Глава 89

– Это очень воспитанный юноша, масса, и к тому же умелый, – рассказывал дядя Минго про мальчика из рабов, имя которого забыл спросить.

Масса Ли сразу же согласился. Минго был страшно доволен – он уже несколько лет задумывался о помощнике. Но такое решение хозяина его не удивило. Минго знал, что стар и слаб здоровьем. За последние пять-шесть месяцев у него не раз начинался сильный кашель. Знал он и то, что масса пытался купить перспективного молодого раба у других заводчиков бойцовских петухов, но те, конечно же, не спешили ему помогать.

– Если кто-то из мальчишек проявит склонность к подобному занятию, – сказал ему один из заводчиков, – я ни за что его не продам. За пять-десять лет старый Минго так его натаскает, что ваши петухи побьют моих!

Но Минго знал и еще одну причину. Масса Ли так быстро согласился дать ему помощника, потому что в округе Касвелл вот-вот должен был открыться ежегодный сезон петушиных боев. Если мальчишка будет кормить молодых птиц, у Минго появится больше времени для тренировки и ухода за двухлетками, которым предстояло впервые выйти на открытый ринг.

В первый день работы Минго показал Джорджу, как кормить петухов в разных загонах. В каждом загоне сидели молодые птицы примерно одного возраста и размера. Увидев, что мальчик справляется с поручением вполне приемлемо, старик позволил ему кормить более зрелых птиц, не годовалых, а уже готовых драться друг с другом. Эти петухи содержались в треугольных загонах, разделенных проволочной изгородью. Постепенно Минго загрузил своего помощника выше головы. Джордж кормил птиц молотой кукурузой, подсыпал им чистые камешки, молотые устричные раковины и уголь, менял воду в их поилках три раза в день.

Джорджу и в голову не приходило, что петухи могут внушить ему такое почтение – особенно те, у которых начинали отрастать шпоры, а перья приобретали более яркий цвет. Птицы ходили с самым бесстрашным и независимым видом, а их блестящие глаза буквально метали искры. Когда появлялась небольшая передышка в работе, Джордж со смехом смотрел, как молодые петухи неожиданно откидывают голову назад и хрипло горланят, словно пытаясь перекричать могучих шести-семилеток, за которыми Минго присматривал лично. Каждый такой зрелый петух был покрыт шрамами, оставшимися после множества боев. Дядя Минго всегда кормил их сам. Джордж постоянно сравнивал себя с петухом-подростком, а дядю Минго – с таким зрелым петухом.

Каждый раз, когда масса Ли приезжал верхом к загонам с бойцовскими петухами, Джордж старался вести себя максимально незаметно. Он быстро почувствовал, что масса заметно охладел к нему. Мисс Малица не раз говорила, что масса даже миссис не позволяет приближаться к своим драгоценным петухам. Но миссис и сама не имела никакого желания вмешиваться в эти дела.

Масса и Минго обходили птичник, осматривали загоны петухов. Минго всегда шел в шаге позади массы – достаточно близко, чтобы слышать, что говорит хозяин, и вовремя отвечать ему. Расстояние нужно было выбирать очень тщательно, потому что возмущенные вторжением старые петухи орали во все горло. Джордж заметил, что со старым Минго масса говорит почти по-дружески, совсем не так резко и холодно, как с дядюшкой Помпеем, сестрой Сарой и его мамми – они для него были всего лишь рабочей силой. Порой, когда они оказывались рядом с тем местом, где работал Джордж, он краем уха слышал их разговоры.

– В этом сезоне я рассчитываю побить тридцать петухов, – как-то раз сказал масса, – чтобы мы могли получить шестьдесят, а то и больше.

– Да, сэр, масса. А когда мы их подготовим, у нас будет не меньше сорока отличных бойцовских птиц.

