4.4. Глухарев Н.Н. Флот на защите Севастополя. 1942 г

Важность удержания Севастополя всецело осознавалась высшим советским командованием. Данный плацдарм позволял угрожать всему правому крылу группы армий «Юг» высадкой десантов и наземным наступлением наперерез коммуникаций немецкой группировки, находившейся под Ростовом-на-Дону. Учитывая это, германское командование рассчитывало сломить Севастополь до начала основного наступления летней кампании 1942 г. и уделяло большое внимание концентрации сил и средств в Крыму для ликвидации советских войск в районе Керчи и Севастополя.

При этом нельзя сказать о масштабном усилении севастопольского гарнизона в начале 1942 г. В начале 1942 г. Черноморский флот получил пополнение – эсминец и подлодку, которые, правда, не могли покрыть боевых потерь. В распоряжении Черноморско-Азовского бассейнового управления на 7 января имелось судов общей грузоподъемностью 106 186 т. С начала войны потери тоннажа составили 60 932 т.. Командующий Закавказским фронтом генерал-лейтенант Д.Т. Козлов в начале января приказал максимально форсировать перевозки войск – прежде всего на вновь открытый Керченский фронт. Для этого предполагалось «немедленно сосредоточить в Новороссийске все транспортные средства военно-морского и гражданского флотов, вплоть до тихоходных судов».

Херсонесский маяк в июле 1942 г. после завершения штурма Севастополя. Снимок из альбома VIII авиакорпуса.

Интенсивность морских перевозок в Севастополь упала до 54 транспортов в январе, а в апреле и мае – до 12. Во многом это было связано с операциями на Керченском полуострове, оттягивающими на себя существенную часть тоннажа, и с весенней активизацией вражеской авиации. За период с 1 января по 1 июня 1942 г. транспортными судами и боевыми кораблями было перевезено 77 500 т боеприпасов, продовольствия и др. грузов, вывозя на обратном пути раненых и гражданское население, незадействованное в обороне города. Как отмечают военные историки, указанная величина грузов не покрывала нормальной ежедневной потребности Севастополя. Столь необходимые на случай нового немецкого наступления боеприпасы приходилось поставлять в ограниченных количествах (15–18 % от доставляемых грузов), так как город не имел больших запасов продовольствия и горючего, которые необходимо было подвозить постоянно. Из-за недостатка хлеба в апреле нормы его потребления для гражданского населения были урезаны. Как вспоминал впоследствии командир 7-й бригады морской пехоты Е.И. Жидилов, «если мы в чем и испытываем нехватку, так не в пище, а в боеприпасах. Несмотря на расторопность наших хозяйственников, снарядов и мин мы получаем все меньше и меньше. На каждый день нам планировались лишь доли боекомплекта».

Указаниями заместителя наркома ВМФ Е.К. Самборского, на которого было возложено руководство над осуществлением военных перевозок, в целях их более успешной организации было предложено наладить порядок в портах, переводя работников погрузо-разгрузочных операций на казарменное положение. Ремонтно-заправочные работы в целях экономии времени предписывалось совершать исключительно во время грузовых работ. Ответственность за своевременную погрузку и выгрузку судов возлагалась не только на руководителей портов, но и на капитанов кораблей. Всех лиц, срывающих обработку судов с военными грузами, предлагалось немедленно привлекать к ответственности «по законам военного времени».

Эти и другие мероприятия способствовали повышению эффективности грузовых работ в портах, однако не всегда отвечали задачам ремонта кораблей, большинство из которых находились в тяжелом техническом состоянии. На снабжение вновь открытого Керченского фронта привлекались в основном мобилизованные гражданские суда, тогда как Севастополь обслуживали в основном военные транспортники и военные корабли. Подрывы кораблей на минах снизились, и суда зачастую отправлялись без сопровождения тральщиков. Зимой благополучному переходу способствовали длинная ночь и погода, затруднявшая полеты немецкой авиации. Тем не менее опасность налетов оставалась достаточно острой.

В феврале произошли организационные изменения в немецкой авиации, действовавшей в Крыму, приведшие к ее существенной активизации под Севастополем. К тому же на крымские аэродромы было переведено специальное авиационное соединение с острова Крит. В связи с этим весной 1942 г. обстановка на коммуникациях стала стремительно ухудшаться. Противник активизировал налеты, хорошо изучив советские маршруты поставок. В марте авиация противника начала применение акустических самонаводящихся торпед. Всего с февраля по апрель флот лишился почти 36 % транспортного тоннажа. Столь высокие потери были связаны преимущественно с атаками вражеских самолетов, а также и с техническими неисправностями, подрывами на минах собственных заграждений, непогодой. На подходах к Севастополю немецкие самолеты вели борьбу и с навигационным оборудованием Черноморского флота, расстреливая из пулеметов выставленные буи.

