2
Барри пытался не показать виду, хотя он ощущал себя так, словно его пнули в живот. У них было не так много времени, чтобы разобраться с этим. Кто-то еще из тех, кто копался в своих телефонах, мог это увидеть и начать тыкать пальцами и кричать.
Естественно, это могло быть ошибкой. Информация о преступниках, попавшая в интернет так быстро, не могла быть результатом тщательного расследования, так что аналитическая работа могла проходить, например, так: «Эй, мы видели, как этот парень входил в магазин. Он, должно быть, один из нападавших!»; позже сказали бы: «Упс, мы что, ошиблись? Ну извиняй, чувак».
Поэтому они не могли просто так скрутить Чада и проломить ему голову о стальную дверь. Все расползлись по своим углам, как это бывает в лифтах. Силлабус стоял возле дальней стены, Минни недалеко от него, а рядом — Чад. Если бы Барри смог подозвать первых двоих к себе, то с Чадом было бы легче справиться.
— Эй, Силлабус, Минни, зацените, — позвал Барри, указывая на экран мобильника миссис Андерсон. — Вы знаменитости!
Озадаченная Минни подошла к нему. Силлабус, который, по-видимому, мог только все усложнять, тоже выглядел озадаченным, но остался на месте.
— Что там говорится?
— Ничего. Просто твоя фотка.
— Покажи-ка.
Козел.
— Ну, если тебе не интересно, тогда ладно, — сказал Барри. — Извини, что снова заговорил с тобой так быстро после того, как обещал не разговаривать. Виноват.
Барри волновался, что весь этот обмен репликами может показаться Чаду подозрительным. Правда, это уже было неважно, потому что Ванесса внезапно ткнула пальцем в Чада и закричала:
— Он один из них!
Все отступили от него. Барри был уверен, что сейчас произойдет их собственный частный захват заложника, но Чад отступил к дальней стене, а Силлабус тем временем отошел и присоединился к остальным.
— Их четверо! — воскликнула Ванесса. — И он один из них!
— Не понимаю, о чем ты, — произнес Чад.
— Это в сети.
— И ты этому веришь?
— Правда это или нет, но нам придется с этим разобраться, — сказал Барри.
— Мы можем использовать его как козырь, — сказала миссис Андерсон. — Скажем остальным, что мы убьем его, если они нас не отпустят.
Тревор покачал головой.
— Никакой он не козырь. Четыре юнца вломились в продуктовый магазин и начали без разбора нападать на людей. У них нет никакой стратегии ухода. Все это закончится самоубийством. Им все равно, что мы с ним сделаем.
— Это неправда, — настаивал Чад. — Что это за сайт? Я же бежал от тех отморозков, как и все.
— Полагаю, ни у кого нет свободной пары наручников? — спросил Барри.
— Если я один из них, то где мое оружие? — спросил Чад.
— Ты мог уронить его, — ответила Ванесса.
— Зачем мне бросать оружие, а потом бежать с вами? Это же бессмысленно! Вы что, уже начали превращаться в толпу параноиков? Мы же тут всего несколько минут!
— Мы не параноики, если это правда, — ответила Ванесса.
— Но это же неправда. Это же бред какой-то.
— Давайте-ка все притормозим, — сказал Барри. — Я согласен, что нет смысла тебе быть здесь с нами, и уверен, что все мы полностью осознаем возможность ложности этой информации. Но, Чад, уверен, ты понимаешь, что мы просто не можем такое игнорировать. Мы должны обезопасить себя.
— Убив меня?
— Никто не говорил об убийстве. Вот моя точка зрения: один безоружный человек против нас девяти не представляет опасности. Все согласны?
— Я согласен, — сказал Тревор.
Больше никто ничего не сказал, не возразил.
— Следовательно, нам нужно убедиться, что он безоружен. И к сожалению, это означает, что тебе придется снять одежду.
— Ты прикалываешься?
— Нет.
— Я не собираюсь раздеваться в морозилке.
— Тогда мы вынуждены считать тебя угрозой.
— Фигня какая-то.
— Если интернет ошибается, тогда да, это крайне несправедливо. Ничем не могу помочь. Извини.
Барри прикинул, что они могли бы обыскать парня, но если у того было оружие, то кто-то мог получить ножом по горлу во время обыска.
