Глава 3

Ровный гул мощных двигателей комфортабельного А-320 едва ощущался в салоне первого класса и совершенно не мешал плавному ходу моих мыслей. Откинувшись на спинку мягкого кресла, я любовался проплывающей далеко внизу ослепительно-белой пеленой сплошной облачности. Со стороны могло бы показаться, что я нахожусь в состоянии глубокой задумчивости, но на самом деле в голове было абсолютно пусто. То есть я не совсем правильно выразился — какие-то мысли там витали, поскольку для того, чтобы полностью выкинуть все из головы мне пришлось бы войти в состояние глубокого медитативного транса. Но поскольку в данный момент передо мной не стояла какая-то определенная задача, требующая предельной концентрации, я попросту сидел и тупо пялился на облака.

Веселое щебетание стюардессы, предлагающей пассажирам напитки, сладости, фрукты и прочие мелкие радости для услаждения души и плоти на какое-то время отвлекли меня от созерцательного состояния. От выпивки и сладостей я отказался — рановато, к тому же, впереди без малого пять часов лету, так что успеется.

После того, как девушка вместе со своей тележкой покинула салон, я вернулся к прерванному занятию. За то время, пока любовался точеной фигуркой эйр-хостис, сплошной массив облачности остался где-то позади. Далеко внизу сквозь туманную дымку можно было явственно рассмотреть размытые очертания береговой линии континентальной Европы. Я не такой уж великий знаток географии Земли, но мне показалось, что под крылом самолета в данный момент проплывает французский Кале. Впрочем, я мог и ошибаться.

В конце концов, мне надоело мое занятие, оторвавшись от иллюминатора, я в очередной раз обвел взглядом пассажиров привилегированного класса. Ничего особенного — люди как люди, только немного переплатили за право путешествовать в носовой части самолета, подальше от воющих турбин и в непосредственной близости от экипажа. От нечего делать, я поудобнее устроился в кресле и, закрыв глаза, решил немного понаблюдать за соседями посредством своего экстрасенсорного восприятия. Уверяю, что ничего патологического в этом моем стремлении не было — провожу подобные опыты исключительно из любви к науке и разного рода упражнениям для ума, заодно выявляю присутствие на борту разного рода неуравновешенных личностей, способных серьезно испортить настроение мне и прочим нормальным людям. Кроме того, подобные занятия здорово помогают адаптироваться в новой для меня среде.

На этот раз я решил ограничиться поверхностным изучением общего эмоционального фона своих попутчиков. Если бы мне до этого не доводилось бывать в России, я бы сейчас обязательно взял в оборот какого-нибудь ее гражданина посмышленее и за пару-тройку часов вполне овладел навыками разговорного языка, вдобавок обзавелся кучей знаний о привычках и традициях ее коренных жителей. Но я уже неоднократно бывал в Москве и Петербурге, и русский знал не хуже своего родного языка. К тому же, в России у меня куча хороших знакомых. По этой причине я хоть и попросил забронировать для себя номер в отеле, вряд ли мне придется там жить продолжительное время. По опыту прошлых визитов в эту бесспорно загадочную страну, я успел убедиться в том, что всякий более или менее серьезный разговор заканчивается здесь либо хорошей пьянкой, либо хорошей пьянкой вкупе со славным мордобоем. Причем мордобоем по сугубо принципиальным соображениям. Но самое главное, всякому уважаемому гостю непременно предоставят на неограниченный срок и кров, и стол.

Вообще-то по своей натуре я существо сдержанное, можно сказать, предельно закрытое, и отношусь ко всяким бурным проявлениям эмоций не то чтобы негативно, скорее, с определенной невозмутимостью, но даже мне ни разу не удавалось избежать магического обаяния российского застолья, когда квартира хозяина превращается в некий симбиоз проходного двора и рюмочной. Заходи, гость дорогой, кем бы ты ни был. Свободный стакан для тебя обязательно найдется. Принес с собой пузырь — отлично. Не принес, не парься — водки на всех хватит. Только будь готов, дружище, в один прекрасный момент получить в табло по самому пустяковому поводу, ежели, конечно, не успеешь вовремя унести ноги. Впрочем, я вовсе не уверен в том, что столь безалаберное отношение к жизни свойственно всему народонаселению этой страны, поскольку все мои наблюдения подобного рода касаются лишь его богемной части.

Я вдруг вспомнил, как несколько раз в пьяном угаре посредством своих кулаков доказывал особо ретивому почитателю того или иного художественного направления полную несостоятельность его взглядов. Или с энергией озабоченного самца марала вступал в схватку с конкурентом за право обладания какой-нибудь дамой, которую в нормальном своем состоянии вряд ли удостоил бы мимолетным взглядом. И о том, какой стыд испытывал на следующее утро после очередного подобного фортеля, проснувшись непонятно где и непонятно в какой компании.

