Глава 8
Испорченная прическа
«Еще одна подобная ночка – и мне уже ничто не поможет, – рассуждал Еремеев, приложившись к заветной фляжке, в которой бодрящего зелья оставалось всего на пару глотков. – Пожалуй, такого отката еще не было».
Чудодейственная микстура на этот раз практически не помогла. Ее хватило всего на несколько минут, после чего снова накатила страшная усталость…
«А я уж думал, что хворь отступила раньше времени. Размечтался».
Данила не сразу отправился к гиблому месту, а сначала вместе с волколаком зашел в Корытню, всполошив своим ночным появлением полдеревни. Виданое ли дело – человек ночью ходит среди зверюг. Сначала его не хотели пускать внутрь, решив, что это какая-то нечисть приняла облик боярина, а потом – отпускать из деревни. Пришлось селянам напомнить, кто тут главный. Благо командира поддержал Салех, который, похоже, ничему не удивлялся.
– Боярин – умный человек. Кто-то считает иначе? – тихо спросил хан, словно ненароком положив ладонь на рукоять сабли.
Больше возражений не последовало.
Еремеев передал наставнику степняков противоядие для Лады и приказал поутру доставить в Крашен.
– Возьмешь меня как-нибудь на ночную прогулку? Давно хотел на тварей поглядеть, – на прощанье попросил тот, произнеся фразу без малейшего намека на акцент.
– Возьму, – пообещал Александр. – А ты передай Буяну, чтобы собрал отряд побольше, прихватил пушки и отправлялся прямиком в Троицкое. Чутье мне подсказывает – надобно село к обороне готовить. Ты со своими тоже туда отправляйся. Думаю, и я вскорости появлюсь.
Еремеев преследовал две цели. Коли уж придется идти на встречу с Карлом, то нужно иметь где-нибудь поблизости хорошо вооруженный отряд, в одиночку он навоевался до икоты. Ну и действительно следует подготовить село к настоящей обороне. Если Карлу станет известно, кто является владельцем Троицкого, то и оно может стать разменной монетой в переговорах, а отдавать врагу лишний козырь нельзя.
Остаток ночи, где-то около часа, они с волколаком шли по зачарованным тропам и вышли в абсолютно незнакомом Еремееву месте, по словам проводника – неподалеку от одного из гиблых мест. Здесь путников застал рассвет, а Еремеева настиг мощнейший откат.
Головокружение, темнота в глазах, резкая потеря сил и тяжесть во всем теле навалились разом, Александр едва успел достать фляжку и сделать несколько глотков. Полегчало самую малость, и он был вынужден принять зелье повторно минут через пять.
«Хорошо, что мы успели с зачарованной тропы сойти. Там, насколько помню, останавливаться нельзя», – успел подумать Еремеев, прежде чем новая волна отката свалила с ног.
Александр не знал, сколько времени он пробыл в забытьи. Волколака рядом уже не было. Судя по солнцу, прошло не меньше двух часов. Когда он снова очнулся, сразу сделал пару глотков и спрятал флягу.
«Надо экономить! – приказал себе Еремеев. – Хоть бы леший скорее отыскался. Надо же было исчезнуть в самый неподходящий момент, да еще и эльфа проворонить. На кой он ему вообще понадобился?! Теперь вот разгребай чужие ляпы, хотя и своих по самое не могу!»
Вокруг места, где свалился Александр, стояла резкая вонь, будто сотня котов пометила территорию рядом с человеком.
«Куда мой поводырь смотался? Где искать это гиблое место? – Еремеев привстал на колени. Голова так закружилась, что он снова опустился на траву. – Как же все запущено! Неужели хана моей миссии? В таком состоянии путешествовать можно только на носилках при двух крепких санитарах. И что сейчас получается? Я из своего мира, можно сказать, вырвался из больничной койки только для того, чтобы тем же самым и здесь закончить?! Ну уж нет! Не из таких будет Сан Саныч Еремеев…»
Новая попытка стала более удачной. Он приподнялся на локтях, расширив тем самым обзор.
Теперь удалось рассмотреть и луг, где он находился, и опушку леса, видневшуюся с восточной стороны, и болото, простиравшееся на запад.
«До леса – метров двести, до болота – и того меньше. Знать бы еще, куда меня занесло? Одного не могу понять: выходили с тропы в лесу. Потом меня начало колбасить, теперь оказался на лужайке. Почему?»
