Глава 93
– О чем задумался, парень?
Они уже больше часа ехали в одной повозке. Февральское утро выдалось теплым, по небу ползли пушистые облака, впереди тянулась пыльная дорога, на спинах мулов размеренно перекатывались мышцы. Неожиданный вопрос массы Ли застал Джорджа врасплох.
– Ни о чем, – ответил он. – Я ни о чем не думал, масса.
– Похоже, никогда мне вас, ниггеров, не понять. – В голосе массы Ли явственно слышалось недовольство. – Пытаешься поговорить с вами по-человечески, а вы ведете себя как идиоты. Меня до смерти злит, когда такой ниггер, как ты, прикидывается полным болваном. Тебе не приходило в голову, что белые люди уважали бы тебя больше, если бы ты хоть иногда вел себя разумно?
Цыпленок Джордж напрягся, чтобы не попасть впросак.
– Кто-то больше, а кто-то и нет, масса, – осторожно ответил он. – Все зависит…
– Не ходи вокруг да около! Не люблю! От чего зависит?
Все еще сомневаясь, правильно ли он понимает массу, Цыпленок Джордж выдал еще одну неопределенную фразу:
– Зависит от того, с кем из белых людей ты разговариваешь, масса, и какое впечатление хочешь произвести.
Масса Ли с отвращением сплюнул на землю:
– Кормишь ниггера, одеваешь, даешь ему крышу над головой и вообще все, что ему нужно в этом мире, а ниггер этот ни за что не даст тебе прямого ответа!
Цыпленок Джордж рискнул предположить, что масса решил поговорить с ним, чтобы хоть как-то скрасить нудную и кажущуюся бесконечной дорогу.
Чтобы не раздражать массу Ли, Джордж решил проверить обстановку и сказал:
– Вы хотите, чтобы я был с вами откровенным, масса? Мне кажется, что большинство ниггеров достаточно умны, чтобы казаться глупее, чем на самом деле. И делают они это потому, что боятся белых людей.
– Боятся?! – возмутился масса Ли. – Да ниггеры скользкие как угри, вот что! Наверное, это напуганные ниггеры задумывают бунты, чтобы поубивать нас, как только мы повернемся к ним спиной! Они отравляют пищу белых! И даже младенцев убивают! Если можно как-то навредить белым, ниггеры непременно это сделают! А когда белые пытаются защититься, ниггеры делают вид, что они боятся!
Джордж решил, что не стоит раздражать массу – он слишком хорошо знал его взрывной характер.
– Не думаю, чтобы на вашей плантации кто-то делал что-нибудь подобное, масса, – спокойно произнес он.
– Просто вы, ниггеры, знаете, что я поубиваю вас, если вы только попытаетесь!
В корзине за их спинами громко закричал петух, и тут же откликнулись остальные.
Джордж промолчал. Они проезжали мимо большой плантации. Джордж увидел рабов, которые убирали сухие стебли кукурузы, готовя поле к вспашке для новых посадок.
Масса Ли не унимался:
– Мне противно думать, что ниггеры могут сделать с человеком, который всю жизнь трудился, чтобы чего-то добиться.
Какое-то время они ехали в молчании, но Джордж чувствовал, как нарастает гнев массы. В конце концов масса Ли взорвался:
– Парень, ты скажешь мне что-нибудь или нет?! Ты всю жизнь прожил на моей плантации и был сыт. Ты и понятия не имеешь, каково это – расти забитым и полуголодным с десятью братьями и сестрами, матерью и отцом в двух душных, сырых комнатах!
Подобное признание поразило Джорджа. Масса говорил с таким жаром, что было ясно – болезненные воспоминания не изгладились из его памяти.
– Я, парень, даже не помню свою мать без очередного младенца в животе. А отец жевал свой табак и пьянствовал, а потом ругался, что никто из нас не работает на его десяти каменистых акрах, за которые я и пятидесяти центов не дал бы, в полную силу. Зато он называл себя фермером! – Посмотрев на Джорджа, мистер Ли сердито спросил: – Хочешь знать, что изменило мою жизнь?
– Да, сэр.
