Книга: Меж мирами скользящий
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3

Глава 2

Вечерело. Старый облезлый волк по кличке Острый Коготь осторожно крался вдоль опушки обширной лесной поляны, расположенной в самом центре Ведьминого леса. Острый Коготь был стар и мудр, в прежние годы он ни при каких обстоятельствах не рискнул бы посетить эти страшные места. Но как говорится: голод не тетка — вот и приходится вопреки инстинкту самосохранения пускаться в авантюры, на которые до него не отваживался ни один хищник. Когда-то Острый Коготь был отменным охотником предводителем волчьей стаи и с честью нес на своих могучих плечах нелегкое бремя власти. Когда ты молод и силен, тебе кажется, что так оно и будет продолжаться все время. Однако проходят годы, силы начинают тебя постепенно покидать, и вот уже некогда сопливые щенки подросли и начинают косо поглядывать в твою сторону. В конце концов, самый нетерпеливый из них попытается отобрать то, что раньше принадлежало тебе по праву сильнейшего. Ты конечно же, хорошенько взгреешь наглеца, но рано или поздно появится тот, кто докажет свою состоятельность и станет новым лидером стаи. В этом случае тебе остается небогатый выбор: быть убитым в поединке с молодым и сильным самцом или, проявив благоразумие, покинуть стаю без боя и до конца дней своих превратиться в отверженного обществом одиночку.
Острый Коготь был по своей натуре прагматиком, поэтому без особых колебаний выбрал жизнь. И пусть эта жизнь боле всего походила на безрадостное прозябание, но все-таки даже такое существование он никогда не променял бы на беспросветный мрак небытия. Как оказалось, даже старость может приносить некоторые удовольствия. Пусть теперь его не влечет и не кружит голову острый манящий запах самки, коим во время брачного периода кажется, пропитано все вокруг. Остаются мелкие радости, такие как: жирный заяц или на худой конец мышь и яркие захватывающие сны, в которых он вновь силен и готов вступить в схватку с самым опасным противником.
Однако в последнее время в Светлом лесу для Острого Когтя оставалось все меньше и меньше пищи. Более ловкие и сильные выхватывали еду прямо из-под носа, норовя самого его пристроить в своих желудках. По этой причине старый волк вынужден был пойти на опасную авантюру — покинуть родные чащобы и отправиться в те места, от которых все его естество повелевало держаться как можно дальше.
Ведьмин лес — вот куда, в конце концов, занесло одинокого волка. Конечно, Острый Коготь не мог знать, что безбрежные реликтовые дубравы, расположенные на северной окраине плоскогорья Каза-д-Дан именуются Ведьминым лесом. Так их называли люди, которые, так же как и звери, особенно не жаловали эти места.
Как утверждает народная молва, в незапамятные времена здесь обитали могучие маги. Жили себе в своих башнях, занимались какими-то ведомыми только им самим исследованиями, никого не трогали, никому не мешали. Но в один печальный день все вокруг заволокло непроницаемым для глаз туманом. После того, как завеса рассеялась, оказалось, что башни чародеев бесследно исчезли с лица земли, а вековые дубы будто перекорежила и перекрутила какая-то немыслимая сила. С тех пор те, кто отваживались прогуляться по зачарованному лесу, очень сильно рисковали остаться там навсегда, а те, кому все-таки удавалось оттуда вернуться, баяли такое, что от страха, как у слушателей, так и у самого рассказчика волосы на голове поднимались дыбом. Сказывали, будто чародеи выпустили из каких-то потаенных глубин мироздания древнее колдовство, с которым сами не смогли справиться. Вырвавшись на волю, оно поглотило магов вместе с их башнями, перекрутило стволы и ветви деревьев, после чего так там и осталось в виде стелющейся по земле полупрозрачной невесомой дымки. Только эта видимая легкость весьма обманчива, стоит кому-нибудь оказаться в тех местах в темное время суток, как туман начинает подниматься над землей и трансформироваться в столь страшные образы, что даже у самого отъявленного смельчака немедленно возникает отчаянное желание развернуться на сто восемьдесят градусов и дать стрекача подобно трусливому зайцу. Но самая главная опасность тумана вовсе не в его особенности демонстрировать фигуры умопомрачительных монстров. Дело в том, что ежели какой-нибудь сорвиголова все-таки не внемлет голосу разума и станет упорствовать в своем желании как можно дольше оставаться в непосредственной близости от туманных чудищ, жизненные силы очень быстро покинут его, и хладный труп бесшабашного смельчака, в конце концов, станет добычей мелких грызунов, насекомых и червей.
