Книга: Последняя Академия Элизабет Чарльстон
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11

Глава 10

– Но что может быть хуже дохинай? – спросила я, когда через полчаса пешего хода и разговоров ни о чем мы с Фениром зашли в постоялый двор и заняли один из столиков в местном трактире.
Надо сказать, всю дорогу преподаватель вел себя как джентльмен и даже вещи мои нес, видимо, заглаживая таким образом свою вину.
В таверне народа вокруг особо не было: кроме нас всего пятеро по разным углам да пара скучающих подавальщиц. Одной из которых тут же подмигнул профессор.
– Что может быть хуже дохинай? – уже гораздо злее повторила я, стараясь одернуть Фенира от очередного заигрывания непонятно с кем. – Хоть предположения есть?
– А? Что? – обернулся ко мне он и мгновенно посерьезнел. – Предположения? Да, миллион. Начиная от того, что ты прекрасная актриса и продолжаешь водить меня за нос, заканчивая тем, что в наш мир прорвалась какая-то неведомая бабуйня, и у нас нет ни малейшего понятия, что ей надо и каков истинный размер ее сил. В сущности, мы так мало знаем об изнанке, что исключить нельзя никакой из вариантов.
– Эту штуку, которую я видела, боялась вся без исключения нечисть в клетках, – напомнила я. – Разве не должно быть наоборот? Разве нечисть не спокойно относится к своим же?
Про то, что меня большинство “зверей” Фенира воспринимало либо нейтрально, либо, как альраун, очень даже положительно, я умолчала. Побоялась навести преподавателя на ненужные ему мысли. И все же я помнила страх, который испытывала сама, и, уверена, все звери в клетках чувствовали то же самое…
– Интересное наблюдение, – задумчиво протянул Виктор. – Как правило, вся нечисть относится друг к другу вполне дружелюбно. Даже разные виды умеют сплачиваться, если им это нужно. Элементарный пример: брауни и воришки-мурзы, их иногда замечали друг с другом. Причем если вторые крали вещи, то первые договаривались и возвращали их на место. Однако есть исключения – некоторые виды враждуют – эльфы и гномы, пикси и торды, суккубы и инкубы, ну и так далее.
– Да, но вражда – это не страх… – начала я, и меня перебила подошедшая подавальщица.
Поправив прическу, она кокетливо улыбнулась Фениру и заговорила с ним так, будто меня рядом не было.
– Доброго вечера, мистер. Уже готовы рассмотреть наше меню? Оно, конечно, небольшое, – с придыханием проворковала девица, проводя указательным пальцем по своему внушительному декольте. – Зато у нас богатый выбор десертов.
Я аж обомлела от такой наглости. А вот профессор уже расплылся, как мартовский кот в предвкушении сметаны.
– Кхе-кхе! – откашлялась я, беспардонно (а почему бы и нет) разворачивая девушку за локоть к себе. – Мистер не ест сладкого, он на диете! Так что никаких десертов! Ему диагноз не позволяет.
Брови Фенира полезли вверх, но я даже смотреть в его сторону сейчас не желала, а вот отвадить глупую девицу, которая рисковала за связь с этим “типом” стать трупом, очень даже.
– Какой диагноз? – хлопнула длинными ресницами подавальщица.
– Страшный. Он переел сладкого и теперь мучается. И те, кто с ним сладкое ели, тоже пострадали. Отравились, знаете ли, сильно!
Девушка отшатнулась от меня, видимо решив, что я душевнобольная, и сбежала куда-то восвояси, так и не приняв заказ.
Не знаю, что нарисовало ее воображение, зато я была спокойна – она останется жива.
– Чарльстон, ты в своем уме? – прошипел преподаватель. – Ты что несешь? Какой диагноз?!
– Я в своем, а вот вам стоит задуматься. Вы ведь уже поняли, что кто-то убивает девушек, с которыми… Ну, вы поняли! До тех пор пока не разберетесь с этим “дохинай-недохинай”, о походах по девушкам забудьте! Я вам не позволю!
– Не позволишь? – недобро оскалившись, ответил Фенир. – А знаешь ли, Элизабет, чем это аукнется? Ты же меня без ножа режешь! Может, я жить не могу иначе, спать спокойно и все такое. И какие тогда варианты?