Один мой весьма близкий знакомый, между прочим, очень талантливый художник, говаривал после очередной такой попойки, поднося с утра пораньше к моему носу лафитник с водкой и маринованный огурчик на вилке:

— Не расстраивайся, дорогой Ивэн, объясняю тебе как бестолковому немцу, не способному постичь самых элементарных истин: этот твой стыд — суть самая возвышенная эманация, ради которой и устраиваются безобразия подобные вчерашнему. В старину после эдакой похабщины люди ходили сначала в баню, а потом в храм и сутками замаливали грех. Ибо искренне считали: не согрешишь — не покаешься, не покаешься — не спасешься. Нам же индивидам, пребывающим в перманентном состоянии соития с божественной сущностью, каяться ни к чему — все равно мы после нашего ухода обречены, попасть прямиком в Рай, как существа наивные, ищущие, ошибающиеся, оттого беззаветно любимые Господом нашим. Ибо сказано в писании… — После чего следовала пространная философская галиматья, подводящая псевдонаучное обоснование насущной необходимости похмелиться по утряне…

Энергично помотал головой, чтобы отогнать яркий образ обросшей длинной нечесаной шевелюрой и окладистой бородищей образины своего приятеля-художника. Затем легко скользнул в астрал, захватывая постепенно в сферу своего сверхтонкого восприятия всех находящихся в самолете пассажиров, а также его экипаж.

Войдя в режим, позволяющий манипулировать тонкими и сверхтонкими энергиями, поначалу ничего необычного не заметил. Заурядный психоэмоциональный фон обыкновенного рейса. Впрочем «заурядный» даже для землян, привыкших к подобным перелетам, звучит не совсем правильно, поскольку всякое разумное существо, оказавшись в непривычной обстановке, вольно или невольно начинает испытывать нервный стресс. И не важно, трясется ли оно от страха в постоянном ожидании падения небесного судна или, надев на уши наушники, смотрит забавную киношку на встроенном в спинку переднего кресла экране.

Вообще-то даже поверхностное сканирование более чем полутора сотен сознаний, является весьма утомительным занятием, поскольку требует значительных затрат психофизической энергии. Однако занимался я этим вовсе не из праздного любопытства и любви к абстрактному знанию. Пару лет назад, еще в один из первых полетов меня угораздило очутиться в одном самолете с организованной группой террористов, планировавших захват судна. Тогда мне пришлось хорошенько провентилировать мозги ребятам так, что те забыли напрочь, для какой цели оказались на борту. Очухались они уже на земле после того, как их полностью разоружили, а также изъяли у них взрывные устройства. С этими я особенно не церемонился и орудовал в их головах, как бог на душу положит, поэтому без особого удивления узнал из газет о том, что все они без исключения рано или поздно оказались в психушке. Впрочем, не могу утверждать со стопроцентной уверенностью, что сему причиной стали именно мои манипуляции с их сознаниями, поскольку уже в момент нашего знакомства те парни вряд ли находились в полном душевном здравии. Разве может нормальный человек в угоду даже самым благородным устремлениям ставить на кон жизни десятков и сотен людей?

Сделав вывод о том, что никаких злоумышленников, планирующих угон самолета, на борту не наблюдается, я собирался покинуть мир тонких астральных тел и вернуться в свое обычное состояние. Но тут мое обостренное внимание привлекло едва приметное образование, пульсирующее туманным облачком в левом двигателе аэробуса. Хорошенько присмотревшись, я возблагодарил Провидение за то, что оно вовремя подвигло меня погрузиться в сферы сверхтонких материй, а заодно своего Учителя, под мудрым руководством которого я научился контролировать свои врожденные способности мага. И в то же время моему удивлению не было предела, поскольку в этом странном феномене я узнал нечто такое, чего в данном измерении по ряду причин просто не могло существовать. Чтобы проверить свои подозрения осторожно потянулся к туманной субстанции, затаившейся в одном из самых уязвимых мест самолета. Беглого взгляда мне было достаточно для того, чтобы понять, что это такое, и какими бедами чревато для людей, находящихся на борту воздушного судна. Я постарался максимально абстрагироваться от всех раздражающих факторов и еще раз внимательно осмотрел загадочное образование.

Несомненно, это было какое-то достаточно заковыристое заклинание. Ничего конкретного о его характере и свойствах я пока сказать не мог, поскольку даже самая простенькая магическая формула, облаченная в материальную конструкцию, требует кропотливого труда для постижения своей сущности. Единственное, что я мог утверждать с полной определенностью, было то, что, тот, кто наложил данное заклинание на двигатель аэробуса, сделал это вовсе не для того, чтобы самолет благополучно добрался до конечного пункта назначения. И еще до моего сознания дошло то, что, оказывается, кроме меня в настоящий момент на Земле имеются чародеи, способные оперировать достаточно сложными метафизическими формулами и построениями.