Слухи о странном и страшном лесе очень быстро распространились по всему Заполью, и даже достигли отдаленных земель мира Аурениуса. Поначалу некоторые маги пробовали постичь суть произошедших в этих местах метаморфоз, но, потеряв с десяток особенно настырных своих собратьев, вынуждены были отказаться от подобной авантюры. С тех пор северная окраина плоскогорья Каза-д-Дан, нарекли Ведьминым лесом. Вполне вероятно, столь необычное название появилось из-за того, что очень часто призрачные фигуры, формируемые колдовским туманом, напоминали стороннему наблюдателю уродливых старух…
Острый Коготь до колик в животе боялся страшных порождений Ведьминого леса, но для себя уже давно уяснил, что к звериному племени они относятся вполне лояльно. Примером тому служили многочисленные стаи расплодившихся здесь кабанов, бурундуков, белок и других тварей, питающихся желудями, орехами, дикорастущими плодами, а также грибами и прочими подножными кормами. Волк в какой-то степени привык к еженощным появлениям призрачных фигур и к неприятному головокружению, коим оно сопровождалось. Он даже приноровился впадать по ночам в глубокое оцепенение, здорово напоминающее медитативный транс. Что касается светлого времени суток, здесь все было как в обыкновенном лесу, за исключением полного отсутствия медведей, росомах, рысей, братьев-волков и прочих хищников, норовящих выхватить добычу прямо из пасти. По какой-то непонятной причине, хищники также как и люди чувствовали необъяснимую угрозу, исходящую от загадочного леса и старались держаться как можно дальше от этого места. За время, проведенное в Ведьмином лесу, Острому Когтю даже удалось значительно поправить изрядно подпорченное постоянной голодухой здоровье. На мышах, бурундуках и молоденьких поросятах мышцы его заметно окрепли и, несмотря на преклонный возраст и внешнюю непрезентабельность, это был еще довольно сильный, умный и весьма опасный зверь, вполне способный при желании вернуть былую власть в волчьей стае. Однако подобные политические амбиции в данный момент были абсолютно чужды устремлениям Острого Когтя. Все, о чем он мог лишь мечтать, он уже имел и искренне радовался этой своей возможности, как в пору беспечной юности радуются любой незначительной ерунде еще не заматеревшие щенки. Пара дюжин мышей на завтрак, отсутствие угрозы быть съеденным каким-нибудь косолапым мишкой или своими же соплеменниками, каждодневная возможность любоваться восходом и закатом дневного светила и еще великое множество мелких радостей — разве не это истинное счастье?

 

Зажмурившись от удовольствия, волк принялся тереться зудящим правым боком о шершавый ствол невысокого дубка. Оставив у подножия дерева изрядный клок шерсти, Острый Коготь хотел уже, было потереться другим боком, но одно престранное событие вдруг отвлекло его от приятного времяпрепровождения. Внезапно посреди поляны прямо из воздуха материализовалась долговязая фигура, завернутая в лишенную волос шкуру убитого животного. Зверь замер и насторожился. В новоявленном пришельце он узнал человека, и, признаться, здорово перетрухнул. О людях, а также их исключительном коварстве Острый коготь знал не понаслышке. Однажды он и сам едва не угодил в установленный ими капкан. Тогда его спасли исключительное звериное чутье и отменная реакция. Много раз, будучи вожаком, ему случалось уводить стаю прочь от охотничьих облав.
Острый Коготь уже собирался покинуть опасное место, чтобы избегнуть встречи с самым страшным недругом волчьего племени. Однако свойственное всем животным природное любопытство все-таки удержала его от позорного бегства.
«Посмотрим, что здесь нужно проклятому двуногому, — подумал волк, — А вдруг этот тип прибыл сюда для того, чтобы установить те дурно пахнущие челюсти, в одну из которых я едва не угодил во времена моей далекой молодости?»
Тем временем странное двуногое существо извлекло из-за пазухи какой-то небольшой комочек явно живой плоти и, оскалившись от уха до уха, громко воскликнуло:
— Экий бутуз! Лишили тебя родных отца и матери, а ты даже слезинки не проронил! Эвон, какой улыба! Хотя того типа, что именовался твоим папенькой, я самолично вздернул бы на первой сучковатой березе — вот же сволочь, даже слезинки не проронил при расставании с родным чадом! — Затем человек высоко подбросил залившегося звонким смехом детеныша и ловко поймал со словами: — А теперь посмотрим, на что ты способен.
