Глава 9

Виктор явился только через час. К тому времени меня только самый ленивый из преподавателей не спросил, что же тут было.

Потому что собрались едва ли не все, и каждому было интересно что-то из своей области. Траволог Савье спрашивала, не пахло ли полынью; историчка Ризмар не верила ни одному моему слову, утверждая, что ни одному из ныне живущих магов не под силу вызвать настоящего дохинай; ректор просил описать все, вплоть до оттенков серого этой самой тьмы – сколько я их насчитала? Но то ли я была дальтоником, то ли сильно перепугалась, однако в моем понимании тьма была тьмой, без всяких полутонов.

И только Рита Вильсон вела себя по-человечески, а не так, будто я на допросе. Она сразу хотела меня увести, успокаивала, видя, что мои руки трясутся.

– Разве не видно? Бедняжка напугана. Что вы все налетели на нее, будто коршуны?

– Спокойнее, Рита, – отвечал Гордон. – Мы понимаем твои чувства в память к матери мисс Чарльстон, но дохинай, почти принявший форму человека – это не шутки.

И с тихим вздохом Вильсон кивала, соглашаясь.

Когда вернулся Виктор, мне пришлось повторить все то же самое уже для него. Он слушал, не перебивая ни разу, лишь когда я закончила, произнес:

– Возможно, вас подвело воображение, мисс Чарльстон. После написания доклада для моего предмета. Но то, что вы описываете, не похоже на нечисть данного типа.

– Что? – воскликнула я, вскакивая со стула. – Намекаете, что я все выдумала?! И нечисть бесилась просто так?

– Нечисть всегда бесится, – спокойно выдал младший Фенир. – А вот дохинай не умеют смеяться. Они вообще не испытывают собственных эмоций, только злоба того, кто их призвал.

– И точно! – радостно подхватила мисс Вильсон. – Это ведь общеизвестный факт. Ты уверена, Элизабет, что тьма хохотала?

Я кивнула, злобно зыркнула на надменного Фенира-младшего.

– Что и требовалось доказать, – заключил он, – девушка бредит.

– Не бредит! – поправила его мисс Вильсон. – Просто Элизабет немного устала.

Она подошла ко мне и погладила по голове, будто мозгоправ неизлечимого пациента: с тенью жалости и сожаления.

Я недовольно вскинула руку:

– Но постойте!

– Достаточно! – Гордон Фенир даже не стал меня дослушивать. – Всем спасибо, все свободны. Мисс Чарльстон, прошу вас проследовать в медицинский пункт и передать магистру Люпи записку.

Он быстро подошел к столу и что-то накарябал пером. Шепнул негромко, после чего чернила моментально высохли, а пергамент сложился вчетверо. Приложив указательный палец, сказал еще одно заклинание – на письме появилась печать. Я с трудом сдержалась, чтобы не усмехнуться…

Милый-милый ректор, наивная душа. Подобные послания я научилась вскрывать еще четыре года назад, когда вынуждена была впервые подменить некролог в одной из газет.

Преподаватели быстро покидали кабинет ректора, и я, схватив записку, потупила взгляд, чтобы не выдать собственные чувства. Ведь хотелось рвать и метать. Мне – мало того, что не поверили, так еще выставили на посмешище перед всем преподавательским составом! Ну, братцы Фенирцы, погодите у меня! Теперь, когда в моих руках оказался пример печати старшенького, в голове уже вырисовывалась новая стратегия поведения. Если еще вчера я собиралась отступить и дать Виктору самому разобраться с его делами, тем более что видений уже несколько дней не было, то сегодня!.. Сегодня, сейчас я была полна жажды мести! Я собиралась сама найти виновных в смертях девушек и сунуть им всем дохинай на блюдечке с золотой каемочкой!

Уже оказавшись в приемной ректора, я аккуратно убрала письмо в карман и собралась быстро сбегать в медицинский пункт, а по пути где-то снять дубликат печати, но тут…

– Лизбет! – окликнул меня мерзкий младший Фенир. – Останься. Буквально минуту подожди. Я договорю с магистром и подойду.