Но этого не может быть — во всей необъятной Ойкумене дорогу в этот мир знают всего два разумных существа: я и Учитель. Насколько мне известно, Учитель в данный момент находится при своих балбесах студиозусах. Но даже в том случае, если ему вдруг взбрело в голову посетить измерение под названием Земля, и, как в старые добрые времена устроить какую-нибудь каверзу своему бывшему ученику, он ни при каких обстоятельствах не нарушил бы Священную Хартию и не поставил под удар жизни ни в чем не повинных пассажиров авиалайнера. Скорее он заманил бы меня в какую-нибудь хитроумную ловушку или устроил «сезон фатальной невезухи», да мало ли что может придумать старый затейник. Но преступить главный закон, ограничивающий чародейский беспредел в Межмирье, он вряд ли способен.

Отсюда можно выдвинуть ряд догадок, относительно появления на борту самолета довольно сложного заклинания.

Во-первых, Учитель мог поделиться с кем-то из своих адептов координатами данного мира. Впрочем, это вряд ли — не в привычках старика вот так запросто разбазаривать особо ценные знания, накопленные им за время его многовековых метаний по Межмирью. Сам я лишь случайно, точнее, за счет своего феноменального проворства сумел разведать путь в эту нестандартную вселенную. К тому же, даже если какому-нибудь магу стало известно местоположение Земли, вряд ли его заинтересовал бы этот техногенный мирок, поскольку в традиции чародейского сословия с откровенным небрежением относиться к потугам обыкновенных смертных заменить благородную магию разного рода механическими штучками. При других обстоятельствах я и сам ни за что не задержался здесь более чем на неделю, если бы случайно не наткнулся на кое-что, крайне меня заинтересовавшее. Для того, чтобы иметь возможность продолжительное время находиться на Земле, мне пришлось вернуться в мир Аурениуса и специально заняться решением проблемы пополнения запасов магической энергии в моем организме.

Во-вторых, кто-то из магов мог чисто случайно наткнуться на этот мир. Однако опять таки согласно вышеперечисленным мной причинам он здесь надолго вряд ли останется. А впрочем, не исключена возможность, что он также как и я обнаружил на Земле нечто такое, что заставило его задержаться в этих краях на неопределенный срок. К тому же, вряд ли что-либо может помешать ему создать пилюли концентрированной апейронной энергии, что вполне обеспечит его автономность.

В-третьих, существует незначительная вероятность, что в этот мир проник некто, обладающий магическими способностями, вовсе не из моей Ойкумены, а из какого-либо иного домена или из вселенной с более высокой координатной мерностью.

Гипотеза о том, что чародей, способный наложить подобное заклинание, является коренным жителем Земли, отметалась мною без рассмотрения, поскольку не имела под собой никакой реальной основы. Как я уже успел отметить выше, те земляне, что без зазрения совести именуют себя магами, потомственными колдунами или колдуньями, в лучшем случае, весьма посредственные экстрасенсы, а в худшем — обыкновенные шарлатаны. Ну не может, образно выражаясь, гора породить мышь, поскольку нет в этом измерении необходимых и достаточных условий для возникновения более или менее сильной личности, способной оперировать подобного рода заклинаниями.

Иных путей появления на Земле еще одного или нескольких продвинутых магов я не видел. Поэтому в качестве рабочей версии решил остановиться на том, что некий чародей появившийся неважно из каких мест, пытается вопреки общепринятым нормам творить в этом измерении полнейший беспредел, втягивая в сферу своих магических экзерсисов ничего не подозревающих обывателей. Например, в данном случае это пассажиры воздушного судна. Мне было лишь непонятно, для каких целей этому или этим Некто понадобилось устраивать авиакатастрофу столь изощренным способом.

Все вышеизложенные соображения промелькнули в моей голове с невероятной скоростью. Впрочем, долго ломать голову в бесполезных потугах получить ответы на неразрешимые в данный момент вопросы, я не стал даже пытаться. Поскольку обнаруженное мной заклинание угрожало жизни и здоровью пассажиров и членов экипажа авиалайнера, возникла насущная необходимость предпринять срочные меры для его нейтрализации. Несмотря на всю серьезность положения, внутренне я усмехнулся, так как второй раз за прошедшие сутки оказался в центре драматических событий, чреватых массовой гибелью людей.

«Прям поветрие какое-то, — подумал я. — Кому рассказать — не поверят».

За неполные сутки на мою бедную голову обрушилось столько всякого, что при моем активном образе жизни за предшествующие два года не набралось, хотя кроме случая с упомянутыми мной террористами, я умудрился также побывать в плену у банды чернокожих сомалийских весельчаков. Впрочем, это уже отдельная история. А пока меня более всего интересовало то загадочное магическое образование, которое в измерении Земля попросту не имело никаких прав на существование, и, тем не менее, вот оно — преспокойно дожидается своего часа, чтобы…

«Опять, Ивэн, ты занимаешься не тем, чем нужно, — сердито одернул сам себя, — вместо того, чтобы приступить к делу!»