– К нам приехал известный проповедник-целитель. Он поставил большой шатер, и все сбежались к нему. В первый вечер туда стеклись все, кто мог ходить – и даже те, кого пришлось нести. Потом люди говорили, что никогда еще не слышали столь зажигательной проповеди. В округе Касвелл никогда еще не случалось столь чудесных исцелений. Никогда не забуду, как сотни белых людей прыгали, визжали, кричали и свидетельствовали. Люди падали друг другу в объятия, стонали, извивались, подпрыгивали. Это было даже хуже, чем на молитвенных собраниях у ниггеров. Но среди всего этого бедлама меня поразило одно. – Масса Ли посмотрел на Джорджа: – Ты знаешь что-нибудь о Библии?
– Нет… Нет, сэр…
– Надеюсь, ты не думаешь, что я тоже ничего не знаю?! Я знаю! Это было из Псалтири. Потом я отметил это место в собственной Библии. Там говорится: «Я был молод и состарился, и не видал праведника оставленным и потомков его просящими хлеба».
Проповедник уехал, а его слова звучали в моей голове. Я вертел их и так и этак, стараясь понять, какой смысл они имеют для меня. Все в моей семье просили хлеба. У нас не было ничего – и нам ничего не светило. В конце концов я решил, что должен стать праведником. Я подумал, что если буду трудиться изо всех сил и жить праведно, то мне никогда не придется просить хлеба в старости. – Масса покосился на Джорджа.
– Да, сэр, – выдавил Цыпленок Джордж, не зная, что еще можно было бы сказать.
– И тогда я ушел из дома, – продолжал масса Ли. – Мне было одиннадцать лет. Я шел по дороге и спрашивал всех, нет ли какой работы. Я брался за все, даже за ниггерскую работу. Был оборванцем. Ел объедки. Берег каждый цент. И так продолжалось годами, пока наконец я не купил свои первые двадцать пять акров леса – и первого ниггера, Джорджа. В его честь я тебя и назвал.
Масса явно ожидал какой-то реакции.
– Дядюшка Помпей рассказывал мне о нем, – осторожно сказал Джордж.
– Да. Помпей появился позже – мой второй ниггер. Парень, ты слышишь, что я тебе говорю? Мы работали с этим Джорджем плечом к плечу, на износ – корчевали пни, вырубали кустарник, убирали камни, чтобы сделать первые посадки. Все было тщетно. Но потом Господь помог мне купить лотерейный билет за двадцать пять центов, и я выиграл своего первого бойцовского петуха. Парень, это лучшая птица из всех, что у меня были! Даже когда петух получал тяжелую рану, я встряхивал его, и он продолжал побеждать. Он победил больше петухов, чем любой другой!
Масса помолчал и заговорил снова:
– Сам не знаю, почему рассказываю тебе это. Но порой человеку просто нужно с кем-то поговорить.
Он снова замолчал.
– С женой толком не поговоришь. Похоже, как только женщине достается муж, который будет о ней заботиться, она тут же начинает болеть, отдыхать, жаловаться на что-то, требовать, чтобы ниггеры работали на нее. А еще она начинает пудриться так, что превращается в настоящее привидение.
Джордж ушам своим не верил. Но масса уже не мог остановиться:
– Или взять других, например мою семью. Я часто думал, почему никто из десяти моих братьев и сестер не боролся так же, как я. Они до сих пор прозябают и голодают точно так же, как в тот день, когда я ушел, – только теперь у них всех собственные семьи.
Джордж решил, что тут не стоит даже «да, сэр» говорить, пока масса рассказывает о своей семье. Он видел некоторых его родственников – они подходили поговорить с массой на петушиных боях и в городе. Братья массы Ли были настоящей белой швалью – таких презирали не только богатые плантаторы, но даже их собственные рабы. Джордж видел, что масса стесняется встречаться с ними. Он слышал, как они постоянно жалуются на трудные времена и просят денег. Он видел ненависть на их лицах, когда масса давал им пятьдесят центов или доллар – и прекрасно знал, что деньги эти сразу же будут истрачены на спиртное. Джордж вспомнил, как часто мисс Малица говорила, что, когда масса приглашает на обед кого-то из своей семьи, они съедают и выпивают втрое больше любых других гостей, а когда он не слышит, они поносят его как последнюю собаку.
– Любой из них мог сделать то же, что и я! – в сердцах воскликнул масса Ли. – Но они даже попытки не сделали, так что черт с ними!