От меня не ждали ответа. Дверь закрылась прямо перед носом, заставив ойкнуть и отшатнуться.

– Вот же!.. – Сдержав рвущуюся наружу правду о двух зарвавшихся мужланах, я хотела уже проследовать к креслу, чтобы ждать в удобстве. Но тут обнаружила, что приемная пуста, и даже секретарь ее покинула.

– Судьба! – заключила я, поставив магический звоночек на вход, чтобы он предупредил, когда кто-то приблизится, и, приставив ухо к стене, шепнула пару слов. – Послушаем, о чем вы там секретничаете…

– …по тонкому льду! – донесся обрывок фразы ректора.

– Ничего подобного! – Виктор говорил уверенно, как и всегда. – У меня все под контролем.

– Если ты выходил в город, чтобы найти очередную девку!.. – Голос ректора дрогнул.

– То что?

– Ты и правда не понимаешь?! Они умирают после близости с тобой! Кто-то подставляет тебя, Виктор! И твоя лаборантка видела нечто, похожее на дохинай. Ты мог убедить остальных в ее глупости, но я видел ужас в глазах этой девушки, она была не на шутку напугана.

– Это ее нормальное выражение лица, – парировал Фенир-младший. – Типично женское. У них иногда там ужас, иногда шок, но чаще всего восхищение. А еще бывает отсутствующее выражение – это они думают о тысяче мелочей сразу.

– Виктор!

– Я не был в борделе!

– Тогда где?

– Узнавал про одного человека… Держи.

– Что это? Жанет Рори, Хельтруда Сомн, Анри Велье и Спорат Милз. Последнее имя подчеркнуто. И?

– Это те, кто выжил вместе со мной при Хольмудском прорыве, дорогой брат. – В голосе Виктора скользнула ирония. – И я думаю, кто-то из них держит на меня зуб.

– Потому что?

– Потому что нож, которым убивают девушек, мой. И я потерял его на изнанке, когда мы провалились.

– Твою!.. – Ректор очень некрасиво выругался. – Откуда ты знаешь?!

– Подкупил кое-кого, получил копию… Это неважно. Важно другое: мне нужно собрать досье на последние годы жизни Рори, Сомн и Велье. Я потерял с ними все контакты.

– А Спорат Милз?

– Похоронен чуть больше месяца назад.

– Он мог инсценировать смерть.

– Я вскрыл могилу, Милз там – покоится с миром. Он теперь выглядит, пожалуй, даже лучше, чем при жизни – спокойный такой, ни одной морщинки…

– В тебе нет ничего святого!

– Может, и есть, но кто посмеет зарыться в меня так глубоко, чтобы это святое найти?

– Хорошо, – ректор вздохнул, – я добуду информацию про оставшихся троих.

Я затаила дыхание. Ведь с помощью дубликатов печати Фенира-старшего как раз и собиралась разослать письма-запросы, чтобы собрать данные обо всех выживших тогда.

– А ты пока постарайся никуда не ввязываться, очень прошу! – продолжал ректор. – И за лаборанткой своей смотри – девушка явно любопытна сверх меры, а это может привести к весьма нехорошим последствиям. Возможно, ее стоит отстранить на время от занятий и от тебя в частности.

– Не волнуйся, Грегор, Элизабет не настолько глупа, чтобы продолжать подслушивать и теперь. Сейчас она отойдет от стены и подождет меня в коридоре у приемной, так ведь?

Я отшатнулась, с трудом проглотила ставшую вязкой слюну и побрела прочь, сама задев собственный магический звоночек.

Выходит, оба Фенира знали о том, что у их разговора есть дополнительные уши, но не стали таиться. Что бы это значило? Хотели меня напугать? Смутить? Сделать и то и другое сразу, заставив саму отказаться от должности помощницы профессора?

Ха-ха-ха! Не на ту напали! Хотя смущение я на всякий случай изобразила.

– Не старайся, – увидев меня, Виктор отмахнулся, – по тебе сразу видно, что совести нет и в помине! Отдай письмо.