Александр рассудил, что гиблое место должно быть в лесу, но тогда зачем было его переносить на луг ближе к болоту?
«Может, впереди буреломы, и волколак решил их обойти? Или побоялся меня туда вести? Почему оставил здесь, посреди этого зловонья? И вообще, где его черти носят?»
– Данила, это я, – раздался хриплый голос предмета его раздумий. Вскоре показался и сам лысый волк в зверином обличье и на четырех лапах. В пасти он держал нечто, похожее на кукурузный початок. Его и положил возле человека.
– Что это?
– Еда для тебя.
У Еремеева сейчас даже намека на аппетит не имелось, а сама мысль о пище вызывала тошноту. Он быстро переключился на другую тему:
– Самого где носило и что тут за место? Вонь такая, что дышать страшно.
– Зато никто из лесных тварей не рискнет приблизиться. Я обозначил свою территорию.
– Далеко до твоего гиблого места?
– Тут рядом, но ты не дойдешь, ежели не съешь корень жизни. – Волк кивнул на «початок».
– А почему от него болотом разит? – Александр взял в руки принесенное.
«Меня сейчас вывернет наизнанку, – проскочила первая мысль. – Да я и в обычном состоянии такое вряд ли бы осилил, а тут…»
– Данила, я вижу, что жизни в твоем теле осталось немного. Может, на один день и хватит, но это в хороших условиях. А гиблые места враз все вытянут.
– Ты что, лекарь?! – не мог не воспротивиться Еремеев, хотя прекрасно понимал, что есть этот корень ему все равно придется.
– Я в лесу все полезные травы знаю.
– Судя по запаху, этот корень явно среди топей вырос. И как ты до него добрался? – язвительно произнес Александр. Подсознательно он оттягивал момент приема неприятного лекарства.
– С русалкой обменялись.
– Вы же с болотными не ладите?
– Подумаешь! Когда очень надо, договариваемся, – пробурчал волколак.
Делать нечего. Собрав всю волю в кулак, Еремеев принялся за «початок».
Откусить оказалось легко, но первый же кусок захотелось выплюнуть вместе с языком и зубами. Удержался, хотя от жуткого вкуса выступили слезы. Начал жевать.
«Лучше три раза с чудовищем сразиться, чем питаться этой гадостью! Тут же ни одному нормальному человеку не сдюжить. Захочешь специально сотворить подобную мерзость – фиг получится. – Первый глоток оказался самым трудным, но потом язык, нёбо и гортань онемели, отключились все вкусовые рецепторы. – Где-то слышал, что чем противнее лекарство, тем оно действеннее. Судя по вкусу, это должно мертвого на ноги поднять. Фу, какая гадость!»
Александр все-таки справился с завтраком и подавил в себе нестерпимое желание извергнуть содержимое желудка. Пару минут он просто молчал, стараясь дышать через раз. Тошнота понемногу затихала, рвотные позывы сдавали одну позицию за другой…
После того как слабость отступила, Еремеев окончательно поверил в чудодейственные свойства подножного корма.
– Когда путь продолжим? – спросил выздоравливающий.
– Как проснешься, так и двинем, – ответил волколак.
– Так я вроде и не сплю. – Александр попытался встать, однако ему удалось лишь присесть, после чего веки налились тяжестью, и он рухнул на траву.
Волколак успел придержать голову человека лапой.
– Твоя башка пока нужна целой.
Кикимора не любила покидать свое болото и, если бы не исчезновение лешего, ни за что бы не оставила топи. К походу она готовилась все утро. Сначала запасалась различными снадобьями, потом расчесывала сбившиеся в воронье гнездо волосы. Хозяйка болот считала, что именно прическа делает ее привлекательной в глазах лешего.
Болотный дух перед самым рассветом доложил о выполнении задания. Он опросил речных русалок и вызнал, где чужак напал на рыбохвостую. На то место бабка и отправилась берегом реки, впадавшей в ее болото.
– Видать, зря я монстров болотных извела, надо было парочку на развод оставить. Да токмо хлопот от них шибко много было. То водяному докучали, то лешему, а потом и за своих принялись. Где сие видано, чтобы русалкам баловства ради хвосты обкусывать? Но что еще хуже – мой сон тревожить. Этого ни одна хозяйка болот без наказания не оставит. Ох и доконали они меня тогда. Ужо и не ведаю, как этих бестий наизнанку вывернула, дюже разгневалась.