Масса замолчал, но ненадолго.
– Как бы то ни было, у меня теперь все хорошо – большой дом, сотня бойцовских птиц, восемьдесят пять акров земли, и на половине я собираю урожай. У меня есть лошадь, мулы, коровы и кабаны. И у меня есть несколько ленивых ниггеров.
– Да, сэр, – кивнул Цыпленок Джордж, решив, что теперь можно высказать и слегка иную точку зрения. – Но мы, ниггеры, много работаем на вас, масса. И моя мамми, и мисс Малица, и сестра Сара, и дядюшка Помпей, и дядя Минго – разве все они не работают на вас не покладая рук? – И прежде чем масса ему ответил, он вспомнил то, о чем в прошлое воскресенье говорила сестра Сара. – Вообще-то, кроме моей мамми, всем вашим ниггерам не меньше пятидесяти лет…
Джордж замолчал, не желая продолжать – ведь сестра Сара тогда сказала, что масса просто слишком беден, чтобы покупать молодых рабов, и рассчитывает на то, что его собственные будут работать, пока не упадут замертво.
– Ты, похоже, не слышал, о чем я тебе говорил, парень! Ни один ниггер не работал так, как я! И не рассказывай мне, как много и тяжело трудятся ниггеры!
– Да, сэр.
– Да, сэр – что?
– Просто – да, сэр. Вы очень много работаете, масса!
– Черт тебя побери! Думаешь, легко отвечать за все и всех, кто живет на моей плантации? Думаешь, легко содержать столько птиц?
– Нет, сэр. Я знаю, что это очень тяжело для вас, масса.
Джордж подумал про дядю Минго, который ухаживал за птицами каждый день больше тридцати лет – да и он тоже делал это вот уже семь лет. И тут, чтобы подчеркнуть, как долго служит массе дядя Минго, он как бы невзначай спросил:
– Масса, а вы не знаете, сколько лет дяде Минго?
Масса Ли задумался, потирая подбородок.
– Черт, а я и не знаю… Давай посчитаем. Как-то раз я считал, что он лет на пятнадцать старше меня… Значит, сейчас ему немного за шестьдесят. И он стареет с каждым днем. Каждый год он болеет все больше и больше. Как он тебе? Ты же постоянно находишься рядом с ним…
Джордж сразу же вспомнил о последнем приступе дяди Минго. Он кашлял сильнее, чем когда бы то ни было. На памяти Джорджа он еще никогда так не кашлял. Но он сразу же вспомнил, что мисс Малица и сестра Сара часто говорили, что масса считает любую болезнь проявлением лени, и сказал:
– Обычно он чувствует себя неплохо, но вы должны знать, что порой у него случаются сильные приступы кашля – такие сильные, что я боюсь за него. Ведь он стал для меня как отец.
Джордж прикусил язык, но было слишком поздно. Он сразу же почувствовал враждебность массы. Повозка въехала в ухаб, петухи в корзинах заорали, потом успокоились. И тут масса Ли взорвался:
– Что же такого Минго сделал для тебя? Разве это он забрал тебя с полей и отправил туда, где ты можешь жить в отдельной хижине?
– Нет, сэр. Это вы сделали, масса.
Они ехали молча, потом масса заговорил снова:
– Я особо не задумывался о том, что ты сказал, но раз уж об этом зашла речь, я тебе отвечу. У меня действительно куча старых ниггеров. И некоторые из них, черт бы их побрал, скоро могут стать обузой! Ниггеры стоят дорого, и все же мне придется купить одного-двух работников в поле! – Он посмотрел на Джорджа, словно оценивая его. – Ты хоть понял, о чем я говорю? О чем мне приходится думать постоянно?
– Да, сэр, масса.
– «Да, сэр, масса»! Вы, ниггеры, только одно и знаете!
– Но вам же не понравится, если ниггеры не будут соглашаться с вами, сэр.
– Неужели тебе нечего сказать, кроме «да, сэр, масса»?
– Нет, сэр, то есть я хочу сказать, хорошо, что у вас есть деньги, чтобы купить ниггеров, масса. Этот сезон выдался очень удачным. – Джордж надеялся перевести разговор на более безопасную тему. – Масса, а есть такие заводчики, у которых вовсе нет ферм? То есть те, кто ничего не сажает, а занимается только птицами?
