень хотелось выглядеть респектабельно, разъезжая на «Порше» или «Ягуаре», а материальной возможности на это не было. Лола вспомнила, как мама буквально «урыла» одного из ее знакомых, который заехал за ней на «Мазерати» и, очень гордясь своим приобретением, только и говорил о том, как заказывал в салоне этот автомобиль именно такого оттенка, как выбирал цвет обивки и дымчатые стекла, с упоением рассказывал о всех преимуществах мотора и сумасшедших «прибамбасах», имевшихся в машине. Мама хладнокровно выслушала оду «Мазерати», изредка подбрасывая вопросы, и на самом пике его восхищенных излияний сказала: «Выпуск этих моделей прекращен уже пять лет назад». И когда в воздухе повисла напряженная тишина, добавила: «Вы не могли купить ее в том салоне, о котором говорили, – там продаются только новые автомобили». Приятель стал хватать ртом воздух, как будто задыхаясь от возмущения, но, так ничего и не произнеся в ответ, затих, а Лола подумала, что сцена была разыграна как по нотам и что маме надо работать дознавателем.

Но в этот раз все выглядело совсем по-другому. Мама вдруг засуетилась, что вообще было ей несвойственно. Стол, выставленный перед бассейном, был накрыт маминой любимой скатертью и на нем красовались голубые тарелочки с закусками и бутылка «Франчакорта» в прозрачном ведерке, наполненном льдом, что потрясло Лолу до глубины души.

Зная, что мама не любит готовить и даже раскладывание оливок и намазывание икры на маленькие кусочки хлеба вызывали у нее легкую тошноту, Лола была поражена видом накрытого стола и задумалась над предстоящей участью Пино.

Лола представила Пино, на что мама сказала: «Наслышаны», что тоже было совершенно не в ее стиле и еще больше напрягло Лолу.

Уже сидя за столом и сделав глоток просекко, Лола заметила газету, совершенно не к месту брошенную между тарелками. «Неужели выложила специально, чтобы увидел Пино, ведь знает же, что я с экрана последние недели не вылезаю, так нет, еще и газету решила показать!» – подумала она.

Вообще-то мама давно перестала обзванивать знакомых и, расспрашивая их про здоровье, вставлять между прочим, что сегодня дочка ведет репортаж с места событий, и поэтому газета выглядела действительно странно. Лола скосила глаза, пытаясь увидеть, что там такое на первой странице, но Пино не глядя и как-то поспешно переложил газету на сиденье свободного стула. Мог бы и посмотреть, ведь лежала же зачем-то – Лоле уже стало интересно. Но мама опередила ее:

– Оль, это я для тебя положила, только что принесли.

– Ну зачем? Знаю все наперед, давайте лучше выпьем. Сегодня тот редкий день, когда хочется забыть об этом деле в Аверане.

– Успокойся, там об Аверане и о тебе ничего нету.

– А о ком тогда есть, если ты ее здесь приготовила?

– О Пино! – радостно сообщила мама.

– Так это рубрика «Их разыскивает полиция»? – не преминула съехидничать Лола.

– Оля! – укоризненно произнесла мама.

«Вот это да! Приехали, меня же и одергивают. А я еще собиралась принять огонь на себя, если бы мама уж очень усердствовала по отношению к Пино».

– А что ты ее спрятал? Показывай! – Лола потянулась за газетой.

Это была «Ломбардия». На первой странице напечатали фото небольшой группы людей, в центре и чуть спереди стоял Пино, почему-то в белом халате. Статья называлась «Король микрона.»

Мама засияла, как будто там было про нее, и по выражению ее лица Лола поняла – «наконец-то нормального мужчину нашла». То, что она успела прочесть статью, было совершенно ясно, и, видимо, она прямо-таки поразила ее.

– А почему в белом халате, это что, в больнице? – Лучшего вопроса Лоле не пришло в голову.

– Да нет, – наконец-то Пино открыл рот. – Просто в цехе высокоточной мехобработки должна быть определенная температура и минимум пыли, поэтому вход строго в чистых халатах.

– Так… – Это был тот редкий случай, когда Лола не нашлась что сказать.

– Как я поняла, ваша фирма обошла швейцарскую на международной выставке в Вероне и получила очень престижный заказ, – встряла мама.

Хоть Лола не разбиралась в механике, но выражение «точные, как швейцарские часы» слышала, и ей стал понятен мамин энтузиазм в отношении Пино. Она всегда считала, что хорошего мужчину можно определить по работе.

– Да, обошла. Поэтому я и не звонил тебе так долго, – повернулся он к Лоле, – очень много было работы. Телевизор не выключал ни дома, ни в офисе, никто не мог понять, в чем тут дело и почему я так проникся криминальной хроникой.

– А станки какой фирмы вы используете? – не унималась мама.

Пино отвечал долго и обстоятельно, и было заметно, что тема разговора его здорово захватила.

Окончательно убедившись в том, что они нашли общий язык на почве мехобрабатывающего оборудования и что Пино уже ничего не грозит, Лола расслабилась и стала с аппетитом уминать закуски.

– Оль, а сколько ты у меня погостишь, а то мне тоже надо как-то распланировать свои дела? – Мама очень любила подчеркивать, что не сидит сложа руки.

