Послеполуденные часы тридцатого июня выдались благоприятными. Ветер рассеял грозные облака, уступившие место лучезарному солнцу.

Мисс Амели была в прекрасном настроении в тот момент, когда въехала на велосипеде в ворота усадьбы Северн-Лодж. Джон Брук, смотревший на девушку из окна гостиной, нашел ее очаровательной в костюме велосипедистки и подумал, что хорошо сложенная молодая женщина, пробующая себя в этом виде спорта, все равно сохраняет свою элегантность. Тонкая гибкая талия Амели в таком костюме была особенно заметна. Его глаз художника подробно осмотрел девушку – от коротких шаровар до красивой красновато-коричневой жилетки болеро. Спортивный ансамбль прекрасно гармонировал с шерстяными бежевыми гетрами и соломенной шляпкой, обрамленной бархатной лентой светло-коричневого цвета, того же тона, что и ее смеющиеся глаза. Но эта прелестная картина, к несчастью, очень скоро потускнела.

Немного позже, под вечер, на горизонте сгустились плотные облака. Джон Брук, выйдя из дома через заднюю дверь, посмотрел на небо и пошел по аллее, ведущей к «Воротам в потусторонний мир». Собирался дождь, но еще было время, чтобы немножко пройтись по саду. Прекрасный сад, гуляя в котором он избавлялся от странного чувства неуверенности, словно ощущая настроение неба, мрачного, но местами с разрывами в облаках, сквозь которые проглядывало заходящее солнце. Интересная борьба света и теней, в которой смешивались оттенки голубого, серого, фиолетового, красного и желтого, образуя гармоничную картину, которую могла нарисовать только природа… или случайно удалось бы так смешать краски какому-нибудь одаренному художнику, например Майклу.

Джон Брук сделал несколько шагов, затем, невзначай повернувшись, заметил силуэт в одном из окон второго этажа. Это была комната его сына, но он не успел разглядеть, был ли это Пол, так как силуэт скрылся за занавеской.

Он вздохнул и пошел дальше по аллее. Пол создавал ему трудную и по мере развития событий все усложняющуюся проблему. Ссора с Амели, произошедшая два часа назад, чрезвычайно расстроила юношу, он в ужасном настроении закрылся в своей комнате и больше не выходил оттуда. Мистер Брук не знал причины этой размолвки, хотя догадывался, что за нею стояла ревность. Ревность… Майкл, Амели, Пол… Это был заколдованный круг, впрочем, все тот же, что и несколько последних месяцев. Эмоциональные волнения молодых людей создали в доме почти осязаемо невыносимую обстановку. Джон Брук прекрасно осознавал это. Ему нужно было срочно принимать решение. Однако он не мог прогнать из дома ни своего сына, ни Амели, из уважения к памяти ее отца и многолетней привязанности к девушке. Оставался Майкл. Конечно, речь шла не о том, чтобы окончательно расстаться с ним, но чтобы переселить художника из дома. Но как это сделать? Чтобы не обидеть Майкла, может быть, просто и честно дать ему отпуск?

Такой разговор постоянно откладывался, и это терзало мистера Брука, но теперь поговорить было необходимо. Он снова задумался о сыне и незаметно бросил взгляд на окна его комнаты. Однако с того места, где находился Джон, ветки липы закрывали от него бо́льшую часть фасада.

Несколькими метрами дальше, немного не доходя до перголы, он остановился, чтобы понаблюдать за работой садовника. Два дня назад мистер Брук попросил его заняться лужайкой вокруг «Ворот в потусторонний мир», которая сильно пострадала от засухи. Кроме того, поскольку почва в этом месте образовала небольшую впадину, садовник должен был выровнять ее, прежде чем засеять новый газон. Старый Джаспер очень тщательно выполнял свою работу, может быть, даже проявляя излишний энтузиазм, так как теперь центр любимого сада мистера Брука представлял собой большое коричневое пятно радиусом примерно десять метров! Разумеется, слой земли по краям был очень тонким, но все же была проделана крайне непростая работа!