Перед тем, как подступиться непосредственно к дезактивации обнаруженного мной заклинания, я самым тщательным образом проверил окружающее пространство на предмет обнаружения каких-либо иных заклинаний. Такая предосторожность во время проведения подобных операций вовсе не излишняя перестраховка, а жизненно важная мера безопасности. Дело в том, что многие маги преднамеренно выставляют напоказ какую-нибудь мелочевку, а основное убойное заклинание маскируют под вполне безобидный предмет, например: гранитный валун на обочине дороги, трухлявый пень в лесу или стог сена в поле. Бывало, лишь только приступит чародей к «разминированию», а оно как жахнет, только не там, где тот ожидает, в результате взамен живого мыслящего существа получаем горстку золы или наоборот — замороженную сосульку. Положа руку на сердце, признаюсь: сам когда-то занимался подобными вещами, избавляясь от весьма опасных конкурентов. Но это опять-таки, отдельная тема для долгой, даже очень долгой беседы у камина за рюмочкой чего-нибудь горячительного.

Убедившись в том, что страхующие чары неизвестными чародеями не наложены, я смело приступил к изучению обнаруженного заклинания. Соблюдая все необходимые меры предосторожности, я подкрался к равномерно сокращающемуся и разбухающему туманному облачку. Ага, кое-что стало мне понятно сразу: заклинание вовсе не боевое, скорее трансформационного плана. После его срабатывания двигатель вместе с частью крыла попросту рассыплется в молекулярную пыль. Что случится дальше, объяснять излишне. На мой взгляд, задумано топорно, хотя и вполне эффективно — ни у кого из присутствующих на борту нет ни единого шанса уцелеть после крушения, и никаких особенных записей в «черных ящиках», способных пролить свет на причины катастрофы эксперты не обнаружат. Я представил, как через несколько часов после аварии все средства массовой информации начнут смаковать подробности крушения очередного авиалайнера, и мне, мягко говоря, стало не по себе.

«Осторожно, Ивэн! — вновь мысленно обратился сам к себе. — Теперь от тебя требуется всего лишь нейтрализовать эту штуковину».

Данную проблему можно было решить несколькими путями: либо размотать и постепенно уничтожить самою нить заклинания, либо, не прикасаясь к чуждой магии, создать и применить нейтрализующую формулу, либо, никак не воздействуя на темное облачко, попросту изгнать его с борта самолета. Последний способ показался мне самым эффективным — нет никакой беды в том, что заклинание сработает в атмосфере. Это приведет всего лишь к расщеплению на активные атомы нескольких кубометров двухатомного кислорода с последующим образованием небольшого количества озона и окислов азота.

Так я и поступил. Оплел облачко энергетической сетью, затем постепенно, без ненужной суеты стал вытягивать ее вместе с «уловом» за пределы корпуса самолета. Казалось бы, невесомое облачко, но для того, чтобы его отбуксировать в нужное место мне пришлось изрядно поднапрячься, поскольку тот, кто накладывал заклинание, позаботился о том, чтобы очень тщательно «привязать» его к злосчастной турбине аэробуса.

После того, как мне все-таки удалось вытащить виртуальную «авоську» с опасным грузом за пределы зоны поражения, я смог немного перевести дух и оценить дело рук своих. Со стороны в астрале самолет и болтающаяся в его хвосте энергетическая сеть производили забавное впечатление. Однако мне было не до шуток — заклинание по-прежнему стремилось занять свое законное место в турбине, и удерживать его на безопасном расстоянии было нелегкой задачей. По этой причине я отменил свой первоначальный замысел хорошенько изучить чужую магию — как говорится: не до жиру… Я собрал всю имеющуюся в моем распоряжении энергию и, освободив пульсирующий сгусток мрака от пут, хорошенько врезал по нему что было мочи. Получилось именно так, как я ожидал — энергетический «пинок» сработал на манер спускового устройства…

Чем все закончилось, я так и не увидел, поскольку предпочитаю держаться подальше от чужих заклинаний во время их активации. Выскочив из астрала, я узрел перед собой испуганное лицо стюардессы. Девушка смотрела на меня своими широко распахнутыми глазищами, губы ее шевелились, но звукголоса не воспринимался моим слуховым аппаратом. Так иногда бывает после особенно глубокого погружения в сферы тонких энергий.

— …ам плохо, сэр? — Наконец-то ко мне вернулась способность слышать. — Что с вами?

— Ничего, ничего… только не волнуйтесь, — я поспешил успокоить стюардессу, а также любопытствующих соседей. — Это всего лишь сон. Заснул, понимаете ли, а тут как назло кошмар приснился.