1 марта шедший без сопровождения из Туапсе пароход «Чапаев» подорвался на мине из советского заграждения на подходе к Севастополю. Вместе с пароходом погибли 120 человек, 240 лошадей, потеряно 1 тыс. т боеприпаса, 10 орудий, 83 т другого груза. 21 марта немецкой торпедой была повреждена корма теплохода «В. Чапаев», следовавшего в Севастополь из Поти. Погибло 102 человека. В этот же день в Севастопольской бухте был потоплен транспорт «Г. Димитров» с 3200 т цемента, предназначенного для строительства оборонительных укреплений. Однако одной из наиболее трагичных потерь стала гибель теплохода «Сванетия», направлявшегося из Севастополя в Новороссийск и атакованного 17 апреля 1942 г., по разным данным, от 7 до 12 самолетов-торпедоносцев. Транспорт двигался в охранении эскадренного миноносца «Бдительный», который предпринял попытку изменения курса для противодействия немецким самолетам, но не смог им помешать. Две немецкие торпеды с разных сторон попали в нос «Сванетии», в результате чего теплоход за 18 минут полностью ушел под воду, унеся с собой жизни 753 человек.

После гибели «Сванетии» было решено в срочном порядке усилить эскорт конвоев. Директивой Н.Г. Кузнецова еще 9 марта предписывалось охранять каждое выходящее в море транспортное судно не менее чем двумя сторожевыми катерами. Помимо этого нарком приказал обратить особое внимание на проверку кадров военных лоцманов. Вместо постоянных маршрутов были введены разовые маршруты для каждого рейса. Однако этих мер оказалось явно не достаточно.

В апреле советское командование приняло решение усилить флот переброской на Черное море катеров Каспийской флотилии, которых было выделено всего четыре. Германское командование также планировало усилить свои морские силы и попросило итальянский флот выделить на Черное море торпедные катера. Два соединения катеров и 6 сверхмалых итальянских подлодок прибыло к берегам Крыма в конце мая. Во второй половине мая на позицию южнее Севастополя совершила поход румынская подводная лодка «Дельфинул». Ее поход окончился безрезультатно. Более того, она несколько раз была вынуждена уклоняться от авиации немецких союзников. В начале июня к осуществлению перехватов советских судов впервые подключились и немецкие торпедные катера. Однако их деятельность оказалась малоэффективной, в том числе и по причине массового отказа торпед. Наибольшие трудности со снабжением Севастополя продолжала оказывать авиация противника, в мае – июне установившая настоящую воздушную блокаду главной базы Черноморского флота.

Новое наступление немцев началось 7 июня после пятидневной артиллерийской подготовки. Столкнувшись в первые дни штурма с ожесточенным сопротивлением, армия Манштейна понесла большие потери. Стало очевидно, что возможность немцев сломить оборону во многом зависела от эффективности блокады морских перевозок в осажденный город.

Пребывание кораблей в бухте из-за авиации противника в дневное время становилось крайне опасным. Практиковавшееся задымление причалов, равно как и зенитное прикрытие района разгрузки, не обеспечивали должной безопасности. В отличие от первых двух штурмов корабли практически не привлекались для артиллерийской поддержки войск, обороняющих Севастополь. Корабельная артиллерия вела огонь изредка в ночное время. С 1 по 16 июня было проведено всего 23 стрельбы, израсходовано 1856 снарядов.

Военные корабли стали все чаще использоваться с транспортными целями. Во-первых, они могли двигаться с большей скоростью, а во-вторых, имели возможность самостоятельно защищаться. После разгрузки или погрузки корабли спешили покинуть Севастополь. 27–28 мая крейсер «Ворошилов» и два эсминца доставили из Батуми в Севастополь 9-ю бригаду морской пехоты. На подходах к Севастополю и при выходе из базы корабли несколько раз подвергались атакам авиации. Но попаданий в корабли не было. Два самолета было сбито зенитчиками. Успешный поход совершил крейсер «Молотов», доставивший 12–15 июня свыше 6 тыс. пополнения и около 1 тыс. т боеприпасов и других грузов.