— Тогда дайте я просто уйду.
— Мы не отпустили Ванессу и, уж будь уверен, не отпустим и тебя.
— Вы потом будете чувствовать себя кончеными тупицами.
— Но не такими тупицами, как если бы позволили тебе убить кого-нибудь. Мы не собираемся заставлять тебя стоять тут голым. Нам просто нужно убедиться, что ты для нас не опасен.
Чад обернулся и ударил по стене.
— Черт!
Он снова повернулся, сжал ладони в кулаки и зажмурился. Он выглядел так, будто все кровеносные сосуды в его теле готовы были одновременно взорваться.
Он открыл глаза и заговорил так быстро, что было сложновато его понять.
— Да, я с ними. Но я никогда не соглашался на это. Они меня заставили. Но как только нападение началось, я не смог действовать. Я бросил свой ремень, избавился от мачете и побежал.
— Мы должны вырубить его, — произнесла Ванесса. — И убедиться, что у него нет пушки.
— Да нет ее у меня, — сказал Чад. — В этом-то все и дело. Контроль за оборотом оружия — это полная фигня. Массовое убийство можно легко устроить и без него. Если кто-то хочет убивать людей, он сделает это, какой закон ни принимай. Вот что мы пытаемся доказать. Для этого не нужны пушки или взрывчатка.
— Но ты ведь никого не убил на самом деле, — сказал Барри.
— Да заткнись ты уже! Это сложнее, чем ты думаешь! Но мы будем убивать. Остальные, возможно, уже убили кого-нибудь. Тут везде будут разбросаны трупы. Хотите отнять у американцев права? Безопасней от этого не будет!
Почему Чад исповедовался? У него должно было быть оружие.
— Хочешь убить меня? — спросил Чад. — Валяй. Порви меня, как Тузик грелку. Вот, я тебе нож даже дам.
Чад опустился на колено и потянул штанину. В этот момент все они должны были наброситься на него, но никто не хотел получить удар ножом. К тому времени, когда Барри сообразил, что это не нож, а скорее небольшой пистолет, Чад уже вытащил его из кобуры и направил на группу.
— Я думал, вы не используете пушки, — сказал Барри.
— Он для самоубийства. Мы должны были застрелиться в случае, если нас поймают.
— Ну, тебя вроде как поймали, так что…
— Заткни пасть!
— Если ты нас перестреляешь, дискредитируешь всю вашу идею, — сказал Барри. — И получится просто очередное массовое убийство. Про тебя завтра уже и не вспомнят.
— Ну так и не вынуждай меня дискредитировать мою идею.
Чад водил пистолетом между несколькими людьми, словно пытаясь решить, в кого стрелять.
— Ты, — сказал он, имея в виду то ли миссис Андерсон, то ли Минни. — Иди сюда.
— Ты кому? — спросил Барри.
— Сучке, которая не говорила свое имя.
— Ни за что. Даже не пошевелюсь.
— А я бы на твоем месте пошевелился.
— Возьми лучше меня, — произнес мистер Андерсон. — Я не доставлю проблем.
— И она не доставит, если не дура.
Миссис Андерсон покачала головой.
— У тебя будут…
Чад выстрелил ей в лицо. Не было никаких костных осколков или кусочков мозга — просто кровь, — но ее тело моментально рухнуло на пол.
Все закричали.
Мистер Андерсон бросился на Чада. Их разделяло всего несколько футов, и, будь мистер Андерсон немного быстрее, он бы смог успеть. Вместо этого он в упор получил пулю в лоб. На этот раз были и костные осколки, и кусочки мозга.
Общий крик повторился, когда рухнул мистер Андерсон. Его тело стукнулось о стеллаж, а потом он ударился о металлический пол так сильно, что если бы уже не был мертв, то почти наверняка умер бы из-за треснувшего черепа или сломанной шеи.
— Все заткнулись! — заорал Чад. — Ни звука! Кто пикнет, тоже сдохнет!
Крик прекратился, хотя всё еще тут и там раздавалось хмыканье и шмыганье, которое, очевидно, Чад не классифицировал как пиканье.
Барри хотел сказать ему, что он совершает ужасную ошибку, но это не стоило выстрела в лицо. А Чад, возможно, это и сам знал — тут не нужно было быть семи пядей во лбу.