Масса задумался:
– Гмммм… Насколько я знаю, нет, разве что городская шваль… Но ни у кого из них не было достаточно птиц, чтобы считаться настоящим заводчиком. По крайней мере, я никогда о таком не слышал. – Он еще немного подумал. – Вообще-то, чем больше птиц, тем больше ферма – как у мистера Джуитта, где ты с девкой путался.
Джордж выругался про себя за то, что, сам того не желая, ступил на опасную почву, и решил сразу же закрыть тему.
– Я с тех пор там ни разу не был, масса.
Масса Ли помолчал, потом спросил:
– Нашел девку в другом месте?
Джордж уклончиво ответил:
– Теперь я держусь ближе, масса.
В общем, откровенно врать не пришлось.
Масса Ли фыркнул:
– Здоровенный, крепкий двадцатилетний жеребец? Парень, можешь даже не рассказывать мне, что не шляешься по ночам, выискивая хорошую девку! Да ты же прирожденный жеребец! – Масса похотливо подмигнул ему. – Мой приятель говорит, что черные девки – настоящие шлюхи. Скажи-ка, правда?
Джордж вспомнил, что делал масса с его мамми. Закипая от гнева, он ответил очень спокойно, почти холодно:
– Может быть, масса… Я мало кого знаю…
– Ладно, не хочешь говорить, что сбегаешь по ночам, не говори. Но я знаю все – и куда ты ходишь, и как часто. Я не хочу, чтобы патрульные подстрелили тебя, как ниггера мистера Джуитта, поэтому скажу, что собираюсь сделать. Когда мы вернемся, я выпишу тебе подорожную, чтобы ты мог хоть каждую ночь по девкам шляться! Никогда не думал, что сделаю такое для ниггера. – Масса Ли почти смутился, но тут же нахмурился: – Но скажу тебе и еще одно. Стоит тебе облажаться – не вернуться к рассвету, отлынивать от работы, снова пойти на плантацию Джуитта или еще как-то провиниться, – я разорву подорожную в клочья. И тебя вместе с ней! Понятно?
Джордж ушам своим не верил.
– Масса, спасибо! Спасибо, масса! Я все понял!
Масса Ли нетерпеливо отмахнулся от его благодарности:
– Ладно, ладно… Видишь, я не такой плохой, как думаете вы, ниггеры. Можешь сказать им, что я могу и хорошо относиться к ниггеру, если захочу. – И тут же на его лицо вернулась похотливая улыбка: – Ну так что там с горячими черными девками? Скольких ты можешь оседлать за ночь?
Джордж неловко заерзал:
– Сэр, я же сказал, что мало кого знаю…
Но масса Ли его уже не слушал.
– Я слышал, что многие белые мужчины берут себе ниггерских женщин для удовольствий. Ты же слышал, что такое бывает, правда, парень?
– Я слышал об этом, масса, – ответил Джордж, стараясь не думать, что говорит со своим отцом.
Впрочем, познания его не ограничивались тем, что происходило на плантации. Джордж знал, что в Берлингтоне, Гринсборо и Дареме были «специальные дома», о которых говорили шепотом. Такие дома держали свободные черные женщины. И он слышал, что белые мужчины платят от пятидесяти центов до доллара, чтобы иметь женщин по своему выбору – от угольно-черных до почти белых.
– Вот черт! – выругался масса. – Я говорю о тех, которые сами лезут к мужикам в повозки. Да, они черные, но они настоящие женщины, черт побери! Особенно те, которые дают мужчине понять, что и сами хотят этого так же, как он. Я слышал, что они могут быть горячими как костер. И они не твердят, что болеют, и не жалуются на все подряд! – Масса с подозрением посмотрел на Джорджа. – Приятель говорил мне, что вы, молодые ниггеры, просто ненасытны в этом смысле. Что скажешь?
– Нет, сэр, масса… ну я не знаю… насколько мне известно, нет…
– Опять ты затянул свою песню!
– Нет, масса. – Джордж изо всех сил пытался сохранить серьезность. – Я хочу сказать вам то, чего никогда никому не сказал бы, масса! Вы знаете массу Макгрегора, того, что выставляет своих желтых петухов на бои?