Я протянула ему пергамент с печатью ректора.

Фенир-младший без зазрения совести сломал магический замок и вскрыл бумагу.

– Угу. Предлагает очистить твои воспоминания за последние три часа. Как тебе это?

– Возмутительно! – ответила я.

– Я так и думал. – Фенир усмехнулся. – Обойдемся превентивными мерами. Внушением. Итак, Элизабет, подслушивать плохо! Ты поняла?

– Да. – Я покорно опустила глаза.

– Угу, но! Если услышишь что-то важное по моему делу – не забудь рассказать мне. Ясно?

Я удивленно на него посмотрела. Кивнула.

– Вот и молодец. Теперь иди себе с миром, учись.

Я уже сделала шаг вперед, но остановилась.

– Почему вы решили сохранить мне память?

– Потому что сейчас важна каждая мелочь в происходящем вокруг. Это первое. И второе – если в такой голове, как твоя, создать пустоту длиной в три-четыре часа, то вопросов у тебя возникнет в несколько раз больше, чем было до этого. Вот тогда точно жди беды. А так ты знаешь многое и понимаешь – опасно делать необдуманные шаги. Так ведь?

– Так. А дела на тех троих вы мне покажете, когда о них все будет известно?

– Ты, часом, не обнаглела, Чарльстон? Вот так пойдешь навстречу в самой малости, а она уже на шею забирается! А ну брысь с глаз моих!

Дольше испытывать терпение профессора я не стала.

Сбежав в комнату, порадовалась тому, что соседок не было на месте, и… пошатнулась под напором нового видения. Голова заболела так, будто ее тисками сдавило, а в глазах помутнело. Схватившись за спинку стула, я медленно присела и с тихим стоном закрыла лицо руками.

– Только не снова, – взмолилась вслух. И это были последние мои слова перед тем, как дар полностью овладел мной.

Я стояла рядом с подоконником, на котором покоились прилично выросшие соптимусы. Растения безжизненно повесили крупные головки – цветы, а лепестки их были опалены неведомой силой. Стоило заметить эту деталь, как запах гари прорвался в легкие, заставляя кашлять. Я согнулась в три погибели, не в силах нормально вдохнуть и сразу получила удар сбоку. Сильный и весьма болезненный. Отлетев чуть в сторону, упала на пол, открыла глаза и обмерла от дикого страха: надо мной висело черное нечто с лицом, чем-то напоминающим человеческое. Только глаз у него было три и все с вертикальными зрачками. Два на нормальном месте, а третий на том, где у обычных людей нос. И это существо рассматривало меня своими невозможно красными глазками, а у меня сводило душу от ужаса. Когда же оно выпростало руку вперед, ко мне, я закричала что есть мочи. А в следующий миг крик оборвался, потому что пол ушел из-под ног. Я полетела куда-то вниз, в неизвестность, навстречу собственной гибели!

– Нет! – сказала громко, открывая глаза и изо всех сил мотая головой.

Осмотрев комнату затравленным взглядом, я увидела соптимусов Хельги и, преодолевая страх, подошла к ним. Слишком маленькие. Интересно, как быстро они растут?..

Я попятилась.

Подбежав к полке с книгами, сгребла все, что поместилось в сумку с учебными принадлежностями, накинула плащ и вышла, плотно закрыв за собой дверь. Лишь покинув комнату, ощутила небольшой прилив спокойствия.

Еще некоторое время я шла вперед, даже не понимая, что делаю и куда направляюсь. Однако вскоре увидела коридор, ведущий в лабораторию Фенира, и остановилась. Встречаться с профессором сейчас было смерти подобно. На меня с силой навалились неуверенность, настороженность и некоторая беспомощность. Руки слегка тряслись от пережитого видения, а в ногах чувствовалась слабость.

Пришлось снова отступать.