Каждый день у Джорджа появлялись все новые и новые вопросы, но он чувствовал, что лучше не спрашивать дядю Минго ни о чем. Старику нравилось, что мальчишка не слишком разговорчив – мудрые птичники не спешат делиться своими секретами. Но маленькие, быстрые, прищуренные глаза Минго не упускали никаких мелочей. Старик пристально следил за тем, как Джордж справляется со своей работой. Он намеренно отдавал приказы очень быстро и тут же уходил, чтобы проверить, насколько хорошо парень понимает и запоминает инструкции. Минго очень радовало, что Джорджу практически ничего не нужно было повторять.

Через какое-то время Минго сказал массе Ли, что Джордж хорошо ухаживает за птицами. И тут же добавил:

– По крайней мере, насколько я смог понять за такой короткий срок, масса.

Ответ массы оказался для старого ниггера совершенно неожиданным:

– Думаю, тебе нужно забрать этого мальчишку к себе. Твоя хижина слишком мала. Вам нужно построить что-то побольше, чтобы он постоянно был у тебя под рукой.

Мысль о том, что впервые за двадцать лет его уединение будет нарушено, была неприятна Минго. Все это время рядом с ним не было никого, кроме птиц. Но высказывать свое недовольство старик побоялся.

Когда масса уехал, Минго мрачно сказал Джорджу:

– Масса говорит, что ты должен быть рядом со мной все время. Наверное, он знает что-то такое, чего не знаю я.

– Да, сэр, – ответил Джордж с самым безразличным видом. – Но где же я буду жить?

– Нам придется построить хижину.

Джорджу нравились петухи, нравилось работать с дядей Минго. Но он понимал, что это положит конец приятному времяпрепровождению в большом доме, помахиванию павлиньими веерами и выступлениям перед массой, миссис и их гостями. А ведь он сумел понравиться даже миссис Ли. Да и по разным вкусностям с кухни мисс Малицы он тоже будет скучать. Но тяжелее всего было сообщить это известие мамми.

Киззи парила натруженные ноги в чане с горячей водой, когда пришел необычно мрачный Джордж.

– Мамми, мне нужно тебе что-то сказать.

– Нет, нет, я устала! Целый день работала в поле. Ничего не хочу слышать про твоих петухов!

– Нет, это не про них. – Джордж набрал полную грудь воздуха и выпалил: – Мамми, масса велел нам с дядей Минго построить хижину – и мне переехать туда.

Киззи вскочила, расплескивая воду по земляному полу. Она была готова наброситься на Джорджа.

– Переехать – зачем? Почему ты не можешь жить здесь, как было всегда?

– Я ничего не могу сделать, мамми! Он масса! – Джордж немного отступил, напуганный яростью на лице матери, в голосе послышались истерические нотки. – Я и сам не хочу покидать тебя, мамми!

– Ты еще недостаточно взрослый, чтобы куда-то переезжать! Уверена, это старый ниггер Минго подговорил массу!

– Нет, мамми, это не он! Ему это тоже не нравится! Он не хочет, чтобы кто-то постоянно был рядом с ним! Он говорил мне, что ему лучше одному. – Джордж никак не мог придумать, как успокоить мать. – Похоже, масса неплохо ко мне относится, мамми. С дядей Минго и со мной он обращается не так, как с работниками в поле…

Джордж слишком поздно вспомнил, что его мамми – тоже работница в поле. Он судорожно сглотнул. Ревность и горечь исказила лицо Киззи. Она схватила Джорджа за плечи и принялась трясти как тряпку.

– Массе нет дела до тебя! Он мог бы быть твоим паппи, но его ничего не интересует, кроме этих петухов!

Вырвавшиеся сгоряча слова поразили и Киззи, и Джорджа.

– Это правда! И ты должен знать, что он мог бы относиться к тебе по-другому! А он хочет только одного – чтобы ты помогал этому старому глупому ниггеру заботиться о петухах, которые могут сделать его богатым!

Джордж стоял, словно громом пораженный.

Киззи набросилась на него с кулаками.

– И что ты стоишь? Что ты тут забыл?

Она заметалась по хижине, собирая его нехитрый скарб, сунула тряпки ему в руки и крикнула:

– Убирайся! Убирайся из этой хижины!