— Может быть все-таки врача вызвать? Вы так побледнели, зубами во сне скрипели и этот пот!.. — не унималась заботливая эйр-хостис. — Один из наших стюардов — дипломированный фельдшер…

— Вот глупая девчонка — пристала к парню, как банный лист к одному месту! — Сидевший на противоположном от прохода ряду, мужчина поднялся со своего кресла с едва початой бутылкой виски в правой руке и стаканом в с левой, и, прихватив со столика стюардессы второй стакан, бесцеремонно присоседился на свободное место рядом со мной. Затем, как бы опомнившись, поинтересовался: — Не возражаете? — И, плеснув в трофейный стакан золотистой жидкости примерно на два пальца, протянул мне со словами: — Примите внутрь, молодой человек, это именно то, что в данный момент вам поможет лучше всяких микстур и таблеток.

Был мужчина невысок, кряжист, лет сорока или сорока пяти, щеголял полированной как бильярдный шар головой. Впрочем, лысина была ему к лицу, и представить этого человека обросшим густой шевелюрой было весьма затруднительно. Говорил он по-английски недостаточно бегло с ярко выраженным русским акцентом и время от времени запинался, подыскивая нужные слова.

Я машинально принял из его рук бокал и залпом осушил его. После чего вернул владельцу опустевшую тару и для удобства общения перешел на его родной язык.

— Премного благодарен, господин… Э?..

— Смирнов Иван Николаевич — предприниматель и в некоторой степени политик, — представился мужчина и, улыбнувшись по-детски открытой улыбкой, добавил: — На Смирновых, Ивановых и Кузнецовых вся Рассея матушка держится. Давай, паря еще по маленькой врежем, иначе я среди этих надутых халявщиков, привыкших путешествовать по первому классу за хозяйский счет и маменькиных сынков, получивших образование в разных там Оксфордах и Кембриджах, с тоски сдохну. Никак не возьму в толк, язвенники они все здесь что ли — даже на дармовщинку вмазать отказываются, все бубнят: «Сори, ай м нон-дринкен»! Знаем, какие они нон-дринкены — просто выпендриваются друг перед дружкой, а в Москве дорвутся до нашей прозрачной — за уши не оттащишь. Ты, земеля, по какому делу в Туманный Альбион мотался? Если, конечно, не секрет. Я поначалу подумал, что ты также из этих гусей гамбургских, — Иван Николаевич обвел салон рукой с опустевшим стаканом и пояснил: — Эвон как по-англицки шпаришь, как по-русски.

— Ивэн Вериск — искусствовед, — в свою очередь отрекомендовался я и поспешил разуверить своего нового знакомого в том, что являюсь его земляком: — Извините Иван Николаевич, но я родом не из России. Родился и вырос в Австралии неподалеку от Мельбурна, а в Москве года два назад проходил стажировку.

Легенда о моих австралийских корнях была заранее мной проработана самым тщательнейшим образом, поэтому даже коренной житель Зеленого континента не смог мы подловить меня на противоречиях. Сказка про австралийского ученого была очень удобна тем, что, представься я, например, американцем или жителем какой другой европейской страны существовала вероятность нарваться на какого-нибудь оголтелого шовиниста, относящегося не самым лучшим образом к представителям именно этого государства. А поскольку граждане Австралии из-за географической удаленности своей родины от разного рода международных свар и разборок мало кому успели насолить, относились к ним как в Старом, так и Новом Свете вполне лояльно. В чем я тут же смог убедиться:

— Австралиец? — слегка разочарованно пробормотал господин Смирнов, но тут же, воспряв духом, заявил: — Не американец, и, слава Богу! — Затем доверительно сообщил: — Не люблю я этих америкосов, и европейцев также не люблю — скользкие они все, неискренние. Пить по-нашенски не умеют, хотя насчет хваткости и деловитости им не откажешь и еще… — Не закончив начатую мысль, мужчина махнул рукой и переключился на другую тему: — Плевать на них, Ваня! Ты — Ивэн, а, значит, Ваня, и я — Ваня, выходит мы с тобой тезки. Давай-ка лучше вмажем за знакомство, тем более на австралийца ты вовсе не похож — скорее на какого-нибудь российского паренька из-под Калязина, Вятки или другого городишки… Помнишь, как там у великого поэта:

Поэт был мне незнаком, но стихи очень понравились. За них мы и выпили. После третьей мы перешли на «ты», а через час задушевной беседы о том, о сем бутылка весьма качественного скотча как-то незаметно опустела. Предложение моего нового знакомого продолжить банкет, было мной с энтузиазмом принято. Осмотрев критически столик стюардессы, заставленный стандартными сортами виски и коньяка, Иван Николаевич брезгливо повел носом и барским жестом отпустил стюардессу, заявив во всеуслышание, что такое дерьмо даже злейшему врагу постесняется предложить. Несмотря на то, что сказано это было по-русски и весьма виртуозно сдабривалось изрядной порцией непечатных выражений, девушка, несомненно, уловила общий смысл. Обиженно поджав губки, оно презрительно фыркнула и покинула салон вместе со своей тележкой.

Между тем неугомонный Иван Николаевич мигом слетал к своей ручной клади, извлек оттуда бутылку весьма недешевого Хеннеси и, плеснув в стаканы «по граммульке», громко провозгласил:

— За баб, Ваня! Куда же нам — мужикам без них.

