Глава 86

Дядюшка Помпей никогда особо не разговаривал с Киззи – только здоровался по утрам. И когда она впервые после родов вернулась в поле вместе с младенцем, ее ждал настоящий сюрприз. Дядюшка Помпей неловко подошел к ней, коснулся рукой своей пропотевшей соломенной шляпы и указал на деревья, росшие на краю поля.

– Думаю, тебе лучше положить ребенка там, – сказал он.

Не совсем понимая, что он имеет в виду, Киззи направилась к деревьям. Глаза ее наполнились слезами, когда она разглядела маленькую колыбельку, над которой был устроен навес из свежей травы, веток и зеленых листьев. Она была очень растрогана. Киззи осторожно опустила свой драгоценный сверток и уложила ребенка на мягкую подушечку из листьев. Мальчик заплакал, но она заворковала над ним, и он быстро успокоился. Он что-то курлыкал и рассматривал свои пальчики. Киззи оставила его и отправилась работать на табачное поле.

– Большое спасибо вам, дядюшка Помпей, – с чувством сказала она.

Ниггер что-то проворчал и принялся работать еще быстрее, чтобы скрыть смущение. Киззи периодически бегала проверить ребенка и каждые три часа, когда он начинал плакать, садилась рядом и кормила его грудью, полной молока.

– Твой малыш – радость для нас всех, – сказала ей сестра Сара через несколько дней. – Здесь вообще не на кого посмотреть.

С этими словами она кинула лукавый взгляд на дядюшку Помпея, но тот посмотрел на нее, как на назойливую муху. Теперь, когда каждый рабочий день заканчивался на закате, сестра Сара просила Киззи позволить ей понести ребенка. А Киззи подхватывала две мотыги, и они устало плелись к деревне рабов – четырем крохотным хижинам вокруг большого каштана. Киззи в спешке разводила огонь в своем маленьком очаге, чтобы приготовить что-то из тех продуктов, что выдавал им каждую субботу масса Ли. Быстро поев, она ложилась на свой набитый стеблями кукурузы матрас и играла с Джорджем, но не кормила его, пока малыш не ощущал настоящего голода и не начинал требовать грудь. Тогда она кормила его досыта, укладывала на плечо, массировала спинку, чтобы он отрыгнул, и снова играла с ним. Оба просыпались как можно позднее – Киззи хотела, чтобы ребенок спал подольше до следующего ночного кормления. Масса по-прежнему приходил к ней два-три раза в неделю, чтобы удовлетворить свою похоть. От него всегда сильно пахло спиртным, но она решила, что ради благополучия ребенка сопротивляться не следует. Исполненная отвращения, она лежала, раздвинув ноги, а он делал, что хотел. Когда все кончалось и масса поднимался, она продолжала лежать с закрытыми глазами. Масса всегда оставлял ей десять центов или даже четверть доллара. Монета звякала, и он уходил. Киззи часто представляла, как миссис лежит в большом доме, совсем рядом, и как в ее постель ложится масса с явственно ощутимым запахом другой женщины. Что об этом думает миссис и что она чувствует?

До рассвета Киззи кормила Джорджа два раза и засыпала. Будил ее дядюшка Помпей – стучал в дверь хижины. Киззи быстро завтракала и еще раз кормила ребенка, а потом приходила сестра Сара, и они все вместе отправлялись в поле. Кукуруза, табак и хлопок росли на разных полях. Дядюшка Помпей построил небольшие шалашики для Джорджа на краю каждого из них.

Когда масса и миссис заканчивали воскресный обед, они всегда отправлялись на прогулку в экипаже. Стоило им уехать, как черные собирались на посиделки вокруг каштана. Теперь к ним присоединились и Киззи с сыном. Мисс Малица и сестра Сара сразу же начинали ссориться за право подержать неугомонного Джорджа на коленях. Дядюшка Помпей сидел и невозмутимо попыхивал своей трубкой. Ему нравилось разговаривать с Киззи, потому что девушка всегда слушала его очень внимательно, редко перебивала и вообще относилась к нему с бо́льшим уважением, чем старшие женщины.