Кикимора добралась до места, где явно ощущалась чужеродная магия и пахло гарью. Старуха внимательно осмотрела берег. В трех шагах от воды на глинистой почве до сих пор оставались отпечатки ног, слишком узких для человека.
– Водяной нынче совсем разленился. Небось на Днепр умотал и пирует в компании сродственников, а мелким речушкам хоть пропади. Надо будет пару ручейков заболотить, вот тогда он спохватится.
След чужака уходил прочь от берега.
Старуха проверила все припасенные мешочки с заготовленными дарами болота, поправила волосы и поплелась в ту сторону.
– Чую, тут моя сестрица свою клешню приложила, злыдня. Мало ей собственных болот да моих краденых угодий, вздумала еще и в лесах напакостить. Видать, силищу ей тот источник все-таки дал, даром что спящий. А вот мне здесь себя выказывать не стоит. Лес воспротивиться может, и про то не токмо лешему станет ведомо. Злыдня наверняка вызнает, а встречаться с нею пока не стоит. Не выдюжу я.
Кикимора издалека ощутила сильную влажность воздуха там, где еще недавно стоял обычный березняк. Это были первые признаки заболачивания. Только у самой старухи на это ушел бы не один день, а тут и суток не минуло, как появились болотные растения.
Перед открывшейся взору поляной она остановилась.
– Ты гляди, вон ужо и багульник проклюнулся. Недели не пройдет, как под ногами хлюпать будет, – почти беззвучно прошептала кикимора.
В следующее мгновение бабка услыхала подозрительный стрекот и вжалась в куст шиповника. Вовремя – над поляной воспарили три стрекозы. Очень заметные, размером со стрижа.
«Соглядатаев с собой притащила?! Небось лягушками вскормлены, вона какие вымахали глазастые. Мимо них не проскочишь, углядят – и сразу полетят доносить».
Внутри кикимора кипела от возмущения: ей приходилось прятаться от слуг могущественной родственницы.
«Ничего, где сил не хватает, там разум и умения подсобят. Уж твоим прихвостням я скоро укорот задам».
Старуха нащупала один из мешочков, выудила оттуда несколько зернышек и кинула на землю. Энергия в них была закачана еще на родном болоте и расходовалась сейчас только на рост этой необычной травки. Стебельки быстро окрепли и с шуршанием устремились вверх. Несколько секунд – и на каждом раскрылась головка цветка размером с тарелку, запахло гнилым мясом, стебли изогнулись под тяжестью увесистых шляпок.
Насекомые-переростки не могли обойти вниманием новые цветочки, которых только что не было. Они подлетели ближе и зависли в локте от ярких соцветий. Запах манил к себе, однако инстинкт самосохранения пока сдерживал шпионов.
Наконец одна из стрекоз поддалась искушению, уселась на цветок и начала отщипывать сердцевину. Остальные продолжали следить за ней с безопасного, как им казалось, расстояния. И тут стебли резко выстрелили в добычу и захлопнули насекомых в сложившиеся пополам «тарелки». Росянки принялись обедать.
«Ну что, злыдня, съела?! – злорадствовала кикимора. – Мы тута не лаптем щи хлебаем. Кое-чего умеем!»
Волосы старушки запутались в колючих ветках кустарника, и ей пришлось потратить время, чтобы выпутаться.
«Стараешься, красоту наводишь, а всякие заразы продыху не дают. И как я в таком виде покажусь перед лешим? Плакала моя прическа», – возмущалась старуха, приглаживая космы растопыренными пальцами.
Несмотря на успех первой стычки, через поляну бабка не пошла, а двинулась в обход. Запах гари усилился.
«Пожар тут случился поганый, не иначе. Неужто моя сестрица с шишколобыми снюхалась? Вот же гнилушка облезлая! – Бабка погрозила крючковатым пальцем на север. – На все готова ради дармовой силы источника».
Эмоции сыграли с кикиморой злую шутку. Она потеряла бдительность и почти сразу угодила в ловушку: то, что казалось корнями дерева, неожиданно зашевелилось и оплело ногу. Следом появилась другая змея и оплела вторую.
«Змеевик?!» – догадалась старуха.
Скопище застывших до поры до времени ползучих гадов было опасной ловушкой даже для кикиморы. Она, конечно, могла воззвать к силе и расправиться с каждой, но тогда о вмешательстве в свои дела узнала бы злыдня. Пришлось срочно искать другие пути.