Усадив дитя на мягкую травку, взрослый человек к неописуемому изумлению волка, стащил с себя шкуру и расстелил тут же прямо посреди поляны. После чего бережно пересадил на шкуру, пробормотав при этом явно извиняющимся голосом:
— Прости, дружок, но для того, чтобы стать моим учеником, тебе придется провести на этой поляне всю ночь. Причем сделать это ты должен в полном одиночестве. Если к завтрашнему утру я увижу тебя на этом самом месте целым и невредимым, значит, ты получишь законное право назвать меня своим учителем. Если же нет — спишем связанные с твоим приобретением затраты по статье «непредвиденные расходы».
Оставив малолетнее чадо посреди поляны, долговязый субъект отошел от него на несколько шагов, после чего мгновенно растаял в воздухе, столь же бесшумно, как перед этим появился.
«Вот оно! — ликуя, подумал волк. — Отмщение за все грехи и прегрешения рода людского перед благородным волчьим племенем! Сейчас я подойду к этому зверенышу и исполню свое великое предназначение, ради которого всемогущий Бог Леса сделал так, чтобы Острый Коготь оказался в нужное время в нужном месте».
Не сдержав охвативших его эмоций, Острый Коготь задрал морду и огласил Ведьмин лес леденящим душу воем, от которого все окрестное зверье немедленно попряталось по норам.
И все-таки жуткое «пение» ничуть не испугало человеческого детеныша. Ребенок счастливо улыбался и бесстрашно пялился своими ясными, как безоблачное небо широко вытаращенными глазенками на чудеса и диковинки, его окружавшие. Время от времени он протягивал свои еще очень слабые и неуверенные ручонки к цветку или травинке, но не рвал со свойственной детям неосознанной жестокостью — лишь легонько касался или поглаживал. При этом он заразительно смеялся, будто получал от процесса общения с представителями растительного мира несказанное эстетическое удовольствие.
Каково бы ни было ликование Острого Когтя, бдительности старый волк не потерял. Он не бросился сломя голову к своей будущей жертве, а по-пластунски, соблюдая все меры предосторожности, выполз на поляну и также неспешно направился к человеческому младенцу. Удаляясь все дальше и дальше от спасительной кромки леса, зверь ощущал себя весьма неуютно, но внезапно возникшая жажда мести толкала его на, казалось бы, абсолютно неоправданный с точки зрения здравого смысла поступок. Острый Коготь своим звериным чутьем уже давно понял, что взрослый двуногий самец вовсе не собирается возвращаться за своим детенышем до наступления сумерек, а в темное время даже при полном отсутствии хищников человечку не выжить, поскольку колдовской туман в считанные мгновения высосет из него все жизненные силы. Однажды волк имел сомнительное удовольствие наблюдать, как это случилось с двумя залетными ротозеями, решившими по какой-то непонятной причине укрыться в Ведьмином лесу от своих сородичей. Он до сих пор с душевным содроганием вспоминает, как двое здоровенных парней, обхватив головы руками, оглашали лес громкими воплями. Впрочем, длилось это недолго — буквально через минуту оба уже валялись замертво с выпученными глазами и вывалившимися языками. Точно так должно произойти и на этот раз. В таком случае, к чему весь этот риск с выходом на открытое пространство?
Острый Коготь хоть и был тертым калачом, не привыкшим рисковать без особой нужды собственной шкурой, сегодня сам себе удивлялся. С одной стороны инстинкт самосохранения подсказывал ему не высовывать носа из лесной чащи, с другой — им двигало непреодолимое желание отомстить всему роду людскому, поступив точно так же, как обычно поступали с его соплеменниками люди. Тело старого волка била нервная дрожь от предвкушения того момента, когда его еще довольно сильные челюсти сомкнутся на беззащитной шее странного безволосого существа, и пасть наполнится вкусной горячей кровью, а на зубах захрустят нежные детские косточки.

 

Когда расстояние между зверем и маленьким человеком сократилось до одного волчьего прыжка, Весело гукающий детеныш отвлекся от изучения травинок и цветов и наконец-то заметил приближающегося хищника. При виде оскаленной волчьей морды ребенок вовсе не испугался, а радостно взвизгнул и протянул свои слабые ручки навстречу готовящемуся к роковому прыжку охотнику.
В этот момент внутри злобного зверя, готового растерзать ненавистное человеческое отродье, что-то внезапно оборвалось. Он вдруг осознал, что не сможет вот так запросто убить существо, протянувшее к нему руки совсем не для того, чтобы ударить. К столь разительной перемене своего настроения Острый Коготь совершенно не был готов, поэтому он, приняв боевую стойку, еще немного порычал, пытаясь воскресить ушедшую куда-то ненависть. Только не подумайте, что матерый волчара каким-то расчудесным образом вдруг проникся любовью ко всему роду человечьему. Людей он по-прежнему не любил и боялся, но конкретно это существо не только не вызывало в нем чувства ненависти, наоборот, он вдруг увидел в сидящем посреди лесной поляны ребенке вовсе не человека, а маленького щенка, нуждающегося в постоянной защите и опеке.
