Глава 8
Я задремала в лаборатории, в кресле с альрауном на коленях. Проснулась только тогда, когда из коридора стали доноситься звуки просыпающейся академии.
– Пресвятые орки! – встрепенулась, вскакивая на ноги, при этом едва не роняя блаженно щурящегося котика. – Сколько времени?
Часов, как назло, нигде не повесили, зато самописное перо Фенира, стоило мне только начать суетиться, вновь принялось строчить.
“6:05 – нечисть в клетках была потревожена мисс Чарльстон”.
– Ну спасибо тебе, доносчик! – посетовала я, тут же забывая о пере и спеша вернуть альрауна обратно в клетку.
Хоть Фенир и не должен был прийти сюда утром, но я все равно рисковала, подкармливая кота-энерговампира.
До следующей кормежки зверья оставалось еще полтора часа, и мне нужно было переодеться перед занятиями. Дорожное платье, которое все еще было на мне, многих могло заинтересовать и вызвать ненужные вопросы.
Подхватив с вешалки плащ, я бросилась в свою комнату. Уже перед самыми дверьми я остановилась и немного отдышалась, будучи уверенной, что соседки еще спят. Следовало войти тихонечко и осторо-о-ожно…
Однако плану не суждено было сбыться – стоило только попасть внутрь, как я поняла, насколько сильно ошибалась.
В комнате никто не спал, девчонки были заняты своим любимым занятием: Хельга и Виктория ругались.
Вяло перебрасываясь сонными колкостями, лежа в кроватях. Однако кое-что в расстановке сил изменилось: подросшие соптимусы, кажется, собирались принимать более активное участие в разборках. Когда я вошла, один из них как раз нацеливал острые листы в сторону кровати Виктории, но, завидев меня, (если у него вообще были глаза), вмиг присмирел, приняв вид невинного растения. Куда только колючки попрятались?
– О, наша ночная путешественница вернулась! – усаживаясь на кровати и потягиваясь, пропела Виктория. – Видишь, Хиткович, она жива и невредима. А ты уже панику поднимать хотела.
– Конечно хотела. Только недалекие дуры вроде тебя, Стоун, могут считать ночные побеги из академии безобидной шалостью. Любая добропорядочная девушка знает, что ночью, особенно в таком портовом городке, как Карингтон, небезопасно. Сейчас столько ненормальных вокруг!
– Больше верь газетным сплетням! – Виктория встала с кровати и приблизилась ко мне. Придирчиво осмотрела с ног до головы, обошла кругом и даже принюхалась.
– Ну что, Лизбет, поделишься, где была? Вид довольный, круги под глазами от недосыпа в наличии, хотя щечки румяные. А вот мужским парфюмом от тебя не пахнет, чего не скажешь об ароматах грога и дыма…
У меня округлились глаза. Что за манеры вокруг у людей? Или это нынче модно – всех по запахам встречать? Сначала Фенир, теперь соседка.
Видимо, на моем лице отразилось что-то недоброе, потому что Виктория напор сразу сбавила.
– Да ладно тебе, чего психовать так сразу, – улыбнулась она, тут же забывая о роли следователя по особо важным преступлениям. – Не хочешь – не отвечай. Лучше посмотри, какие новые сапоги я Лапушке сшила.
– А чем плохи были прежние? Те, что взамен потерянным шила?
– Я решила сделать его стильным! Только глянь, и все сама поймешь!
Вики гордо вытянула руки, демонстрируя очередные чудеса своего таланта рукодельницы.
Пожалуй, третья версия сапог была особенно чудовищна.
– Из чешуи попы дракона, – подтвердила мои худшие опасения Вики. – Выпросила у отца лоскут из старых семейных запасов. Это лучший материал для лучшей проводимости магии. И, как видишь, появились новые детали! Чтобы уж наверняка!
Вики трещала все дальше, а мой взгляд от сапог скользнул выше в поисках тех самых новых деталей, и я закашлялась.
– Глазам не верю! Трусы из драконьей чешуи. Это просто… невероятно. Ты ответственно подошла к делу. И правда, в Лапушке многое изменилось.