Джордж стоял, не в силах пошевелиться. Чувствуя, что слезы сейчас так и хлынут из глаз, Киззи выбежала из хижины и бросилась к мисс Малице.

Тут слезы потекли и у Джорджа. Не зная, что делать, он сложил свою нехитрую одежду в мешок и заковылял по дороге к птичнику. Ночь он провел возле одного из загонов, подложив мешок под голову.

На рассвете Минго, который всегда поднимался очень рано, нашел мальчишку и понял, что случилось. Днем он изо всех сил старался быть помягче с Джорджем, а тот молчал и хмурился.

Два дня они строили маленькую хижину.

– Теперь твоя жизнь – это петухи, – как-то утром резко сказал Минго. – Они должны стать твоей семьей.

И это было главное, что он хотел вдолбить в голову Джорджа.

Но мальчик промолчал. Он думал только о том, что сказала ему мать. Масса был его паппи. Его паппи – его масса. Джордж никак не мог свыкнуться с этой мыслью.

Не дождавшись ответа, Минго заговорил сам:

– Я знаю, эти ниггеры считают меня странным… – Он немного помолчал. – Да, я такой.

Теперь он замолчал надолго.

Джордж понял, что дядя Минго ждет ответа, но не мог вспомнить, что именно сказал старик. И он решил задать вопрос, который мучил его с первого дня, когда он здесь оказался.

– Дядя Минго, а почему эти птицы не такие, как остальные?

– Ты говоришь о домашних курах, которые не годятся ни на что, кроме еды, – мрачно ответил старик. – Наши птицы почти такие же, какими были в джунглях. Масса говорил, что в старину они там и жили. Думаю, если отправить такого петуха в джунгли, он будет вести себя так, словно прожил там всю жизнь.

У Джорджа были и другие вопросы, которые ему хотелось задать, но он и рта открыть не успел, как дядя Минго поднялся и пошел прочь. Он объяснил, что всем петухам, которые начинают кричать в слишком юном возрасте, следует сворачивать шею. Слишком раннее кукареканье – признак трусости в будущем.

– У настоящих птиц бойцовские качества в крови. Только вылупившись из яиц, они уже обладают ими, наследуя от своих дедов и прадедов. Масса говорит, что когда-то давно петухов разводили так же, как сейчас разводят собак. Но у этих птиц бойцовские качества сильнее, чем у собак, быков, медведей, енотов и даже людей! Масса говорит, что даже цари и президенты разводят таких птиц. Это лучшие из всех состязаний.

Дядя Минго заметил, что Джордж смотрит на сеть мелких ярких шрамов на его черных кистях, запястьях и предплечьях. Зайдя в свою хижину, он вышел с парой изогнутых стальных шпор, заточенных до игольной остроты.

– Когда начнешь работать с птицами, твои руки станут такими же, как мои, если не будешь осторожен, – объяснил старик.

Джордж пришел в восторг. Старик считал возможным, что когда-нибудь и он будет надевать шпоры бойцовским петухам массы.

Но прошли недели, прежде чем дядя Минго заговорил снова. Много лет он не разговаривал ни с кем, кроме массы и своих петухов – и не собирался менять привычек. Но чем больше он привыкал к присутствию своего помощника, тем чаще начинал заговаривать с ним – почти всегда неожиданно. И всегда старался дать понять Джорджу, что только чистопородные, идеально выращенные и обученные птицы могут победить в боях и принести деньги массе Ли.

– Масса никого не боится на ринге, – как-то вечером сказал дядя Минго. – Ему даже нравится выступать против по-настоящему богатых белых, которые могут позволить себе держать тысячу птиц и выбирать сотни лучших для боев. Видишь, у нас птиц немного. Но масса все равно выигрывает у богатых. Им это не нравится, потому что он вышел из белой швали. Но у него чутье. Массе везет, и он может стать таким же богатым, как они… – Дядя Минго прищурился и посмотрел на Джорджа: – Ты слышишь меня, мальчишка? Люди даже не понимают, сколько денег можно выиграть на петушиных боях. Я знаю одно: если бы кто-то предложил мне поле табака или хлопка в сто акров или хорошего бойцовского петуха, я взял бы птицу. Масса тоже это знает. Поэтому-то он и не покупает много земли и ниггеров.

