Глава 20

Мне следовало бы развернуться и убежать, но я не могла пошевелиться. Ужас приковал меня к месту. Даже если бы я смогла закричать, никто меня не услышит из-за барабанной дроби грозового ливня и грохота грома.

Женщина уже в нескольких ярдах от меня. Я закрыла глаза. Зажмурилась посильнее. Почему же я не в силах сдвинуться с места?

– С вами все в порядке? – участливо спросил прозвучавший рядом со мной женский голос.

Я открыла глаза и пристально взглянула на остановившуюся передо мной даму. Эта особа совершенно не походила на фурию из моего видения. Неужели она лишь плод моего воображения? Не схожу ли я с ума? Эта женщина старше, с мышиного цвета волосами, и она смотрит на меня как на сумасшедшую.

– Да, все нормально, – ответила я. – Простите, видно, выпила немного лишнего. Этот дождь и кладбище… должно быть, они напугали меня.

– Да, по вечерам здесь жутковато, – согласилась она. – Вы далеко живете?

– Нет, всего в паре минут ходьбы.

– Ладно, но идите осторожно, дорогая.

– Спасибо. И вы тоже.

Она пошла дальше своей дорогой. И я, оглянувшись, пристально смотрела, как ее удаляющаяся фигура расплывается в пелене дождя. У нее не было ничего общего с женщиной из моего ночного кошмара. Ни малейшего сходства. Я опять глянула в сторону кладбища. Мое сердце еще колотилось, во рту пересохло. Вдруг та женщина из моего сна все еще где-то поблизости. Она ведь могла прятаться за деревом, притаиться за могильной плитой. Или еще где-то. Надо скорее убираться отсюда. Приподняв промокший подол платья, я бросилась бежать через кладбище, по скользкой от дождя дорожке, мимо полуразрушенных надгробий, под искаженными тенями маячившего в грозовом мраке аббатства. Достигнув конца дорожки, я выбежала на опустевшую автопарковку с ее высокими каменными стенами и раскачивающимися кронами деревьев.

Мне хотелось кричать, но я сдержалась. Для храбрости я начала напевать веселую мелодию, но мне с трудом удавалось переводить дух, и вместо мелодии у меня получались какие-то жалобные стоны, и я сочла за лучшее замолчать. Очередной удар грома побудил меня ускорить бег, звуки моих шагов приглушались буйством стихии. Почти дома. Почти дома. Я выкрикивала эти слова как заклинание, способное оградить меня от злых сил. Почти дома.

Могла ли та женщина быть реальной? Неужели она преследует меня? Либо она всего лишь плод моего воображения? Так или иначе мне не удается совладать с собственным страхом. Не удается держать ее образ на расстоянии. Я уверена, что она хочет убить меня.

Наконец я достигла прохода в стене, за которым начиналась мощеная дорога, ведущая к каменному мостику. Я немного помедлила, переводя дух, но страх гнал меня вперед. Цокая каблуками сандалий, я перебежала мост и устремилась дальше к частной дорожке, ведущей к моему дому. Я шлепала прямо по лужам, не обращая внимания на брызги и стекавшие по моим вымокшим ногам грязные дождевые струи.

Я мельком глянула на темную реку и качающиеся за ней деревья. В очередном отсверке молнии я с острым облегчением разглядела силуэты лодок.

Но что меня ждет дома? Мне не удается избавиться от ночных кошмаров. Я уже видела ее в собственном доме. Она приходила ко мне во сне, маячила на моем балконе. Вдруг она и сейчас где-то там? Что, если кошмары никогда не оставят меня в покое?

Поежившись, я поплотнее запахнула пушистый серый кардиган. После случившейся на днях грозы заметно похолодало. Опять выглянуло солнце, но уже не было одуряющей жары последних десяти дней. Теперь прохладный ветерок гнал по реке мелкие волны, играл оснасткой парусников и шелестел в тростнике.

Едва я вспомнила ту грозу, перед моим мысленным взором мгновенно всплыл образ разъяренной женщины, но я загнала его подальше, в самый дальний уголок моего сознания. Мне страшно даже думать о ней. Если я позволю себе задуматься, то спровоцирую, наверное, очередное кошмарное «видение», и боюсь, что тогда свихнусь от ужаса. Мне не удается избавиться от нее. Хорошо бы избавиться от нее навсегда, кем бы она ни была.

