Глава 18

Время близилось к обеду, но я абсолютно не чувствовала голода. Вероятно, из-за того безумно сытного завтрака, что мы съели утром с Джеком. Отсутствие аппетита, однако, объяснялось также глубоким волнением. Расположившись на балконе, я старалась успокоиться, но мне не удалось. Казалось, какая-то сила стремительно тащит меня по невероятным и бесконечным американским горкам, волнами скручивая живот при каждом спуске и взлете. В голове крутилось слишком много важных вопросов, и ни на один из них я не знала ответа.

Я провела великолепное утро на реке. Если бы я могла проводить так каждый день, то удовольствовалась бы, наверное, нынешней жизнью, даже если бы память никогда не вернулась ко мне. Однако меня тревожило слишком много других проблем. Точно кто-то упорно щелкал меня по лбу, последовательно и неумолимо изматывая меня щелбанами. Я сменила позу, пытаясь поудобнее устроиться в шезлонге, однако солнце уже жарило нещадно, а мысли мои метались как заведенные, да нервы совсем разгулялись. Кроме того, меня не покидало ощущение, будто я живу в чужом доме, проживая жизнь другого человека.

Дурацкое состояние. Нельзя же просто валяться здесь целый день. Необходимо что-то делать. Повернувшись, я спустила ноги на пол и посидела немного, подперев рукой подбородок. Наконец встав, я размяла шею и плечи. Они побаливали после утренней гребли. Вернувшись в гостиную, я закрыла балконные двери. И мгновенно перед моим мысленным взором всплыл образ женщины из ночного кошмара. Ее враждебность. Ее медленное приближение ко мне. Решительно выбросив из головы эти образы, я подавила вспышку страха.

Во рту у меня пересохло, и я зашла на кухню и, включив кран, подождала, пока струя воды достаточно охладится. Я подошла к одному из сервантов за стаканом. Но оказалось, что там хранятся только тарелки. Я еще плохо ориентировалась в собственной кухне. Открыв другой шкаф, я обнаружила на полках какие-то жалкие пакеты и жестяные банки. Во мне поднялась волна ярости, к глазам подступили слезы. Жуткая нелепость. Не могу же я рыдать из-за того, что забыла, в каком буфете держу стаканы. Рывком распахнув дверцу очередного шкафчика, я увидела желаемое. Стоявшие там стаканы поблескивали, точно насмехаясь надо мной. Меня охватило желание смахнуть их все и разбить вдребезги. Но я сдержалась. Просто взяла стакан и сунула его под струю воды. Когда он наполнился, я залпом выпила его до дна. Рука моя подрагивала, но я не позволила ярости и отчаянной тоске овладеть мной. Закрыв кран, аккуратно поставила стакан на сушилку, и сжала руки в кулаки, чтобы избавиться от дрожи.

Мне необходимо как-то отвлечься. Заняться чем-то полезным. Выйдя из гостиной, я направилась вниз по лестнице. На первом этаже меня встретила приятная прохлада. Я открыла дверь кабинета, прошла по комнате, включила лэптоп. И принялась искать в Сети компьютерные ремонтные мастерские. Получив обширный список, я через пару минут прокруток и просмотров вариантов выбрала контору поближе к дому. Сначала я собралась связаться с ними по телефону, но передумала. Мне хотелось выбраться из этого дома.

Окинув взглядом кабинет, я вскоре обнаружила то, что искала на полу – рядом с подстольной тумбой стояла серая неопреновая сумка от ноутбука. Я закрыла компьютер, отсоединила от сети и засунула в сумку вместе с кабелем питания.

Минут через двадцать я подрулила к маленькому заведению с оригинальной вывеской «Ремонтная мастерская ПК», втиснутому между закусочной и мастерской по изготовлению ключей. Парковаться здесь не полагалось, но я собиралась заскочить всего на минутку. Захватив с пассажирского сиденья сумку, я вылезла из комфортной прохлады салона «Мини» под ослепительную жару полдневного светила. Пара шагов, и я уже распахнула дверь мастерской, породившей треньканье колокольчика над моей головой. Оказавшись в этом душноватом затхлом помещении, я уловила слабый запах пайки электрических проводов и микросхем.

– Иду! – крикнул мужской голос из задней комнаты. И вскоре обладатель этого голоса, появившись из-за полуоткрытой двери с матированным стеклом, изрек, смахивая крошки из уголков рта: – М-м, простите, вышел на минутку пообедать.

На пятом десятке, волосы с проседью, вид дружелюбный.

– Ну и жара у нас этим летом, прямо не верится, – добавил он.

– Да уж, – поддержала я, – прямо Средиземноморье.