– Что ты об этом думаешь, Джон? – вдруг раздался голос за его спиной. Брук удивленно обернулся. Он не слышал, как к нему подошла Милада. Своими черными глазами, строгим выражением лица и длинным темным платьем она напоминала птицу, предвещающую несчастье. Станет ли она когда-нибудь не такой грустной? И когда жена перестала ему улыбаться? Он не мог ответить на эти вопросы. А так как Милада устремила взгляд в землю, он подумал, что ее вопрос относился к работе садовника.

– Хорошая работа, – ответил он, – я уверен, что если бы сам ровнял землю, то не смог бы уловить разницу в один сантиметр! Нет, действительно, я не жалею, что решил выровнять лужайку, чтобы снова посеять газон. Сколько времени я об этом думал!

«Но ближе к делу! – подумал он. – Джаспер сделал это по собственной инициативе? Нет, безусловно, это я сам приказал садовнику, но кто-то другой указал ему на срочность исполнения. Кто-то другой, но кто, черт возьми?» Джон удивился, что не смог сразу ответить на этот вопрос…

Сухой голос Милады прервал ход его мыслей:

– Я говорю не о лужайке, а о переживаниях Пола.

– А-а-а! – протянул мистер Брук. – Так из-за чего же они поссорились на этот раз?

Их взгляды встретились.

– Неужели ты не знаешь?

– В общем-то, нет, – вздохнул он. – Конечно, я что-то слышал…

– Но ты заткнул уши и ушел, так ведь? Напрасно ты не интересуешься этой проблемой, Джон. Я думаю, твой сын заслуживает немного больше внимания.

– Я ничего не знал, дорогая, но его состояние меня крайне беспокоит!

– Все произошло из-за той самой партии в шахматы в ночь преступления. Пол обвинил Амели в том, что она умышленно солгала, чтобы обеспечить Майклу алиби. А затем, поскольку она ничего не ответила, продолжил обвинять ее. В это время Майкл находился наверху, в своей мастерской. Но он решил не вмешиваться в их спор. Затем Амели вышла из комнаты. Но перед этим бросила Полу, что отныне между ними все кончено. Пол выбежал из гостиной, сильно хлопнув дверью. И с этого момента он мечется у себя в комнате из угла в угол. Находясь в кухне, расположенной как раз под его комнатой, я слышала, как он ходит по кругу. Джон, надо срочно действовать, иначе, я чувствую, случится что-то ужасное…

И в этот момент, как будто для того, чтобы подтвердить ее последние слова, поднялся сильный ветер, зашумев листвой больших деревьев над их головами.

– Я сейчас же этим займусь, – заключил Брук. – Попытаюсь пристроить Майкла в городе, чтобы он сумел закончить свою работу. Не волнуйся, Милада. Скоро все благополучно разрешится.

– Чем раньше, тем лучше!

– Я поговорю с Майклом на этой неделе.

Миссис Брук молча покачала головой, а затем медленно пошла обратно.

Мистер Брук был далеко не оптимистом, каким всегда хотел казаться. Он посмотрел вслед жене, увидев, как поднялся край ее шали, напоминая стрелку флюгера, указывавшего направление ветра.

Небо еще больше потемнело. Когда он дошел по аллее до перголы, упали первые капли дождя. Он уже собрался развернуться и последовать за женой, когда внезапно остановился, посмотрев на земную сферу: вокруг нее четыре палки, создавая в основании квадрат, соединялись вместе наверху, образуя пирамиду. Какая странная мысль! Кто это мог сделать и зачем?

Пока мистер Брук задавал себе эти вопросы, дождь усилился, а когда он достиг порога дома, уже хлестал ливень.

В гостиной он застал свою жену, Амели и Майкла. Отсутствие Пола было слишком заметным. Джон сел в кресло, и все четверо долго молчали.

Стук дождя в окна странно резонировал в комнате. Мистер Брук зажег масляную лампу, стоявшую на столе. Ее желтый свет, казалось, немного разогрел атмосферу в комнате, что было просто необходимо. Брук счел целесообразным поддержать это тепло, подыскивая сюжет для беседы, приемлемой для всех. Беспомощность полиции и ложные следы преступника показались ему наиболее подходящей темой.