Поскольку это был уже третий тост за женщин, решили не вставать, а выпить сидя. Затем выпили за «Рассею-матушку», за братскую дружбу между россиянами и австралийцами, за австралийских красавиц (сидя), за вывод американских войск из какой-то там совершенно незнакомой мне страны… Короче говоря, расслабуха получилась отменная…

Несмотря на количество и крепость принятого нами на грудь к моменту посадки аэробуса в аэропорту Шереметьево я и мой новый приятель держались на ногах вполне сносно. Плечом к плечу, словно два бойца, идущих в одной шеренге мы лихо сошли по трапу на бетон взлетно-посадочной полосы. При этом Иван Николаевич хорошо поставленным баритоном от всей души горланил: «И снится нам не рокот космодрома, не эта ледяная синева…»

Я хоть и не знал слов песни, но в меру своих скромных возможностей старался поддержать солиста. Справедливости ради нужно отметить, что наш концерт на публике очень скоро закончился. К трапу подкатил бронированный лимузин. Из него выскочили двое дюжих молодцов в черных костюмах. Подойдя к нашей парочке, один из них очень вежливо обратился к моему новому знакомому:

— Здравствуйте, Иван Николаевич, с возвращеньицем! Прошу проследовать в машину.

— Начинается, — недовольно заворчал господин Смирнов, — броня крепка и танки наши быстры, в результате в уборную без охраны не сходишь. Веришь, Ваня, в собственном саду или доме шагу не ступить, чтобы не напороться на какого-нибудь ретивого гаврика из охраны, а коснись чего, шлепнут как неразумного куренка, и никакие меры предосторожности не помогут. Не люблю я эту заграницу, но там хоть чувствуешь себя в относительной безопасности и по улицам можно гулять свободно.

— Оборотная сторона власти и богатства, — глубокомысленно заметил я. — Приятно было с тобой познакомиться, уважаемый Иван Николаевич. Засим позволь откланяться, мне еще паспортно-визовый контроль проходить.

Однако мой новый знакомый не собирался меня так запросто отпускать.

— Ваня, плюнь на таможню и Ментов, едем ко мне, посмотришь, как я живу! Познакомлю тебя со своим семейством. В баньке попаримся, с дороги еще вмажем по граммульке. А визу и прочие отметки в паспорте мы быстро организуем — сейчас пошлю одного из своих балбесов к главному здешнему начальнику, так он через пять минут сюда заявится со всеми необходимыми печатями и бланками. Поедем, Вань?

— Извини, Иван, но у меня на сегодня назначена очень важная встреча с одним из моих коллег. Может быть, как-нибудь в другой раз встретимся, а сейчас… прости, не могу.

На самом деле я покривил душой, ибо сегодня вовсе не собирался встречаться с кем-либо. Отговорку придумал налету, поскольку имел довольно полное представление о том, что собой представляет российская «граммулька» и чем заканчивается ее прием.

Мужчина посмотрел на меня с некоторой укоризной и не без нотки сожаления произнес:

— Хорошо, Ваня, в другой, так в другой, не смею настаивать. На всякий случай, возьми вот это, — он протянул мне свою визитную карточку, со словами: — Ежели чего понадобится, звони без всяких церемоний.

Напоследок мы пожали друг другу руки. При этом мне показалось, что мой попутчик и собутыльник был, не так уж сильно пьян. В очередной раз подивившись способности русского человека усваивать крепкие напитки в фантастических объемах, я поправил на плече свою дорожную сумку и направился к входу в пассажирский терминал аэропорта. На ходу активировал эндокринную систему своего организма, чтобы дополнительная порция гормонов нейтрализовала избыточный алкоголь в крови и прочистила мозги, дабы представители местной власти не получили повода придраться к моей персоне.

До гостиницы Арбат, что находится неподалеку от знаменитого Старого Арбата в Плотниковском переулке, опытный таксист-частник домчал меня за какой-нибудь час с хвостиком, умудряясь заранее предугадывать и объезжать дворами и закоулками тягучие московские пробки. За феноменальную лихость он получил от меня бонус в размере ста процентов от оговоренной суммы.

Отпустив «лихача» я направился к главному входу в шестиэтажное кирпичное строение, со стороны более всего напоминающее какую-нибудь фабрику или студенческое общежитие. Определенно не Ле Меридиен Пикадидди, но по опыту прошлых визитов в Москву, я смог убедиться, в том, что именно этот отель более всего подходил для моих целей. Рядом Арбат с его экзотическими завсегдатаями-художниками, паразитирующими на ротозеях-туристах. К тому же до любой точки исторического центра можно добраться в течение часа даже на своих двоих. Но самое главное, совсем неподалеку на одной из соседних улочек находится потенциальный проход во вневременье. Активировав врата, я мог свободно покинуть этот мир и попасть в любую известную мне точку Межмирья.