Змеи вознамерились разорвать бабку на части: ухватили за ноги и тянули в разные стороны. А она тем временем отыскивала зачарованные семена мытника. Некогда было развязывать узелок, кикимора разодрала мешочек и высыпала содержимое вокруг себя.
Попав в наполненный влагой воздух, семена, еще не долетев до земли, начали выпускать корни, подобные длинным червям. А те принялись опутывать, а затем и стягивать болотных гадюк, коим не хватило всего пары минут, чтобы сделать из одной старушки две половинки.
– Фу-у-ух! – выдохнула она, когда ползучих гадов порезало на ломтики. – За это с сестрицы будет особый спрос.
Часть семян приземлились на голову бабки, и хоть по отношению к хозяйке агрессивности растения не проявляли, корнями в волосах запутались. Пришлось выдирать каждое по отдельности, отчего лохматость заметно возросла.
«Чтоб я еще раз вздумала лешего в лесу разыскивать! Тут никаких нервов не хватит!»
Кикимора почти добралась до выжженной прогалины, когда почувствовала подозрительный шорох слева. Она с небывалым проворством отскочила в сторону, успев заметить пролетевшую мимо коричневую тушу. Однако это не спасло бабку от хлесткого удара, сбившего ее с ног.
Подскочила кикимора еще быстрее, чем свалилась, и опять ей пришлось прыгать, поскольку с другой стороны последовала вторая атака.
«Когда злыдня успела их притащить? – мысленно возмущалась старушка, узнав в стремительных агрессорах тритонов. – А я вот таких же извела…»
Болотный тритон редко вырастает размером больше ладони и на суше особой стремительностью не отличается. А здесь… сажень в длину, с локоть в толщину, и лапами перебирает не хуже жука-плавунца.
«Эдак я все запасы снадобий тут оставлю». Бабка засунула руку в мешочек с измельченным корнем цикуты.
Тритоны изготовились к новой атаке, обойдя старуху с двух сторон. Нападение они повторили в той же последовательности: сначала прыгнул один, и навстречу ему полетела щепотка порошка, затем свою порцию получил второй. И тут мощный удар в спину свалил кикимору, а нечто тяжелое придавило к земле – в засаде было три особи.
Окажись на месте кикиморы кто-то из смертных, ему наверняка бы сейчас переломало ребра и, скорее всего, пробило череп, ведь громадная ящерица ухватила зубами голову жертвы и стиснула челюсть.
– Ах ты ж! – вскрикнула старуха, посчитав, что ее прическа теперь уже окончательно испорчена. Она высвободила придавленные к земле руки и пальцами нащупала глаза наглеца.
От боли тритон взвыл и ослабил хватку, чем сразу воспользовалась кикимора. Она крутанулась, перевернув громадную ящерицу на спину. Сама подскочила и, ухватив зверя за хвост, мощно приложила его головой о березу.
– Поганка драная, слизняк перемолотый, ты на кого…
В ярости бабка сломала тритоном три березы. Раскрутив тушку, зашвырнула ее в сторону выгоревшей поляны. Поискала глазами двух других. Корень цикуты свою работу сделал – оба лежали замертво.
Кикимора даже расстроилась. Не теряя надежды на продолжение драки, ступила на выжженную землю. Однако враги закончились. Бабка увидела обгоревший ясень, под ним сеть, в которой кто-то был. Тритон с разбитой башкой валялся рядом.
– Кого там еще злыдня на мою голову послала! – буквально прорычала кикимора. – А ну, вылезай!
– Прелестница? Неужто и вправду ты? – раздался слабый голос лешего.
– Ой! – воскликнула старушка, накрыв ладонями волосы. – Погодь малость, мне надо голову в порядок привести.
Ларион был единственным из приближенных Данилы, кто догадывался о необычных способностях Жучки, а потому, когда ему вечером сообщили о появлении собачки у стен, поспешил навстречу. «Разговор» у них состоялся в стороне от людских взоров, для чего пришлось еще пять минут топать до ближайших зарослей орешника.
– Нашла след Зарины? – спросил человек, когда они остановились.
Зверь согласно опустил морду.
– Знаешь, где ее держат?
Последовал отрицательный ответ: Жучка энергично замотала головой.
– Показать, куда ее увезли, сможешь?