Покачав головой, предложила на полном серьезе:
– Я вам колыбельную спою, если очень нужно будет! Но предупреждаю, голос у меня так себе.
– Избавь меня от этого! – раздосадованно откинулся мужчина на спинку стула. – Черт с ним, с твоим голосом. Может, даже к лучшему, что его у тебя нету. Я, знаешь ли, терпеть не могу девушек, которые отлично поют.
– Это еще почему?
– Везде чудятся потомки банши! Вот споет такая “во благо”, а потом разлом случится и всякая гадость с изнанки полезет.
– О, ну тогда вам точно ничто не грозит! Мне еще и гоблин на ухо наступил, от души станцевал там канкан и польку-бабочку.

 

Наши номера оказались поблизости. Точнее я сама попросила об этом. Виктор, если и удивился, то вида не подал.
Поднявшись к комнатам, он не остановился, не посмотрел, куда я пойду и что буду делать. Вошел к себе и… оставил дверь приоткрытой.
– Это для той подавальщицы? – распахнув ее полностью, спросила я. – Заходи, мол, милая, я в ожидании?!
– Дует, – ответил Фенир. – А у меня здоровье слабое. Закрой.
Я замерла на пороге, оглянулась на коридор, но вошла.

 

– Как погибли твои родители, Элизабет? – снова заговорил профессор, теперь меньше всего напоминающий балагура или разгильдяя.
– Так вы дверь для меня оставили, – поняла я. – Решили провести новый допрос?
– Решил, что ты не из тех, кто проходит мимо. Лучше сам тебя приглашу, чем ночью лежать и ждать, пока ты в окно ввалишься.
– Вы хам!
– Знаю. Скажу больше, меня в себе все устраивает. А тебя, Чарльстон?
– Меня в себе тоже все устраивает.
– Уверена? Зачем ты приехала на пепелище своего прошлого? Бросила лабораторию, нечисть, меня. Вдруг я там соблазняю очередную красотку? Кто проследит за мной в порту?
Я отвела взгляд, пожала плечами:
– У вас есть старший брат, он и проследит.
– На нем целая академия, пожалей его, Элизабет.
В голосе Фенира-младшего скользнула ирония, возмутившая меня до глубины души.
– Я вас не понимаю! – Всплеснув руками, шагнула к профессору, вглядываясь в его наглое лицо. – Вам не нравится моя навязчивость, но вы же сами поехали за мной следить, как только покинула академию. Радовались бы, что меня нет рядом. Нет! Приехали сюда, сопроводили до гостиного двора, просили прощения… Для чего все это? По-прежнему думаете, что я вызвала ту гадость, и ждете, пока оно придет ко мне?
Виктор улыбнулся:
– Ну, во-первых, Чарльстон, я не говорил, что твоя навязчивость мне не нравится. – Фенир поиграл бровями. – А во-вторых, ты ведешь себя подозрительно.
– Ничего подобного!
– Обиделась, – заключил он, улыбаясь еще шире. – А я, между прочим, быстро простил тебя за то вопиюще смешное обвинение в порту. Помнишь? Еще и от стирания воспоминаний избавил. Разве я не молодец?
– Вы ведете себя как мальчишка.
– Хорошо. Если начну вести себя как девчонка, сразу скажи – этого не хотелось бы.
– Я ухожу!
– Пока. Но помни, Чарльстон, моя дверь открыта для всех желающих войти.
– Это похоже на шантаж. Вы что же, думаете, я останусь в вашей комнате, с вами, на ночь?!
– Ни в коем разе, – он сделал огромные глаза, словно испугался, – я не заставляю девушек искать моей компании, Элизабет. Но, раз уж тебе так важно, чтобы я провел ночь в гордом одиночестве, не воспылав страстью по одной из местных дам, ответь на пару вопросов.
– Значит, все-таки шантаж.
– Я бы назвал это услугой за услугу. Итак… Почему ты уехала из академии, взяв лишь сумку с книгами?