Склонившись вперед, я взяла кружку кофе и, обхватив ее ладонями, пригляделась к жизни за пределами моего балкона. Сегодня прекрасное утро для плавания под парусами, и на реке началось оживленное движение. Интересно, что делает Джек. Я не видела его с того грозового вечера, когда выступила как первоклассная идиотка. Мне вдруг подумалось, что и выпить-то он меня пригласил из жалости. Пожалел меня из-за моей амнезии, а я, выпив лишнего, погубила нашу едва начавшуюся дружбу, поведя себя как жалкая дурочка. Мои щеки зарделись от этого воспоминания.

И вот теперь мне абсолютно нечем заняться. И куча свободного времени для раздумий. Для постоянного тягостного самокопания и переживаний. Чем киснуть в бесплодных раздумьях, лучше бы мне чем-то заняться. Чем-то созидательным и полезным. Пирс говорил, что раньше я работала учителем. Может, я могла бы вернуться в школу? Но я ничего не помню о процессе обучения. Я понятия не имею, как надо вести себя с детьми. Эта мысль расстроила меня. Нет. Я не смогу учить детей. Мои мысли упорно продолжали цепляться за любовь к гребле. Но как я вообще теперь смогу вернуться в клуб, где Джек работает тренером? Хотя именно этим мне хотелось бы заняться… стать тренером по гребле. Интересно, смогу ли я. Мне придется подучиться, но у меня все-таки уже есть начальные навыки, поэтому, возможно, будет не так трудно получить квалификацию тренера.

Я слегка вздрогнула, услышав звонок в дверь. Неужели кто-то пришел ко мне? Нет. К соседям. Их балконные двери тоже открыты, и до меня доносится голос моей соседки – той самой очаровательной Сьюки, – она говорит по телефону:

– Мэтт, ты можешь приехать домой? Пришел мастер по ремонту заборов. Для предварительной оценки.

Я слышу также ответ Мэтью. Должно быть, Сьюки включила громкую связь.

– Сьюки, я же на работе и не могу сейчас приехать домой. Ты уже показала ему забор?

– Нет, он пока звонит у дверей.

– Так впусти его.

– Мэтт, я не могу! Ты обещал, что приедешь. Просто отпросись у Даррена – он разрешит тебе отлучиться минут на двадцать. Дело ведь крайней необходимости.

– Сьюки, нет никакой крайней необходимости. Просто парень пришел починить забор. Прошу тебя, успокойся, открой ему дверь, покажи сломанный участок и позволь ему сделать свое дело.

– Никому я открывать не буду, – заявила она. – Сейчас же приезжай домой или можешь вообще не возвращаться хоть всю ночь.

Боже мой. Эта Сьюки ведет себя как чокнутая. Подслушивать, конечно, не следовало бы, но как тут было не услышать. Она так громко орала. Я представила себе эту красотку с нежной, как персик, кожей и блестящей каштановой шевелюрой. Вспомнила ее презрительное выражение. Интересно, почему ей так не хочется открывать дверь. Может, мне стоит пойти и спросить, все ли у нее в порядке… хотя тогда она узнает, что я подслушала ее разговор.

Опять зазвонил звонок, а потом послышался громкий стук в их входную дверь. У меня возникло ощущение, что передо мной разворачивается некий телеспектакль. На вечеринке Сьюки выглядела на редкость спокойной и чопорной. А сейчас у нее совершенно перепуганный голос. И вообще, похоже, она не в себе.

– Мэтт, он все еще за дверью. Не хочет уходить.

– Да что с тобой, Сьюки? Пожалуйста, впусти его. Нам же нужно починить забор. А я никак не могу приехать домой. Полно срочной работы.

– Что ж, Мэтт, премного благодарна, но тебе же хуже.

Я откинулась на спинку кресла, увидев, как на соседнем балконе чья-то рука высунулась и захлопнула двери. Что, черт побери, все это могло значить? Вскоре звонки прекратились. Хлопнула дверца, завелся мотор, и машина уехала. Сьюки осталась верна своему слову – не открыла дверь мастеру. Может, у нее нервишки пошаливают? Допив остатки кофе, я встала с кресла, решив перебраться в дом. Видимо, не только у меня здесь есть психологические сложности.