Снова кивок, после чего собака развернулась на северо-восток и вытянулась в струнку.
– Выходит, Городец, – задумчиво произнес Ларион. – До темноты успею туда попасть. А вот что дальше? – Он снова обратился к Жучке: – Где хозяин, знаешь?
Отрицательный кивок.
– Ты в город вернулась?
Собачка снова замотала головой.
– А куда? – удивился разумник.
Жучка уверенно топнула передней лапой.
– Сюда?
Кивнула.
– Зачем? Собираешься продолжить поиски?
Собачка подтвердила предположение собеседника.
Как она собирается это сделать, волшебник уточнять не стал, примерно представляя, сколько вопросов ему потребуется задать. Ларион знал, что Данила подключил к поиску Зарины лешего с его лесной братией, догадывался, что в стороне не осталась и Жучка.
– Так, может, и меня с собой прихватишь? Нам тут подсказали, где Зарину могут держать. Правда, примерно.
Собака отказала.
– Буду мешать? – усмехнулся разумник и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: – Может, покажешь, через какую дыру девушку из города вывели?
Та кивнула и проследовала мимо волшебника к городской стене. Где-то в сотне шагов от ограждения собачка остановилась.
– Здесь? – Ларион помнил это место, здесь утром обнаружили три трупика лис.
Жучка лишь слегка наклонила голову и снова задрала нос кверху. Она покрутилась на месте и, остановившись, задними лапами взрыхлила почву.
– Понял тебя, спасибо. Наша помощь в поисках нужна? – спросил волшебник.
Собака помотала головой и помчалась прочь.
Еще до сумерек Ларион с двумя помощниками въехал в окруженную частоколом деревеньку из полусотни неказистых домиков. Выдавать себя за другого не стал, так и представился старосте посыльным от нового боярина. Дескать, хозяину пока недосуг по окрестностям ездить, вот он и отправляет верных людей прознать, как простой люд живет.
В общем, слово за слово, разговорились. В беседе староста обронил, что на востоке от деревни охотникам на глаза попадались следы добротной обуви, которую местные даже по праздникам на ярмарку не надевали, не то чтобы по грибы али за дичью ходить. Правда, самих обладателей той обувки никто не видел.
Ларион пожалел, что темень уже накрыла и деревню, и лес вокруг. Ему пришлось ждать наступления утра, затем искать нужного охотника, тратить драгоценное время, чтобы добраться до тех мест. И здесь он снова встретил Жучку.
– Слушай, раз уж мы идем по одному пути, может, дальше вместе?
Собака задумалась. Для нее стало неожиданностью появление тут разумника.
За ночь она отыскала свою стаю. Напомнила зверюгам, кто у них вожак, прикончив здорового самца, который в ее отсутствие заявил права на должность. Затем повела за собой.
Зверюги хоть и являлись чужаками в этом мире, собирались в стаи подобно волкам. Обычно – по десять – двадцать особей. Иногда численность доходила и до нескольких сотен. Под началом Жучки состояло немногим меньше сотни.
Стая добралась до переправы, где зверюги потратили уйму времени, чтобы отыскать след девушки. К рассвету они так и не нагнали похитителей, а к месту, где Зарина провела ночь, Жучка подобралась всего за пару минут до разумника.
Не получив ответа, Ларион решил немного изменить вопрос:
– Ты не возражаешь, ежели мы будем идти, куда сама укажешь, и, конечно, только днем?
Собачка все-таки кивнула.
– Тогда я отпускаю охотников и отправляемся?
Он снова получил утвердительный ответ.
Вскоре трое всадников мчались за собакой пепельного цвета с серповидным отростком на конце хвоста.
Ларион в пути обдумывал, как действовать, когда они настигнут похитителей, как потом сообщить командиру об успехе операции. Волшебник был уверен, что они непременно настигнут негодяев… Однако действительность внесла свои коррективы: дорогу перегородили два всадника в форме смоленской дружины.
Жучке они сразу не глянулись. Собачка, лишь завидев преграду, резко сошла с дороги и злобным рычанием предупредила людей.
– Господа, вы явно выбрали не ту дорогу, – заявил один из дружинников. – Девку вам при любом раскладе не отбить, а теперь еще и живота лишитесь.
Ларион сразу догадался, что перед ним не дружинники. Мало того, вряд ли эти ребятки являлись обычными людьми, слишком уж нагло себя вели.