Я хотела послать Фенира на изнанку и выйти, но внезапно подумала, что он прав: мое поведение выглядело довольно странно. А ведь именно женщин Виктора убивают. Потому его интерес вполне оправдан, в отличие от моего…
Обняв себя за плечи, я кивнула собственным мыслям и подошла к окну, вглядываясь в далекое небо и не видя его. Воспоминания уносили меня гораздо дальше, в прошлое.
– Мои родители погибли в пожаре, – заговорила тихо, – и я до сих пор в это не верю. То есть я видела их тела, они абсолютно точно были мертвы. Но мой разум отказывается хоронить единственных родных людей. Смирись я с их гибелью, пришлось бы принять и то, что в целом мире я теперь одна. Это страшно, знаете ли. Страшно сознавать, что среди сотен тысяч людей нет ни одного по-настоящему близкого. Пять лет назад я точно не была готова к этому и потому придумала себе другую правду. Альтернативную. В ней мои родители живы и ждут в нашем имении новостей от меня. Любят, волнуются, ждут писем…
– Ты писала им письма?
– Пишу до сих пор. Потом сжигаю. – Я обернулась, и оказалось, что профессор обосновался прямо за мной.
– Неплохо придумано, – сказал он без тени того самого ненавистного мне сочувствия, коим были пропитаны речи других людей, когда они говорили о моих родителях.
– Да, придумано хорошо, – согласилась я, – но пришло время взрослеть. Я вернулась на учебу, увидела ту нечисть в лаборатории, немного напугалась и решила, что хочу посетить имение. Пора признать, что я осталась одна, и принять это. Вот и все.
– Да. Плохи наши дела, – сделал вывод Фенир.
– Почему это? – не поняла я.
– Потому что ты, Элизабет, не годишься на роль обиженной мною любовницы. А я надеялся, что распутал этот клубок. Но самая большая травма в тебе – это страх одиночества. Если бы ты и вызывала кого-то, то меня бы оно не касалось. Придется искать дальше. Обидно.
– Ну простите, – с деланным сожалением попросила я, – жаль вас разочаровывать, но ничего не поделать. Теперь я могу уйти к себе?
– Можешь. Если хочешь. Или оставайся, и я докажу тебе, что вдвоем коротать ночи веселее.
– Это предложение руки и сердца? – уточнила я, мило улыбнувшись. – Вы ведь помните, что разговариваете с леди?
– Идите, Чарльстон, и поскорее. Я запру за вами дверь, – недовольно пробубнил Фенир.
Он махнул мне рукой, и я собралась уйти, когда лицо профессора исказила гримаса боли.
– Да вурдалак меня побери! – выругался Фенир, сгибаясь пополам.
– Что с вами? – замерев рядом, я растерянно смотрела на то, как он с остервенением сдирает с себя ботинки.
– Знал бы я… – прокряхтел Виктор. Освободив ноги от обуви, он сел прямо на пол и стал массировать ступни. – Просто напасть какая-то. Ноги болят так, будто сто лет в деревянных колодках проходил.
– Это после того вторжения в Хольмуде?
– Это недавно, Чарльстон! И никак с вторжением не связано. Иди уже, не стой. Сейчас приступ пройдет, и я снова начну приставать с вопросами, будь уверена!
Я покачала головой и села рядом.
– У вас пальцы словно судорогой сведены.
– И в кого ты такая наблюдательная? – огрызнулся Фенир. – Спокойной ночи, Чарльстон!
– Хорошо-хорошо, не рычите! – Я поднялась и пошла к двери. – Просто хотела предложить позвать лекаря.
– До завтра! – было мне ответом.
Я вышла из комнаты, прошла в свои апартаменты, зеркально напоминающие Фенировские и, закрывшись, почувствовала новую сильнейшую волну одиночества. Увидеть разрушенное имение оказалось мало. А может быть, я еще недостаточно повзрослела? Присев у небольшого столика, я вынула из сумки писчие принадлежности, обмакнула перо в чернила и вывела первые слова на бумаге: “Здравствуйте, дорогие мама и папа…”
* * *
Меня разбудил стук в дверь. Кое-как раскрыв глаза, я уставилась в окно, за которым уже рассвело, и удивилась, как же могла столько проспать.
– Кто там?