Обескураженный волк постоял еще какое-то время, молча взирая на подползавшего к нему малыша и, совсем по-человечьи помотав головой, как бы сам себе удивлялся, поспешил к младенцу. Острый Коготь вдруг осознал тот факт, что в его затворнической жизни нежданно-негаданно произошли кардинальные перемены, а именно — появилась ясная конкретная цель. И цель эта заключается в том, чтобы защитить это слабенькое, еще пахнущее материнским молоком тельце от всех невзгод и опасностей, будь то лихой человек, хищный зверь или даже ненасытный туман, высасывающий человеческие души. Острый Коготь вдруг вновь ощутил себя тем прежним молодым и сильным волком, готовым вести грозную стаю на охоту или кровавую разборку с другой волчьей стаей, рискнувшей вторгнуться на территорию, испокон веку принадлежавшую его племени.
Подойдя к ребенку, зверь тщательно вылизал его мордашку своим шершавым языком. От щекотки, или по какой другой причине мальчишка во время гигиенической процедуры просто исходил звонким хохотом, который более всего походил на визг только что народившегося щенка. При этой мысли сердце закаленного во многих битвах воина сжалось в необъяснимой тоске.
Близость пахнущего острым человечьим потом кожаного плаща здорово смущала зверя, поэтому он, соблюдая все меры предосторожности, перехватил своей огромной пастью тельце малыша и неспешно, чтобы не прокусить или не поцарапать ненароком нежную кожу направился к краю поляны поближе к спасительной чаще. Впрочем, покидать поляну он совсем не собирался. Положив ребенка на прогретую солнцем землю, Острый Коготь прилег рядышком, потеснее прижавшись к теплому тельцу своим лохматым боком.
— Сегодня отдохнем, — тихонько просвистел на своем волчьем языке зверь, — а завтра добрый дядюшка волк с утра пораньше сбегает в лес и добудет молодого кабанчика или еще какую зверюшку, вот тогда малыш напьется свежей крови, после чего станет настоящим волком…
Острый Коготь еще долго что-то тихонько выводил своим носом на высоких едва уловимых для человеческого уха звуковых частотах, а мальчик, навострив уши, внимательно его слушал. Со стороны могло показаться, что он прекрасно понимает то, о чем старается поведать ему его новый друг и защитник. Однако очень скоро убаюканный волчьими посвистываниями малыш мерно засопел, время от времени сладко причмокивая во сне.

 

Между тем солнце полностью закатилось за горизонт, и на Ведьмин лес опустилась кромешная мгла. Несмотря на то, что в небе вспыхнули рои ярких звезд, всякому человеку было бы здесь не очень уютно, поскольку ночь в дремучем лесу сильно отличается от той же самой ночи в каком-нибудь большом городе или даже маленькой деревне. С другой стороны, для волка лес был родной стихией, и ему вряд ли было бы уютно даже в самом комфортном человеческом поселении.
Острый Коготь обернулся калачиком вокруг спящего ребенка, чтобы ночная прохлада ненароком не пробрала его нежное тельце. Ночь хоть и была достаточно теплой, но сомнительная одежонка малыша и его лишенная волос кожа здорово смущали заботливую «нянечку» и вызывали разного рода опасения.
Задрав свой влажный нос кверху и навострив уши, зверь отслеживал малейшие изменения окружающей среды. Вот что-то зашуршало у корней одного из нелепо перекрученных лесных великанов. Ага, это глупый молодой бурундук копается своим острым носиком в прелой листве в поисках семян, орехов и не проросших прошлогодних желудей. Не будь рядом человеческого детеныша, Острый Коготь обязательно попробовал на зуб аппетитного бурундучка, хоть мяса в нем кот наплакал. Затем, будто специально для того, чтобы подразнить хищника, в паре шагов от его морды пробежала жирная и очень аппетитная лесная мышь. Впрочем, убежать ей удалось не очень далеко — с ветки одного из деревьев сорвалась темная тень и, камнем свалившись на беспечного зверька, ненадолго закрыла его от волчьих глаз. В следующее мгновение удачливый охотник уже находился в воздухе с зажатой в крючковатом клюве трепещущей добычей…
Подобное буйство продолжалось до тех пор, пока Полуночная звезда неторопливо ползла вверх по небосклону. После того, как она приблизилась к своему апогею, всякое шевеление вокруг начало затихать и очень скоро в Ведьмином лесу наступила неестественно мертвая тишина. Казалось, даже легкий ночной ветерок, весело резвившийся до этого в кронах древесных патриархов, испугавшись чего-то, затаился на время или умчался в какое-нибудь другое место.