– От промахов никто не застрахован, не правда ли? – Волшебнику требовалось время для подготовки заклинания позаковыристей. – Предлагаю выяснить, кто из нас совершил ошибку. Токмо давайте лошадок в наши выяснения не вмешивать. – Он спешился.
– Почему бы не исполнить последнюю волю приговоренного к смерти? – усмехнулся говорливый «дружинник». Второй продолжал хранить молчание, зорко следя за противниками.
Ларион не просто тянул время. Надеясь на вмешательство Жучки, он стремился облегчить ей работу.
«Дружинники» синхронно соскочили с коней и отправили животных попастись на обочину дороги.
– Ну что, чародей, заготовил свою волшбу? Давай, попытай счастья, – предложил разговорчивый противник. Улыбка превосходства не сходила с его лица.
Заклятие Ларион выпустил тут же, но реакция на него последовала совершенно неожиданная: «дружинник» вздрогнул, потряс головой, словно его окатили прохладной водой, и сказал:
– А ничего, бодрит. Небось до седьмого кольца добрался?
Разумник опешил. Самое мощное заклинание из его арсенала не заставило противника даже чихнуть.
– Мужик, ты кто? – спросил Ларион.
– Зачем тебе сие знание? Собираешься с собой в ад забрать? – Он положил ладонь на рукоять сабли.
И тут к «дружиннику» метнулась пепельная тень.
Сложно было уследить за движениями необычных соперников.
Жучка метила бойцу в шею. Тот отступил на шаг, и собачка пролетела мимо первого противника. Но второй оказался не столь проворным. Зверь вцепился зубами в ногу и отгрыз кусок мышц. На все – секунда времени. В следующую сабля первого звякнула о шерсть зверя.
Второй «дружинник», несмотря на сильное кровотечение, включился в схватку. Выхватив обе сабли, он попытался нанести удар. Жучка вспыхнула ярчайшей вспышкой, на миг ослепив обоих. Последовал удар хвостом. Серповидный отросток нанес первому глубокий разрез чуть выше колена.
– Займись людьми! – приказал говорливый своему подельнику.
Не тут-то было. Зверушка на мгновение оставила своего соперника, метнулась к молчуну и, совершив невероятный кульбит, порезала тому шею.
Наконец Ларион опомнился. Выхватив оба пистоля, открыл стрельбу по второму «дружиннику», соратники присоединились. Сомнений не оставалось – перед ними асы. Причем один из них – особенный, ему нипочем магия седьмого уровня.
Жучка тем временем полностью переключилась на первого бойца. У того и рана быстро затянулась, и сил, похоже, меньше не стало.
Ларион снова обратился к магии и нанес удар, замедляющий мозговую активность.
Молчун оказался не столь устойчив к чарам. То ли большая потеря крови этому помогла, то ли уровень бойца оставлял желать лучшего. Подвижность этот ас потерял сразу.
Два молодых парня при поддержке мага смогли удержать раненого аса на безопасной дистанции.
Иначе проходил бой между Жучкой и говоруном. Оба проявляли чудеса стремительности и изворотливости. Несколько раз собака удачно приложила хвостом противнику. Он терял кровь, однако раны быстро затягивались, а после нескольких удачных ударов сабли сдавать начала Жучка.
Ларион это сразу отметил. Ему и двум паренькам наконец удалось свалить с ног молчуна. Теперь нужно было помочь Жучке. Проиграет она – и никто из людей не выживет, асы свидетелей не оставляют.
Магия разума, которой владел Ларион, воздействовала на мозг человека, заставляя его видеть то, чего нет, делать не то, что задумал, излишне откровенничать и тому подобное. Волшебникам на короткое время даже удавалось подчинять волю человека. Однако сейчас был очень непростой случай, потуги чародея не давали результатов.
– Мужики, надо помочь собачке. Хватайте, что под руку попадется, и швыряйте в лицо.
Ларион попытался сократить видимость противнику Жучки и готовил очередной сюрприз. Собрал пару горстей дорожной пыли, смешал с порохом, добытым из патронов, разбавил водой и слепил из этого ком грязи. Наложил на шарик простейшее заклинание и метнул во врага.
Когда ас попытался отбить саблей магический заряд, сработало иссушающее заклятие. Пыль и порох серым облаком окружили опасного бойца, запорошив глаза. Жучка заскочила за спину и метнулась к шее. Раздался громкий хруст разгрызаемой кости.
