Несколько мгновений Майкл тупо смотрел на необычный спектакль, представший перед его глазами, а затем услышал шаги за спиной, и женский голос окликнул его. Он обернулся и увидел Амели, подошедшую к перголе. Через несколько секунд она встала рядом с ним, вцепившись в его руку, бледная и дрожащая, устремив взгляд на неподвижное тело Джона Брука, лежавшее в грязи прямо перед ними.

– Боже мой! – дрожащим голосом произнесла она… – Он мертв…

– Он убит, как видишь…

– Но кто… кто мог это сделать?

– Понятия не имею, я сам только что прибежал, – задумчиво ответил Майкл. – Я услышал крик, доносившийся отсюда… сразу же вышел и направился на шум.

– Я тоже слышала крик и увидела, как ты бежишь по аллее…

– По-моему, все это очень странно, – ответил Майкл, глубоко вздохнув.

– Почему?

– Посмотри вокруг, здесь нет никаких следов. Но ведь ясно же, что малейший шаг в этой грязи оставил бы хорошо заметный отпечаток. Здесь только следы туфель мистера Брука, мои и твои, но никаких других… Ты понимаешь, дорогая, что бы это могло означать?

Это были незабываемые вечера. Вчерашний вечер для инспектора Уэдекинда, несомненно, был одним из череды предыдущих. Действительно, он никогда не сможет забыть все это возбуждение, это безумие во мраке, лучи фонариков, бегающие по всему саду, большие фонари, прикрепленные к деревьям и к колоннам, и сам сад, превратившийся в трясину после дождя… Не говоря уже о дикой спешке, потому что нужно было осветить все уголки, чтобы найти отпечатки до начала нового ливня, который уничтожил бы и без того почти отсутствующие улики на мокрой земле.

К этому, конечно, добавлялась его собственная драма. Ведь данного преступления практически нельзя было избежать… Но тем не менее! Первыми словами, произнесенными Оуэном в полночь после его прибытия на место преступления были: «Парк «Парадайс»… В парке «Парадайс» Джон скоро вознесется к богам… Вы знаете, инспектор, что это место чуть было не назвали именно так?»

Уэдекинду нечего было сказать. Ни в этот момент, ни тогда, когда Бернс объяснил ему, что пергола, по словам погибшего, представляла собой «туннель жизни», а небесная сфера – точку «отправления в рай», ни даже тогда, когда Оуэн добавил, что это то самое место, где бы Брук хотел быть похоронен. Не говоря уже о неизбежной ассоциации с шестым чудом света: «Смотрите, вот наша пирамида Хеопса… четыре деревянные палки соединены вверху. Просто, но хитроумно!» Инспектор направлял всю свою энергию – физическую и умственную – на расследование, для которого первостепенной необходимостью был поиск отпечатков и улик.

В эту ночь он также собрал свидетельства всех действующих лиц, а на следующий день вызвал их всех к себе в офис.

Оуэн небрежно устроился в кресле в углу кабинета. Находясь в тени вешалки он, казалось, хотел, чтобы о нем все забыли. Молодой художник, который был вызван первым, заметил его присутствие только тогда, когда тот кашлянул.

– Прежде, чем вы нам все расскажете, мистер Денхем, – проговорил инспектор через пятнадцать минут после начала допроса, – я хотел бы уточнить некоторые детали, которые четко отпечатались в вашем сознании. Судя по ответам всех свидетелей события, дождь начался около шести часов вечера и продолжался примерно до восьми. После этого он еще немного покапал, но это уже не влияло на отпечатки. В тот самый момент мистер Брук встал из-за стола и больше его никто не видел живым. Без четверти девять вы обнаружили в саду его труп, лежавший перед небесной сферой. Однако, пробегая по аллее, вы точно видели следы от обуви – его, мы проверили, – которые вели от начала аллеи к месту, где он был убит. И там не было никаких других следов, это так?

– Нет, никаких, я уже об этом говорил.

Полицейский на мгновение задумался, а затем продолжил:

– Вы, конечно, хорошо знаете план сада, мистер Денхем. Часть участка за домом выложена плиткой до границы сада. Дальше грунтовая аллея пересекает лужайку, через тридцать-сорок метров заканчиваясь около небесной сферы. К сфере ведет пергола длиной около пяти метров. Однако вся эта центральная часть окружена слоем свежей земли, только что уложенной и разровненной садовником на участке диаметром примерно двенадцать метров. Но на самом деле можно считать, что это расстояние намного больше, потому что лужайка в этом месте была не засеяна, а почва настолько размыта, что любой шаг обязательно оставил бы на ней след. По нашим измерениям, в самом худшем случае к этому декоративному сооружению нельзя было бы подойти на расстояние двенадцати метров, не оставив следов. Однако там нет никаких отпечатков, кроме тех, что оставлены жертвой и свидетелями. Ни одного. Ни малейшего подозрительного отпечатка в радиусе тридцати-сорока метров. Никто не проходил между восемью и восемью сорока пятью по аллее, которая была в таком же состоянии, как и земля. Никто, кроме жертвы… Но каким же образом он мог быть убит при таких обстоятельствах? Как убийца сумел нанести свой роковой удар и исчезнуть, не оставив ни малейшего следа своего появления, как будто он спустился с небес? Вы понимаете, в свете этих уточнений, всю важность ваших показаний, поскольку вы были первым, кто появился на месте преступления?.. Кстати, сколько времени вы оставались один рядом с жертвой до того, как к вам подошла мисс Долл?