– Это зависит от работы, возможно, дней на пять, из которых первые три дня буду только отдыхать, а потом, возможно, придется поехать на остров на озере.

– А что, у нас здесь кто-то пропал, на Лаго-ди-Гарда? Я что-то не слышала?

Пино тоже посмотрел вопросительно.

– Нет, это все отголоски Авераны.

– На нашем озере? А как это может быть связано?

– Это долгая история…

– Как долгая? Бесспорно, вопросов много, и я, честно говоря, хотела у тебя вызнать все попозже, но ведь то, что убила Козима, это однозначно, или опять…

– Да нет, здесь уже нет сомнений, это Козима. Жаль только, что призналась сразу после нашей передачи, и потом пришлось делать отдельный репортаж. Прямо невезуха какая-то с этим делом. То Сандро приперся в римское отделение полиции раньше времени, когда все так хорошо было выстроено, то Козима пошла давать показания, уже посмотрев программу и, видимо, поняв, что другого выхода нет. Ясно, что дочь посадить – это все-таки не мужа потопить.

– Не прибедняйся, вспомни про рейтинг и про то, что тебя назвали журналисткой года.

– А я не знал, поздравляю!

– А говоришь, телевизор не выключал.

Пино как будто застеснялся.

– Нет, не выключал, но взгляд от экрана иногда отводил.

– А не надо было, – поддразнила Лола.

– Ну а что здесь на озере? Какая может быть работа и какие-такие отголоски Авераны, если это совершенно на другом конце Италии? – с любопытством произнесла мама.

– Это психологическая драма двух совершенно разных семей и профессиональный секрет.

– Оль, ты что, с ума сошла? Мы же не твои конкуренты. – И мама сделала широкий жест рукой, как бы приглашая в союзники Пино. – Уж теперь-то, после такого введения, ты просто обязана все объяснить. – И она заерзала на стуле от нетерпения.

– А я, хоть и прослыл среди подчиненных любителем криминала, все-таки нахожусь в сомнении по поводу мотива преступления Маурицио, Сабрины, да и самой Козимы.

– Но почему же, если вспомнить все сначала, когда все поверили, что Маурицио убил, чтобы никто не узнал, что он хотел изнасиловать Беа? Ты только представь, какой вой поднялся бы в городе, где его все знают как тихого и работящего. А его семья, Козима и Сабрина, можешь вообразить их реакцию?

– А меня сразу удивило, что его дочка без тени сомнения согласилась, что убил отец, хотя никто в Аверане еще не мог в это поверить. Ты помнишь, как она сказала: «Если он это сделал, то должен ответить», как будто уже в тюрьму посадила.

– На самом деле, когда Сабри его застала пристающим к Беа, он убежал тут же.

– А вот это на него больше похоже, – задумчиво изрек Пино.

– Сабрина его позвала, когда надо было спрятать труп. Так что он даже точно не знал, кто из них убил. А ему было все равно, кого защищать, мать или дочь, и когда он взял вину на себя, обе тут же согласились с его показаниями.

– Я даже догадываюсь, почему Маурицио принес телефончик в полицию. – Мама считала себя тонким психологом. – Возможно, неосознанно, но он хотел, чтобы тело Беа нашли и похоронили. Его наверняка мучило, что труп девочки плавает в колодце, а местонахождение телефона, по его мнению, подтверждало, что надо искать в Аверане, а не в Риме. По-моему, он единственный в этой семейке, у кого еще осталось что-то похожее на совесть.

– По поводу совести не знаю, особенно если вспомнить, что он изнасиловал мертвую Беа, – не согласился Пино.

– Непонятно, зачем он вообще рассказал об этом эпизоде. Скорее всего из-за своего невежества в криминалистике, ведь уже всем известно, что на трупе, пролежавшем в воде более двух недель, не найти никаких следов изнасилования.

– Я думаю, что, когда он начал рассказывать все, что произошло на самом деле, его, что называется, понесло, и он выложил все, как было, уже не заботясь о том, что возможно проверить, а что нет, – подтвердила свои знания психологии мама.

– А мотив Сабрины? Неужели она пыталась убить Беа только из ревности к Ивано? – все еще сомневался Пино.

– Не совсем. Она копила злость еще с Рима, где почувствовала себя страшной и неуклюжей по сравнению с выросшей и превратившейся в красавицу Беа, и начала тихо страдать от унижения. А потом Ивано добавил. Помните тот случай, о котором он рассказал на допросе? Влюблена она была в него не на шутку, а он ведь пренебрег ее предложением и практически высадил из машины, и все из-за сестры. А когда Сабрина увидела, что и отец тоже… это было последней каплей. Но убивать она не хотела, это было в момент ярости и затмения. А вот Козима – да, сделала это совершенно осознанно и не только «ради семьи» и «чтобы не выносить сор из избы», но и ради того, чтобы было «лучше, чем у других».

– А как такое может быть: убить и получить «лучше, чем у других», я что-то не поняла?

– Может, если убил, никто не узнал и еще деньги по завещанию получил! – отчеканила Лола.

– Что?! – вскрикнули в один голос мама и Пино. – Вот это да!!! Какое завещание?! Откуда?!