Лишь только окруженная колючими лучиками яркая точка, преодолев подъем, приступила к спуску, над поверхностью земли начала подниматься белесовато-прозрачная субстанция. Острого Когтя в этот момент охватила такая смертельная тоска, что ему захотелось задрать свою морду к небесам и завыть громко и протяжно, чтобы в ответ услышать точно такой же леденящий душу вой своих соплеменников. Невероятным усилием воли зверю удалось подавить рвущийся из горла душевный крик в самом его зародыше. Острый Коготь не мог наверняка ответить на вопрос: «Что конкретно могло бы с ним произойти поддайся он этому порыву?», но звериный инстинкт, которому он за свою весьма долгую для волка жизнь привык доверять без каких-либо дополнительных размышлений, однозначно предупреждал — ничего хорошего от столь необдуманного поступка ждать не приходится.
Между тем клубящиеся струи загадочного тумана начали наливаться призрачным зеленоватым светом. Поначалу сияние было слабым еле заметным, но буквально через несколько минут Ведьмин лес высветился так, словно в воздух поднялись мириады ярких светлячков.
На этом чудеса и сюрпризы вовсе не закончились. Подчиняясь чьей-то злой воле или какой-то заранее заданной программе, зеленоватые клубы светящейся субстанции зашевелились еще активнее и начали трансформироваться в такие ужасные образы, что у видавшего виды волка шерсть на загривке поднялась дыбом, а из глотки непроизвольно вырвался негромкий, но очень грозный рык. В следующий момент сонмы чудовищ — страшных порождений древней магии неторопливо направились к спящему мальчику и яростно оскалившемуся волку.
Все-таки, несмотря на закравшийся в душу страх, Острый Коготь был настроен весьма решительно. Если бы в данный момент перед ним находился не иллюзорный фантом, а настоящий враг из плоти и крови, он как истинный боец незамедлительно вступил бы с ним в смертельную схватку, невзирая на его комплекцию и физическую форму. Это не пустые слова и не хвастливая бравада — с некоторых пор старый волк считал своей прямой обязанностью защитить человеческого детеныша, хотя бы ценой собственной жизни.
К сожалению, перед отважным зверем сейчас не было ни какого-нибудь враждебно настроенного соплеменника, ни грозной, но очень осторожной росомахи, ни косолапого медведя — хозяина леса. Перед ним находился противник, для которого когти и клыки его не представляют никакой опасности и убежать от которого он и мальчик были не способны. Хотя сам Острый Коготь вполне мог бы спастись, прыгнув в чащу леса и затаившись там до первого луча утренней зари. В этом случае туман его не тронет, ибо колдовскую субстанцию не интересует волк даже столь умный и решительный. Древняя магия всего лишь пугает таких как Острый Коготь, но охотится она исключительно за такими как этот маленький человечек и прочими людьми и, конечно же, за теми, кто встает у нее на пути. Но поскольку бывший вожак стаи уже сделал свой выбор, пусть и не вполне логичный с точки зрения инстинкта самосохранения, он понял и успел смириться с мыслью, что до первого луча дневного светила не доживет.
«Ну и пусть, — обреченно думал зверь, — может быть, мне удастся отвлечь внимание этой мерзости на себя и оттянуть гибель детеныша».
Преодолевая первобытный ужас перед кошмарными порождениями светящегося тумана, гордый волк издал столь грозный рык, что кривляющиеся рожи и щупальца, обступившие их со всех сторон, подались чуть-чуть назад. Воодушевленный этой пусть незначительной, но вполне явной победой волк собрался, было издать еще более грозный рык, забыв о том, что рядом безмятежно посапывает малое дитя. Но этому не суждено было случиться.
Малыш проснулся, но не испугался и не заплакал. Он всего лишь захлопал спросонья своими глазенками и с удивлением начал разглядывать окружающую обстановку. При этом мальчик радостно гукал и чмокал, словно вид леденящих душу образов доставлял ему несказанное эстетическое наслаждение. Затем младенец своими слабенькими ручками неожиданно цепко ухватился за шерсть стоящего рядом волка и попытался, может быть, впервые в жизни встать на ноги. К величайшему удивлению самого мальчика этот маневр у него получился довольно легко. Теперь перед лицом страшной опасности стояли два бойца: изрядно потрепанный жизнью хищник и беззащитный маленький человечек — определенно крайне забавная команда. Однако то, что произошло в следующее мгновение выходило за рамки понимания не только видавшего виды Острого Когтя, но любого здравомыслящего существа, если бы таковое ненароком оказалось неподалеку.
