Глава 92

Одним воскресным утром Джордж, как всегда, отправился навестить мамми и остальных рабов. Масса Ли пришел инспектировать своих драгоценных петухов чуть позже. Момент был идеальный. Немного побеседовав о разведении бойцовских петухов, дядя Минго обратился к массе Ли с предложением, словно эта мысль только что пришла ему в голову.

– Масса, вы знаете, что каждый сезон мы выбраковываем пятнадцать-двадцать первоклассных птиц, гораздо лучше, чем держат многие. Мне кажется, мы могли бы неплохо заработать, если бы вы позволили нашему парню выставлять их на провинциальных боях.

Дядя Минго отлично знал, что имя Тома Ли в округе Касвелл давно стало синонимом успеха – парень из белой швали разбогател и стал крупным заводчиком бойцовских птиц. А ведь начинал он с единственной птицы на провинциальном ринге. Масса много раз рассказывал дяде Минго, с какой теплотой он вспоминает эти ранние голодные дни. Тогда восторг от победы был куда сильнее, чем радость от любых достижений на крупных состязаниях сезона. Единственное различие, по словам массы Ли, заключалось в том, что в крупных состязаниях участвовали люди выше классом и более качественные птицы. Да и деньги здесь крутились более серьезные: один бой мог принести заводчику целое состояние – или полностью его разорить. Провинциальные бои проводились для тех, кто мог выставить одного-трех петухов второго или третьего класса. В них участвовали бедные белые, свободные черные и даже рабы, ставившие на кон карманные деньги – от двадцати пяти центов до доллара. Однажды на таких боях поставили целых двадцать пять долларов – свихнувшийся от азарта человек бросил на кон все, что у него было.

– Думаешь, он сможет работать с птицей на ринге? – спросил масса Ли.

Хозяин не отказал сразу, и дядя Минго вздохнул с облегчением.

– Вы же знаете, как внимательно он наблюдает за боями. Уверен, он не пропустил ни одного вашего движения на ринге за пять-шесть лет. А вспомните, как ловко он обращается с петухами. Ему нужно лишь чуть-чуть подучиться. Даже если он проиграет, это все равно будут выбракованные петухи – они вам совершенно не нужны.

– Гммм… – проворчал масса, задумчиво потирая подбородок. – Что ж, по-моему, неплохо… Почему бы и не попробовать? Займись этими петухами и помоги ему с боями этим летом. Если к следующему сезону у него будут хорошие результаты, я позволю ему сделать несколько ставок.

– Обязательно будут, сэр!

Дядя Минго был в восторге. Они с Джорджем уже несколько месяцев тайно готовили к боям выбракованных птиц, аккуратно прикрыв их шпоры мягкими кожаными мешочками, – это придумал дядя Минго. Старый ниггер был человеком осторожным и не рассказал бы об этом массе, не убедившись прежде, что его способный ученик обладает необходимыми для участия в боях навыками. В глубине души он был уверен, что, приобретя опыт в провинциальных боях, Джордж станет таким же специалистом, как и сам масса Ли. Дядя Минго прекрасно понимал, что даже выбракованные птицы у такого заводчика, как масса, гораздо лучше тех, что выставляют на провинциальных боях. Такие бои каждый сезон проводились в самых разных местах в округе. И дядя Минго чувствовал, что такой опыт будет очень полезен для Джорджа.

– Ну, парень, так и будешь стоять с разинутым ртом? – сказал дядя Минго Джорджу, услышавшему потрясающую новость.

– Не знаю, что и сказать…

– Не думал, что доживу до такого дня, когда тебе нечего будет сказать…

– Я… я просто не знаю, как вас благодарить…

– Побеждай – и тебе не придется. А теперь давай работать.

Тем летом они с дядей Минго каждый день не меньше часа проводили на импровизированном ринге. Яма их была меньше в диаметре и не такой глубокой, как настоящий ринг, но для тренировок прекрасно подходила. Через несколько недель понаблюдать за такой тренировкой приехал масса. Ловкость и отработанные навыки Джорджа произвели на него впечатление, и он дал ему несколько советов из собственного опыта.

