Часть 2

[Примечание редактора: следующая часть текста – отрывок из раннего черновика статьи Мишель «По следам убийцы».]

С женщиной, которая сидела напротив меня в тесном кабинете неблагополучной старшей школы в восточной части Сакраменто, я общалась впервые. Но сторонний наблюдатель ни за что бы так не подумал, слыша, как мы с первой же секунды встречи стали пользоваться условными сокращениями НСВ-ННО, словно говоря на клингонском.

– А взлом в семьдесят четвертом с побитой собакой? – спрашивала я.

Женщина, которую я буду называть Соцработницей, заново собрала волосы в толстый хвост и сделала глоток энергетика «Рокстар» из жестяной банки. Ей под шестьдесят, у нее проницательные зеленые глаза и чувственный голос. На парковке она встречала меня, энергично размахивая руками над головой. Мне она сразу понравилась.

– Не верится мне, что тут есть связь, – отзывалась она.

Взлом в 1974-м на Ранчо-Кордова – инцидент, о котором узнали недавно, и участники форума, посвященного документальному циклу «Материалы нераскрытых дел» на телеканале A&E, рассказывавшему о преступлениях НСВ-ННО, увлеченно его обсуждали. Соцработница была фактическим лидером этого форума. Я не сразу оценила их дотошность и поначалу была просто обескуражена: на форуме было представлено более тысячи тем и двадцати тысяч постов.

На этот форум я набрела почти полтора года назад, после того, как проглотила книгу Ларри Кромптона «Внезапный ужас» – настоящую, подлинную лавину подробностей дела, изобилующую проявлениями неполиткорректности, свойственными 1970-м годам, и странно трогательную в описании сожалений, преследующих одного прагматичного копа. Обилие доступной информации по делу ошеломило меня. Более десятка книг посвящено 25 декабря 1996 года – ночи, когда была убита Джонбенет Рэмси. А как же НСВ-ННО? Вот оно, дело протяженностью десять лет, охватывающее целый штат, изменившее закон о ДНК в Калифорнии, с шестьюдесятью пострадавшими, с целой коллекцией странных высказываний преступника на месте преступления («Я убью тебя, как убил кое-кого в Бейкерсфилде»), со стихами, которые он якобы написал («Жажда возбуждения»), даже с записью его голоса – произнесенным шепотом кратким и язвительным замечанием, записанным с помощью устройства, которое полиция установила на телефон одной из жертв, – и обо всем этом написана лишь одна опубликованная самим автором книга, которую трудно найти.

Когда я только зарегистрировалась на форуме НСВ-ННО, меня сразу же поразил эффективный и всесторонний краудсорсинг, который там осуществлялся. Да, там встречались и чудаки, и критики, в том числе один движимый благими намерениями человек, который утверждал, что НСВ-ННО – это Тед Казински, или Унабомбер (на самом деле это не так). Однако в основном разбор дела проводился прекрасно. Например, часто пишущий участник под ником PortofLeith помог установить, что график учебного процесса в Калифорнийском университете в Сакраменто в годы активности НСВ совпадал с графиком его преступлений. Форумчане составляли всевозможные подробные карты, на которые наносили буквально все – от мест преступления и мест, где преступника видели свидетели, до точки в Дана-Пойнте, где он обронил окровавленную мотоциклетную перчатку. В сотнях постов подробно обсуждались его возможные связи с армией, агентствами недвижимости и медициной.

Сыщики-любители по делам НСВ-ННО обладали необходимыми навыками и серьезно относились к использованию этих навыков для его поимки. В Лос-Анджелесе я встретилась в «Старбаксе» с одним студентом выпускного курса факультета информатики, чтобы поговорить о человеке, вызвавшем у него подозрения. Перед встречей я получила досье на семи страницах с примечаниями, картами и фото подозреваемого из школьного выпускного альбома. Я согласилась, что этот подозреваемый выглядит многообещающе. Единственной неизвестной подробностью, которая не давала покоя моему собеседнику, был размер обуви его кандидата (НСВ носил обувь девятого размера или девятого с половиной – чуть меньше, чем среднестатистический мужчина).