Радостно бубня что-то неразборчивое себе под нос, несмышленый младенец зашевелил перстами свободной руки. Так продолжалось около минуты. Сразу же после того, как малыш прекратил свои ведомые лишь ему одному манипуляции, посреди поляны как раз над тем местом, где остался лежать расстеленный плащ мужчины, вспыхнул невыносимо яркий шар метрового диаметра. Появление столь мощного источника света не было не замечено туманной субстанцией. Страшные образы заколебались и начали расплываться, вновь превращаясь в белесоватую пелену. Тем временем сам колдовской туман, словно почувствовав губительное свойство огненной сферы, попытался уползти как можно дальше в лес, но это ему не удалось.
Вскоре характер свечения шара резко изменился, с нарастающей частотой он начал пульсировать, увеличиваясь и уменьшаясь в размерах, Мало того, за время каждой пульсации он успевал поменять спектр своего излучения от ультрафиолетового до инфракрасного. Огненный шар подобно мощному пылесосу принялся втягивать в себя колдовскую субстанцию. На глазах потрясенного до глубины своей волчьей души Острого Когтя остаточный продукт колдовских манипуляций древних чародеев, терроризировавший окрестности на протяжении многих веков, втягивался внутрь пульсирующего шара, будто дым в печную трубу. Что же касается малыша, заварившего всю эту кашу, он лишь радостно взвизгивал, пританцовывал на своих кривоватых ножках и время от времени похлопывал ладошкой по лохматому боку своего зубастого опекуна.
В конце концов, новые порции колдовского тумана перестали поступать внутрь загадочного шара. Без дополнительной подпитки он поначалу стал уменьшать частоту своих пульсаций и еще через какое-то время сжался до размеров небольшого арбуза. При этом он засверкал и стал переливаться чистым голубым светом подобно подсвеченному драгоценному сапфиру, достойному стать главным украшением короны какого-нибудь могучего монарха.
На самом последнем этапе своей трансформации «сапфир» начал неравномерно тускнеть, но совсем не погас, а стал вращаться вокруг собственной оси, расположенной перпендикулярно поверхности земли при этом он издавал громкое шипение, каким обычно сопровождается соприкосновение раскаленного металла с водой. Вскоре шар раскрутился до такой скорости, что в результате вращения центробежные силы заметно сплющили его с полюсов, и по форме он теперь скорее походил на обыкновенную тыкву. В какой-то неуловимый для реакции живого существа момент вращающаяся с бешеной скоростью «тыква» исчезла из поля зрения наблюдателей, а вертикально вверх ударил ослепительно яркий луч света. На несколько кратких мгновений огненный столб разогнал тьму, озаряя Ведьмин лес и высвечивая каждый его потаенный уголок своим завораживающим и вместе с тем пугающим светом, после чего бесследно растаял в непроглядном ночном мраке.
Острый Коготь несколько раз чихнул — яркий свет вызвал невыносимое щекотание в его чувствительном носу и, закрыв глаза, резко замотал головой, отгоняя прочь назойливые звездочки и светящиеся пятна, в преогромном количестве мельтешащие прямо перед его мордой. Кое-как избавившись от навязчивых «букашек», волк обратил все свое внимание на присевшего на травку откровенно зевающего мальчика, потерявшего всякий интерес к любым чудесам и диковинам. Каким-то шестым волчьим чувством он понял, что благодаря этому малышу Ведьмин лес отныне перестал быть опасным для зверей и людей. Серый не стал долго размышлять над этим чудесным фактом, а принял его как данность, ниспосланную свыше. Он лишь проникся еще более теплыми чувствами к такому маленькому, но, как оказалось, очень непростому комочку живой плоти. Еще старый волк понял, что отныне судьба этого человеческого детеныша и его неразрывно переплетены между собой, и разлучить их способна лишь смерть одного из них.
Тем временем как зверь стоя размышлял о странных сюрпризах, которые на старости лет преподнесла ему судьба, малыш свернулся калачиком и безмятежно засопел, препоручив дальнейшую заботу по своей охране лохматому другу. Впрочем, в радиусе десятка верст от этой поляны вряд ли отыскался бы кто-нибудь, способный хоть как-то навредить этой парочке. А если учесть скрытые возможности беззащитного на вид детеныша, едва ли вообще кто-нибудь в этом или каком другом мире был в силах их одолеть.
