В семь утра на следующий день мы свернули с дороги, пересекли мост через бурлящую реку и направились к простому двухкомнатному дому на сваях. Ширма из рисовой бумаги была раскрыта, указывая, что обитатель дома бодрствовал.

— Годзэи! — кликнул я хозяйку.

Мы подождали снаружи. Шел дождь, и с крыши низвергался настоящий водопад. Спустя мгновение из спальни появилась Годзэи. Крошечная старушка, ростом примерно метр сорок, одетая в кимоно, на которое было накинуто пальто. Босые ноги ее мягко ступали по татами из рисовой соломы. Завидев нас, трех рослых американцев в ярких дождевиках, она вздрогнула. А затем рассмеялась — даже, скорее, захихикала, — выдыхая в студеный утренний воздух плотные облачка радости. Ее загорелое морщинистое лицо растянулось в улыбке, скулы приподнялись, и глаза превратились в две щелочки.

— Проходите, — пригласила она.

Мы сняли обувь, вошли в дом и уселись. Хозяйка предупредила, что говорит по-окинавски и немного по-японски, поэтому разговаривать нам будет затруднительно. Тем не менее с помощью нескольких десятков вопросов я разузнал ее историю.

Бóльшую часть жизни Годзэи проработала в горах, рубила дрова и продавала их в деревне. Когда ей исполнилось восемнадцать, родители выдали ее замуж за местного фермера. У них родилось четверо детей, которых она вырастила, несмотря на все трудности.

Однажды в горах она повстречала женщину, намного крупнее себя, которую укусила хабу — смертельно ядовитая змея, обитающая на острове. Годзэи, весившая чуть меньше 40 кг, оторвала кусок от своего платья, сделала жгут, после чего взвалила женщину на спину и потащила пострадавшую к морю. Пришлось идти около семи километров. На лодке женщину отвезли в соседнюю деревню, оказали помощь, и та выжила. Годзэи тогда было 62 года.

Сейчас, по прошествии сорока лет, Годзэи живет одна в крошечном доме. Ее муж умер на 52-м году брака. Каждый день она работает в огороде и три раза в год собирает урожай — преимущественно чеснок, гойю, куркуму и лук-шалот. С удовольствием читает комиксы, которые приносят внуки, и обожает смотреть бейсбольные матчи по телевизору. Ее любимое время — вечер, когда к ней в гости заходят соседи.

Когда разговор подошел к концу, мы нервно улыбнулись, глядя друг на друга.

— Посмотри на ее лицо, — прошептал Грег. — Обрати внимание на глубокий, въевшийся загар от постоянного пребывания на солнце. Заметил, что у Камады такая же кожа? Это означает, что они обе всю свою жизнь регулярно получали приличные дозы витамина D.

— И что?

— Я считаю, витамин D — важный ингредиент в рецепте долголетия, — воодушевленно принялся пояснять Грег, словно на него только что снизошло озарение. — Кожа под воздействием солнечных лучей вырабатывает витамин D. Недостаток этого витамина повышает риск развития практически всех заболеваний, связанных с возрастом, включая многие виды рака, высокое кровяное давление, диабет и даже аутоиммунные заболевания вроде рассеянного склероза.

— Недостаток витамина D заметно ускоряет развитие сердечнососудистых заболеваний у пациентов с больными почками. Дефицит этого витамина вызывает ломкость костей, атрофию мышц. Резко возрастает вероятность падения и переломов. А когда люди в таком возрасте ломают кости, — Грег кивнул в сторону Годзэи, — они быстро умирают.

— Но мне казалось, что слишком долгое пребывание на солнце вызывает рак, особенно учитывая изменения в озоновом слое, — возразил я.

— Разумеется, если вы редко бываете на солнце, — парировал Грег шепотом. — Сейчас, конечно, не так, как было во времена наших родителей, и никому не хочется зажариться на солнце. Ожоги наносят вред, но еще вреднее постоянно сидеть дома из страха загореть слишком сильно. Люди вроде Годзэи, — продолжал Грег, — с глубоким загаром, привыкшие постоянно находиться на солнце, получают оптимальное количество витамина D. Тем, кто безвылазно сидит дома, приходится литрами пить витаминизированное молоко, чтобы получать оптимальное количество этого витамина. Содержание его в поливитаминах недостаточно, особенно если вы живете в северных городах типа Нью-Йорка или Чикаго, имеете смуглую кожу, подолгу работаете в закрытых помещениях или отпраздновали слишком много дней рождения. Витамин D в организме контролирует важнейшие элементы иммунной системы, кровяного давления и роста клеток и играет существенную роль в профилактике рака. Доказано, что витамин D угнетает раковые клетки, которые чаще всего убивают американцев.

Организм нуждается в солнечных лучах для выработки витамина D, однако избыточное воздействие солнца может повредить коже. Для соблюдения разумного баланса Национальные институты здоровья рекомендуют находиться на солнце десять-пятнадцать минут дважды в неделю, а остальное время пользоваться солнцезащитным кремом с SPF не менее 15. В этом случае вы получите достаточно солнца для выработки витамина D, не подвергая кожу вредному воздействию ультрафиолетовых лучей.