Всего в течение июня в Севастополь было доставлено 11,5 тыс. т грузов и 23,5 тыс. солдат, обратными рейсами эвакуировано 23 тыс. раненых. В этот месяц базу продолжали обслуживать пять транспортных судов, но четыре из них оказались потеряны, после чего транспортники для перевозок в Севастополь больше не привлекались.

2 июня в результате попадания вражеских бомб на подходе к Севастополю загорелся и затонул танкер «Михаил Громов», который должен был доставить 745 т бензина. 10 июня у причалов Сухарной балки был потоплен не до конца выгруженный транспорт «Абхазия», в этот же день в бухте погиб новейший эсминец «Свободный». В результате налета 27 самолетов корабль получил 9 прямых попаданий бомбами весом 100–250 кг. Корабль затонул, оставив над водой носовую надстройку, которая из-за разлития мазута продолжала гореть в течение 3 суток. 14 июня стал последним для транспорта «Грузия». Маршевое пополнение в количестве почти 700 человек спаслось вплавь, но на борту судна осталось почти 500 т столь необходимых боеприпасов, не считая спасенных водолазами 38 тонн.

18 июля до базы не добрался лидер миноносцев «Харьков». После обнаружения немецким самолетом-разведчиком в 65 км от побережья Турции корабль был атакован двенадцатью пикировщиками, нанесшими ему серьезные повреждения. «Харьков», потеряв на 4 часа ход, вынужден был затем вернуться в Поти.

19 июня транспорт «Белосток», приняв в Севастополе 500 раненых и 200 гражданских в сопровождении тральщика и пяти сторожевых катеров, покинул порт и в 20 милях южнее мыса Фиолент был атакован итальянскими торпедными катерами. Капитану удалось уклонить судно от одной торпеды, но вторая попала в борт. Судно затонуло, из воды было спасено 79 членов экипажа, 75 раненых и 3 эвакуируемых. «Белосток» стал последним транспортом, побывавшим в Севастополе.

К этому времени противник занял северное побережье Севастопольской бухты, и в связи с этим были созданы приемные пункты кораблей в Стрелецкой, Камышовой, Казачьей бухтах, в районе 35-й башенной батареи, ставшие последними причалами снабжения СОРа.

26 июня из Новороссийска в Севастополь вышли лидер «Ташкент» и эсминец «Безупречный», перевозившие бойцов и технику 142-й стрелковой бригады и боеприпасы. Недалеко от мыса Аю-Даг «Безупречный» был атакован и в результате несколько прямых попаданий затонул за несколько минут. «Ташкенту» удалось прорваться вместе с двумя тральщиками. Но на следующий день на обратном пути противник бросил на перехват корабля до 50 самолетов. После нескольких налетов эсминец получил серьезные повреждения, но продолжил движение, несмотря на затопление ряда отсеков (вода заполнила 45 % водоизмещения корабля). На помощь лидеру отправились два эсминца, спасательный корабль и буксир, доставившие наполовину затопленный «Ташкент» в Новороссийск. На его борту оказалось 50 погибших, в том числе работники машинного отделения, ценою своей жизни потушившие котлы, предотвратив на корабле взрыв.

В дальнейшем в Севастополь прорывались только небольшие корабли, но их транспортные возможности были крайне ограниченны. В этих условиях советская сторона переключилась на приоритетное привлечение к перевозкам подводных лодок, несмотря на их малую грузоподъемность. Если транспортное судно могло за один рейс доставить от 1 до 5 тыс. т груза, то подлодка могла вместить от 9 до 85 т. Использование для транспортных целей подлодок началось в мае 1942 г. и было вынужденной мерой, способствовавшей большей скрытости перевозок в условиях усиления вражеской блокады.

Как вспоминал командир подлодки Л-4 Н.Н. Прозуменщиков, «никто из нас не имел практики использования лодок в качестве транспортных средств. И мы удивились, когда к причалу подтянули железнодорожные вагоны, и все, что в них находилось, нам предстояло загрузить на лодку. Но потом это нас уже не удивляло, Севастополь требовал продовольствие и боеприпасы, горючее и медикаменты. Все инструкции полетели к чертям. Мы перевозили боезапас при недопустимо высоких температурах в артиллерийских погребах, размещали ящики или просто консервные банки в таких «святых» местах, какими являлись проходы у аккумуляторных батарей, обычно содержащихся в идеальной чистоте».