Острый Коготь прилег рядом, прижавшись потеснее к малышу. Какое-то время он внимательно вглядывался в темноту или, задрав нос, принюхивался к весьма информативным запахам ночного леса. После того, как изрядно потревоженное зверье немного поутихло, он наконец погрузился в беспокойный звериный сон, умудряясь при этом полностью держать под контролем окружающую обстановку. На протяжении всей ночи старый волк неоднократно просыпался и вновь впадал в сонное оцепенение. Во сне он видел яркие сочные видения, в которых он был совсем еще зеленым щенком, либо молодым сильным вожаком волчьей стаи. Стоит заметить, что сны про старость Острого Когтя никогда не посещали.

 

Едва лишь первые лучи солнца обагрили восточную часть небосклона, а черное небо начало приобретать голубоватый оттенок, воздух в самом центре поляны плавно заструился, и рядом с брошенным плащом материализовалась долговязая фигура седого как лунь человека. На сей раз Маг был облачен в темно-синюю робу, на правом рукаве которой не составляло труда разглядеть весьма замысловатый узор, означающий, что владелец этой одежды, ни много, ни мало, посвященный высшего уровня.
К своему неописуемому удивлению, старик обнаружил оставленного им ребенка не только в добром здравии, но в компании пожилого облезлого волчары, не сводившего с мальчика любящего отеческого взгляда.
Пацан, как ни в чем не бывало, пускал изо рта пузыри и с интересом рассматривал еще не успевшее остыть полосатое тельце мертвого бурундука, пойманного заботливым волком пять минут назад. Острого Когтя здорово сердила бестолковость мальчика, не желавшего запускать три своих недавно проклюнувшихся зуба в живую плоть грызуна, чтобы насладиться его еще не свернувшейся восхитительной кровью и не менее вкусным мясом. Волк всеми известными ему способами пытался доходчиво объяснить непонятливому мальчишке, для чего в природе существуют бурундуки, мыши, зайцы и прочие бегающие и прыгающие деликатесы.
Но глупый человечек никак не мог взять в толк некоторые очевидные истины, без знания которых в диком мире существует всего лишь один путь — прямиком в брюхо более сильного и удачливого охотника. Он сидел на влажной от росы травке и с нескрываемым интересом дергал за усы и пушистый хвост задушенного волком грызуна. Острый Коготь тем временем очень ловко подцепил лапой одну из пяти валяющихся перед ним полевок, подбросил в воздух и, весьма наглядно щелкнув челюстями, отправил добычу в свой желудок. Столь живописный фокус вызвал у не желавшего перенимать полезный опыт нерадивого ученика приступ неконтролируемого веселья. Отбросив в сторону надоевшего бурундука, мальчик захлопал в ладошки, требуя продолжения понравившегося ему циркового аттракциона. Однако рассерженный и обиженный до самой глубины своей волчьей натуры Острый Коготь не пожелал становиться пустой забавой для горячо обожаемого им существа, тем более даже волку было очевидно, что мальчишка вовсе не страдает недостатком аппетита. При всей своей жизненной мудрости бывший вожак стаи никак не мог взять в толк: что же, в конце концов, не устраивает мальчишку в предлагаемом ему угощении. Но это была не его вина, а скорее беда, поскольку сам он теперь вряд ли помнил, как много-много лет назад стрелой мчался к своей обожаемой матушке, чтобы, опередив братьев и сестер, первым припасть к ее наполненным молоком сосцам.
Острый Коготь громко зарычал и хотел по старинной волчьей традиции наградить неумеху легким назидательным укусом. Однако, вовремя вспомнив, что перед ним не его волосатый соплеменник, а существо тонкокожее, принял решение отложить воспитательный процесс на неопределенный срок.
«Проголодается, — философски подумал он, — быстро научится шевелить челюстями».
Раздосадованный до соплей учитель даже умудрился пропустить появление нового действующего лица. Зато от внимания сидевшего лицом к поляне мальчика материализация старого знакомого, оставившего его на произвол судьбы в диком лесу, никоим образом не ускользнула. Впрочем, малыш вовсе не был вредным злопамятным существом и при появлении Мага восторженно замахал ручонками, и в качестве своеобразного салюта выдал серию из десятка слюнявых пузырей, при этом его мордашка расплылась в счастливой широкой улыбке.
— Гу, гу… бу, бу… га… мня, мня, мня! — пролепетал младенец, что, по всей видимости, должно было означать: — Привет, старина! Где это ты так долго пропадал?! Много потерял, дружище!
Однако Острый Коготь вовсе не разделял оптимизма малолетнего несмышленыша, поскольку прекрасно помнил, благодаря чьим заботам беззащитное существо оказалось ночью в окружении диких животных и страшных призрачных монстров. Весь его предыдущий опыт подсказывал ему, что предавший однажды, непременно предаст и во второй раз, а подлый поступок взрослого человека по отношении к детенышу своего же вида, иначе как откровенное предательство он расценить не мог. Он развернулся мордой к человеку, оскалился, продемонстрировав незваному гостю все еще вполне внушительные остатки зубов, и, припадая брюхом к земле, грозно зарычал — негромко, но весьма убедительно.