Форумчанам были свойственны параноидальные настроения, они старательно прятались за псевдонимами, и кроме того – что, пожалуй, неудивительно для тех, кто проводит много времени в Интернете, обсуждая серийные убийства, – в их среде часто вспыхивали личные конфликты. Соцработница выполняла роль посредника между следователями из Сакраменто и «населением» форума. Это раздражало некоторых форумчан, ее обвиняли в том, что она якобы имела конфиденциальную информацию, но отказывалась делиться ею, несмотря на все просьбы.

Но с тем, что время от времени она все же выдавала новую информацию, никто не спорил. 2 июля 2011 года Соцработница запостила изображение наклейки, которую, по ее словам, заметили на подозрительной машине вблизи одного из мест изнасилований в Сакраменто.

«Возможно, это наклейка базы морской авиации Норт-Айленд, но это лишь предположение, информация по нему отсутствует. Может быть, наклейка знакома кому-нибудь из форумчан? Надеюсь, вместе мы выясним, откуда она».

Мы. Незаметное, но несомненное присутствие правоохранительных органов становилось тем очевиднее, чем больше я втягивалась в жизнь форума. Интернет-детективы, увлекшиеся нераскрытым делом десятилетней давности по своим личным, специфическим причинам, охотились за убийцей с помощью своих ноутбуков, а следователи ненавязчиво направляли их.

Соцработница свозила меня на экскурсию по памятным местам НСВ, по лабиринту улиц и скромных домов в стиле ранчо, примыкающих к старой базе ВВС Мазер, через более обширные и зеленые районы Арден-Аркейд и Дель-Дайо. Она рассказала, что начала неофициально сотрудничать со следователями из Сакраменто примерно пять лет назад.

– Я жила здесь в самый разгар этой истории, – объяснила она. В то время она была молодой матерью, и ей хорошо запомнился ужас, достигший почти изнуряющего пика к моменту изнасилования номер пятнадцать.

Восточные районы Сакраменто, где рыскал НСВ-ННО, строились не для того, чтобы будоражить воображение. Мне попался целый квартал в единой бежевой гамме. Эта приглушенность не соответствовала ужасам, которые здесь творились. Мы свернули на Малага-уэй, где 29 августа 1976 года звон дверных колокольчиков и сильный запах лосьона после бритья разбудили двенадцатилетнюю девочку. Мужчина в маске стоял у окна ее спальни и ножом пытался отжать верхний левый угол рамы с сеткой.

– Если задуматься обо всем, что здесь случилось, это по-настоящему мрачное место, – сказала Соцработница. Так почему же она задумывалась?

Однажды вечером много лет назад, лежа в постели и переключая каналы телевизора, она наткнулась на очередную серию «Материалов нераскрытых дел». И рывком села в кровати, с ужасом понимая, о чем идет речь. Господи, подумала она, он стал убийцей.

Смутные воспоминания о том времени тревожили ее, и она обратилась к детективу из полиции Сакраменто, чтобы понять, не подводит ли ее память. Нет, память не подводила. Детектив подтвердил, что еще до того, как пристрастие НСВ звонить жертвам стало широко известно, она трижды сообщала в полицию о человеке, который звонил ей и, по ее словам, знал о ней все. Теперь она была убеждена, что ей звонил НСВ-ННО.

Вдалеке виднелась река Американ-Ривер. Соцработница объяснила мне, что помогает раскрыть это дело, потому что ощущает «духовную» причастность к нему.

– Но я поняла: надо быть начеку и беречь себя. Иначе это занятие может тебя поглотить.

Может? Последние четыре часа мы только и говорили, что о НСВ-ННО. Когда муж Соцработницы на званых ужинах чувствует, что ее заносит, он толкает ее под столом ногой и шепчет: «Прекрати». Однажды я целый день потратила на поиски всевозможных сведений об одном игроке в водное поло, который в 1972 году был членом команды старшей школы Рио-Американо, только потому, что на фото в выпускном альбоме он выглядел подтянутым и имел развитые мышцы икр (некоторое время они считались характерной чертой НСВ-ННО). Однажды Соцработница ужинала с человеком, которого подозревала в том, что он и есть НСВ-ННО, а затем украдкой спрятала в сумку бутылку, из которой он пил воду, чтобы взять анализ ДНК. В полицейских материалах фамилии подозреваемых часто пишут перед именами, и однажды я в состоянии некоторой рассеянности принялась разыскивать некоего «Лари Берга», и лишь потом, когда в глазах и голове у меня прояснилось, я узнала слово «burglary» – «ограбление».