На этот раз я решила идти к единственному человеку, кому верила: к мисс Вильсон. Она не прогонит, пожалеет и, возможно, даст так необходимую передышку. В голову даже закралась крамольная мысль о том, чтобы рассказать ей о своей тайне! Настолько я устала тянуть этот груз в одиночку, страшась довериться хоть одной душе в огромном мире, что показалось: еще немного – сойду с ума. А банши, слетевшая с катушек, то еще “счастье”…

Так почему бы не разделить груз ответственности?

Почему не рассказать женщине, знавшей мою мать с детства, о своей беде, об отчаянном положении, в котором оказалась? Это было настолько заманчиво и прекрасно – получить опытного, зрелого союзника! Она могла бы дать мне дельные советы, предупредить, если начнут ползти слухи, да просто выслушать, в конце концов!

До домика мисс Вильсон оставалось совсем немного, когда я почувствовала странное жжение в области живота. Предчувствие. Тревожное предзнаменование.

По периметру тропинки росли кусты терновника, и я развела их ветки в сторону, чтобы спрятаться за них на время. Показалось – вот-вот случится новое видение, и тогда свидетелей могло набраться немало.

Однако, просидев около минуты на сырой земле за живой изгородью терновника, я не испытала ничего нового и даже сумела выровнять дыхание. Только тревожность никак не отступала. В последний раз подобное приходилось испытывать, когда меня почти раскрыли в Арьпийских горах. Пришлось срочно “убить” Мелоди Роук, коей я на тот момент числилась, и бежать.

Но что могло напугать сейчас? Из мыслей меня вырвали шаги – несколько человек шли по тропинке, тихо переговариваясь и останавливаясь рядом со мной.

– Вы очень помогаете нам, – сказал мужчина, и я напряглась, поняв, что точно знаю его голос, но еще не в силах вспомнить, откуда именно.

– А вы подставляете меня, – ответила… мисс Вильсон. – Я бы не хотела вас больше видеть у своего дома.

– Не волнуйтесь, под этой личиной меня никто не узнает, а дело…

– Вы нарушили нашу договоренность и пришли сюда, – перебила его подруга моей покойной матери. Голос ее слегка звенел от недовольства. – Прошу вас, уходите. Все, что узнала по обозначенному вопросу, я сообщила. Девушка действительно решила, что видела дохинай в стенах академии, но Виктор Фенир развеял ее фантазии. Как вы знаете, он прекрасный специалист по нечисти, а ложь я бы почувствовала. Профессор не лукавил – дохинай здесь не было.

– Что ж, прекрасно. Спасибо вам и…

– И всего доброго! – прекратила беседу мисс Вильсон. – У меня больше нет времени, простите.

Послышались тихие шаги в сторону домиков. Ее собеседник еще немного постоял рядом со мной, что-то пробурчал недовольно и тоже двинулся прочь. В противоположном от собеседницы направлении.

А я… Я сидела ни жива ни мертва, озаренная внезапным воспоминанием: тот же мужской голос был в моем недавнем видении, где говорил, что на территории академии и в Карингтоне в целом происходит нечто противоестественное. Серый Пастырь… И мисс Вильсон разговаривала с ним. Да, скорее всего, ее заставили, принудили выйти на контакт. Но, как бы там ни было, доверять ей отныне я не могла.

Обняв себя за плечи, подумала, что придется возвращаться в комнату к Хельге и Виктории, и сразу отсекла эту мысль.

Находиться там было страшно.

Идти в лабораторию – опасно.

Но ведь был еще один вариант – сделать дело, которое откладывала очень давно. Тем более что завтра наконец предстоял выходной день.

Осторожно выбравшись из своего укрытия, я вернулась к учебным корпусам, нашла в расписании дополнительные факультативы, посещаемые Хельгой и, дождавшись ее, махнула рукой.

– Меня ждешь? – удивилась соседка.

– Да. – Я постаралась беззаботно улыбнуться. – Знаешь, у меня появились дела. Важные. И просьба. Я планирую уехать сегодня на западную окраину города, повидать свое имение. Вернее то, что от него осталось. Побывать на могилах родителей. Ностальгия накрыла…

– Понимаю, – кивнула Хельга. На ее лице отразилось сочувствие, но вслух она ничего больше не сказала.