– Тебе нужно, чтобы твоя птица прыгнула. Вот, смотри… – Он взял петуха у Минго. – О’кей, распорядитель уже скомандовал: «Готовьсь!» Ты стоишь здесь, держишь свою птицу, но не смотришь на нее! Смотри на губы распорядителя! Тебе нужно уловить ту долю секунды, когда он скомандует: «Бой!» Его губы сжимаются, – масса Ли сжал губы, – и вот в этот момент нужно выпускать птицу – тогда она будет первой!

По вечерам, когда тренировки заканчивались и выбранные птицы возвращались в свои загоны, дядя Минго сидел и рассказывал Джорджу, какую славу и деньги можно заработать на провинциальных боях.

– Вспомни, как орет эта нищета, когда масса выигрывает! Я видел, как ниггеры точно так же орали на больших провинциальных боях. И там за один бой можно выиграть десять долларов, двенадцать и даже больше!

– У меня никогда и доллара-то не было, дядя Минго! Я даже не знаю, как доллар выглядит!

– У меня тоже денег особо не водилось. Впрочем, они мне и не нужны. Но масса сказал, что позволит тебе делать ставки и, если ты победишь, сможешь оставить себе часть…

– Думаете, он так и поступит?

– Наверняка. Ему очень понравилась твоя мысль о сильных крыльях – ты ему немало денег помог заработать. А если он так поступит, тебе хватит ума, чтобы откладывать заработанное?

– Конечно!

– Я слышал про ниггеров, которые столько заработали на провинциальных боях, что выкупили себя у массы.

– Я выкуплю и себя и свою мамми!

Дядя Минго сразу же поднялся со своего пня. Укол ревности оказался не просто неожиданным, но еще и настолько глубоким, что он не сразу нашелся, что сказать. Не оглядываясь, он рявкнул:

– Что ж, нет ничего невозможного!

Дяде Минго хотелось побыстрее избавиться от неприятного ощущения – его забота и чувство близости оказались не столь взаимными, как он думал. Он зашагал к своей хижине, оставив Джорджа в полном недоумении.

В начале сезона 1824 года дядя Минго услышал от старого тренера, с которым был знаком много лет, что провинциальные бои пройдут в следующую субботу за большим амбаром на местной плантации.

– Уверен, что он вполне готов, масса, – сказал старик мистеру Ли.

В субботу утром масса Ли, как обещал, приехал на птичник и выдал дяде Минго двадцать долларов мелкими купюрами и монетами.

– Вы знаете мой подход, – сказал он обоим. – Не выставляйте птицу, если боитесь поставить на нее! Если боитесь поставить, то ничего не выиграете! Я готов потерять то, что вы потеряете, но я ставлю деньги, и драться будут мои птицы. Поэтому я хочу получить половину вашего выигрыша. Это понятно? А если у меня возникнет хотя бы мысль, что вы крутите мои деньги, я с вас обоих ваши черные шкуры спущу!

Но и Джордж и дядя Минго почувствовали, что масса в хорошем настроении и лишь притворяется суровым, поэтому хором ответили:

– Да, сэр масса!

За углом большого серого амбара собрались около двадцати участников. Стараясь скрыть возбуждение, Джордж наблюдал за тем, как черные смеются и болтают, расхаживая вокруг широкого мелкого ринга. Примерно половину из них он знал по большим боям, где они были вместе со своими массами. Он махал знакомым, улыбался, отвечал на приветствия, раскланивался с теми, чья яркая одежда и высокомерная манера поведения давали повод думать, что это свободные черные. Примерно столько же здесь было и белой швали. Джордж с удивлением понял, что многих он знает. Услышав, как кто-то из них говорит другому: «Это ниггеры Тома Ли», Джордж преисполнился гордости. И черные, и белые участники начали развязывать свои набитые соломой мешки и вытаскивать недовольных, орущих птиц. Дядя Минго обошел ринг и что-то сказал крепкому краснолицему распорядителю. Тот кивнул и покосился на Джорджа.

Джордж усердно массировал своего петуха, когда Минго вернулся и принялся за вторую привезенную птицу. Джордж ощущал неловкость – никогда прежде он не находился так близко от белой швали. Эти люди вечно доставляли черным неприятности. Но он вспомнил, как дядя Минго говорил ему, что провинциальные бои – это единственное, в чем бедные белые и черные участвуют вместе. Единственное правило: петухи белых дрались с птицами белых, а черных – с птицами черных. Но любой мог делать ставки на любую птицу.