– Вставай, Чарльстон. Солнце уже высоко, а звери в академии голодают, они уже пропустили первое кормление.
Я еле оторвала голову от подушки и тут же рухнула обратно. Изверг, ей-богу, изверг. Чтоб он сквозь землю провали…
Но на полуслове я осеклась. Мало ли, зная, что мой дар опасен разрывами, могла и накликать ненароком.
– Встаю, – отозвалась я. – Пять минут.
– Три, – раздалось из-за двери. – Я уже заказал завтрак и жду тебя внизу.
Чувствуя себя будто призывником в королевскую гвардию, я поднялась, умылась, причесалась и надела платье. И все это в рекордно быстрое время. Хоть часов в комнате и не было, но я пребывала в уверенности, что в отведенные три минуты уложилась.
– Десять! – заявил Фенир, пряча в карман часы, когда я спустилась. – Вы удивительная копуша, Элизабет.
– Имею право, – пробурчала я, присаживаясь напротив. – И вообще, а разве лаборантам не положены выходные? Я должна иметь право на сон хотя бы два раза в неделю.
– Дайте-ка подумать, – протянул Фенир, постукивая себя по подбородку. – Жрать нечисть хочет каждый день, и если у тебя будут выходные, она рискует погибнуть от голода. Такой ответ устроит?
– Нет, – покачала головой я. – В противном случае вам надо было искать раба, а не лаборанта.
Фенир уже набирал побольше воздуха в легкие, чтобы ответить мне чем-нибудь особо колким, но в этот момент со стороны стойки что-то загрохотало, раздался хлопок и повалили клубы дыма.
– Интересненько, – развернулся в ту сторону Фенир и с видом увлеченного зеваки уставился, как носится вокруг стойки хозяин постоялого двора.
– Дора! – звал он кого-то. На крик прибежала женщина, которую мужчина принялся отчитывать. – Ты же уже вызывала специалиста. Мы отвалили ему уйму денег, и где результат? Проклятые пикси опять не дают нам покоя!
– Мистер Томсон, – отмахиваясь от клубов дыма, запричитала женщина. – Маг заверил, что изгнал нечисть. Но мы можем позвать его еще раз. Уверена, если это его недоделка, он обязательно исправит.
– О наивная баба! – хватаясь за голову, провыл хозяин таверны. – Этот шарлатан только деньги тянет, ни черта он не может.
В этот же миг раздался второй взрыв, уже на кухне, загрохотала посуда, и дыма стало больше.
– Кажется, завтрака не будет, – мрачно заметил Фенир. – Что ж, не люблю дорогу на голодный желудок, но, видимо, придется ехать так. Вставай, Чарльстон.
– Что? – удивилась я. – Вы же слышали. Этих людей донимают пикси, помогите им.
Фенир обвел меня мрачным взглядом.
– У них тут свой маг есть, пусть к нему и идут, – отмахнулся он, вставая со стула и подхватывая плащ.
Я же осталась стоять столбом.
– Им надо помочь, не хотите вы, так я сама попытаюсь, – упрямо топнула ногой, на что преподаватель обернулся и насмешливо вскинул бровь вверх.
– А допуски на магию второго порядка у тебя есть? – въедливо поинтересовался он. – И вообще, ты что, сестра милосердия? Тебе больше всех надо, что ли?
Я только развести руками смогла. Допусков, само собой, у меня не было, иначе бы я не вернулась за дипломом в академию, но это не означало, что я не могу попытаться.
– Послал же гоблин помощницу, – бросая плащ обратно на стул, пробурчал Фенир и направился к хозяину таверны, который полотенцем пытался сбить мелкие языки пламени с дверного косяка. Преподавателю хватило щелчка пальцами, чтобы огонь погас. – Итак, что тут у вас с пикси? Рассказывайте, мистер Томсон.
Мужичок удивленно хлопнул глазами, но быстро сообразив, что перед ним маг и немалой силы, принялся излагать.
– Совсем одолели черти, то бишь писки. Покоя не дают. Они в соседнем лесу жили, пока его не вырубили, так они сюда перебрались. И теперь дня не проходит, чтобы не пакостили. То воду попортят, то у постояльцев вещи воруют, а теперь вот – взрывать все начали. Они хотят меня разорить!