– Я думаю, полиция все время ошибается, – внезапно заявил он. – Хотя и не следует их упрекать, но они постоянно совершают главную ошибку, расследуя все эти необыкновенные преступления.

– Какую же? – поинтересовался Майкл, стоявший у окна, скрестив за спиной руки и глядя на дождь.

– Дело в том, что они подходят к этой проблеме так, как делают это обычно, то есть с чисто картезианским сознанием.

– Ах, вот как! И это плохой метод?

– В данном случае да! Они разыскивают убийцу, в высшей степени ловкого и хитрого, отбрасывая в сторону любую другую возможность…

– Возможность какого рода? – спросила Амели, вступая в беседу.

Глаза Милады Брук, казалось, задавали тот же вопрос, но в ее взгляде было больше осторожности и сдержанности, чем у девушки.

Рассеянный свет лампы подчеркивал черты озабоченного лица Джона, которое казалось враз постаревшим. Его спина начала сгибаться, может быть, больше под тяжестью забот, нежели под влиянием возраста. Немного помолчав, он ответил:

– Они заранее отбрасывают те гипотезы, над которыми обычно насмехается научное сообщество. Но позвольте сначала порассуждать об этой цепочке преступлений, которой, по моему разумению, никому так и не удалось дать ни малейшего объяснения. Я не следил за всеми подробностями полицейских отчетов, но знаю достаточно обо всех этих происшествиях, чтобы напомнить: в одном случае нападающий обладал даром невидимки, в другом у него появилась способность летать, в третьем – парализовать или управлять разумом своей жертвы, то есть уметь без малейших трудностей проникать сквозь материю, но при этом напрямую преобразуясь в настоящую энергию, такую же грозную, как энергия молнии! Но что же общего у всех этих преступлений? А то, что они кажутся совершенными не человеком, а скорее невидимой силой…

– Невидимой силой, – неуверенно прошептала девушка. – Нетер?

– Точно, Амели, Нетер! А Майкл знает, о чем идет речь?

Художник, внимательно слушавший своего покровителя, отрицательно покачал головой.

Брук некоторое время задумчиво молчал, а затем на его губах заиграла еле заметная улыбка.

– На самом деле, – начал он, – я никогда не принимал все это всерьез. Но тема интересовала меня по профессиональным причинам. Нетер – это совокупность трех иероглифических согласных – НТР, которые обозначали трех божеств…

– Вы говорите о египетских богах? – спросил Майкл.

– Да, но не о классических образах, не таких, какие обычно изображали. То, о чем я говорю, – более абстрактно и достаточно трудно для восприятия несведущего человека. Есть понятие невидимой силы, которая находится в постоянном движении, в постоянном изменении. Нетер не является застывшим ни в пространстве, ни во времени. В качестве примера я возьму солнце, божество, всегда находящееся в движении. Оно борется с силами мрака, поочередно принимая имена Хепри, Ра и Атум, в зависимости от того, является ли утренним светилом или тем, которое сияет в зените, или заходит за горизонт на западе. И каждый день, когда оно исчезает с небес, возникает угроза хаоса, угроза того, что светило больше не покажется на небе. Но этого никогда не происходит, вы понимаете?

Художник согласно кивнул, но его лицо выражало явный скептицизм.

– В общем, вы считаете, что убийства совершает это божество?

– Я предпочитаю называть его «невидимой силой», но чтобы ответить на твой вопрос, скажу – да, почему бы нет? Я не могу точно ссылаться на Нетер, внесенный египтологами в список божеств, но называю это нечто невидимой силой, выбросом темной энергии…

– Вы меня удивляете, дядя! – вмешалась наконец Амели, терявшаяся между забавным развлечением и недоверием.