Теперь у меня в горле навсегда поселился крик. Когда однажды ночью мой муж, стараясь не разбудить меня, на цыпочках вошел в нашу спальню, я выскочила из постели, схватила с тумбочки лампу и запустила ему в голову. К счастью, я промахнулась. Утром, увидев лампу на полу спальни, я вспомнила, что натворила, и меня передернуло. А потом я похлопала по одеялу, нашла оставленный на нем ноутбук и снова принялась за чтение материалов дела, словно изучала Талмуд.

Услышав от Соцработницы мягкое предостережение об опасности одержимости, я не стала смеяться, а лишь кивнула. И согласилась делать вид, будто мы обошли кроличью нору стороной, вместо того чтобы провалиться в нее.

В норе к нам присоединился тридцатилетний уроженец Южной Флориды, которого я здесь буду называть Юношей. У него есть диплом в области кино и, как он намекал, довольно сложные отношения с родными. Для Юноши имеют значения детали. Недавно он бросил смотреть по кабельному «Грязного Гарри», потому что «его вытянули с 2.35:1 до 1.78:1 после начальных титров» – имелось в виду соотношение сторон экранного изображения. Он умен, педантичен и порой грубоват. А еще он, по-моему, – главная надежда детективов-любителей на успешное раскрытие дела.

Большинство людей, знакомых с делом НСВ-ННО, соглашаются с тем, что наиболее перспективная зацепка – география его перемещений. Не так уж много найдется белых мужчин, родившихся, допустим, в 1943–1959 годах, которые жили или работали в Сакраменто, округах Санта-Барбара и Ориндж в период с 1976 по 1986 год.

Но один только Юноша додумался потратить почти четыре тысячи часов на добычу информации, анализ возможностей, основательные поиски повсюду – от «Ancestry.com» до «USSearch.com». С помощью «Ибэй» он обзавелся экземпляром телефонного справочника пригородов Сакраменто 1977 года. Телефонный справочник 1983 года для округа Ориндж хранится в цифровом виде у него на жестком диске.

Заинтересовавшись форумом, я сразу поняла, насколько тщательно работает Юноша. Заметив по его постам, что он, кажется, хорошо осведомлен в предмете, я отправила ему по электронной почте письмо, в котором рассказывала об одном обнаруженном мною возможном подозреваемом. Теперь-то я понимаю, что волнения по поводу подозреваемого очень похожи на первый всплеск влюбленности в отношениях, когда, несмотря на тревожные звоночки, продолжаешь идти напролом, уверенная, что он и есть Тот Самый.

Я чуть было не надела на моего подозреваемого наручники. Но Юноша опережал меня на год исследовательской работы и несколько баз данных. «Давно уже с этим именем не работаю», – отписался он. К письму было приложено фото угрюмого ботана в безрукавке – так выглядел мой подозреваемый на втором курсе. «В моем шорт-листе его нет», – сообщил Юноша.

Далее он подчеркнул, насколько это непростая задача – оценка подозреваемых, указав, что, если основываться на одних только физических перемещениях и внешнем сходстве, тогда наиболее вероятным кандидатом в НСВ-ННО был бы Том Хэнкс. (Которого, следует отметить, можно сразу вычеркнуть на основании одного только графика съемок «Закадычных друзей».)

Прошлой весной я проводила отпуск вместе с семьей во Флориде, где и договорилась о личной встрече с Юношей в кофейне. Симпатичный, чисто выбритый, с волосами цвета темного песка и хорошо подвешенным языком, он совершенно не походил на того, кто способен зациклиться на поиске информации по нераскрытым делам, к которым он лично непричастен. От кофе он отказался, но одну за другой курил сигареты «Кэмел-лайт». Мы немного поговорили о Калифорнии и кинематографическом бизнесе; он рассказал, как однажды летал в Лос-Анджелес только для того, чтобы посмотреть режиссерскую версию своего любимого фильма – «Когда наступит конец света» Вима Вендерса.