– Десять, двадцать, может быть, тридцать секунд, я не знаю. Спросите у Амели, она, несомненно, сможет вам сказать.

– Вам очень повезет, если Долл присоединилась к вам именно в этот промежуток времени. В противном случае, вы оказываетесь единственным человеком, кто смог бы совершить данное преступление… Вы осознаете это?

– Естественно. Я сразу же подумал об этом… И, отдавая себе отчет в необычности обстоятельств, мы сразу же осмотрели все места вокруг, где убийца мог бы спрятаться. Но где это укрытие или тайник? Кто-нибудь в самом крайнем случае мог бы спрятаться на верхних перекладинах перголы за вьющимися растениями. Но и там никого не было!

– Вы оставались рядом с жертвой, когда мисс Долл побежала сообщить об убийстве?

– Да, я ее неловко толкнул, она поскользнулась, упала в грязь и пошла переодеться. Таким образом, только я остался возле тела. Полагаю, я действовал правильно, поскольку именно так нужно поступать, когда обнаруживаешь труп, так ведь?

– Вы все сделали правильно, – согласился Уэдекинд, едва заметно улыбнувшись. – Но вернемся ко времени совершения преступления, мистер Денхем. Поскольку даже если вы и не могли совершить убийство, как вы утверждаете, то, что вы обнаружили тело, тем не менее не исключает вас из списка подозреваемых. А так как есть уверенность, что преступление совершено между восемью и восемью сорока пятью так ловко, значит, оно долго разрабатывалось убийцей.

– После ужина я ушел из столовой с Амели. Мы с ней немного поговорили о ссоре с Полом, случившейся после полудня. Я объяснил ей, что так больше не может продолжаться и необходимо положить этому конец. Амели должна была найти Пола и строго заявить ему об окончательном разрыве их отношений. Я убедил ее сделать это поскорее и остался ждать в мастерской. Можно и не говорить, насколько мне было тревожно в этот момент, когда я пытался представить реакцию Пола. Я томился там в ожидании около двадцати минут или получаса и вдруг услышал крик…

– Каким был этот крик?

– Тоскливый крик, очень короткий… Я сразу же подумал, что это звала на помощь Амели, которую в приступе ярости обидел Пол… Я долго не раздумывал. А так как окно мастерской было открыто, я смог понять, откуда крик доносился. Я посмотрел в ту сторону, но не смог ничего увидеть из-за деревьев. И тогда я бросился из дома. То, что было потом, вам известно.

Уэдекинд покачал головой, поглаживая бороду, а затем вдруг заявил:

– А вы знаете, что ваш покровитель хотел отослать вас из дома?

Художник побледнел.

– Нет… нет… – пробормотал он. – Кто вам сказал?

– Мы знаем это наверняка, – приветливо улыбаясь, сказал инспектор. – Этого вам достаточно. Заметьте, у него не было намерения увольнять вас, он просто хотел, чтобы вы не жили с ним под одной крышей. Ваше присутствие в доме мистера Брука, и вы это знаете, было источником постоянных конфликтов, которые всех утомили. Это дело предстояло урегулировать на следующей неделе…

Майкл опустил взгляд и с мрачным видом ответил:

– Ну, раз вы так говорите… А связано ли это каким-то образом с убийством?

– Я бы не исключал, – многозначительно заявил инспектор.

Затем настала очередь Амели давать показания, которые подтвердили заявления Майкла. Она тоже услышала крик и побежала за художником. Да, на некотором расстоянии, но она уверена, что не теряла его из виду, пока он бежал по аллее. Единственным расхождением в показаниях был момент ее падения.

– Какой балбес! И вовсе не из-за него я испачкала свои панталоны! Он, конечно, попытался меня подхватить, но я сама поскользнулась!

– Да, у него сработал инстинкт галантности, в данном случае оказавшийся неуместным, – проворчал Уэдекинд. – Такое серьезное дело требует точности, а не идиллических версий Ромео!

– Мир перевернется в тот день, когда мужчина перестанет служить женщине, – вмешался Оуэн, сидя в своем кресле.

– Окажите мне честь перенести эту беседу на другой день, мистер Бернс, когда мы будем в равных условиях, – ответила девушка, повернувшись к нему.

– А когда мы будем в равных условиях? – воскликнул детектив, признавая свое поражение. – Я бы предпочел поговорить об этом с вами до того, если вы не возражаете!