Когда Джорджу исполнилось четырнадцать, он стал по выходным навещать свою семью, к которой относил и мисс Малицу, и сестру Сару, и дядюшку Помпея, а не только мамми. Хотя прошло много времени, ему все равно приходилось убеждать Киззи, что он не злится на нее за случайно вылетевшие слова об отце. И все же он часто думал о своем паппи, хотя никогда никому об этом не говорил – и уж конечно, самому массе. Все рабы открыто изумлялись его новому положению, но пытались делать вид, что это совершенно обычное дело.

– Я меняла тебе грязные подгузники, а ты теперь важничаешь! – с наигранной злостью воскликнула сестра Сара, когда Джордж пришел навестить ее в воскресенье. – Да я сейчас тебя отшлепаю!

– Нет, сестра Сара, – усмехнулся Джордж, – я не важничаю!

Всех снедало любопытство, что за таинственные вещи происходят в запретном месте, где живут бойцовские птицы. Джордж рассказывал только самые обычные вещи. Как петухи убили крысу, гонялись за кошкой, а однажды набросились на лису. Даже курицы бойцовской породы были столь же опасными, как петухи, и иногда кукарекали! Джордж говорил, что масса строго следит, чтобы никто не приближался к его птицам – даже за яйцо птицы-чемпиона можно было получить большие деньги, а уж за саму птицу и подавно. Воры обычно продавали птиц в другие штаты, чтобы не быть пойманными, а то и выставляли как собственных. Когда Джордж сказал, что очень богатый заводчик, масса Джуитт, заплатил за птицу три тысячи долларов, мисс Малица ахнула:

– Господи Боже, за эти деньги он мог бы купить трех или даже четырех ниггеров!

Побеседовав с рабами, Джордж начинал ощущать, что здесь ему делать нечего. И очень скоро уже спешил к своим петухам по пыльной дороге. Подходя к загонам, он останавливался, чтобы нарвать свежей зеленой травы, а потом с удовольствием смотрел, как молодые петухи с жадностью набрасываются на нее. Им было уже около года, они покрылись блестящими яркими перьями, в глазах горел огонь. Теперь они периодически начинали кричать и пытались набрасываться друг на друга.

– Чем быстрее, тем лучше, – недавно сказал дядя Минго. – Их можно будет выпускать в общий загон для спаривания!

Джордж знал, что происходит, когда петухи достигают зрелости: их переводят в специальные загоны и начинают тренировать для предстоящих боев.

Побывав у молодых петухов, Джордж обычно отправлялся по дороге дальше, к сосновой роще, где выгуливали кур. Он присматривал за взрослыми курами, которые гуляли здесь совершенно свободно. Он знал, что в роще много травы, семян, кузнечиков и других насекомых, есть хорошие камешки, а еще свежая, сладкая вода из нескольких естественных родников.

Одним холодным ноябрьским утром масса Ли приехал в птичник в повозке, запряженной мулами. Дядя Минго и Джордж уже ждали его с плетеными закрытыми корзинами, где сидели недовольные молодые петухи и отчаянно орали. Погрузив их в повозку, Джордж помог дяде Минго поймать его любимого старого, покрытого шрамами ловчего петуха.

– Он похож на тебя, Минго, – со смехом сказал масса Ли. – Все его бои и курочки уже позади. Теперь ему остается только есть да орать!

Дядя Минго усмехнулся и ответил:

– Да я теперь не ору, масса.

Джордж относился к дяде Минго с глубоким почтением, а перед массой испытывал страх. Он был рад, что оба в таком хорошем настроении. Потом они все погрузились в повозку. Дядя Минго сел рядом с массой, держа на руках своего старого петуха, а Джордж устроился позади, среди корзин.