Опять затрещал дверной звонок. Наверное, мастер к соседям решил вернуться. Или Мэтт сумел отпроситься с работы, и он все-таки приехал помочь Сьюки… Но зачем ему звонить в собственный дом? Ну вот, дожила, от безделья я уже озабочена жизнью соседей. Нет, мне действительно пора начинать что-то делать с собственной жизнью. Но вдруг я осознала, что звенит именно мой дверной звонок.

Кто бы это мог быть? У меня задергался правый глаз. Наилучшим вариантом мне представлялось появление у моих дверей одного из «свидетелей Иеговы» или коммивояжера с рекламной продукцией. Любой другой вариант по-любому сулил неприятности. Звонок раздался вновь. Пора прекращать быть отъявленной трусихой. Вероятно, у меня гораздо больше общего с соседкой, чем я думала. Стряхнув оцепенение, я вошла в гостиную. Выйдя на лестничную площадку к переговорному устройству домофона, я сняла трубку.

– Кто там? – спросила я.

– Мия? Это Джек.

Сердце у меня заколотилось. Что ему понадобилось?

– Привет, – ответила я.

– Можно мне войти?

– Да, я наверху в гостиной… на верхнем этаже.

Я нажала нужную кнопку и услышала слабый щелчок открывшейся внизу двери. Как я выгляжу? На мне обычные джинсы, серая майка и кашемировый кардиган. Волосы небрежно стянуты в «конский хвост». Сойдет. Никакого макияжа, и даже за блеском для губ спускаться уже поздно. Неважно. Все равно между нами не предвидится романтических отношений.

Я прислушалась к его шагам, он уже поднимался по лестнице. Наконец увидев его, я успокоилась. Меня успокоила его улыбка.

– Привет, просто решил заскочить на минутку, – пояснил он, – меня не оставляло беспокойство о том, как ты добралась до дома в тот вечер. И я понял, что не успокоюсь, пока не увижу, что с тобой все в порядке.

– Спасибо, – ответила я, – но ты мог бы послать сообщение… не тратя время на дорогу.

– Ну, едва ли такая короткая дорога стоит упоминания, – возразил он, – но если мой визит некстати…

– Нет-нет, естественно, нет. Я лишь имела в виду… ладно, спасибо. Как мило с твоей стороны, что ты зашел проведать меня. У меня все нормально. Не считая того, что в тот вечер я промокла до нитки и меня преследовала призрачная дама, домой я добралась нормально. – Я жестом предложила ему занять один из кухонных табуретов. – Присаживайся, если хочешь. Может, выпьешь чаю? Или чего-нибудь холодненького?

– Погоди, не спеши, – сказал он, – что еще за призрачная дама?

– Ох, ну знаешь, как обычно бывает… по вечерам, когда грохочет гром, сверкают молнии и льет проливной дождь, по кладбищам бродят призраки. Там просто обязан быть свой призрак. – Я улыбнулась, попытавшись превратить то воспоминание в шутку, но меня все-таки пронзил пробужденный им страх, тот самый страх, что я испытывала всякий раз при виде этой особы… пусть даже мне только казалось, что я вижу ее.

– Ты сама видела призрака? – уточнил он, удивленно подняв бровь.

– Не знаю, – вяло откликнулась я.

Я уже пожалела, что упомянула о той женщине. Меня бросало в холодный пот при одной мысли о ней.

– Нет, это нельзя просто так оставить, – заметил он, – расскажи мне. Что именно ты видела?

– Помнишь, я говорила тебе, что после того несчастного случая у меня появилось одно яркое видение?

– Смутно.

– В общем, у меня уже три раза появлялось одно и то же видение. И в этом видении ко мне постоянно приближается какая-то женщина.

– То есть это… что-то вроде воспоминания? – спросил он, озабоченно распахнув глаза.

– Честно говоря, не знаю. Это кажется каким-то сном, хотя он ужасно реалистичен. Как будто так происходило на самом деле, но потом я открываю глаза, и видение исчезает, поэтому, очевидно, оно не могло существовать в реальности.

– А в тот грозовой вечер?