– Слишком жарко для нормальной работы, – пожаловался он. – Итак, чем могу помочь?

– Просто хотела узнать, можете ли вы восстановить удаленные письма?

– С вашего лэптопа? – спросил он, кивнув в сторону моей компьютерной сумки.

Я кивнула.

– Зависит от провайдера почты… и некоторых других обстоятельств. Лучше всего вам оставить компьютер у меня. Я взгляну и оценю возможности. Вам нужно восстановить какое-то конкретное письмо?

– Нет. Все письма. Сейчас в ящике содержатся только те, что мне прислали на этой неделе. Остальные письма почему-то удалены, а мне нужно восстановить их. И отправленные тоже.

– Понятно. В общем, как я и сказал, оставляйте ноутбук у меня, и я сделаю все возможное, чтобы найти их.

– Спасибо. Как вы полагаете, сколько времени вам понадобится?

– Трудно сказать. Дайте мне номер вашего мобильника, и я позвоню, как только узнаю, удастся ли мне помочь.

– А вы думаете, есть вероятность? – спросила я. – Какие у меня шансы?

– По правде говоря, от десяти до двадцати процентов. Может, вам повезет… и я смогу выкопать что-то.

– Понятно. Спасибо.

Минут пять я заполняла какие-то бланки, и он выдал мне квитанцию, которую я спрятала в кошелек. Судя по всему, я вышла из мастерской как раз вовремя, поскольку заметила впереди инспектора дорожного движения, которая явно направлялась к моей машине. Быстро запрыгнув в салон, я включила зажигание и рванула с места. Когда проезжала мимо, инспектор, улыбаясь, погрозила мне пальцем. И я, смущенно улыбнувшись в ответ, пожала плечами.

Итак, с одним делом покончено. Однако теперь мне предстояло нечто гораздо более неприятное.

Я услышала, как он поднимается по лестнице. Стиснув зубы, я сидела в ожидании на кухонном табурете, окуная морковку в банку хумуса. Он с улыбкой подошел ко мне, держа в руках букет ярко-розовых роз. «Поздновато для цветов», – подумала я, сунула морковку в рот и, откусив ее, быстро начала жевать.

– Привет, детка. – Он склонился, намереваясь поцеловать меня в губы, и сунул мне букет. Цветочный аромат терялся в запахе его лосьона после бритья.

– Привет. Спасибо, розы прекрасны. – Я положила букет на стол.

– Как и ты.

Он не упростил мне задачу.

– Пирс…

– Хочешь выпить? Не слишком рано? – Он глянул на часы. – Половина пятого. По-моему, мы вполне можем открыть какую-нибудь охлажденную бутылку. Есть белое в холодильнике?

– Розовое.

– Сойдет.

Может, я и выпью бокал. Тогда, надеюсь, мне будет легче осуществить задуманное.

– Тебе лучше поставить цветы в воду, – заметил он, – а то в такую жару они быстро сдохнут.

– Сейчас поставлю.

Я смотрела, как он уверенно направился к холодильнику. Его одежда, как обычно, безупречна – прикид из обширной коллекции, включавшей бесчисленные бежевые шорты и голубые рубашки. Все это тоже дико раздражает меня. Но мне не по себе из-за того, что я собираюсь сделать. Он, очевидно, старается помириться со мной после наших паршивых выходных, даже если не извинился прямо. У меня такое ощущение, что он не видит за собой ни малейшей вины. Полагает, что лишь оказывал мне поддержку, постоянно таскаясь сюда, организовывая ту злосчастную вечеринку. Возможно, я сама виновата. Возможно, проблема именно во мне. Так или иначе, но у нас ничего хорошего не получается, и мне придется покончить с этим. Только выпью сначала винца. Для храбрости.

Пирс легко находит винные бокалы, ему неведомы мои проблемы. Он сразу открыл правильный шкаф. Молодчина, Пирс. В голову лезут стервозные мысли. Пора с этим кончать. Он наполнил каждый бокал до краев, ополовинив бутылку.

– Есть еще какие-то закуски к хумусу? – спросил он.

– Сельдерей? Или тоже морковка?

– Да, пожалуй, – без особого желания согласился он.

Я достала из холодильника пакет с готовыми овощами, выложила их на тарелку, взяла банку с хумусом и направилась за ним к балкону. Однако, подумав, остановилась. Страсти могут накалиться мгновенно, и мне не хотелось афишировать наши разборки перед соседями.

– Не лучше ли устроиться в гостиной? – предложила я.

– Я целый день проторчал в четырех стенах, – откликнулся он.