Масса Ли остановил повозку в сосновой роще. Они с дядей Минго склонили головы, внимательно прислушиваясь. Потом Минго тихо сказал:

– Слышу, они возвращаются!

Надув щеки, он сильно подул на голову старого ловчего петуха, и тот заорал во все горло.

Среди деревьев сразу же раздались громкие крики. Ловчий петух прокричал снова, еще громче. Джордж весь покрылся мурашками, увидев великолепную птицу, появившуюся на опушке рощи. Яркие перья покрывали мощное тело. Блестящий хвост изгибался дугой. Вокруг суетились девять курочек. Они семенили вслед за петухом, то и дело останавливаясь, чтобы что-то склевать с земли. А петух со свободного выгула забил крыльями, закинул голову и издал громкий, торжествующий вопль, вызывая соперника на бой.

– Покажи ему ловчего петуха, Минго! – тихо приказал масса Ли.

Дядя Минго подбросил птицу высоко вверх, и петух на выгуле почти сразу же взвился в воздух и бросился на нее. Масса Ли мгновенно схватил его в полете, умело уклонившись от длинных шпор. Пойманного петуха засунули в корзинку и закрыли крышкой.

– Чего ты ждешь, мальчишка? Выпускай молодого! – рявкнул дядя Минго, словно Джордж когда-то делал это.

Джордж быстро открыл ближайшую корзину, и освобожденный петух выскочил из повозки на землю. Он сразу же забил крыльями, громко закричал и принялся обхаживать одну из курочек. А потом стал загонять всех остальных кур в сосновую рощу.

Так они заменили двадцать восемь зрелых двухлетних петухов молодыми. Повозка вернулась к птичникам лишь к закату. Когда на следующий день то же самое проделали с тридцатью двумя другими птицами, Джорджу показалось, что он всю жизнь ловил петухов на выгуле и менял их на молодых. Теперь ему приходилось кормить и поить шестьдесят петухов. Ему казалось, что они либо едят, либо орут и яростно бросаются на стенки загонов, устроенных таким образом, чтобы птицы не видели друг друга – иначе они могли пораниться, наскакивая на соперников. Джордж с изумлением и почтением смотрел на этих величественных, диких, воинственных и красивых птиц. Они воплощали в себе все, о чем говорил ему дядя Минго. В них чувствовалась древняя отвага. Инстинкты заставляли их сражаться с другими петухами в любое время – и до смерти.

Масса считал, что для сезона нужно готовить птиц вдвое больше, чем требуется.

– Некоторые птицы никогда не работают так, как другие, – объяснял дядя Минго Джорджу, – но мы должны иметь запас.

Масса Ли стал приезжать теперь раньше, чем прежде. Вместе с Минго они по несколько часов в день изучали шестьдесят пойманных петухов. Слыша обрывки их разговоров, Джордж понял, что они отбирают птиц с ранами на голове или теле, тех, чьи клювы, шеи, крылья и ноги нельзя было считать идеальными. Но главным грехом была недостаточная агрессивность.

Как-то утром масса приехал с большой коробкой. Джордж смотрел, как дядя Минго отмеряет пшеничную и овсяную муку и смешивает со сливочным маслом. Потом старик влил в пасту бутылку пива, добавил белки двенадцати яиц, немного заячьей капусты, земляного плюща (будры) и чуть-чуть лакрицы. Из этой пасты он сделал тонкие круглые лепешки и запек их в маленькой земляной печи.

– Этот хлеб придаст им силу, – сказал дядя Минго.

Джорджу было велено разломать лепешки на маленькие кусочки и давать каждой птице по три пригоршни такого корма каждый день, а в поилки добавлять немного песка.

– Я хочу, чтобы в них не осталось ничего, кроме мышц и костей, Минго! На этих петухах не должно быть ни унции жира! – твердил масса.

– Мы начнем их гонять, масса, – отвечал старый ниггер.