Последний фактор был определяющим в выборе моего места обитания, поскольку за двадцать два года жизни под крылышком Учителя кроме углубленного курса практической магии, абстрактной логистики, высшей метафизики и еще целой кучи другой зауми, вынес для себя одну простую истину. И заключается она в том, что надеяться исключительно на свою силу — не что иное, как откровенная глупость, способная привести к фатальным последствиям. Поэтому под рукой у всякого ценящего свою жизнь авантюриста должна быть обязательно надежная лазейка, через которую можно ретироваться в том случае, если пресловутый жареный петух начнет клевать вас в интимные мягкие ткани, именуемые в просторечье задницей.

Несмотря на внешнюю убогость здания, внутри гостиницы было вполне уютно. Красивая девушка-администратор сноровисто сделала все необходимые отметки в журнале регистрации и, с располагающей белозубой улыбкой вернула мне мой паспорт вместе с ключом от двери одноместного полу-люкса со спальной и гостиной комнатами.

Поднявшись в свой номер, я первым делом извлек заветный пузырек с пилюлями концентрированной магической эманации и тут же — если можно так выразиться — употребил одну внутрь. Манипуляции по изгнанию вредоносного заклинания с борта аэробуса сильно подистощили мои запасы магической энергии. Необходимость «подзаряжаться» подобным образом поначалу здорово меня напрягала и заставляла чувствовать себя неизлечимым больным, жизнь которого находится в полной зависимости от наличия или отсутствия в ящике его стола упаковки с дорогостоящим и очень редким лекарством. Временами я даже просыпался посреди ночи в холодном поту и вновь засыпал, лишь убедившись в том, что заветный пузырек находится на своем прежнем месте, что я не потерял его, или его не спер какой-нибудь особенно искусный воришка. Постепенно страх прошел сам по себе. Я привык компенсировать запасы магической эманации и пользовался таблетками без прежнего внутреннего содрогания. Конечно, Земля — не один из магических миров, где ты окружен безбрежным океаном энергии, и пополнение ее внутри организма происходит на рефлекторном уровне, так же, как мы, например, дышим, ходим или чешем укушенное каким-нибудь плотоядным насекомым место. Однако и здесь есть зоны, где апейрон истекает из недр планеты хоть и тонкой струйкой, но вполне в достаточных количествах для того, чтобы хорошенько подзарядиться в течение двух-трех суток. Это открытие окончательно успокоило меня, поскольку теперь если я даже и лишусь своего чудесного пузырька, не застряну навеки в этом измерении, а смогу свободно вернуться в один из магических миров.

После того, как пилюля с легким шипением рассосалась в моей руке, я почувствовал себя более уверенным. Мысли вновь вернулись к странному происшествию на борту авиалайнера. Чтобы лучше думалось, я упал в мягкое кресло и, зажмурив глаза, принялся анализировать ситуацию.

Вообще-то по своему характеру магическая мина на борту самолета мало, чем отличалась от той, что сработала вчера в ресторане на Олд-стрит. Единственная разница заключалась в том, что в Лондоне была обыкновенная взрывчатка с электронным детонатором, а сегодня имело место заклинание, примерно девятого уровня сложности. Не ахти, какая диковина — мне приходилось иметь дело с кое-чем значительно более серьезным, но, насколько мне было известно, даже самые продвинутые местные чародеи способны оперировать магическими формулами максимум второго уровня сложности. Навести порчу или сглаз, наложить любовные чары, создать несложный морок, излечить от телесного или душевного недуга, продиагностировать кармическую составляющую астральной оболочки человека — вот практически и весь недолгий перечень их нехитрых чародейских фокусов. Все это в магических мирах с легкостью проделывает кандидат на звание посвященного первого круга.

Однако все это лирика, а сермяжная правда жизни заключается в том, что на борту А-320, следовавшего по маршруту Лондон — Москва, мне довелось столкнуться с кое-чем весьма удивительным и по большому счету не имеющим права на существование в этом мире. Сам я хоть и пользуюсь среди своих коллег-чародеев вполне заслуженным авторитетом, находясь на Земле, стараюсь пользоваться магией как можно реже и в весьма ограниченных объемах. Применять высшую магию к ничего не подозревающим обитателям Земли, равнозначно, если бы жители двадцать первого века, получив каким-то чудесным образом, способность путешествовать в прошлое, начали его корректировать посредством своих современных штучек. Представьте лишь на минуту, на что способен всего лишь один мотострелковый батальон, воюй он на стороне Ганнибала во время Пунических войн? Или звено «Черных акул» против фаланги Александра Македонского? Слава Создателю, путешествия в прошлое — всего лишь досужие выдумки писателей-фантастов, но появление в этом мире какого-нибудь сумасшедшего мага из параллельного континуума — событие вполне допустимое с точки зрения элементарной теории вероятности.