– А я, – сухо прервал его Уэдекинд, – хотел бы вернуться к нашим баранам, если вы оба позволите.

– Если это не коровы…

– А что вы имеете против коров, мистер Бернс, – нахмурившись, спросила девушка.

– Я нахожу этих животных очень глупыми, особенно из-за их манеры мычать, что меня сильно раздражает. Тогда они напоминают мне людей!

– Вот это мне нравится! В какой-то момент я подумала, что вы хотели сказать «женщин»!

– Что вы! Я бы никогда не позволил себе этого! Но заметьте, в древней истории или, точнее, мифологии, было несколько женщин-коров. Например, богиня Хатор у египтян и несчастная Ио у греков, не говоря уже о той, которая была настолько безумной, что позволила обольстить себя быку, в которого превратился Зевс. Она известна под именем Европы…

– Европа могла бы быть бешеной коровой, – вздохнула Амели, грустно качая головой. – Когда видишь, как наш старый континент…

– А я, – громко заявил инспектор, – если вы немедленно не прекратите, сам стану разъяренным быком! Мисс Долл, скажите, где вы точно были между восемью и восемью сорока пятью?

Амели сняла соломенную шляпку и начала вертеть ее в руках, удивившись тону, которым к ней обратился полицейский.

Она рассказала о своем споре с Майклом в холле после обеда по поводу ее опасения беседовать с Полом. Но Пола в комнате не оказалось, и она решила поискать в парке, но и там не обнаружила его. А так как он любил прогуливаться в лесочке, отделявшем муниципальный парк на востоке от их собственного парка, она пошла туда и не могла видеть того, что, увы, происходило в этот момент в саду, расположенном на юге. Она только вернулась и собиралась снова постучать в дверь Пола, когда услышала крик в саду.

Пол признался, что действительно прогуливался в том самом лесочке. А то, что Амели не увидела его, не удивило молодого человека: ведь там были густые кусты.

Как и у всех других обитателей дома, у него было осунувшееся лицо, круги под глазами и тягостное настроение, связанное с трагедией, только что постигшей семью. Но его взгляд казался более решительным, чем у художника. Мистер Брук выглядел одновременно и сердитым, и встревоженным. Черные растрепанные волосы тоже свидетельствовали о душевном смятении.

Он подтвердил, что после полудня из-за ссоры с невестой не покидал свою комнату до самого ужина, примерно до семи часов. Когда он пришел в гостиную, то никого там не застал. После того как дождь прекратился, он вышел подышать свежим воздухом. Это было необходимо, чтобы успокоить нервы. Он тоже слышал крик, но достаточно смутно, так как в это время гулял в лесу, и шум не слишком взволновал его. Он вернулся только к девяти часам вечера. Человек, которого он заметил недалеко от усадьбы, подошел к нему, заявив, что он полицейский, и попросил его никуда не уходить без особого распоряжения.

– На самом деле это был один из моих агентов, обязанных наблюдать за вашими перемещениями, мистер Брук. Но он не видел вас во время прогулки.

– И кто в этом виноват: я или он?

– Ему было приказано контролировать только определенный периметр. Возможно, вы не выходили за его пределы, поэтому он не увидел вас…

– Это наиболее вероятно!

Инспектор улыбнулся дерзости его тона.

– Мистер Брук, – поинтересовался он неожиданно ласково, – в какую сумму оценивается состояние, которое вы получите по завещанию?

– Я ничего об этом не знаю.

– Тем не менее вы должны знать, что эта сумма довольно значительна, не так ли?

– Но какое отношение это имеет к преступлению? Разве здесь нет следов художника-убийцы, вдохновленного собственными интересами?

– Есть, как всегда. Но отныне вы тоже присутствуете в качестве подозреваемого. И в виду значительности наследства, вовсе не исключено, что предыдущие преступления совершены только для того, чтобы создать дымовую завесу, маскирующую последнее убийство, которое было тайным и единственным намерением преступника. И чтобы быть до конца честным, я вам признаюсь, что вы у нас самый первый в списке подозреваемых. Кроме того, вы единственный, у кого нет алиби на два последних убийства!

Молодой человек стойко выдержал данное заявление, но потом снова стал раздражительным. Он нервно провел рукой по растрепанным волосам, а затем быстро проговорил:

– Прежде всего вам нужно доказать, что это действительно было убийство!

– Вы полагаете, ваш отец совершил самоубийство?

– Вполне возможно!

– Ну что же, давайте посмотрим. Его рана категорически опровергает вашу версию! – громко сказал инспектор, наклоняясь вперед. – И значит, речь идет только об убийстве! Но каким образом преступник его совершил? Этого мы пока еще не знаем! Но обязательно разгадаем его хитрость. Мистер Брук, признайтесь! Нам всем будет легче. Мы практически уверены, что знаем имя убийцы!