Со следующего дня Джорджу приходилось бегать туда и сюда, держа под мышкой одного из старых ловчих петухов дяди Минго, а за ним носились озверевшие бойцовские петухи. Как велел Минго, Джордж иногда подпускал преследователей достаточно близко, чтобы они чувствовали, что вот-вот дотянутся клювом или шпорами до яростно трепыхающегося старого петуха.

Поймав сопротивляющегося двухлетку, дядя Минго быстро засовывал ему в клюв шарик несоленого масла с молотыми травами размером с грецкий орех, а потом сажал утомленную птицу в глубокую корзину, выстланную мягкой соломой, сыпал солому на петуха и закрывал крышку.

– Петуху нужно как следует пропотеть, – объяснял он.

Потренировав последнего петуха, Джордж начинал вытаскивать пропотевших птиц из корзин. Прежде чем вернуть петухов в загоны, дядя Минго лизал их головы и глаза, поясняя Джорджу:

– Они должны к этому привыкнуть. Если во время боя они получат серьезные раны, мне придется высасывать кровяные сгустки из клювов, чтобы им было легче дышать.

К концу недели руки Джорджа покрылись таким количеством царапин от петушиных шпор, что дядя Минго недовольно ворчал:

– Тебе никогда не стать настоящим мастером, если не научишься беречься!

Утром в Рождество Джордж побывал у матери, но в целом праздник прошел для него почти незамеченным. Приближалось открытие сезона петушиных боев. Бойцовские инстинкты птиц дошли до такого уровня, что они орали и бросались практически на все и громко хлопали крыльями. Джордж вспомнил, как часто мамми, мисс Малица, сестра Сара и дядюшка Помпей жаловались на громкие петушиные крики. Они и не представляли, какая бурная жизнь протекает совсем рядом с ними.

Через два дня после Нового года Джордж стал ловить петухов и по очереди подносить их массе Ли и дяде Минго. Те осторожно подстригали им перья на голове, укорачивали перья на шее, крыльях и корпусе, а потом превращали хвосты в короткие, изогнутые веера. Джордж глазам своим не верил: такая «стрижка» подчеркивала стройное тело птицы, длинную, вытянутую шею и крупную голову с мощным клювом и блестящими глазами. Некоторым птицам подрезали и нижнюю часть клюва.

– Чтобы легче было хватать песок на ринге, – объяснял дядя Минго.

В последнюю очередь петухам чистили и полировали шпоры.

В день открытия сезона Минго и Джордж поднялись еще до рассвета. С первыми лучами солнца они уже усадили двенадцать отобранных птиц в квадратные дорожные корзины, сплетенные из прутьев дерева гикори. Дядя Минго выдал каждой птице по кусочку масла, смешанного с коричневым сахаром. Потом появился масса Ли с корзиной красных яблок. Джордж и Минго погрузили двенадцать корзин с петухами в повозку, Минго сел рядом с массой, и повозка поехала.

Старик оглянулся и рявкнул:

– Ты садишься или нет?

Джордж пустился вприпрыжку, догнал повозку, ухватился за борт и запрыгнул. Никто не говорил, что он тоже едет! Когда дыхание выровнялось, Джордж устроился поудобнее. Поскрипывание повозки смешивалось с криками петухов, щелканьем клювов и трепыханием крыльев. Он испытывал глубокую благодарность и уважение к дяде Минго и массе Ли. И тут Джордж снова – с изумлением и растерянностью – вспомнил слова мамми о том, что масса – его отец или его отец – масса.

Когда они отъехали достаточно далеко, Джордж увидел, как с проселочных дорог на главную выезжают другие повозки, кареты, экипажи и всадники. Белая шваль шла пешком – за спиной эти люди тащили большие мешки. Джордж сразу понял, что в этих мешках в соломе сидят бойцовские петухи. Он подумал, что и масса Ли, наверное, когда-то так же шел на петушиные бои со своим первым петухом – говорили, что он выиграл его в лотерею. Джордж заметил, что в большинстве повозок и экипажей сидели белые люди и рабы и в каждой стояли корзинки с петухами. Он вспомнил слова дяди Минго: «Все, кто занимается петушиными боями, не думают о времени и расстоянии, когда на кону большой куш». Джордж подумал, что белые, которых они видели в пыли на дороге, когда-нибудь тоже смогут купить себе ферму и большой дом, как их масса.