И я услышала скрежет ножек по плиткам: похоже, он разворачивал кресла, чтобы сидеть лицом к солнцу.

– Ладно, – уступила я.

Он глотнул вина.

– Ах, уже лучше, – удовлетворенно вздохнув, заметил он, – а как ты провела день? Выглядишь неплохо. Загорала? У тебя появились веснушки, детка. – Он коснулся пальцем кончика моего носа. – Прелестно.

Я опять разволновалась, но надо собраться с духом. Мы же не подходим друг другу. Я уже поняла это, даже если он пока не в курсе. Я попробовала вино. Холодный, живой вкус, но пока мне не до наслаждений. Я поставила бокал обратно на столик.

– Пирс, – начала я.

Он улыбнулся, взглянув на меня с ленивым зарождающимся вожделением.

– Пирс, эта неделя оказалась… трудной.

– Полностью согласен. Хотя ты ведь чувствуешь себя лучше, по-моему? Не считая трудностей с потерей памяти.

– Вроде бы, – признала я. – Правда, дело в том, что, потеряв память, я должна начать совершенно новую жизнь. Новую во всех смыслах. В этой жизни я никого не знаю. Я не помню наших отношений, как и того, что привлекло нас друг к другу.

– Ты говоришь о нас с тобой, верно? – спросил он, поставив свой бокал на столик. – О тебе и обо мне?

– Да, и обо мне, и о моей семье, о моих друзьях.

– Мия, я помогу тебе пережить это, – подавшись вперед, пылко произнес он, – я расскажу тебе все, что тебе нужно знать. Детка, я люблю тебя. Я здесь ради тебя.

– В том-то и дело, – вздохнула я, – думаю, я не хочу, чтобы мне рассказывали. Наверное, мне нужно снова найти все самостоятельно. Начать жизнь с чистого листа, если ты не против.

– Почему бы мне не переехать к тебе? – спросил он, не поняв намека. – Так будет проще. Мы сможем открывать твой новый мир вместе… если ты меня правильно понимаешь. – Он усмехнулся.

– Нет, – возразила я, – по-моему… я должна открыть его в одиночестве.

– Ладно. В общем, переезжать мне не придется. – Его улыбка исчезла. Он обиделся.

– Пирс, ты меня не слышишь. – Я взглянула на него с самым серьезным выражением, на какое была способна. – Мне необходимо побыть в одиночестве.

Наконец до него дошло, и он удивленно уставился на меня.

– Ты имеешь в виду без меня. – Он склонил голову и закусил губу.

Я молчала.

– А что будет, когда твоя память вернется и ты осознаешь, что совершила ошибку? – спросил он. В его тоне не было и тени мольбы. Голос звучал жестко.

– Думаю, надо рискнуть.

– И что же это значит? Мы расстаемся? – Он недоверчиво покачал головой.

– Прости, к сожалению.

– М-да, просто офигеть как здорово. – Он встал и допил вино. – Треснувшись головой, Мия, ты изрядно повредилась умом. После этого несчастного случая ты ведешь себя чертовски странно. Я лучшее из того, что когда-либо случалось с тобой, а ты готова пустить все коту под хвост. Я собирался предложить тебе… – Он вздохнул. – Да, теперь без толку говорить. Но ты еще пожалеешь. – Протиснувшись между нашими креслами, он ушел в дом.

Я встала и последовала за ним, пытаясь не обращать внимания на дрожь в коленках и держать себя в руках. Я же знала, что это будет трудно, но не ожидала, что он так ужасно расстроится и обозлится.

– Прости, Пирс. Мне не хотелось обижать тебя. Просто… сейчас у нас ничего хорошего не получится.

– А как быть с компанией? – спросил он. – С нашей новой купленной квартирой? И со всей уже проделанной мной работой? – Он нервно взъерошил волосы.

– Не знаю, – призналась я. – Придумаем что-нибудь. Ты можешь, к примеру, выкупить мою долю, или еще что-то в таком роде.

– Конечно, можно подумать, ты нуждаешься в этих деньгах, – проворчал он и добавил, скривившись: – Для столь богатой особы ты отвратительно мелочна.

– Очаровательный комплимент, – бросила я, пораженная его сарказмом.

Он стоял на лестничной площадке, лицо его покраснело, а идеальная укладка впервые выглядела растрепанной.

– Черт побери, Мия, – с отвращением произнес он, – ты действительно законченная стерва.

Он сбежал по лестнице, шаги его постепенно затихли, хлопнула входная дверь. Благодаря открытым балконным дверям я услышала, как завелась его машина, двигатель набирал обороты. Потом взвизгнули шины, он уехал.

Меня пробирала внутренняя дрожь, но дело сделано.