– Конечно. Мы с ним часто перебрасываемся словцом. А он тут при чем?
– Вы дали мне слово, что выпишете подорожную, так что врать мне незачем. Ну так вот, недавно я ускользнул, как вы выражаетесь, к девке с плантации массы Макгрегора… – Лицо Джорджа было честным до отвращения. – И я понял, что мне действительно нужно поговорить с кем-то, с кем можно поговорить, масса. Потому что я больше так не могу! Ее зовут Матильда, она работает на поле и иногда помогает в большом доме. Масса, она первая девушка, которая не позволяет себя трогать – что бы я ни говорил и ни делал. Нет, и все! Она говорит, что я ей нравлюсь, но она мне не уступит. Я твержу, что это глупо, а она не слушает. Я говорю, что могу найти себе любую женщину, а она отвечает: ну и ищи, а меня оставь в покое.
Масса Ли слушал Цыпленка Джорджа – и ушам своим не верил.
– И еще одно, – продолжал Джордж. – Каждый раз, когда я прихожу, она говорит мне что-то из Библии! Ее научил читать Библию масса-проповедник, но только его религия заставила его продать своих ниггеров. А она страшно религиозная, честное слово, масса! Она как-то узнала о том, что свободные ниггеры устроили вечеринку в лесу поблизости. Они там ели, пили спиртное и плясали. Так эта девушка – ей всего семнадцать – ускользнула от массы Макгрегора, отправилась туда и задала им жару! Они говорили, она набросилась на них с криками, что Господь послал ее спасти грешников, потому что дьявол уже поджидает их с адским огнем. И эти свободные ниггеры припустили оттуда во все лопатки – и даже их скрипач сбежал следом!
Масса Ли громко расхохотался.
– Вот ведь огонь-девка! Никогда такого не слышал!
– Масса, – запинаясь, проговорил Джордж, – пока я не встретил ее, я и правда гонялся за каждым хвостом, как вы и сказали. Но теперь мне не хочется никаких хвостов! Мужчина должен прыгать через щетку с хорошей женщиной. – Джордж говорил и сам себе поражался. – Ну то есть если она возьмет меня… – Голос Джорджа дрогнул. – И если вы не будете возражать…
Они катили дальше, повозка поскрипывала, петухи в корзинах перекрикивались. Потом масса Ли спросил:
– А мистер Макгрегор знает, что ты ухаживаешь за его девкой?
– Она работает в поле, поэтому вообще никогда с ним не разговаривала. Но ниггеры из большого дома знают, и, думаю, они ему говорили.
Немного помолчав, масса Ли спросил:
– А сколько ниггеров у мистера Макгрегора?
– У него довольно большая плантация, масса, если судить по хижинам рабов. Думаю, человек двадцать или больше, масса.
Вопрос хозяина Джорджа озадачил.
– Надо подумать, – сказал масса после еще одной паузы. – Ты никогда не причинял мне хлопот – с самого своего рождения. Ты всегда мне помогал, и я хочу что-нибудь сделать для тебя. Я говорил тебе, что мне нужны молодые ниггеры для работы в поле. Если эта девка так глупа, что захочет прыгать через щетку с таким любителем крутить хвосты, как ты (а я думаю, ты никогда не бросишь этого дела!), то я съезжу поговорить с мистером Макгрегором. Раз у него столько ниггеров, как ты говоришь, он не будет скучать по этой девке – если мы предложим достойную цену. И тогда ты сможешь привезти эту… Как, говоришь, ее зовут?
– Тильда… Матильда, масса. – Джордж даже задохнулся, не в силах поверить собственным ушам.
– Тогда ты сможешь привезти ее на мою плантацию, построить себе хижину…
Джордж раскрыл рот, но не смог издать ни звука. В конце концов он пробормотал:
– Такое делают только самые богатые массы!
Масса Ли отмахнулся:
– Но ты должен понимать, что твой главный дом – рядом с Минго!
– Конечно, сэр!
Нахмурившись, масса Ли ткнул пальцем в грудь Джорджа:
– А когда ты остепенишься, я заберу подорожную! Пусть эта, как ее, Матильда держит твою черную задницу дома, где ей самое место!
Цыпленок Джордж слова вымолвить не мог.