– Да-да. И то, что в трусах, тоже, – добила соседка. – Говорят, на том пожаре на кладбище мой Лапушка щеголял в чем мать родила, и многие из академии видели “это самое”. Сказали: “Ух, какое… минимум сорок сантиметров”.
– Сколько? – неожиданно вклинилась в наш разговор Хельга.
Я вздрогнула и обернулась в ее сторону, совсем забыв о притихшей соседке.
На лице нашей скромняшки пылал румянец и шок удивления. Ничего себе, какие темы заставляют ее проснуться с утра пораньше, аж на кровати села.
– Сорок! – авторитетно выдала Виктория. Для наглядности даже показала руками ширину почти в полметра. – А так как я добиваюсь портретного сходства, пришлось пришивать и эту деталь. В масштабе, само собой разумеется. Потом даже скрутить все пришлось аккуратно, а то не помещалось…
Не выдержав, все же издала нервный смешок. Вот уж точно земля слухами полнится. Интересно, а сам Фенир в курсе “размеров”, которыми его одарила народная молва? Наверняка ему бы польстило.
– Так, я вообще-то прибежала переодеться, – собралась с мыслями я. – Через двадцать минут нужно быть на кухне и получать очередной кусок мяса для Фенировского зоопарка.
– Ах, – мечтательно вздохнула Виктория, – мне был только одним глазком посмотреть.
– И мне, – неожиданно отозвалась Хельга, кажется, впервые в жизни совпадая желаниями с ненавистной соседкой. – Это же какой богатый простор для исследовательской деятельности – смотреть на них, изучать, ухаживать. Почти как с моими соптимусами, наверное, так же волнительно. Я слышала, у вас там теперь даже альраун появился.
Заходя за ширму, я не без удовольствия обломала им надежды:
– Пропуск в лабораторию оформлен только на меня. Если кого-то проведу, тут же сработает сигнализация, и всем не поздоровиться. Извините.
– А проблему с питанием уже решили? – продолжала вопрошать Хельга. – Вчера днем профессор Фенир заходил к магистру Савье и консультировался по возможному питанию для столь уникального существа. Они оба пришли к выводу, что отвар из сизой крапивы, собранной в полнолуние на пепелище после сожжения свежего трупа, вполне мог бы подойти. Оу-у, так вот ты куда ходила! – неожиданно озарилась идеей Хиткович. – Собирала траву для отвара. А где ты нашла свежий труп?
Я даже из-за ширмы выглянула. В глубине души я, конечно, верила, что Хиткович так шутит, но судя по горящим интересом глазам, она действительно верила, что ночью я жгла чье-то тело, а потом собирала крапиву.
– Хельга, не переживай, – как можно сдержаннее выдавила я. – Вся нечисть накормлена по расписанию, в том числе и альраун. Нашелся еще один способ насытить это существо, не сжигая трупы. Так что никто не голодает.
Я уже приготовилась скрыться за фирмой вновь, когда меня за плечо схватила Виктория.
– Что значит по расписанию накормлены? Ты же сама говорила, что ты должна кормить в пять утра и перед занятиями. Но ведь тебя не было в академии, а значит, ты поручила это кому-то, а нам теперь врешь про пропуск и сигнализацию?
– Вот еще. – Я выдернула свою руку у нее из захвата. – Вообще-то, все куда проще. В пять утра зверей кормила тоже я.
– А как в академию попала? – все никак не успокаивалась рыжая соседка.
– Фенир пустил, – огрызнулась я. – Мы случайно пересеклись в городе, после чего он лично сопроводил меня обратно, предварительно отчитав.
– Оу, – отступила на шаг Виктория. – Выходит, ты теперь получишь нагоняй за нарушение?
– Выходит, получу, – соврала я и вновь скрылась за ширму. – Стипендии, наверное, лишат.
– Обидно-то как, – донесся тяжелый вздох Хиткович. – С другой стороны, могло бы и хуже быть. Я не устану повторять, что ночью в городе бывает ой как опасно. То маньяки шалят, то пикси буйствуют. Так что лучше правила академии не нарушать!
Мне оставалось лишь кивнуть, согласившись с выводами соседки.