– Здесь был обычный лес, и продавали его по пятьдесят центов за акр, – рассказывал Помпей. – Тогда-то масса и купил первые тридцать акров и первого ниггера по имени Джордж – в точности как твой парень. Он уморил этого ниггера до смерти.

Заметив, что Киззи подавилась, дядюшка Помпей остановился.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Нет, нет, ничего!

Киззи быстро пришла в себя, и дядюшка Помпей продолжил:

– Когда я здесь появился, тот ниггер жил у массы уже целый год. Он рубил деревья, корчевал пни, расчищал кустарник, чтобы вспахать поле и собрать первый урожай. Однажды мы с этим ниггером пилили дрова на доски для большого дома. – Дядюшка Помпей указал на хозяйский дом. – Господи, я и сейчас слышу тот странный звук. Я посмотрел на него, а глаза у этого ниггера, Джорджа, закатились, он схватился за грудь и упал замертво – да, да, именно так…

Киззи быстро сменила тему:

– С моего первого дня здесь все только и говорят, что о бойцовских петухах. Я никогда о таком раньше не слышала…

– А я слышала, как масса говорил, что петушиных боев в Вирджинии хватает, – вмешалась мисс Малица. – А ведь это прямо там, где ты жила.

– Никто из нас об этом ничего не знает, – сказал дядюшка Помпей. – Но это какая-то особая порода петухов, которых вывели, чтобы они убивали друг друга. А мужчины смотрят и делают большие ставки.

– Единственный, кто может тебе про это рассказать, – вмешалась сестра Сара, – так это старый ниггер Минго. Он там и живет, с этими петухами.

Заметив изумление Киззи, мисс Малица воскликнула:

– Разве я не говорила тебе этого с самого первого дня? А ты до сих пор их не видела! – Кухарка засмеялась. – И можешь никогда их не увидеть!

– Я здесь уже четырнадцать лет, – сказала сестра Сара, – и за это время видела Минго раз восемь-десять! Он больше времени проводит с петухами, чем с людьми! Вот ведь! Наверное, мамми высидела его!

Все засмеялись. Сестра Сара наклонилась к мисс Малице, протянув руки.

– Ну же, дай мне подержать этого малыша.

Мисс Малица неохотно отдала Джорджа.

– Ну как бы то ни было, – сказала она, – а эти петухи позволяют массе и миссис раскатывать здесь, словно они большие шишки. – Кухарка помахала рукой. – Масса всегда машет, когда их экипаж проезжает мимо экипажей богатых масс! А миссис так машет платочком, что чуть из экипажа не вываливается!

Все снова засмеялись. Мисс Малица немного передохнула и снова потянулась за малышом.

– Подожди-ка! – возмутилась сестра Сара. – Я держала его всего минуту!

Киззи было приятно смотреть, как они ссорятся из-за ее ребенка. Ей было приятно, что дядюшка Помпей спокойно наблюдает за малышом, а когда Джордж смотрит на него, лицо ниггера озаряется улыбкой. Помпей начинал корчить рожи или жестикулировать пальцами, чтобы привлечь внимание мальчика. Несколько месяцев назад Джордж начал ползать, а сейчас захныкал – наверное, проголодался. Киззи уже собиралась поднять его на руки, но мисс Малица сказала:

– Подожди-ка, детка. Мальчик-то уже большой. Ему пора есть что-то другое.

Мисс Малица поспешила к своей хижине и вернулась через несколько минут. Все смотрели, как она разминает в чашке кукурузный хлеб с травяным отваром. Потом кухарка посадила Джорджа на колени и дала ему немножко хлеба на кончике ложки. Увидев, с какой жадностью мальчик съел предложенную еду и потянулся за добавкой, все просияли.

Киззи по-прежнему работала в поле, а Джордж уже начал ползать. Ей приходилось обвязывать его веревкой за пояс, чтобы он не уполз далеко. Но скоро она обнаружила, что даже в таком состоянии он ухитряется есть глину и пойманных насекомых. Все согласились, что это непорядок и что-то нужно сделать.

– Раз уж он стал таким непоседой, – сказала мисс Малица, – придется тебе оставлять его со мной. Я буду присматривать за ним, пока ты в поле.