Проблемы транспортного использования подводных лодок были связаны не только с недостаточной грузоподъемностью. Как такового управления движением военных кораблей и лодок по одному и тому же фарватеру не было организовано. Имели место случаи подводного столкновения. Однако подводники в этих неблагоприятных условиях проявляли невероятное мужество. Широко известным стал подвиг старшины Н.К. Пустовойтенко, который, несмотря на отравление угарным газом и парами бензина всей команды, в тяжелейших условиях сумел в одиночку поднять свою М-32 в назначенное время для возвращения из Севастополя в Новороссийск.

Всего за время обороны 23 подводные лодки совершили 81 поход в Севастополь. Потерь и среди них не удалось избежать. Одной из наиболее заметных стала гибель лодки С-32, перевозившей 32 т бензина и боеприпасы. 26 июня в результате попадания в лодку немецкой авиабомбы произошел взрыв, имевший такую огромную силу, что его было видно на расстоянии 20 миль.

Подводниками было перевезено в Севастополь 1169 т продовольствия, 2264 т боеприпасов (в основном – зенитных), 574 т бензина (в балластных цистернах). Из Севастополя лодки вывезли 1411 раненых и ценности банка на сумму 14,5 млн. руб..

Всего в период третьего штурма Севастополя гитлеровскими войсками в осажденный город были перевезены три стрелковые бригады и маршевые пополнения общей численностью около 36 тыс. человек. Это не восполняло понесенные защитниками потери. Особенно критичным был расход материальных средств – боеприпасов, горючего, медикаментов и др. Напряженность боев возрастала, а вместе с ней и расход боеприпасов. В середине июня суточные потребности в горючем превышали имеющееся количество в 2–5 раз, продовольствия требовалось в 5 раз больше присылаемого. Но главное, что для поддержки обороны на занимаемых рубежах требовался расход снарядов 500 т в сутки. Однако город в среднем получал не более 100 т боезапаса в день. Вместе со снижением суточного расхода снарядов уменьшалась плотность огня артиллерии, слабела оборона.

130-мм орудие крейсера «Червона Украина», установленное на береговой батарее. Немецкий снимок, сделанный после окончания боев за Севастополь.

Нарушение морских коммуникаций стало одной из главных причин провала севастопольской обороны. По этой же причине не была организована своевременная эвакуация гарнизона, к которой флот оказался попросту не готов. Стойкость обороны СОРа напрямую зависела от возможностей регулярного восполнения потерь частей гарнизона, боезапаса и продовольствия. Понимая это, немецкое командование с помощью блокирования советских морских перевозок получило шанс на решение «севастопольской» проблемы, в полной мере воспользовавшись им. К сожалению, критический момент в обороне не был замечен Ставкой.

Неоднозначным выглядит решение об эвакуации командного состава СОРа. Ф.С. Октябрьский и Н.М. Кулаков предложили в ночь с 30 июня на 1 июля вывезти самолетами 200–250 ответственных работников и командиров на Кавказ. Ставка в итоге поддержала это предложение. Частичная эвакуация производилась не только по воздуху, но и морем. Подлодка Щ-209 вывезла 63 человека, Л-23 – 117 человек. Тральщики и катера, отправленные для вывоза комсостава с мыса Херсонес, понесли потери: из 4 тральщиков людей смогли принять 2, из 10 сторожевиков – только 7. Два из них были потоплены на обратном пути немецкими катерами, остальные смогли вывезти около 800 человек. В ночь на 3 июля были отправлены еще семь катеров, из которых пять смогли спасти до 400 человек, затем командование флотом решило больше не высылать корабли. Однако Генеральный штаб приказал вывезти всех людей из Херсонеса, имея данные докладов сухопутных командиров, и с этой целью в ночь на 6 и 7 июля 1942 г. шесть сторожевых катеров отправились в этот район. Берег был уже занят противником, и катера смогли поднять на борт с воды лишь 21 человека.

С одной стороны, спасение командного состава в отсутствие условий для полноценной эвакуации было обусловлено практическими задачами сбережения столь ценных руководящих кадров для армии и флота. С другой – оставление Севастополя командованием оказывало колоссальный деморализующий эффект на остававшихся защитников города. Ф.С. Октябрьский впоследствии объяснил мотивы этого спорного решения стремлением сохранить остатки флота: «В конце июня при помощи воздушных сил блокада достигла наивысшего предела. Даже подводные лодки не были в состоянии достигнуть берегов Севастополя, а о достижении их надводными кораблями и говорить не приходилось. В этих условиях встал вопрос, как быть? Если эвакуировать армию, то были бы потеряны армия и флот, оказавшийся сильно преуменьшившимся из-за потерь в боях. В конечном счете, была потеряна армия, но сохранен флот».