— Смотри, что из-за тебя мне пришлось сделать! Ты все испортил!
Чад пинал мистера Андерсона по голове, нанося еще больше повреждений.
Если бы Барри верил, что Чад собирается убить всех оставшихся, имело бы смысл наброситься на него разом, поскольку всех он убить не смог бы. Но Барри подходил к этому вопросу не столь цинично и предполагал, что ситуацию все еще можно было смягчить без новых смертей.
Барри поднял руку.
Судя по виду, Чад удивился жесту и не знал, как отреагировать. Он моргнул пару раз.
— Что?
— Могу я сказать?
— Ага.
— Мне жаль, что так произошло. Ей стоило послушать тебя. Глупо было с ее стороны.
— Конечно, глупо.
— Все остальные не такие глупые. Никому больше умирать не надо.
— Нужно.
— Нет, мы можем это решить. Мы дадим тебе уйти. Мы просто выдернем метлу, откроем дверь, и ты присоединишься к своим друзьям.
Чад энергично затряс головой.
— Я облажался. Я не должен был никого застрелить. Все должно было идти не так. Я все запорол. Я все запорол из-за тебя.
— Они же не узнают.
— Само собой, узнают! В морозилке два трупа с дырками в головах!
— Это да, но ведь твои друзья собирались убить себя, верно? Они не узнают, что произошло. Они же будут мертвы.
— Он правильно говорит, — сказал Тревор.
— Но весь остальной мир будет знать! Мои друзья помрут зазря!
— То, что происходит здесь, не меняет того, что они делают там, — сказал Барри. — Уверен, они убили кучу людей без пушек. То, что случилось с мистером и миссис Андерсон, не ослабит вашего послания.
— Ослабит.
Барри согласился, что да, ослабит, но он не мог просто так взять и сказать это.
— Ну, хорошо… а как насчет такого? Мы в тесном помещении. Может произойти всякое. Мы скажем, что один из нас убил их, пока пытался застрелить тебя.
Чад вытаращил на него глаза:
— Что за ерунду ты несешь?
— Слушай, я работаю с тем, что есть. Ты уже убил двух человек. Тут ничего не попишешь. Зачем же делать хуже?
— Я должен загладить свою вину, — произнес Чад. — Мне нужно подтвердить наше послание. Оставшиеся должны умереть.
Чад подошел к стеллажу и поднял железный поднос. Он развернул его боком, скинув несколько кусков мяса на пол, затем направил пистолет на Барри. — Иди сюда.
— Зачем?
— Затем, что я собираюсь забить тебя насмерть этим подносом.
— Прошу прощения?
— Ты меня слышал.
— Ты принуждаешь меня подойти к тебе под дулом пистолета, чтобы забить насмерть подносом? Чтобы доказать, что тебе не нужна пушка для убийства человека?
— Давай я буду беспокоиться о том, как это звучит. Иди сюда.
Барри не знал, что делать. Естественно, он не хотел судьбы мистера и миссис Андерсон, но, если выбирать между пулей в лоб и неоднократными ударами металлическим подносом по черепу, он был за пулю. Барри почувствовал тошноту. Если он закричит: «Взять его!» — присоединятся ли к нему остальные, или он набросится на Чада в одиночку?
Он очень, очень, очень сильно жалел, что не сходил по-маленькому перед нападением.
— Позвольте пройти, позвольте пройти, — проговорила Дана.
Она стояла ближе всех к двери, а из-за ее размеров ей было сложно пробраться через толпу.
— Пожалуйста, не надо в меня стрелять, — обратилась она к Чаду.
— Не буду.
— Я работаю с проблемными детьми.
— Ты меня назвала проблемным ребенком?
— Нет. Я имею в виду, что я работаю с людьми, у которых есть проблемы. Думаю, не обижу, если скажу, что сейчас проблемы у тебя?
Чад покачал головой.
— Нет.
— Тогда давай найдем решение, подходящее для всех нас.
— Эти твои психологические игры на мне не сработают.
— Я не играю в игры, — сказала Дана. — Я пытаюсь помочь тебе разобраться во всем этом.
— Тут не в чем разбираться. Копы не скажут: «Ну надо же, он убил всего двоих из девяти, не так уж и плохо». Извини, но решения, подходящего для всех нас, нет.