С этим согласилась даже сестра Сара. Как бы Киззи ни страшилась расставаться с малышом, ей пришлось согласиться. Каждое утро она приносила Джорджа на кухню большого дома и забирала вечером. Она почти пожалела о своем решении, когда Джордж произнес первое слово – словом этим оказалось «Милиза». Впрочем, совсем скоро он отчетливо произнес «мамми», чем растрогал Киззи до слез. А потом он сказал «дядь Помп», и старик так просиял, словно солнце проглотил. Ну а потом настала очередь и «сес Сиры».

В год Джордж уже ходил без помощи. В пятнадцать месяцев бегал повсюду, радуясь своей недолгой свободе. Теперь он редко позволял кому-то держать себя на коленях – только когда ему хотелось спать или он неважно себя чувствовал, но было это очень редко. Мальчик рос крепким и здоровым – не последнюю роль в этом играла еда: мисс Малица кормила его самым лучшим, что только было на ее кухне. По воскресеньям, когда Киззи и трое черных беседовали под каштаном, все внимательно следили за мальчиком, который бегал и играл в свое удовольствие. Джорджу нравилось все – грызть палочки, ловить жуков, носиться за стрекозой, кошкой или цыплятами. Он так пугал кур, что те в ужасе разбегались и искали себе другое место. Как-то в воскресенье три женщины разразились смехом при виде того, как обычно мрачный дядюшка Помпей неловко бегает по двору, пытаясь поймать легкий ветерок и запустить воздушного змея, сделанного специально для Джорджа.

– Скажу тебе, детка, – воскликнула сестра Сара, поворачиваясь к Киззи, – ты видишь чудо! Пока здесь не появился этот ребенок, Помпей просто сидел в своей хижине, и мы почти не видели его до утра.

– Правда! – подхватила мисс Малица. – Я и подумать не могла, что Помпей такой веселый!

– Мне было приятно, когда он сделал шалашики для Джорджа, чтобы я могла спокойно работать, – сказала Киззи.

– Ей было приятно! От этого ребенка приятно на душе у нас всех! – ответила сестра Сара.

Дядюшка Помпей стал настоящим любимчиком Джорджа. Когда мальчику исполнилось два года, ниггер начал рассказывать ему сказки. Когда воскресное солнце садилось и становилось прохладно, Помпей разводил небольшой дымный костер из зеленого дерева, чтобы отпугнуть москитов, и женщины устраивались вокруг. Потом Джордж усаживался поудобнее, чтобы лучше видеть выразительное лицо и руки дядюшки Помпея, а тот рассказывал ему про «братца Кролика» и «братца Медведя». Он оказался настоящим кладезем сказок, и сестра Сара однажды даже воскликнула:

– Никогда не думала, что ты знаешь столько историй!

Дядюшка Помпей загадочно посмотрел на нее и ответил:

– Ты еще очень многого обо мне не знаешь.

Сестра Сара тряхнула головой, изображая полное отвращение:

– Вот еще! Была охота узнавать!

Дядюшка Помпей невозмутимо попыхивал своей трубкой, но прищуренные глаза его смеялись.

– Мисс Малица, я хотела у вас кое-что спросить, – как-то раз сказала Киззи. – Сестра Сара и дядюшка Помпей вечно пререкаются и ругаются, но порой у меня складывается впечатление, что они ухаживают друг за другом.

– Детка, я не знаю. Знаю только одно – никто из них никогда не признается. Но мне кажется, они просто развлекаются, чтобы убить время, и все. Годы идут, и ты понимаешь, что тебе уже никто не нужен. Привыкаешь к своей жизни, потому что все равно ничего не можешь сделать. – Мисс Малица пристально посмотрела на Киззи, а потом продолжила: – Мы пожили, и это все. Но у тебя еще все впереди, детка, а ты одна. Это совсем другое! Хотела бы я, чтобы масса купил кого-нибудь, чтобы вы смогли жить вместе!

– Да, мисс Малица, не буду притворяться, что я об этом не думала, – ответила Киззи. – Я думала. – Она помолчала, а потом сказала то, что знали они обе: – Но масса не собирается этого делать.