В назначенное время я накормила темную живность и даже умудрилась не уснуть на первых занятиях, тщательно фиксируя теоретические знания об истории нашего мира. Только мысли мои в это время были далеко – не могла перестать думать о Фенире, его словах о кинжале из изнанки и о том, что кто-то подставляет профессора, убивая женщин, с которыми он имел связь. Я была растеряна, немного напугана и… испытывала нездоровый азарт. Мне хотелось знать больше!
А еще… Совсем недавно, читая статью из исследований Виктора, я думала о том, насколько он бесчувственен к другим. Теперь же вдруг с ужасом осознала, что хотела бы узнать, с кем был Фенир в последний раз, и понаблюдать за этой девушкой. Я понимала, что следующая из его пассий, если она была, обречена. И вместо того, чтобы сочувствовать ей, до жути хотела узнать, кто она, ведь это помогло бы в расследовании! Это навело также на мысли о том, что Фенир очень дурно на меня влиял…
– Мисс Чарльстон! – меня окликнул профессор Стивен Колериус. – Может быть, вы расскажете?
Я несколько раз моргнула, возвращаясь в настоящий мир, и поднялась, очаровательно улыбаясь, подспудно бросая взгляд в собственные записи. Последняя из них гласила: “Изнанка не принимает ничего и никого, если в нем/ней нет хотя бы толики темной магии”.
– Судя по вашей растерянности, вы хотите, чтобы я повторил вопрос? – Профессор покачал головой. – Итак, можно ли выжить на изнанке?
– Нет, – сразу ответила я. – Только тот, в ком есть хоть капля…
Я сбилась. Нахмурившись, перечитала последнее предложение снова. Что?! Но тогда…
– Да уж, присаживайтесь, мисс… – Профессор осуждающе цыкнул. Переведя взгляд чуть в сторону, он остановился на Эмме Ход – явной фаворитке всего преподавательского состава. – Вы не могли бы помочь нашей Элизабет?
– Конечно! – Эмма – на несколько лет младше меня – одарила всех высокомерным взглядом и проговорила: – В истории нашего мира есть всего четыре упоминания о том, что с изнанки возвращались выжившие люди или животные. Первое датировано еще несколькими веками назад. И проверить его невозможно, но тем не менее говорили, что мальчишка, друживший с пикси, ушел за ними на изнанку. Родители горевали и уже не ждали его возвращения, однако он вернулся спустя несколько недель. И если до этого все в его роду были очень сильными магами, то тот мальчик утратил способности колдовать. Магию из него вычерпали до дна, только тогда отпустив домой. Он стал обычным человеком. Далее…
– Прекрасно, Эмма, – прервал ее профессор, – но что насчет моего вопроса о темной составляющей?
– Ах да. Позже, уже после второго возвращения с изнанки, стали проводить исследования. За огромные деньги нанимали добровольцев, и те уходили в мир тьмы. Даже животных отправляли. И… никто не вернулся. Пока однажды не нашлась девушка-полукровка, отец которой завел роман с лесной нимфой, числящейся в списках нечисти среднего порядка. Она не только вошла в мир изнанки, но и вернулась, сохранив в себе частицу прежних магических способностей и почти не пострадав.
– Именно так! Таким образом, можно сделать вывод?..
– Можно сделать, что – возможно – на изнанке более лояльно относятся к тем людям или животным, кто хранит в себе толику темного существа. Но официально это нигде не подтверждено, потому что с семнадцатого века на темных ведется охота Серыми Пастырями, и никто не хочет сознаваться, что в его крови есть нечистая примесь. Поэтому экспериментов больше не проводилось.
– Но, как мы помним, относительно недавно случилось жуткое происшествие! – У профессора Колериуса засверкали глаза. – И там был наш знаменитый герой, Виктор Фенир! И… он выжил!
Я задержала дыхание, понимая, к чему клонит профессор. Все вокруг тоже дураками не были и стали громко переговариваться между собой.
– Конечно, это не доказано, – усмехнулся профессор, – но вы, девушки, должны быть предельно внимательны к предмету своей любви! Ведь мало ли что хранит в себе внешне привлекательная оболочка, какие там темные омуты…
Я пристально всмотрелась в нашего преподавателя теории магического права и тоже улыбнулась. Низкий, худощавый и сутулый, с приличной лысиной на голове и хитрыми прищуренными глазками, он не производил благоприятного впечатления как мужчина. Некрасивый от природы, Стивен Колериус усугублял все, натягивая брюки выше пупка и заправляя в них рубашку… Он был живым воплощением анти-Фенира, и наверняка никогда не пользовался успехом у слабого пола.