Поэтому я как полномочный представитель Гильдии в этом мире обязан немедленно приступить к расследованию обстоятельств появления на борту самолета смертельно опасного заклинания. Дай, Боже, чтобы этим злоумышленником оказался какой-нибудь одиночка с маниакально-шизоидными наклонностями. Скорее всего, оно так и есть. Появление организованной группы психов, без зазрения совести попирающих Хартию, в принципе маловероятно, поскольку маги в большинстве своем существа уравновешенные и к основному закону, регламентирующему нормы поведения чародейского сословия, относятся с большим уважением. Да и как тут не зауважаешь, если всякое небрежение к основополагающим уложениям, записанным в Священной Хартии, чревато не просто смертной казнью, а частичным или даже полным развоплощением духовной сущности нарушителя. В принципе, сам я мог бы и не взваливать на свои плечи подобную обузу, но для этого мне пришлось бы отправиться в мир Аурениуса и сообщить обо всем в Высшую Надзорную Коллегию. Там, конечно, примут заявление к рассмотрению, но начнут футболить из палаты в палату, ссылаясь на то, что мир Земли не вписывается в общую схему магических вселенных, поэтому требует специального подхода. Короче, под разными предлогами постараются свалить ответственность на плечи другого ведомства, ибо бюрократ — в полном соответствии с местной поговоркой — он и в Африке бюрократ. А в данном случае, не только в жаркой Африке, но и во всем остальном Межмирье. Пока высокие чиновники во все вникнут и примут решение, орудующий здесь маньяк может натворить таких дел, что потом всей нашей славной Гильдией расхлебывать придется.

Вообще-то обращаться в Надзорную Коллегию я не собирался, поскольку сообщать о наличии столь удивительного мира какому-нибудь третьему лицу, по большому счету, не имел права без одобрения Учителя. Однако перед тем как получить оное, мне придется слезно покаяться перед ним в том, что однажды, будучи еще его учеником, самым бессовестным образом внедрился в сознание спящего гуру и позаимствовал безвозмездно кое-какую информацию. Простите, Учитель, готов загладить грех любым доступным способом! Разрешите чмокнуть вас чуть пониже спины?.. Да он после этого на меня такую епитимью наложит, что я лет двадцать, как минимум, лишь на него горбатить буду. Короче, как любит говаривать один мой московский знакомый Левочка Цукерман: «Оно мене надо?» Получается, куда ни кинь — всюду клин. А если конкретно — разгребать эту кашу предстоит не кому-нибудь, а мне и только мне.

Славно, очень славно! Получается моя сугубо частная поездка, по абсолютно не зависящим от меня обстоятельствам, плавно перетекает в детективное расследование, в котором главная роль отводится некому Ивэну Вериску — вольному магу, а по совместительству свободному художнику.

В ситуациях подобной этой более всего меня обычно гнетет состояние неопределенности, но, приняв решение, я отметаю прочь все сомнения и подобно грозному барсу смело бросаюсь… и так далее, и тому подобное, надеюсь, я выразился вполне внятно. Конечно же, немедленно срываться с места сломя голову я не собирался, поскольку для того, чтобы куда-то бежать, нужно, по крайней мере, знать точные координаты конечного пункта, иначе обогнешь Землю и ни с чем вернешься в точку старта. Вместо этого я попросту разомкнул веки, поднялся с кресла и посмотрел в окно.

Девять вечера, но долгий июньский день, как это обычно бывает в это время года, еще не собирается заканчиваться. Солнышко продолжает изливать свою щедрую благодать на пыльные московские улицы. Поток автомобилей заметно уменьшился. Пешеходы никуда особенно не торопятся — спокойно прогуливаются, небольшими группами, парами или вовсе поодиночке…

Мое созерцательно-задумчивое настроение было прервано откровенно неэстетичным бурчанием в животе. Лишь теперь я вспомнил, что ел в последний раз часов пять или шесть назад, находясь на борту авиалайнера, потом, правда, очень много пил в приятной компании. Но вряд ли даже самый лучший виски и коньяк способен заменить добрый кусок говядины с гарниром из жареной картошечки и зеленого горошка. К тому же я здорово соскучился по московскому бородинскому хлебу.

Вообще-то мой Учитель старался воспитывать своих учеников в духе спартанского аскетизма. Благодаря его урокам я вполне мог бы обойтись без сна и пищи довольно продолжительное время, и все-таки даже уважаемому мной Учителю не удалось окончательно искоренить во мне тягу к хорошей еде и выпивке. Несмотря на постоянную готовность терпеть лишения, я старался никогда и ни в чем себе не отказывать. Поэтому, отбросив на время все прочие мысли, я скинул с себя пропахшую потом и дорожной пылью одежду и минут на десять уединился в душевой кабинке. Находясь под хлещущими струями воды, еще разок провентилировал организм от остатков алкоголя и прочих свободных радикалов, отправляя их вместе с мочой прямиком в сливное отверстие.

Еще через десяток минут я, заметно посвежевший, причесанный и переодетый во все новое, захлопнул дверь номера, не забыв положить ключ в карман брюк, рядом с кошельком, туго набитым местной валютой.