Как следует помассировав свою птицу, Джордж посадил ее обратно в мешок. Он упивался царящей вокруг суетой. Он увидел, как к амбару спешат новые участники с мешками. Распорядитель начал махать руками.

– Начинаем! Начинаем! Начинаем петушиные бои! Джим Картер! Бен Спенс! Идите сюда и приступайте!

Вперед выступили двое крепких белых мужчин в потрепанной одежде. Их птиц взвесили, к лапкам прикрепили стальные шпоры. Вокруг раздались крики – в основном ставили по двадцать пять – пятьдесят центов. Обе птицы показались Джорджу довольно посредственными – особенно в сравнении с двумя петухами из птичника массы, сидевшими в их собственных мешках.

При крике «Бой» птицы взлетели вверх, потом рухнули вниз. Они хлопали крыльями и наскакивали друг на друга. По мнению Джорджа, дрались они довольно вяло, без той драматичности, которая всегда ощущалась на больших боях. Наконец одному петуху удалось серьезно ранить другого в шею, но прошло еще несколько минут, прежде чем он смог прикончить соперника. Джордж знал, что первоклассная птица сделала бы это за секунды. Он смотрел, как проигравший уходит, держа погибшую птицу за ноги и проклиная свое невезение. Во втором и третьем боях ни победители, ни проигравшие не проявили боевого задора и умения, к которым он привык. Четвертый бой окончательно его успокоил, и он стал ожидать своей очереди без особого волнения. И все же, когда этот момент наступил, сердце у него отчаянно заколотилось.

– Отлично, отлично! А теперь ниггер мистера Роумза с пятнистым серым и ниггер мистера Ли с рыжим! Вперед, ребята!

Джордж узнал своего плотного черного противника. За последние несколько лет они не раз болтали на крупных боях. Теперь же, чувствуя на себе пристальный взгляд дяди Минго, Джордж подошел к весам, а потом опустился на колени, расстегнул кармашек на груди и вытащил стальные шпоры в мешочке. Пристегнув их к ногам петуха, он вспомнил совет дяди Минго: «Не слишком слабо, чтобы они не соскользнули, но и не слишком сильно, чтобы не начались судороги». Надеясь, что он все сделал правильно, Джордж занял свое место. Вокруг раздавались крики:

– Пятьдесят центов на рыжего!

– Принято!

– Доллар на серого!

– Принято!

– Четыре доллара на рыжего!

Самую большую ставку сделал дядя Минго, но его голос быстро пропал за общим шумом и криками. Джордж чувствовал, как нарастает возбуждение толпы – и его собственное.

– Готовьсь!

Джордж опустился на колени, плотно прижимая своего петуха к земле. Он чувствовал, как вибрирует его тело от готовности броситься в бой.

– Бой!

Он забыл, что нужно смотреть на губы распорядителя! Когда он выпустил своего петуха, его противник уже взмыл в воздух. Отшатнувшись, Джордж в ужасе смотрел, как его птица получает сильный удар и теряет равновесие. Потом противник нанес ему удар шпорой в правый бок – с такой стремительностью и силой, что петух Джорджа упал, но быстро пришел в себя и перешел в атаку. Перья на боку потемнели от крови. Обе птицы взмыли вверх. Петух Джорджа оказался выше, но шпоры потянули его вниз. Пошатываясь, птицы снова сошлись и снова взмыли вверх – на этот раз еще выше. Шпоры их двигались так быстро, что невозможно было разглядеть. Сердце Джорджа замерло на бесконечные минуты. Птицы клевались, наскакивали друг на друга, взмывали в воздух. Джордж знал, что его петух слабеет от потери крови, хотя и продолжает сопротивляться серому. Но потом блеснула шпора, и все было кончено. Птица Джорджа билась на земле в агонии. Джордж не слышал криков и проклятий зрителей. Он подобрал умирающую птицу и пошел прочь. Слезы текли у него по щекам. Он пробился через толпу изумленных зрителей, но тут дядя Минго грубо схватил его за локоть и потащил туда, где их никто не услышал бы.