– Но ведь выжило пятеро! – внезапно отозвалась Эмма. – Вы хотите сказать, что все они имеют темную кровь?
Все замолчали, пораженные смелостью нашей сокурсницы.
Профессор очень недовольно поморщился, покосился на дверь, на окна, пожал плечами:
– Ничего такого я не говорил. Это ваши домыслы! Просто предлагал вам подумать над исследованиями прежних лет.
И тут не выдержала уже я. Подняв руку, дождалась его кивка и поднялась, спрашивая:
– Скажите, пожалуйста, профессор, стоит ли нам принимать во внимание исследования прошлого века, доказывающие, что худосочные мужчины и женщины не могут быть хорошими магами? Помните, раньше считали, что чем больше масса человека, тем сильнее его способности?
– Глупости! – возмутился преподаватель.
– Хорошо, – с облегчением вздохнула я, – а то мне уже показалось, что нужно верить всему, что придумали век назад! Вы меня успокоили, благодарю.
Мои одногруппники заулыбались, зашептались. Профессор зло сверкнул глазами.
– Учите предмет, мисс Чарльстон! – сказал он наставительно. – Скоро зачеты, а вы на моих занятиях в облаках летаете! Не знаю, о ком думаете, но советую вспомнить, что вы восстановились для того, чтобы получать знания!
– Вы абсолютно правы, – сразу согласилась я. – Позвольте присесть?
Дальше занятия шли как обычно, но стоило появиться свободному времени, как я помчалась в библиотеку.
Меня терзали смутные сомнения по поводу Фенира, и успокоиться было уже невозможно.
Попросив выделить мне книгу о Хольмудском прорыве, я затаилась, не читая, а буквально проглатывая информацию. Сведений оказалось преступно мало. Ни в статьях газет, ни в учебниках никто не углублялся в рассказ о случившемся, обходясь общими фразами. Был прорыв, в результате которого четверть города исчезла. Дома и улицы остались пустыми, а люди и живность больше никогда в них не вернулись. Только пятерым удалось остаться в живых. Я изрядно потрудилась, прежде чем нашла их имена в полном составе. Виктор Фенир, Жанет Рори, Хельтруда Сомн, Анри Велье и Спорат Милз. Ни их адресов, ни биографий, ни портретов напечатано не было.
Показалось ли это мне странным? Безусловно.
Напугало ли? Нет. Увы. Скорее, раззадорило еще сильнее. Ведь я помнила слова Фенира о том, что причиной прорыва стала женщина-банши, горевавшая по сыну. Но ни одного упоминания об этом не нашла.
Поблагодарив библиотекаршу, я пошла прямиком в лабораторию, так как пришло время кормления нечисти, при этом в моей голове уже начинал складываться огромный пазл, от которого я имела пока всего несколько деталек.
Я точно знала – в итоге картинка будет безрадостная, но увидеть ее было так же необходимо, как дышать. Вся моя суть теперь кричала о том, что я на верном пути и вернулась в родной город не только ради того, чтобы примириться со смертью родителей и своей сутью, но для чего-то еще более важного…
Уже на подходе к лаборатории я поняла, что что-то не так. Звуки, доносившиеся оттуда, были слышны издалека и заставляли меня задуматься, хочу ли я внутрь.
Нечисть бушевала.
Рычание, вой, крики, даже скрежет прутьев клеток – и тот раздавался сквозь стены.
Возле дверей уже толпились студенты, но внутрь никто, само собой, не спешил.
– Нужно послать да профессором! – раздавались обеспокоенные щепотки.
– Да-да, кто-нибудь уже пошел за ним?
– Я видела, как полчаса назад он выходил из ворот в город. В академии его нет.
В этот момент одна из студенток заприметила меня и, видимо, опознав во мне личность ныне в лицо известную как лаборантку Фенира, радостно огласила:
– Смотрите, это же его помощница! Сейчас она во всем разберется!
– А если я не хочу ни в чем разбираться? – робко спросила я, отступая на шаг назад.