Примерно через два часа Джордж услышал вдалеке крики множества петухов. Невероятный хор становился все громче и громче. Повозка приближалась к густому сосновому лесу. Он почувствовал запах жарящегося мяса. И вот повозка уже оказалась среди множества других, искавших место для остановки. Повсюду к столбам были привязаны лошади и мулы. Животные всхрапывали, фыркали, переступали с ноги на ногу, хлестали хвостами. Людей было еще больше, и все разговаривали.

– Том Ли!

Масса только что спрыгнул с повозки и теперь разминал затекшие колени. Джордж понял, что окликнули его из кучки белой швали. Мужчины стояли неподалеку, передавая друг другу бутылку. Джорджу стало приятно, что его массу сразу же узнали. Масса Ли помахал им и присоединился к толпе. Сотни белых разбились на группы и беседовали друг с другом. Здесь были все – от маленьких мальчиков, державшихся рядом с отцами, до стариков, покрытых морщинами. Оглядевшись вокруг, Джордж заметил, что почти все рабы оставались в повозках и экипажах. Они бдительно следили за своими корзинами с птицами. Петухи орали во все горло, словно стараясь перекричать друг друга. Под некоторыми повозками Джордж увидел тюфяки – он понял, что хозяева птиц приехали издалека и им придется заночевать здесь. Он чувствовал сильный запах кукурузного бренди.

– Хватит глазеть по сторонам, парень! Пора доставать этих птиц! – недовольно сказал дядя Минго, только что нашедший удобное место для повозки.

Справившись с невероятным возбуждением, Джордж начал открывать дорожные корзины и передавать разозленных птиц в скрюченные черные руки дяди Минго. Старый ниггер принялся массировать ноги и крылья каждого петуха. Взяв последнего, дядя Минго сказал:

– Нарежь полдюжины яблок, да помельче. Это лучшая пища для птиц перед боем.

Старик заметил, что мальчишка все еще глазеет на толпу. Он вспомнил, как сам приехал на первый бой – тогда ему тоже с трудом удавалось думать о чем-то другом.

– Шагай! – рявкнул старый ниггер. – Можешь немного пройтись, если хочешь, но к началу ты должен быть здесь. Понял?

Когда дядя Минго расслышал его «да, сэр», Джордж уже соскочил с повозки и убежал. Он скользил между возбужденными мужчинами с бутылками в руках, бродил туда и сюда. Сосновые иголки мягко пружинили под его босыми ногами. Он видел десятки корзин, где орали петухи самых разных расцветок – от белоснежно-белых до угольно-черных.

Увидев ринг, Джордж замер. Перед ним был большой вырытый круг, примерно два фута глубиной. Стенки были обиты мягкой тканью. На песчаном дне маленьким кружком был отмечен центр. На равном расстоянии от стенок были проведены две прямые линии. Ринг! Оглядевшись, Джордж увидел, как возбужденные мужчины располагаются на склонах вокруг ринга. Бутылки со спиртным переходили из рук в руки. А потом он буквально подскочил на месте, когда рядом раздался крик распорядителя:

– Джентльмены, начинаем петушиные бои!

Джордж, как заяц, припустил к своей повозке и успел буквально за мгновение до появления массы Ли. Масса и дядя Минго обошли повозку, тихо о чем-то разговаривая, и стали осматривать птиц. Джордж вскарабкался на переднее сиденье. Отсюда ему был виден ринг за головами зрителей. Там стояли и разговаривали четверо мужчин. К ним подошли двое других – они держали под мышками петухов. Неожиданно зрители загалдели:

– Десять на рыжего!

– Принято!

– Двадцать на серого!

– Пять!

– Еще пять!

– Принято!