– Так вот, – продолжила я, – могла бы ты найти профессора Фенира и передать ему, что меня не будет? Знаю, он немного разозлится, и заранее прошу у тебя прощения, если сорвется и скажет тебе что-то неприятное, но…

– Я понимаю, – отмахнулась Хельга. – Ты много лет не была там. Все нормально. Но где твои вещи? Или ты еще не собралась?

– Достаточно того, что со мной. Так ты передашь ему?..

– Само собой. – Хельга покачала головой: – Он тебя совсем извел! У тебя круги под глазами и взгляд такой затравленный! Деспот этот Фенир. Езжай, Лизбет, ты заслужила этот маленький отдых.

– Спасибо.

Распрощавшись с соседкой по комнате, я покинула территорию академии, наняла карету и отправилась в поместье Чарльстонов, до которого было около полутора часов езды. Там же, неподалеку, располагался гостиный двор, в котором я планировала остановиться и тщательно обдумать целесообразность продолжения учебы.

Страх смерти был все еще силен. Видение, в котором я проваливалась в бездну под натиском неопознанной нечисти, с огромной вероятностью было моим будущим. И избежать его я могла бы, например, просто уехав.

Пришло время привести мысли в порядок, побыть наедине с собой и понять, насколько благородное дело – риск.

Семейное имение располагалось в пригороде Карингтона. Всего пара часов езды в экипаже, и возница высадил меня у когда-то ухоженных кованых ворот, а ныне обвитых плющом.

– Мисс? – удивленно начал он. – Здесь же ничего нет. Вам точно сюда?

– Точно, – откликнулась я, добавляя: – Здесь есть воспоминания.

– Но как же вы доберетесь потом до города? Может, вас подождать?

– Не стоит. Здесь полчаса пешком до ближайшего постоялого двора, я доберусь сама. Не переживайте.

С этими словами я отпустила не в меру сердобольного мужчину, подождала, пока он скроется за поворотом дороги, и только тогда пошла к воротам, чтобы толкнуть внутрь проржавелую дверь.

Ключа не требовалось: замок уже давно кто-то снял как бесхозный, да и вообще, за годы моего отсутствия из имения разворовали все, что не пострадало от пожара. А таких вещей было до боли мало.

Например – статуя с крошечными эльфами, она когда-то стояла на вершине фонтана, где я любила сидеть вечерами. Сейчас же я прошла по поросшей мхом дорожке, заглянула в мутные воды лохани, некогда величавшейся помпезным словом фонтан, и с грустью двинулась дальше, к пепелищу…

Когда-то тут стоял дом, большой и родной, с преданными слугами и светлыми стенами. Сейчас же осталось лишь несколько самых стойких стен и камень фундамента. По сути ничего, только тень ушедшего величия…

Помню день после пожара, когда разобрали обломки и отвезли их подальше, тогда еще оставалась надежда найти моих родителей живыми – вдруг им тоже повезло, как и мне, но увы. Вначале нашли мать, а затем и отца…

Стоило об этом вспомнить, как слеза скатилась по щеке, и я смахнула ее рукой. Родителям бы не понравилось, что я слишком себя жалею. Они всегда учили меня быть сильной, наверное, только благодаря этому я сумела быстро приспособиться к жизни в одиночку и не наломать дров.

Хотя могла бы.

Помню, как вскрывали завещание отца, по которому все имущество переходило в мои руки. Правда, имение – гордость нашего рода – сгорело, и мне достались лишь счета в банках и земля, где догорала память о былом счастье. В первую же неделю после этого меня посетили незнакомые люди и предложили выкупить весь участок. Разумеется, я отказала, хотя деньги предлагали приличные.

В своей голове я даже придумала, что это именно они виновны в пожаре и наверняка устроили поджог специально, чтобы заполучить землю. Мне хотелось найти виноватых. Но после, когда таких предложений стало много и от разных контор, я поняла, что подобная “скупка” – вполне стандартная вещь, тем более что официальное следствие в итоге подтвердило версию о случайном возгорании одной из газовых ламп.