– Знаю, дорогая, знаю. Я понимаю, что в клубе мы всегда рассказывали кучу глупостей, но теперь совершили бы серьезную ошибку, отбросив в сторону эту версию, так как единственная уверенность, какая у нас есть, это та, что мы ни в чем не уверены. Я знаю, что сегодня наука развивается гигантскими темпами, что моторизованные экипажи скоро вытеснят кареты, управляемые лошадьми, но это не значит, что осторожные шаги в сфере, связанной только с материей, мало связаны с областью духа…

Умозрительные построения относительно развития в области научных исследований и эволюции человека также воспринимались слушателями вполне внимательно. Беседа продолжалась до самого обеда, а Пол все не появлялся. К восьми часам вечера хозяин дома встал из-за стола. Проходя мимо окна, он заметил, что небо прояснилось и дождь почти прошел, но земля была сильно размыта.

Мистер Брук вышел из комнаты, затем, переминаясь, постоял в холле у лестницы. Наконец он решительно поднялся на второй этаж и осторожно постучал в дверь комнаты сына. Никто не ответил. Он постучал громче, но также безуспешно. Джон Брук пожал плечами, затем спустился и прошел в свой рабочий кабинет.

В этой комнате, где стояло несколько древнеегипетских статуэток, напоминавших о его прежних исследованиях на берегах Нила, у него возникла мысль зажечь душистые травы, чтобы их аромат напомнил ему о прошлом. Именно так они делали во время собраний в клубе Гелиоса. И сейчас же на него нахлынули волны воспоминаний, он удобно устроился в кресле, а в комнате в свете лампы колебались удлинившиеся тени.

Он улыбался, сидя в сгущающихся сумерках, спрашивая себя, что же заставило его вспомнить о невидимых силах Древнего Египта? Может быть, это было желание затеять нейтральную беседу и оживить живых домашних мумий? Да, но, несомненно, не только это… И снова у него возникло чувство, что кто-то побудил его это сделать… Как в случае с газоном… Казалось, кто-то в этом доме внушал ему свои мысли… Нетер? Нет, Брук никогда не верил в эти вещи, по крайней мере у него не было той уверенности, которую он демонстрировал в гостиной до ужина. Тогда кто? И кто установил эти четыре палки, чтобы создать пирамиду вокруг декоративной сферы?

Джон Брук задавался этими вопросами, а тем временем тени в комнате вытягивались все больше, придавая угрожающее выражение гипсовой статуэтке бога Анубиса с головой шакала, стоящей перед ним. Он услышал легкий шум шагов в коридоре, а затем раздался частый стук в дверь. Мистер Брук громко пригласил пришедшего войти, после чего дверь открылась, издавая привычный скрип.

Прошло несколько секунд, и Джон под воздействием своего воображения и паров курящихся трав опасался, что сейчас увидит голову сокола или крокодила. Но по мере того, как тень пришедшего возникала в проеме двери, он убеждался, что его голова не принадлежала египетскому божеству. Хозяин дома прекрасно знал этого человека…

К девяти часам вечера дождь совсем прекратился. Ветер разогнал облака, но день уже угасал на горизонте. И вдруг вдали раздался крик.

Через тридцать секунд Майкл уже бежал по аллее, пересекающей сад. В это время ранних сумерек было еще достаточно светло, чтобы все видеть ясно. С листвы стекали капли дождя, а на мокрой земле очень четко отпечатались следы ног. Кто-то опередил Майкла на аллее.

В самом ее конце, на уровне «Ворот в потусторонний мир» на ветру дрожало пламя масляной лампы, подвешенной на длинной бечевке и привязанной к большому кругу из кованого железа, соединявшего колонны ворот. Небесная сфера, помещенная в самодельную пирамиду из четырех палок, представляла собой странный аттракцион, так как человек, лежавший возле нее на животе, простирал к ней руки, как будто охваченный страстным стремлением вперед. Но он больше не двигался, он был остановлен судьбой в своем броске, и эту остановку олицетворял нож, вонзенный в спину между лопатками. Вокруг жертвы лежали сбитые ливнем лепестки клематиса, сверху раздавались веселые трели птицы, сидящей на капители колонны. Но эту мелодичную песню не мог слышать тот, кто только что прошел через «Ворота в потусторонний мир»… Это был богатый промышленник Джон Брук.