– Сомнительно, – отринул такую версию Фенир. – Нечисти обычно и дела нет до человеческих денег. Тут, скорее, в другом дело. Подкармливать пытались?
– Вот еще, – фыркнул хозяин. – Я, как только вырубку леса начали, сразу смекнул, куда эти твари переселятся, сразу ловушек наставил.
Фенир хитро прищурился.
– И как, много поймали? – с иронией поинтересовался он.
– Ни одного, – с грустью ответил хозяин. – Пикси хитрые! Могли и не купиться. Хотя вечно гремят, пыхтят, вредят!
– Или это не писки. Если есть молоко, несите. Будем выманивать вашу нечисть, – распорядился Виктор и повернулся в мою сторону. – Чарльстон, иди сюда, любительница нечисти, ты мне нужна.
– Я?
– Ты-ты, или тут где-то другая Чарльстон? Давай шевели юбками.
Через пять минут мне в руки вручили миску с теплым молоком и снабдили инструкциями.
– Если я правильно предполагаю, то к мужчинам эта сущность никогда не выйдет. Твоя задача ходить и подзывать его.
– Кого его? У него хоть название есть?
– Есть. Ты, главное, голыми руками не трогай, когда выйдет.
В следующие полчаса я ходила по постоялому двору, заглядывая в каждый угол и непонятно кого подзывая. За мной по пятам следовал Фенир и давал подсказки:
– Ласковее. Больше любви в голосе, Элизабет. Ей-богу, ты как будто ни разу не имела дела с мужчинами. Нежнее, Чарльстон, еще нежнее.
Когда желание надеть миску с молоком на голову Фениру выросло до уровня Арьпийских гор, в одном из углов послышался шорох. Я замерла, затих и Виктор за спиной.
– Иди сюда, смелее, – проворковала я непонятно кому, глядя в темноту.
Там тотчас же, на уровне чуть выше пола, зажглись два бирюзовых глаза.
– Я тебя покормлю, – продолжала сыпать обещаниями я, ставя миску на пол. – Вку-усным молоком.
Существо двинулось ко мне, при этом издавая достаточно громкий топот и странный звук фырканья.
Когда из темноты высунулся черный носик, а затем и сама нечисть, я глазам не поверила. Ежик, самый натуральный, только с глазами неестественного цвета и призрачными иголками сантиметров тридцати.
Еж подошел ближе, недоверчиво оглядел меня, даже обошел кругом, пару раз зацепив иглами подол платья. В местах, где он коснулся меня, оставались небольшие пропалины, от чего желание погладить милейшее создание тут же испарилось. А вот Фенира оно будто бы не замечало.
Лишь убедившись, что я не представляю угрозы, нечисть подобралась к молоку и принялась жадно лакать.
– Урхин, – произнес Виктор, выходя из-за моей спины. – Нам поразительно везет на редкие виды, Элизабет. Буквально липнут они к тебе.
– Почему сразу ко мне-то? – возмутилась я. – Это за вами какая-то дрянь следует.
– Может, и ко мне, – согласился Виктор, присаживаясь рядом с ежом и протягивая к нему руку.
Я уже думала испугаться – сейчас как сожжет преподавателю руку, но ничего не произошло.
Неопалимый Фенир во всей своей красе на удивление ласково погладил ежика по иглам, пока тот, фыркая от удовольствия, поглощал молоко.
– Все же надо почаще ездить по периферии с лекциями, – бормотал себе под нос Виктор. – Ну как можно спутать пикси и урхина? Это же два разных вида, первые вредные, вторые… вторые тоже вредные, но иногда бывают полезны. Хозяин двора полный идиот, что настроил его против себя.
Я вскинула брови вверх. Неужели я ослышалась и Фенир не плюется желчью, говоря о нечисти?
– И чем же полезны урхины?
– Охраняет хозяина и его дом от внешней злобной магии, иногда даже может найти ее источник. Эдакая поисковая собака в мире нечисти. Другое дело, что мужчин не очень любит и на глаза выходит обычно только к женщинам. Хотя этот вроде смирный. – В доказательство Виктор погладил его еще раз по иголкам, а потом даже подхватил под пузо, будто котенка, и усадил к себе на руки. – Кажется, он согласен переехать из этого места в другое, туда где точно будут кормить!