Крики становились все громче. Джордж видел, как птиц взвешивают. Потом хозяева прикрепили им к лапкам острейшие стальные шпоры. Джордж вспомнил, как дядя Минго говорил ему, что птицы редко дерутся, если у них разница в весе больше, чем две унции.

– Тащите петухов! – крикнул кто-то возле ринга.

Хозяева спрыгнули в яму и присели на корточки, удерживая птиц на небольшом расстоянии друг от друга.

– Готовьсь!

Хозяева разошлись на свои места, опустили птиц на землю так, чтобы они смотрели друг на друга.

– Отпускайте петухов!

С головокружительной скоростью петухи набросились друг на друга с такой силой, что их даже отбросило назад. Но они мгновенно оправились и взвились в воздух, орудуя лапками со стальными шпорами. Птицы упали на дно ямы и тут же взлетели вновь. Перья полетели во все стороны.

– Рыжий ранен! – взвыл кто-то.

Джордж, затаив дыхание, смотрел, как хозяева хватают своих птиц, быстро осматривают их, а потом возвращаются на свои места. Раненый рыжий петух неожиданно взмыл выше своего противника и опустил лапку со стальной шпорой прямо ему на голову. Серый петух рухнул на дно ямы, крылья захлопали в предсмертной агонии. Вокруг ямы раздались возбужденные крики и хриплые проклятия. Джордж услышал, как распорядитель громко объявляет:

– Победитель – петух мистера Грейсона! Минута и десять секунд второго раунда!

Джорджу стало трудно дышать. Следующий бой закончился еще быстрее. Один из хозяев раздраженно выбросил из ямы окровавленную тушку петуха, словно ненужную тряпку.

– Мертвые птицы – это лишь куча перьев, – произнес за его спиной дядя Минго.

Закончились шестой и седьмой бои. И тут распорядитель выкрикнул:

– Мистер Ли!

Масса быстро зашагал от повозки, зажав под мышкой петуха. Джордж помнил, как кормил эту птицу, тренировал ее, держал на руках. Голова у него закружилась от гордости. Масса и его противник уже были возле ринга. Их птиц взвесили и пристегнули им к лапкам стальные шпоры. Крики толпы усилились.

Распорядитель скомандовал начало боя, и птицы взмыли в воздух, потом рухнули на дно ямы. Они яростно клевали друг друга, делали ложные выпады, приникали к земле. Длинные шеи их вертелись, выискивая слабые места у противника. Птицы снова взмыли вверх и стали бить друг друга крыльями – а потом рухнули. Птица массы Ли явно была ранена! Но буквально в следующую секунду петух взмыл в воздух и нанес противнику смертельный удар.

Масса Ли поймал своего петуха, орущего от радости победы, и поспешил к повозке. Джордж услышал:

– Победитель – петух мистера Ли!

Дядя Минго принял окровавленную птицу, пальцы его скользнули по ее телу, выискивая глубокую рану под крылом. Прижавшись к ней губами, дядя Минго с силой высосал кровяной сгусток. Неожиданно он сунул птицу прямо к ногам Джорджа и рявкнул:

– Писай на него! Немедленно!

Пораженный Джордж лишился дара речи.

– Писай! Иначе начнется инфекция!

Смущенный Джордж подчинился. Сильная струя окатила раненую птицу и руки дяди Минго. Потом старый ниггер уложил птицу в глубокую корзину на мягкую солому.

– Надеюсь, мы спасли петуха, масса! Какого выставите на следующий бой?

Масса Ли указал на корзину:

– Давай этого, мальчишка!

Джордж чуть не упал, исполняя приказ. Масса Ли подхватил петуха и поспешил к орущей вокруг ринга толпе. На ринге объявляли следующего победителя. За безумными криками сотен петухов и мужчин, делавших ставки, Джордж расслышал слабый писк раненой птицы. Ему было и грустно, и страшно – и в то же время он испытывал невероятный восторг и возбуждение. Тем холодным утром родился новый мастер бойцовских петухов.