И мне бы утешиться хоть немного этими вестями, но на голову свалились проблемы с проснувшимся даром, и тогда я решила уехать как можно дальше. Сбежать, пока не раскрыли, и, быть может, немного забыть о трагических событиях.

Но вот я вернулась, стою на руинах прежней жизни и думаю, как быть дальше. Новое видение подсказало, что через пару месяцев я могу стать трупом, и самое логичное, что стоит сделать, – это вновь бросить обучение и уехать. В Европии я уже была, теперь можно попробовать Африканию или Рузийскую империю. Говорят, там прекрасно в это время года, и ручные медведи с балалайками ходят по улицам.

Я мысленно уже прикидывала, как научусь пить водку из матрешки, когда меня окликнули:

– Чарльстон!

Я вздрогнула и медленно обернулась.

У самых ворот стоял Виктор Фенир. В дорожном костюме, с видом победителя по жизни, он самоуверенно улыбнулся, глядя на меня.

– Я, конечно, все понимаю, – продолжил профессор, – но нельзя так бросать зверей, Элизабет, и уезжать, не оставив инструкций о том, как кормить альрауна!

Огромных трудов стоило сохранить лицо.

В конце концов, я ведь хотела побыть одна! И Хельга наверняка передала это желание преподавателю! Так какого орка он тут делает?

– Вы ведь понимаете, что вам здесь не место? – как можно более вежливо начала я, когда Фенир подошел ближе. – Должны понимать. Это – моя территория.

– Ой, да брось, – отмахнулся профессор, по-свойски осматриваясь. – Ты же не из числа тех истеричек, которые…

– А что, если из числа? – подбоченившись, спросила я. – Зачем вы приехали?!

В глубине души хотелось услышать что-то в духе: “Просить прощения за то, что выставил тебя идиоткой среди преподавателей. И да, ты видела настоящего дохинай, просто я не захотел поднимать панику…” Но с моей стороны было бы слишком наивно верить в подобное. Фенир был прожженным циником. И даже большим, чем я могла подумать!

– Зачем приехал?.. Хм, Чарльстон, тут такое дело… В общем, – Фенир задумчиво пожевал нижнюю губу, – я тут помозговал, кое-что совместил, и у меня к тебе несколько вопросов.

– Они потерпят до понедельника!

– Боюсь, нет. – Его взгляд стал серьезнее, и по моей спине тут же побежали мурашки. – Итак, скажи мне, Элизабет, когда ты вернулась в Великую Ританию?

Я мгновенно напряглась.

К чему такой интерес? Что он обнаружил?!

– Точную дату не скажу, – тихо начала я. – Но за несколько дней до начала учебного года.

– Прелесть. Теперь напомни, когда мы с тобой познакомились? – задал очередной неожиданный вопрос Фенир.

Я хлопнула глазами. Он что, еще и провалами в памяти страдает?

– Мы ведь говорили на эту тему, профессор. Примерно тогда же.

– И мы с тобой не спали?

Я некрасиво открыла рот, выдала некий нечленораздельный звук. От возмущения была не в силах подобрать и пары разумных слов. Затем в голову пришла новая мысль: “Интересно, если я залеплю пощечину преподавателю, меня отчислят?”

– Нет! – воскликнула я. – Вы что, приехали сюда, едва ли не на кладбище моих родителей, чтобы меня оскорблять?! У вас совсем совести нет? Убирайтесь!

– Так в том-то и дело. Потому и приехал, – почесывая переносицу, невозмутимо произнес этот хам. – Понимаешь ли, все почти сходится. Сейчас расскажу. Девушек начали убивать хоть и задолго до нашего с тобой официального знакомства, но мы ведь могли встретиться и раньше. Я бывал несколько раз в Европии, а лиц – как ты знаешь – не запоминаю. Вдобавок ты возле меня постоянно стала крутиться, перед глазами маячишь, любую дерзость с моей стороны терпишь. Я скоро начну тебя узнавать без опознавательных знаков, Чарльстон, – так часто мы видимся. Следишь за мной ночами, опять-таки. Дальше больше! Ты видела “дохинай”, и он тебя не тронул. В итоге, как только запахло жареным, едешь на кладбище к родственникам. Все сходится!