— Есть. Ты уходишь из морозилки. Присоединяешься к своим друзьям.
— То есть ты предлагаешь мне выйти и убивать вместо вас других?
— Нет.
— А звучит именно так.
— Девушка не это хотела сказать, — встрял Тревор.
Чад ткнул в него пистолетом.
— Тебе никто не разрешал говорить.
Тревор кивнул.
Чад перевел пистолет на Дану.
— Ты мне не нравишься. Мне и Барри не нравится, но ты нравишься еще меньше. Так что, если не хочешь, чтобы я лупил по твоей жирной заднице подносом, пока не сдохнешь, советую перестать пытаться мне помочь.
Дана уставилась в пол и промолчала.
— Как насчет такого? — спросил Чад. — Кто-нибудь хочет стать добровольцем? Кто-нибудь хочет принять на себя удар? А? Кто?
Все, включая Барри, избегали смотреть ему в глаза.
— Уверены? Эй, наверное, ФБР уже собирается выносить дверь. Если кто-нибудь станет добровольцем, то он сможет пожертвовать собой ради других. Очень даже благородно. Что скажете? Просто поднимите повыше руку, чтобы я видел ее.
Повисло долгое молчание. А потом Тревор поднял руку.
— Серьезно? — спросил Чад.
— Ага. Как я уже сказал, я прожил долгую, полноценную жизнь. Может быть, Господь хочет, чтобы я ушел именно так.
— Ну уж нет, — произнес Чад. — Я не убью черного чувака. По крайней мере, пока тут есть кучка живых белых. А то это выглядит как расизм.
Он ткнул пистолетом в Пита.
— Давайте сюда пацана.
— Что? — спросила Дана.
— Пацана. Все верно, он знает, что я говорю про него. Давайте его сюда.
Пит раскрыл рот. Он стоял, не шевелясь.
— Да ну, Чад, — произнес Барри. — Ты же понимаешь, насколько это неправильно и ненормально.
— Угу. Конечно, понимаю.
— Ты не можешь убить ребенка.
— Не твое дело. А мое. И если у меня не будет добровольца, я убью пацана.
— Любой скажет, что это трусливо.
Чад пожал плечами.
— Суть не в храбрости. Это точно отвлечет внимание от тех двух людей, которых я застрелил, а? Как его зовут? Питер? Пит? Иди сюда, Пит. Я знаю, что ты меня слышишь.
— Это неправильное решение, — сказал Барри. — Ты в том положении, когда каждое решение должно быть верным, и я тебя уверяю: это — не верное.
— Пит? Ты думаешь, я тут в игры играю?
— Мы не собираемся просто смотреть на это, — сказал Барри. — Всех убить ты не сможешь.
— Не-а, не смогу, конечно. Но могу убить многих. По крайней мере, больше одного. И это может быть любой из вас. Стоит ли рисковать? Вы ведь даже не знаете этого пацана. Он может быть испорченным мелким говнюком. По мне — так достаточно испорченный. Стопудово, поджаривает муравьишек с помощью лупы.
Дана встала перед Питом.
— Я застрелю его прямо сквозь тебя, — сказал Чад.
— Давай! — закричала Минни, бросаясь вперед. Она единственная бросилась, хотя технически Барри и Тревор шагнули вперед. Тревор, скорее всего, бросился бы вперед, будь он моложе. Барри бросился бы вперед, будь он смелее.
Чад выглядел удивленным, что кто-то напал на него, и секунду, казалось, не знал, что делать. Этой секунды оказалось достаточно. Минни схватила его за руку и хорошенько выкрутила ее. Затем она стукнула ей о стеллаж. Кусок кости прорвался через кожу между кистью и локтем. Чад взвыл от боли и уронил пистолет.
Он попытался врезать ей подносом, но Минни пресекла это поползновение. Она выхватила поднос прямо у него из руки и хлопнула им Чада по голове. Чад с ревом упал на колени.
— Все, хватит, — сказала ему Минни.
Она отбросила в сторону поднос и подняла пистолет.
— Если не угомонишься, я тебе эту руку откручу.
Чад, естественно, не заткнулся окончательно, но хотя бы перестал реветь.
— Э… спасибо тебе за это, — сказал ей Барри.
Порез на его руке внезапно показался не таким уж и серьезным.