Годзэи, которая терпеливо слушала нашу с Грегом беседу, поднялась и прошествовала в кухню. Я выждал минуту и последовал за ней. Она возилась на кухне — узкой комнатке, освещаемой только маленьким распахнутым окошком, через которое проникал слабый свет дождливого дня.

Я молча наблюдал за хозяйкой. Достав из-под раковины деревянную старую коробку, она встала на нее, чтобы достать до крана. Наполнив чайник водой, Годзэи поставила его на плиту и зажгла огонь. На полке стояли две прозрачные банки, похоже с какими-то настойками — лекарствами, как выяснилось позднее. В одной из них были дольки чеснока, а в другой — какая-то зеленая трава.

Ожидая, пока закипит вода в чайнике, Годзэи энергично вымыла пару тарелок, а заодно и свои вставные челюсти. Когда чайник засвистел, она сняла его с огня, присела на корточки в углу и залила кипятком чайные листья. Кухня наполнилась нежным сладким ароматом жасминового чая. Ее плавные и неторопливые движения отличались четкостью и спокойствием. Казалось, она совершенно не замечала моего присутствия.

Позже, за чаем, мы предприняли тщетную попытку возобновить прерванный разговор. Совершенно иные, мы были людьми из разных полушарий, даже из разных столетий, и никак не могли подобрать нужные слова. Она понимающе улыбнулась. И тут вспомнила, что забыла угощение! Легким движением поднявшись на ноги, она снова исчезла на кухне. И через какое-то время наша гостеприимная хозяйка вынесла две тарелки; одну с нерафинированным сахаром (любимое лакомство ее внуков), а вторую с сушеным гольяном (ее любимое лакомство). Ногтем она отковырнула голову одной рыбешки и запихнула ее в рот, жестами призывая меня сделать то же самое. Рыбешка была жестковатой, соленой и, естественно, с рыбным привкусом, правда, совсем не неприятным. Я заел ее куском сахара и запил чаем. И мы улыбнулись друг другу.

Через пару минут она снова вскочила. На этот раз, чтобы принести ежедневное подношение предкам — обязательный ритуал духовной жизни Окинавы. Годзэи встала у дальней стены, где на полке разместились коллекция ваз с цветами, урны и старые фотографии. Она зажгла несколько палочек с благовониями и поставила их перед старой фотографией угрюмой пары крестьян. Поднявшаяся вверх струйка дыма наполнила комнату ароматом сандалового дерева. И снова я будто превратился в невидимку. Последующие десять минут она читала молитвы, наклонившись к алтарю. После чего села на место и улыбнулась.

— Видите, что происходит? — заметил Крейг. — Этот ритуал — почитание предков. Пожилые женщины питают огромное уважение к умершим предкам. И верят, что если совершат должные подношения с утра, то в течение всего дня предки будут оберегать их. Если случается нечто плохое, значит, так было суждено, а если случается нечто хорошее, то лишь потому, что предки о них позаботились. Передавая заботы высшей силе, люди снимают стресс.

— Здорово, — прокомментировал я.

— Вы заметили, кстати, как легко она встает и садится? Сколько пожилых людей в Америке могут с такой легкостью подниматься на ноги? Годзэи больше ста лет, и за день ей приходится вставать и садиться раз по тридцать. Для человека ее возраста она необычно сильна и проворна. Это исключительно важный фактор для старческой смертности, поскольку после определенного возраста падения и переломы имеют обычно фатальные последствия.

Примерно в девять утра наша хозяйка извинилась и отправилась готовить завтрак. Поднявшись на ноги уже в девятый раз за время нашего визита, она отправилась на кухню, где зажгла огонь под вчерашним супом. Всыпала туда свежей моркови, редиски, тофу, столовую ложку пасты мисо и оставила вариться. Между делом она убралась на кухне, вытерла полки, раковину и даже окно. После этого пододвинула к плите стул и уселась наблюдать за супом. Пламя отбрасывало слабый отблеск на лицо Годзэи. Мне подумалось, что в этот момент я наблюдаю за счастливым финалом человеческой жизни. Не ощущалось ни слабости, ни сожаления о надвигающейся смерти, скорее умиротворение — удовлетворение от жизни, свободной от устремлений и обязательств, которые тяготили ее в молодые годы.

Она налила подогретый суп в миску, поглядела на него несколько долгих мгновений и пробормотала: «Хара хати бу». Бросила на меня быстрый взгляд и опустила глаза на миску, словно выжидая чего-то. Тут до меня дошло, что, наверное, она хочет поесть в одиночестве? Я объявил о своем уходе.

— Большое спасибо, — поблагодарил я, слегка кланяясь. — Могу ли я навестить вас еще раз?

— Если нужно, — усмехнулась она. И широко улыбнулась.