– Ты вел себя как идиот! – рявкнул старый ниггер. – Иди займись второй птицей для следующего боя!

– Я не справился, дядя Минго! Птица массы погибла!

Но его слова не произвели на старого ниггера никакого впечатления.

– Во время боев птицы всегда погибают! Ты что, никогда не видел, как проигрывает масса? А теперь соберись с духом и возвращайся!

Но ни угрозы, ни уговоры на парня не действовали. В конце концов дядя Минго сдался:

– Отлично! Я не собираюсь говорить массе, что мы испугались и не попытались вернуть его деньги!

Дядя Минго сердито отвернулся от Джорджа и отправился назад, к рингу. Униженный Джордж был удивлен и рад тому, что другие участники боев не обращают на него никакого внимания. Всех интересовал только следующий бой. После двух схваток распорядитель снова выкрикнул:

– Ниггер Тома Ли!

Со стыдом Джордж услышал, как дядя Минго ставит десять долларов – и ставку его принимают, прежде чем выпустить на ринг второго петуха массы. И этот петух убил своего противника меньше чем за две минуты.

На обратном пути дядя Минго пытался утешить Джорджа, но безуспешно.

– Мы заработали два доллара, так почему же ты ведешь себя, словно кто-то умер?

– Проигрывать стыдно! Я уверен, что масса не захочет, чтобы я и дальше терял его птиц…

Джордж стал считать себя неудачником после первой же попытки, еще не приступив к настоящим боям, и это так расстроило дядю Минго, что он решил поговорить с массой Ли. Джордж три дня бродил с таким видом, словно хотел, чтобы земля разверзлась и поглотила его.

– Не могли бы вы поговорить с этим парнем, масса? Он поедом себя ест за то, что проиграл один бой!

И когда масса в следующий раз приехал на птичник, он подозвал к себе Джорджа.

– Что я слышу? Ты не умеешь проигрывать?

– Масса, мне так стыдно, что ваша птица погибла!

– У меня есть еще двадцать! И я хочу, чтобы ты дрался!

– Да, сэр.

Даже поддержка массы не вселила в Джорджа оптимизма.

Но когда на следующих боях обе птицы Джорджа одержали победу, он начал прихорашиваться и кукарекать не хуже собственных петухов. Гордо получив свой выигрыш, дядя Минго отозвал его в сторону и прошипел:

– Не задавайся! А то снова проиграешь!

– Дядя Минго, дайте мне подержать эти деньги! – попросил Джордж, протягивая сложенные ладони.

Он смотрел на кучу смятых долларовых бумажек и груду монет, а дядя Минго со смехом сказал:

– Ты заработал деньги для массы! И это хорошо для вас обоих!

По дороге домой Джордж изо всех сил пытался уговорить дядю Минго зайти к рабам, чтобы познакомиться с его мамми, мисс Малицей, сестрой Сарой и дядюшкой Помпеем.

– У массы всего шестеро ниггеров, дядя Минго! Мы должны знать друг друга! Они хотят познакомиться с вами. Приходя к ним, я рассказываю только про вас, но им кажется, что вы их не любите и вам нет до них дела!

– Тебе давно пора понять, что я не могу не любить тех, кого даже не знаю! – ответил Минго. – Так что пусть все будет так, как раньше: ни им нет дела до меня, ни мне до них!

Когда они дошли до плантации, Минго выбрал дорогу, которая позволяла ему добраться до птичника в обход хижин остальных рабов.

Киззи глаза вытаращила, когда увидела в руке Джорджа кучу бумажек и монет.

– Господи, парень, где ты это взял? – воскликнула она и сразу же позвала сестру Сару.

– Сколько здесь? – спросила Сара.

– Не знаю, мэм, но гораздо больше, чем было.

Сестра Сара потащила Джорджа за собой, чтобы он показал свой выигрыш дядюшке Помпею.

– Да, похоже, эти петухи – выгодное дело, – покачал головой старик. – Но подожди-ка, парень, это же деньги массы!

– Он даст мне половину! – с гордостью объяснил Джордж. – И я как раз собираюсь отдать ему его долю прямо сейчас.

Джордж отправился на кухню, показал мисс Малице деньги, а потом попросил позвать массу.