Логика подсказывала, что нечисть просто так активно лютовать не станет, и лучше действительно дождаться Виктора.
Но в глазах студиозов, особенно тех, что женского пола, уже зажглись искры. Меня буквально подхватили под локти и вытолкнули вперед, к двери.
– Ну же, – подначила высокая блондинка с ярко накрашенными губами. – Открывай.
Показывать трусость не хотелось, и я потянулась к ручке. В конце концов, зараза к заразе не липнет. Нечисть во мне и так свою чует, может, и успокоится.
С этими мыслями я распахнула дверь и шагнула внутрь, тут же закрывая ее за собой, чтобы у любопытных глаза от счастья из орбит не выпали.
В лаборатории царил ад. Мне хотелось зажать уши, чтобы не слышать всех тех жутких звуков, что издавала нечисть. Гидра верещала, будто ее режут заживо, рорд спалил полотнище, которым обычно была укрыта его клетка, и теперь пытался проплавить прутья. Призрачный жабр носился вихрем и пытался выломать замок, при этом издавая невыносимый писк на грани ультразвука. Даже мой милый альраун, и тот вел себя неадекватно. Забившись в самый угол клетки, взбив всю шерсть до последнего волоска вверх, он смотрел в одну точку на потолке и шипел. Он даже выпустил пятисантиметровые когти, о существовании которых я не подозревала.
– Да что с вами такое? – воскликнула я, на миг переключая все внимание на себя.
Зверье затихло, но лишь на мгновение, тут же продолжив бушевать с удвоенной силой.
Лишь альраун сменил тональность, теперь он дурниной выл, все так же глядя в пустоту.
Неприятный холодок прошелся по моей спине, и я проследила за взглядом кота…
Он смотрел не на потолок, как мне казалось ранее. Он смотрел на черную субстанцию, клубящуюся в двух метрах от пола. Ту самую, что я уже лицезрела в одном из своих видений.
Тьма витала у потолка, то растекалась, то вновь собиралась, меняя всевозможные формы от правильной сферы до размытой кляксы…
Я чувствовала опасность, исходящую от нее, животный ужас, который сковывал тело и заставлял поджилки трястись. Хотелось бежать, причем не просто из комнаты, а желательно на другой континент. Но я боялась даже пискнуть, чтобы позвать на помощь. Что-то подсказывало: сущность опасна до чертиков, и зверье в клетках бушует не от массового психоза. Они боялись тьмы, так же как и я.
Внезапно дымка дрогнула. Почти ощутимо рядом с ней дрогнул и воздух, я почувствовала легкое дуновение, коснувшееся щек, и запах жженых волос. Тьма замерла, будто прислушиваясь к чему-то, а после ее форма вновь стала стремительно меняться, приобретая черты человеческого силуэта.
Он по-прежнему парил в воздухе, но уже можно было различить четко обозначенные конечности. Тьма поднесла руки к своему непроницаемому лицу, будто бы вглядываясь в них, изучая нечто новое, пошевелила пальцами, а после беззвучно расхохоталась, раззявив дыру в лице, откидывая голову назад и трясясь в припадке “радости”.
Гидреныш в этот момент взвыл особенно пронзительно. Его крик высокой нотой повис в лаборатории, отразившись от стен глухим эхом.
И тьма исчезла…
Сама по себе. Испарилась в никуда, будто и не было ее здесь.
Нечисть умолкла. Тишина в ушах начала давить на барабанные перепонки, и я устало сползла на пол, понимая, что мои силы исчезли. Сколько прошло времени, как я тут? Минут пять. Но я чувствовала себя выжатым лимоном. Словно меня выпили, вычерпали силы почти до донышка…
Стоило только об этом подумать, как дверь лаборатории распахнулась, и внутрь влетел запыхавшийся Фенир. Причем не младший, а старший.
Ректор академии стоял на пороге, обводил взглядом комнату – меня, живность в клетках, самопишущее перо, которое ожило и решило, что сейчас самое время внести в протокол событий появление начальника академии.
– Что тут произошло? – спросил у меня Гордон Фенир.
Я подняла руку к потолку, указывая место, где была тьма, и произнесла:
– Там был дохинай. Я видела.