– Я возвращалась через монастырский сад и увидела, как она приближается ко мне. Я точно узнала ее по пугающему, злобному выражению лица. И зажмурилась от испуга. Но когда опять открыла глаза, то увидела уже просто какую-то обычную женщину. Она спросила, не плохо ли мне, и пошла дальше.

Я не стала описывать Джеку охвативший меня потом жуткий ужас. Мое безумное бегство домой. Еще подумает, что я свихнулась. Может, он уже так думает. И я не стала бы винить его.

– Мия, ты вся дрожишь. – Он подошел и обнял меня и принялся массировать мне плечи и спину. – Давай-ка присядем, – предложил он, подвел меня к дивану, усадил и сам сел рядом со мной, продолжая массировать мне спину.

– Извини, – мои глаза наполнились слезами, – наверное, меня трясет от всех этих видений. Спорим, ты уже жалеешь, что не ограничился вежливой эсэмэской. – Я подавленно усмехнулась.

– Не говори глупостей. Я как раз рад, что не поленился зайти, – ответил он. – Ты рассказывала кому-нибудь об этих видениях? Доктору или кому-то из знакомых?

Я сглотнула слезы, не позволив им пролиться.

– Нет. Правда, я рассказала врачу, что мне вспомнилось здание гребного клуба, но не упомянула о той женщине. Да и зачем? Или ты думаешь, что мне следовало упомянуть о ней? Тебе кажется, что это могло быть каким-то реальным воспоминанием?

– Не знаю, – признался он, – но, по-моему, полезно поговорить с кем-то о таких странностях. Может, даже вредно копить их в себе.

– Да, понятно, только вот в моей жизни на данный момент чертовски мало знакомых людей, – заметила я, сожалея, что в моем голосе прозвучал оттенок горечи.

– Ты имеешь в виду Пирса?

– Пирса… мою маму… сестру. Ни с кем из них я вообще не могу поговорить.

Мне уже приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не разразиться безумными рыданиями. Нужно быстро сменить тему.

– Ты всегда можешь поговорить со мной, – тихо произнес он, сжимая мое плечо.

– Спасибо, – я шмыгнула носом, – вряд ли тебе захочется слушать о моих неприятностях. У меня все наладится. Ведь только одно воспоминание о той женщине… только оно и расстраивает меня. – Уставившись в колени, я старалась овладеть собой.

– Конечно. Такое расстроило бы любого, – сказал он, – послушай, а не пойти ли нам прогуляться? Можно прикупить в супермаркете салатов или сэндвичей и устроить обеденный пикник на берегу реки. Тренировки у меня сегодня начнутся ближе к вечеру, а до тех пор я свободен.

Он склонился, пытаясь поймать мой взгляд, и наши лица едва не соприкоснулись. Я подняла глаза, и мы пристально посмотрели друг на друга, но я быстро отвернулась и неуверенно поднялась с дивана, чувствуя уныние и слабость.

– Мне надо лишь сполоснуть лицо, – сказала я, – а в принципе идея ланча на берегу реки звучит очень заманчиво, если у тебя действительно есть свободное время.

На улице я почувствовала себя гораздо лучше. Мне практически удалось взять себя в руки. Мы зашли в супермаркет, продрались через толпы желающих пообедать и, подрожав возле холодильных витрин, выбрали продукты для импровизированного пикника. Какое облегчение выбраться из магазина обратно на солнышко! Я спокойно шла рядом с Джеком, не обращая внимания, куда мы идем. Просто радовалась тому, что вышла на прогулку, а не торчу на своем балконе, предаваясь бесконечным и тревожным мыслям о собственной жизни. Мы пересекли автодорожный мост, где машины стремительно проносились мимо нас, а мы болтали о погоде и гребле, решительно забыв о более серьезных и насущных темах, что меня вполне устраивало. Слава богу, Джек оказался джентльменом и не стал вспоминать мой злосчастный поцелуй. Будем надеяться, что тот неловкий эпизод остался позади, и теперь мы сможем спокойно продолжить развивать обычные дружеские отношения.

За мостом, перейдя через пару оживленных магистралей, мы оказались на противоположном, относительно гребного клуба, берегу реки. Мы миновали кафе, замечательное детское поле для гольфа и игровую площадку. Вскоре берега стали более уединенными. Более сельскими. Закончились цивилизованные дорожки, и берег привольно извивался в буйстве своей травянистой природы. Естественно, туристы сюда не забредали. К берегу лишь подплыло несколько уток и гусей, явно интересуясь, не хотим ли мы покормить их.