Киззи было приятно, что кухарка не сказала и даже не намекнула на то, что продолжалось между ней и массой. В ее присутствии об этом никто не говорил.

– Мы уже сроднились, – продолжала она, – и я скажу: там, откуда я пришла, был мужчина, и я до сих пор часто о нем думаю. Мы собирались пожениться, но все пошло прахом. Именно из-за этого я тут и оказалась.

Почувствовав искреннюю симпатию кухарки, Киззи постаралась выглядеть более беззаботной, чем чувствовала себя на самом деле. Она рассказала ей свою историю.

– Я твержу себе, что Ной все еще ищет меня и когда-нибудь мы обязательно встретимся. – Лицо Киззи стало таким, словно она молилась. – Если этому суждено случиться, мисс Малица, честно вам скажу, мы не произнесем ни слова. Мы просто возьмемся за руки, я прощусь с вами, заберу Джорджа, и мы уйдем. Я не буду даже спрашивать куда. Я никогда не забуду его последние слова: «Мы всю оставшуюся жизнь будем вместе, крошка!» – Голос Киззи дрогнул.

Они с мисс Малицей обе залились слезами. Потом Киззи вернулась в свою хижину.

Через несколько недель в воскресенье утром Джордж был в большом доме, «помогал» мисс Малице готовить обед. И тут сестра Сара впервые пригласила Киззи зайти к ней в хижину. Киззи с изумлением увидела, что стены сплошь увешаны связками сушеных корней и трав. Пучки свисали с колышков и гвоздей, вбитых в бревна. Киззи почувствовала, что сестра Сара не лукавила, когда говорила, что знает лекарства почти от всех болезней. Указав на единственный стул, Сара предложила:

– Садись, детка. – Киззи села, и Сара продолжила: – Скажу тебе то, чего никто не знает. Моя мамми принадлежала к луизианским каджунам. Она научила меня предсказывать судьбу. – Сара посмотрела на удивленную Киззи: – Хочешь, я тебе погадаю?

И тут Киззи вспомнила, что дядюшка Помпей и мисс Малица говорили, что сестра Сара – настоящая предсказательница. И она согласилась:

– Мне бы хотелось, сестра Сара.

Устроившись на полу, сестра Сара достала из-под кровати большую коробку. Из нее она вынула коробку поменьше, а из нее высыпала таинственного вида сушеные предметы. Сара медленно повернулась к Киззи. Разложив все симметрично, она вытащила из-за пазухи тонкую палочку и начала энергично все перемешивать. Потом наклонилась вперед так, что лоб ее коснулся предметов на полу. Она напряглась, стараясь выпрямиться, и вдруг заговорила неестественно высоким голосом:

– Мне больно говорить тебе то, о чем поведали духи. Ты никогда не увидишь свою мамми и своего паппи, по крайней мере, в этом мире…

Киззи заплакала. Не обращая на нее внимания, сестра Сара снова разложила свои предметы и принялась их перемешивать – дольше, чем в первый раз. Киззи успокоилась, слезы ее высохли. Затуманенным взглядом она смотрела, как подрагивает палочка в руках сестры Сары. И тут сестра Сара заговорила – на сей раз еле слышно:

– Посмотрите-ка, этой детке повезло… единственный мужчина, которого она когда-то любила… у него трудная дорога… и он тоже любит ее… но духи сказали ему, что лучше узнать правду… и оставить пустые надежды…

Киззи с криком вскочила, не в силах сдержать возбуждения.

– Шшшшш! Шшшшшш! Шшшшш! – остановила ее сестра Сара. – Не тревожь духов, дочь! ШШШШШШ! ШШШШШШ! ШШШШШШ!

Но Киззи с криком выбежала во двор, бросилась в свою хижину и захлопнула дверь. Дядюшка Помпей вышел на порог своей хижины, в окнах большого дома появились лица массы и миссис Ли, мисс Малицы и Джорджа. Киззи бросилась на свой матрас и зарыдала.

Тут появился Джордж:

– Мамми! Мамми! Что случилось?

Залитое слезами лицо Киззи исказилось, и она истерически закричала:

– ЗАТКНИСЬ!