— Не за что.
— Что будем теперь с ним делать?
— Он уже не опасен.
— Он был бы еще менее опасным, если бы был мертвым, — проговорил Силлабус.
— Мы не собираемся его убивать, — сказала Минни. — Мы лучше его. Я сделала все необходимое, чтобы усмирить его. Вот и все.
— Мы можем еще долго тут торчать, — сказал Силлабус. — Не знаю, как другие, но я себя не могу чувствовать в безопасности, пока он жив. Мы должны проголосовать.
— Мы не будем голосовать, — сказала Минни. — Я вывела его из строя, пока все остальные стояли и смотрели, так что я и решаю.
— Вполне справедливо, — сказал Тревор.
— А я не уверен, — сказал Барри. — То есть, конечно, именно она остановила его, но, если он все еще опасен, мы должны что-то с этим сделать.
— Он не опасен, — произнесла Минни. — Посмотри на него.
— У него может быть другое оружие.
Минни бросила Чада на пол и быстро обыскала его.
— Ничего нет.
— Нам его даже связать нечем, — сказал Барри. — Если бы мы могли привязать его или приковать наручниками к стеллажу или еще чему-нибудь, я бы чувствовал себя спокойней, но оставлять его в таком тесном пространстве, хоть и со сломанной рукой, кажется слишком рискованным.
Минни встала и поставила Чада на ноги.
— Вот, — сказала она, протягивая пистолет Тревору. — Потом я попрошу его обратно.
Тревор забрал у нее пистолет.
Минни схватила здоровую руку Чада обеими руками и ударила ей о стеллаж. Когда с первой попытки кость не показалась, она сделала это еще раз, и результат был лучше. Затем она снова толкнула Чада на пол.
— Теперь, когда он неопасен, все довольны? — спросила она.
— Я да, — произнес Тревор.
Минни протянула руку. Тревор вернул ей пистолет.
Чад лежал на полу, хныкая и называя Минни злобной сукой.
— Мы не можем оставить мертвые тела лежать посередине помещения, — сказал Барри.
Он выставил перед собой кровоточащую руку.
— Если никто не согласится, я сделаю это сам, но тогда изуродую свою руку еще больше. Силлабус?
— Нет уж, спасибо.
Затем Силлабус вздохнул и закусил губу.
— Хорошо, думаю, я смогу.
— Я помогу, — сказала Дана.
— Уверена? — спросил Барри.
— В свободное время я таким, конечно же, не стала бы заниматься, но сейчас это нужно сделать.
— Давайте расчистим стеллажи.
Пока Минни следила за Чадом, остальные скинули еду, чтобы расчистить на нижнем стеллаже пространство для тел мистера и миссис Андерсон. Явно пытаясь быть джентльменом, Силлабус позволил Дане взять миссис Андерсон за ноги, а сам взялся за руки, поближе к месиву.
— А мы сейчас, случаем, не искажаем улики? — спросила Ванесса.
— Еще кого-то волнует, что мы искажаем улики? — спросил Барри группу.
Никого не волновало.
— Думаю, ФБР поймет, что нам не хотелось переступать через трупы.
Силлабус и Дана без происшествий водрузили мистера Андерсона на стеллаж и толкнули его к стене. Они подняли его жену на уровень с тем же стеллажом, и, хотя показалось, что Силлабус на долю секунды потерял хватку, он тут же собрался, и мертвое тело миссис Андерсон тоже избежало унижения и не упало.
Готово. Полностью трупы, конечно, не спрятали, но зато они не лежали теперь посередине морозилки.
— Спасибо вам обоим, — сказал Барри.
На полу осталось много замерзшей крови. Тревор поднял один из металлических подносов и провел по полу несколько раз, отскабливая участки красного льда.
— Думаю, мы довольно неплохо очистили это место, — сказал Тревор. Он указал на Чада: — Только этот мусор остался.
— Пошел к черту, — сказал Чад.
— Тебе теперь разговаривать не положено, — сказала ему Минни. — Я оставила тебя в живых, потому что это правильно, но, если мы не увидим прилежного поведения, мне придется сломать кое-кому несколько ребер.
Чад вернулся к тихим рыданиям.
— Никто не хочет рассказать нам последние новости из внешнего мира? — спросил Барри.
В дверь морозилки постучали.