– Где ты хотела бы расположиться? – спросил Джек.

– Здесь везде хорошо, – ответила я.

– В тенечке или на солнце?

– На солнце.

– Тогда, может, здесь? – спросил Джек, остановившись.

Я кивнула, и мы уселись на травку лицом к реке, вытянув перед собой ноги. Джек открыл пакет и, покопавшись в нем, извлек контейнер с моим греческим салатом, бутылку воды и контейнер сэндвичей с беконом, латуком и помидорами для себя. Наши руки соприкоснулись, когда он передавал мне контейнер. Я слишком остро ощущала его близость, внезапная влюбленность еще терзала меня. Жаль, что от нее так просто не избавиться.

– Неплохой вид, – оценил Джек, откусывая сэндвич.

– Прекрасный, – согласилась я.

Мы посидели немного в тишине. Жуя закуски и глазея на реку. Утренний ветер стих, и я, сбросив кардиган, с наслаждением подставила руки под теплые солнечные лучи. Мой салат оказался восхитительным. Я и не думала, что проголодалась, но сейчас пожалела, что взяла так мало еды.

– Я объелся, – со вздохом заявил Джек, сунув опустевший контейнер из-под сэндвича обратно в пакет. И добавил, погладив себя по животу: – Вероятно, не стоило так наедаться перед пятикилометровой греблей.

– Когда у тебя тренировка?

– Через час с небольшим.

– А как ты увлекся греблей? – спросила я, зажав в руках стебли травы и пропуская их между пальцами.

– Мы с сестрой с детства любили кататься на лодках. Потом ей надоело, а я продолжил занятия. Начал учиться на тренера, когда мне исполнилось двадцать лет. Мне нравится гребля. Вряд ли я захотел бы заниматься чем-то другим.

– Как ты думаешь, могла бы я стать тренером? Я подумала, что мне нужно заняться чем-то серьезным, а гребля, похоже, единственное, что мне нравится.

– Да, почему бы и нет, – он повернулся ко мне и кивнул, – по-моему, это отличная идея.

– Можно я потом спрошу у тебя совета? Мне надо узнать, как быстрее всего выучиться?

– Конечно. Я зайду к тебе как-нибудь, и мы поищем в Сети хорошие курсы.

– Отлично. Спасибо!

– Всегда пожалуйста. – Он с улыбкой взглянул на меня и удерживал мой взгляд дольше, чем следовало, выражение его глаз смягчилось, словно его охватило какое-то затаенное чувство. Но я не собираюсь повторять собственную ошибку. Нет. Если Джеку захочется иных отношений, ему самому придется сделать первый шаг.

Я невольно улыбнулась, радуясь обрушившейся на меня воде из душа. Забавно, как все может измениться за такое короткое время. Теперь у меня появилась захватывающая цель, стремление к интересной работе. Может, даже я смогу забыть этот несчастный случай и опять стать нормальным человеком. Надеюсь, что так и будет. Даже если моя память не восстановится, я все-таки смогу хорошо жить.

После нашего сегодняшнего пикника Джек отправился на свои тренерские занятия. Ничего романтичного между нами не произошло, но у меня появилось ощущение, что это только вопрос времени. Я чувствовала несомненные проблески чувства между нами. И не винила Джека за сдержанность. У него только что оборвались семейные узы, и мне не хотелось служить для него лишь утешением. Мне хотелось большего.

Я наслаждалась струящейся по телу горячей водой, ноги ломило от приятной усталости, ступни покалывало. Я с нетерпением подумала о бокале вина на балконе. Выключив душ, я пригладила мокрые волосы и отжала с кончиков лишнюю воду. В душевой кабине скопился пар. Открыв стеклянную дверь, я слегка вздрогнула от прохладного воздуха ванной. Быстро достала с полки полотенце и завернулась в него. Потом, взяв второе, вытерла волосы. Я подумала, что сегодня для разнообразия высушу их феном.

Я открыла дверь из ванной и вышла в спальню.

– А вот и она. – Чей-то невнятный голос вынудил меня замереть на месте.

У меня невольно вырвался крик.

Кто-то сидел в изножье моей кровати.