Главным образом мы обсуждали нашу общую одержимость. Это дело настолько запутанное и его настолько трудно описать кому-либо в общих чертах, что я всегда испытываю подобие облегчения рядом с тем, кто в курсе принятых в нем условных обозначений. Мы оба казались немного озадаченными и смущенными нашей заинтересованностью. Недавно на свадьбе жених, давний друг Юноши, вклинился в его разговор со своей матерью. «Расскажи ей про своего серийного убийцу!» – посоветовал он Юноше и отошел.

Я рассказала ему о постоянно приходящих мне на ум экспериментах, демонстрирующих, что животные в неволе предпочитают сами искать пищу, а не просто получать ее. Поиски – это рычаг, который вызывает у нас прилив дофамина. Но я не упомянула о том, что со смущением осознала, насколько наши лихорадочные поиски напоминают компульсивное поведение (вытоптанные цветочные клумбы, царапины на оконных рамах, телефонное хулиганство) того, кого мы ищем.

Лишь после замечания, случайно оброненного Джеффом Клапакисом, детективом из управления шерифа округа Санта-Барбара, собственное увлечение перестало мне казаться настолько странным. Мы сидели в его с напарником «оперативном центре» поисков НСВ-ННО – рабочем кабинете, заставленном пластиковыми ящиками с материалами давних дел. Над правым плечом Клапакиса висела карта размером с афишу – гугл-карта Голеты с обозначенными на ней местами двойных убийств, которые разделяли девятнадцать месяцев и всего 0,6 мили. В центре карты делала изгиб река Сан-Хосе-Крик, огромные раскидистые деревья на берегах которой обеспечивали НСВ-ННО прикрытие.

Я спросила Клапакиса, что побудило его, уже вышедшего в отставку, вернуться к работе над этим делом. Он пожал плечами и ответил:

– Люблю головоломки.

Юноша руководствовался тем же самым, когда писал краткие примечания для следователей, которые могли заинтересоваться его поисками. Его интересу, писал он о себе в третьем лице, «трудно подыскать простое объяснение, разве что сказать, что это очень серьезный вопрос, на который существует простой ответ, и он обязан найти этот ответ».

Юноша в конце концов поделился со мной главным своим достижением, которое назвал «Основной список» – это был документ на 118 страницах, содержащий около двух тысяч имен мужчин с информацией о них: датой рождения, историей смены адресов, криминальным прошлым и даже фотографиями, когда удавалось их найти. Его скрупулезность – список был снабжен алфавитным указателем, – изумила меня. Под фамилиями некоторых подозреваемых имелись примечания («большой любитель велосипедного спорта» или «родственник: Бонни»), которые казались бессмысленными, если не знать, как знаем мы, слишком много о серийном убийце, возможно покойном, последнее преступление которого пришлось на времена президентства Рейгана.

«Когда-нибудь мне придется бросить все это и заняться собственной жизнью, – писал мне Юноша по электронной почте. – Парадокс в том, что чем больше времени и денег я вкладываю в эту совершенно нерациональную (и для большинства людей необъяснимую) затею, тем больше у меня появляется способностей заниматься ею, так что, возможно, я сумею разоблачить этого урода и тем самым оправдать свои вложения».

Далеко не все восхищаются сыщиками с форума или их усилиями. Недавно туда заходил возмутитель спокойствия – чтобы поразглагольствовать о несостоявшихся копах, как он их назвал, с извращенной и жалкой одержимостью. Он обвинил их в отсутствии опыта и подготовки и при этом в стремлении лезть куда не просят, проявляя нездоровый интерес к изнасилованиям и убийствам.

«Детективы Уолтеры Митти» – так назвал он форумчан.

Но к тому времени я уже была убеждена: один из этих «Митти», вероятно, раскроет дело.