Я радостно кивнула, но тут же загрустила, понимая – нам не дадут забрать урхина с собой. Все-таки нечисть занималась вредительством, а потому подлежала уничтожению на глазах пострадавших, если они того потребуют.
Это несказанно печалило.
– Спасибо вам, господин! – раздалось радостное от хозяина гостиного двора. – Что б мы без вас делали!
– Сгорели бы, – припечатал слишком прямолинейный Фенир. – Урхин терпеть не может неуважительного отношения, и в ярости он страшен. Можете мне поверить.
– Ох! Я верю. Скорее уничтожьте его.
Я ужаснулась, но сказать ничего не успела. Опередил Фенир:
– С вас тридцать золотых, и я все сделаю в лучшем виде.
– С кого? – не понял хозяин заведения.
– С вас, милейший. Тридцать.
– Золотых?
– Вы правильно расслышали.
– Да вы с ума сошли!
– Пока нет, но многие из тех, кто видел меня разочарованным, отзывались так же. Так что давайте до этой моей грани безумия доводить не станем. К слову, в оплату входит поимка нечисти и ее истребление. Просто поимка обошлась бы в 2 золотых, но вам важно получить тушку зверюшки.
Фенир плотоядно оскалился.
– Но у нас нет таких денег! – отступая, сообщил хозяин заведения. – Помилуйте, господин.
– Тогда зачем вы просили о помощи?
– Я не просил!
– Чарльстон, он говорит, что помощь не была нужна. Тогда какого тролля мы полезли в это дело?
– Ослышалась, – покаянно подыграла я профессору. – Показалось, мужчина жаловался на нечисть, от которой нет спасу.
– Показалось ей! Ладно, держите вашего урхина…
Профессор погладил ежика напоследок и развернулся, словно собирался уйти.
– Нет! – всполошился хозяин гостиного двора. – Я… Хорошо, я заплачу. Два золотых. А истреблю это сам!
– О! Вот это разговор. – Фенир снова воспрянул духом. – Эдак мы хорошо развлечемся! Присаживайтесь, Чарльстон, поближе к выходу, посмотрите, как урхин истребляет нападающих. Скоро здесь будет жарко.
Трактирщик побледнел, а его жена и вовсе едва не села мимо скамьи, сползая по стеночке на ощупь.
– Послушайте, – не выдержала я. – Давайте мы просто заберем урхина с собой? Конечно, я понимаю, что вам придется испросить разрешение у ректора на нового питомца для лаборатории, да и кормить его, скорее всего, придется за свой счет, ведь бюджет не резиновый…
– Зрите в корень, Элизабет! – кивнул довольный Фенир. – Зачем мне эта головная боль? Разве что…
– Что? – с готовностью подскочил к нему хозяин двора.
– Написали бы вы благодарственное письмо на имя ректора Карингтонской академии, мол, спасибо Виктору Фениру за избавление от лютого монстра…
– И его помощнице, Элизабет Чарльстон, – напомнила я.
– Ее тоже можно упомянуть, – согласился профессор. – Очень уж у нас эти бумажки уважают. Справитесь, милейший?
– Так конечно, господин хороший! Все сделаем в лучшем виде! Так и напишем, что бескорыстно истребили жуткую тварь!
Профессор недовольно цыкнул после слова “бескорыстно”, но, подумав пару секунд, махнул рукой:
– Ладно. Тогда просто упакуйте нам завтрак с собой и напишите сегодня же. Я прослежу.
– Это мы всегда пожалуйста! Это быстро! Вы только держите гадину при себе! – засуетился хозяин заведения.
– Нельзя так говорить о моей помощнице, хоть она и женщина, да и характер не очень, но все же… – покачал головой Фенир.
– Но я про нечисть! – обалдел хозяин гостиного двора.
– Ох, тогда не страшно, – оскалился профессор, при этом, клянусь, в его глазах плясали самые настоящие смешинки. – Несите завтрак и наймите извозчика, мы готовы избавить вас от своего присутствия.
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11