– Что сходится? – не сразу дошла до меня суть обвинений.

– Признайся, Чарльстон, хватит темнить. Мы с тобой спали! Я был невероятно хорош, ты почти влюбилась, но потом я тебя не узнал. И ты обиделась! Сильно так обиделась. До смертельного проклятия. Если это так, то я могу успокоить дух умершего, и все будет хорошо, – отмочил Фенир.

Я стояла, опустив руки, снова открыв рот и молча пялилась на этого доморощенного детектива.

– Молчишь? – продолжил измываться он. – А я тут навел справки: ты из достаточно древнего рода. Магического потенциала в Чарльстонах хоть отбавляй, как раз хватило бы на призыв нечисти подобного уровня. Опять же, грудь у тебя ничего так, я вполне мог…

Договорить он не успел.

Пощечина со звоном впилась ему в морду лица, да так, что я себе пальцы отбила и зашипела от боли!

– Чарльстон! – воскликнул Виктор. – Это был комплимент вообще-то!

– Шли бы вы к гоблинам с такими комплиментами, – взревела я. – И лаборантку там же новую поищите!

Внутри меня все кипело, да так… что даже пожалела, что не могу вызвать дохинай на самом деле. Пожелала бы прибить Фенира, и дело с концом!

Я подхватила свою сумку и двинулась прочь.

– Постой! – принялся догонять профессор и очень быстро в этом преуспел.

Теперь он маячил прямо перед лицом, шагая спиной вперед и мешая мне себя обойти. Но – что радовало меня особенно – Виктор по-прежнему держал руку у щеки, получившей оплеуху.

Мало дала, жаль топора под рукой не нашлось…

– Отойдите с дороги.

Вместо этого Фенир резко остановился, так что я по инерции налетела на него и ткнулась лицом куда-то в район его подбородка, тут же отскочив назад.

– Да вы!..

– Ладно, прости, – неожиданно произнес хам, убирая руку со щеки, где отчетливо алел след от моей ладони. – Возможно, был не прав. Может быть, виноват. Готов загладить вину, скажем, ужином.

Я фыркнула.

– Возможно?! Может быть?!

– А ты докажи, что у нас ничего не было.

– Вы мне противны!

– Хм… И правда, скорее всего, мы не спали. Никто еще не жаловался.

Я закатила глаза.

– В кого вы такой?..

– Милый? Догадливый? Потрясающий?

– Навязчивый!

– А, это. Говорят, в бабулю. Она тоже может допечь кого угодно. Ладно, Чарльстон, я серьезно. Прости.

– Вот еще. – Я попыталась обойти Фенира кругом. – Ни одна леди из рода Чарльстон не купится на столь дешево брошенное “прости”.

Я уже была у ворот, когда в спину прилетело:

– Элизабет! Я же серьезно. Где я найду вторую ответственную лаборантку, которая в пять утра будет кормить гидру?

– У вас пол-академии желающих, – напомнила я и все же остановилась, озаренная догадкой: – Так, выходит, в лаборатории все же был дохинай?! Тогда почему вы выставили меня дурой, если я оказалась права?!

Виктор тяжело вздохнул, посмотрел в небо, а после на меня. На мгновение мне показалось, что я увидела в его глазах тревогу, но после все исчезло, и Фенир ответил:

– Потому что я был бы вне себя от счастья, окажись сущность, которую ты видела, дохинай. Пока я ехал сюда, очень надеялся на то, что все окажется просто – ты признаешься, что вызвала кого-то, и мы все тут же решим. Упокоим нечисть, объяснимся, может, выпьем немного. Но…

– Но?! – потребовала продолжения я.

– Дохинай не смеются, Элизабет. Это правда. Эмоции свойственны низшей и высшей нечисти. На низшую увиденное тобой не очень похоже. А значит, это что-то похуже, и я понятия не имею, что именно…