Масса Ли взял девять долларов и рассмеялся:

– Похоже, Минго отдал тебе моих лучших птиц, а мне оставил выбраковку!

Джордж был вне себя от радости.

На следующих боях Джордж победил с теми же двумя птицами, что и раньше. Масса Ли так заинтересовался чередой его побед, что даже нарушил собственное правило и отправился на провинциальные бои.

Неожиданное появление массы изумило всех собравшихся. И белые, и черные участники принялись переглядываться и перешептываться. Заметив, что даже дядя Минго и Джордж стали нервничать, масса Ли пожалел, что приехал. Но, поняв, что инициатива должна исходить от него, заулыбался и помахал рукой одному из белых:

– Привет, Джим!

Заметив другого, он поздоровался и с ним:

– И ты тут, Пит!

Оба заулыбались, польщенные тем, что такой человек помнит их имена.

– Привет, Дейв! – продолжал масса Ли. – Вижу, жена выбила тебе последние зубы? Или это от дурного виски?

Раздался громовой хохот. Бои были почти забыты. Все столпились вокруг человека, который начинал с того же, что и они, и сумел стать настоящей легендой для всех.

Сияя от гордости, Джордж подхватил под мышку своего петуха и, к изумлению дяди Минго и массы Ли, неожиданно начал прохаживаться вдоль края ринга.

– Отлично! Отлично! – громко кричал он. – У кого остались денежки, принимаю ставки! Не бойтесь, если мне нечем будет заплатить, мой масса заплатит! Он богатенький! – Увидев, что масса улыбается, Джордж закричал еще громче: – Это его отбракованная птица! И этот петух все равно всех побьет! Ну же, делайте ставки!

Через час после двух побед в двух боях Джордж выиграл двадцать два доллара, а масса Ли – почти сорок на навязанных ему ставках. Ему не хотелось брать деньги у людей, которые были так же бедны, как он когда-то. Но он знал, что они целый год будут похваляться, что проиграли в десять раз больше, чем на самом деле, поставив против Тома Ли.

Преисполненный гордости от своих успехов, Джордж страшно переживал, что не смог участвовать в четырех следующих провинциальных боях, потому что дядя Минго слег с очередным приступом кашля. Джордж видел, что болезнь настигает старого ниггера неожиданно, а избавиться от нее очень трудно. Он понимал, что нельзя оставлять старого учителя одного с птицами, да ему и не хотелось идти в одиночку. Но даже когда Минго стало лучше, он сказал, что не сможет пройти всю дорогу до места следующих боев – но потребовал, чтобы Джордж в них участвовал.

– Ты же не ребенок! Сразу побежал бы, если бы там какие-нибудь девки ошивались!

И Джордж пошел один, неся в каждой руке по объемному мешку с петухами. Стоило ему приблизиться, как кто-то из зрителей, соскучившихся по его ярким выступлениям, закричал:

– Смотрите-ка, Цыпленок Джордж идет!

Все расхохотались, и Джордж вместе с ними.

Чем больше он думал об этом по пути домой (с новым выигрышем в кармане), тем больше ему нравилось новое имя. В нем было что-то особенное.

– Спорим, никто из вас не догадается, как меня прозвали на провинциальных боях! – сказал он, как только его окружили рабы.

– Ну как?

– Цыпленок Джордж!

– Господь всемогущий! – ахнула сестра Сара.

Киззи смотрела на сына с любовью и гордостью:

– Что ж, по-моему, очень точно – я бы тоже тебя так назвала.

Прозвище позабавило даже массу Ли, когда дядя Минго рассказал ему об этом. Но старый ниггер, криво усмехнувшись, добавил:

– Удивительно, что его не прозвали Плаксой Джорджем – он же до сих пор плачет, когда его птиц убивают. Хоть теперь он и побеждает, но по сути-то остался прежним! Достаточно прикончить его петуха, как он начинает квохтать и плакать над птицей, словно это его собственный ребенок. Вы когда-нибудь видели что-то подобное, масса?

Масса Ли рассмеялся:

– Да я и сам был готов заплакать, когда ставил больше, чем следовало, а моя птица получала смертельный удар! Впрочем, нет, полагаю, так, как ты сказал, ведет себя только он. Похоже, он очень привязывается к петухам.

Вскоре после этого разговора состоялись крупнейшие состязания года. Масса возвращался в повозку, держа под мышкой своего петуха, который только что победил в финальном состязании. И тут его кто-то окликнул:

– Эй, мистер Ли!

Обернувшись, он с удивлением увидел, что прямо к нему с улыбкой направляется богатый аристократ Джордж Джуитт.

– А, мистер Джуитт! – Масса Ли постарался ответить максимально спокойно, словно беседовать с такими людьми было для него привычным делом.

Пожав ему руку, мистер Джуитт сказал:

– Мистер Ли, буду говорить откровенно, как один джентльмен-заводчик с другим. Недавно я потерял своего тренера. Патрульные остановили его ночью без подорожной. К несчастью, он попытался бежать, и его подстрелили. Вряд ли он выкарабкается.

– Это печально – конечно, для вас, а не для ниггера.

Масса Ли злился на себя за свою неловкость и гадал, что будет дальше. Аристократ хотел получить Минго.

– Да, конечно, – кивнул Джуитт. – Поэтому мне нужен хотя бы временный тренер, который хоть что-то знает про птиц… – Он помолчал. – На боях я заметил, что у вас их двое. Конечно, на зрелого и опытного я не претендую, но, может быть, вы могли бы уступить мне другого, молодого… Мои ниггеры говорили, что он положил глаз на одну из моих девушек…

Масса Ли удивился, но в то же время страшно разозлился на Цыпленка Джорджа за его предательство.

– Да, понимаю, – процедил он сквозь зубы.

Масса Джуитт снова улыбнулся:

– Хочу доказать, что не собираюсь торговаться. – Он помолчал. – Трех тысяч будет достаточно?

Масса Ли даже остановился, не поверив собственным ушам.

– Простите, мистер Джуитт, – совершенно спокойно ответил он, хотя в его душе все пело – ведь он отказал настоящему богатому аристократу.

– Ну хорошо. – По голосу чувствовалось, что Джуитт напрягся. – Последнее предложение: четыре!

– Я не продаю своих тренеров, мистер Джуитт.

Лицо богатого заводчика помрачнело, взгляд стал холодным.

– Я понимаю. Конечно! Хорошего дня, сэр!

– Вам тоже, сэр!

И заводчики разошлись в разные стороны.

Масса вернулся в повозку чуть ли не бегом. Ярость застила ему глаза. Увидев его лицо, дядя Минго и Цыпленок Джордж сразу же поняли, что что-то случилось. Масса замахнулся кулаком на Джорджа, голос его дрожал от ярости.

– Я тебе мозги вышибу! Какого черта ты делал у Джуитта – рассказывал, как мы тренируем наших птиц?

Цыпленок Джордж побледнел.

– Я ничего не говорил массе Джуитту, масса, – пробормотал он. – Я вообще с ним никогда не разговаривал, масса!

Искреннее удивление и страх несколько смягчили массу Ли.

– Ты хочешь сказать, что таскался туда только ради Джуиттовой девки?

Даже если это действительно было так, Ли понимал, что Джуитт не упустит случая воспользоваться слабостью молодого тренера – и это может кончиться очень плохо.

– Масса, Богом клянусь…

Совсем рядом оказалась другая повозка. Мужчины окликали массу и махали ему. Помахав в ответ, масса Ли растянул губы в улыбке и уселся в самый темный угол повозки, рявкнув на перепуганного дядю Минго:

– Поехали, черт тебя побери!

Дорога до плантации показалась им бесконечной. Тяжелую атмосферу можно было резать ножом. Та же напряженность царила в птичнике до конца дня. Дядя Минго и Цыпленок Джордж почти не разговаривали. Ночью Джордж не мог заснуть. Его кидало в пот при мысли о неизбежном наказании.

Но наказания не последовало. Через несколько дней масса, словно ничего не случилось, сказал дяде Минго:

– На следующей неделе я повезу птиц на границу с Вирджинией. Знаю, что ты кашляешь. Такая дорога не пойдет тебе на пользу, так что я возьму только парня.

– Да, сэр, масса.

Дядя Минго давно знал, что этот день наступит – для этого-то масса и тренировал мальчишку. Старика нужно было заменить. Но он не ожидал, что это произойдет так скоро.