— Но, но, волчара! — ничуть не испугавшись, Маг рассмеялся прямо в оскаленную пасть дикого зверя. — Умерь пыл, иначе превратишься в беззубого инвалида, пригодного лишь для ловли мышей, крыс и жирных червей! Никто этого мальца обижать не собирался и не собирается, просто у людей свои законы, иногда, как это ни парадоксально, менее гуманные, нежели в волчьей стае…
Независимый вид незваного гостя несколько смутил волка, и он, подчиняясь самому древнейшему из всех инстинктов — инстинкту самосохранения, решил все-таки отложить атаку — а вдруг долговязый испугается и уберется восвояси без ненужной драки.
Тем временем старик осмотрелся вокруг, поводил носом и, удовлетворенно хмыкнув, восторженно воскликнул:
— Ух, ты! А пацан-то, оказывается, у нас не прост, очень даже не прост! Я надеялся, что все пройдет чин чином — он закроется и туман его не заметит. А тот эвон как размахнулся — весь полог одним махом к ядреней фене… силен, братец, слов нет!
Сказав это, старик направился, было к сидящему на траве мальчику, но Острый Коготь был на чеку. Поняв, что его хотят лишить только что приобретенной радости в лице жизнерадостного человечка, он угрожающе ощерился и начал группироваться, чтобы в мощном прыжке вцепиться в горло наглого пришельца, поначалу бросившего ребенка на произвол судьбы, а теперь пытающегося его отобрать.
«Не бывать этому, — решил старый волк, — костьми лягу, но не допущу, чтобы кто-то отобрал у меня этого щенка».
Однако в планы человека вовсе не входила схватка с диким зверем. Старик лишь мельком посмотрел напрягшемуся волку в глаза, и того мгновенно охватило необъяснимое оцепенение. Острый Коготь с ужасом осознал, что его доселе такое послушное его воле тело перестало ему подчиняться. Он попытался освободиться от невидимых оков, но не смог пошевелить даже хвостом. Мышцы как будто сковало лютым холодом. Благо ему сохранили способность дышать, в противном случае он сейчас рухнул бы замертво. Впервые в жизни старый волк почувствовал столь всепоглощающий ужас, что страх перед иллюзорными порождениями колдовского тумана был всего лишь его слабой тенью или далеким отголоском.
Между тем пришелец, не обращая более никакого внимания на обездвиженного зверя, направился к мальчику. После того, как он взял ребенка на руки, его физиономия брезгливо скривилась.
— Фу, навалил-то! И чем же это тебя так накормила твоя мамочка, что из тебя повылезало больше, чем ты сам весишь?! — Затем он критически покачал головой и с улыбкой добавил: — Ничего, паря, потерпи малость. Скоро окажемся дома, там тебе будет и стол, и кров, и теплая ванна в обязательном порядке.
С этими словами он извлек прямо из воздуха какую-то цветастую тряпку и, неумело обмотав ребенка ниже пояса, чтобы самому не перепачкаться в дурно пахнущей детской неожиданности, собрался уже покинуть лесную поляну. Но не успел он совершить все необходимые манипуляции, как «замороженный волк» издал леденящий душу тоскливый вой, а мальчик быстро-быстро засучил своими тоненькими ручонками, дернул старика за бороду и, указав на волка, самым серьезным тоном произнес:
— Вава… мня! Мня вава… агу!
— Да зачем он нам нужен — старый облезлый, наполовину беззубый волчара?! — запротестовал Маг, вполне осознав, чего добивается от него малыш.
— Вава агу! — не сдавался мальчик.
Столкнувшись со столь явным упорством, чародей не стал особенно возражать. Он пожал плечами и широко улыбнулся.
— Ну что же? Вава, так вава, мня, так мня. Если ты так настаиваешь, возьмем с собой этот мешок с костями. — Затем он оценивающе посмотрел на притихшего лесного зверя и добавил: — В общем-то, преданный друг никому еще не помешал. Что касается его шелудивости, паршивости, беззубости и прочих недостатков, так мы это мигом исправим, и станет он у нас как новенький.
В следующий момент Острый Коготь почувствовал, что его членам вернулась былая подвижность. Он сладко потянулся и вопросительно посмотрел на чародея. Зверь был мудр, недаром в свое время на протяжении многих лет держал грозную волчью стаю в узде, поэтому прекрасно осознавал элементарную истину: не хочешь стать изгоем, изволь подчиняться вожаку. А вожаком в данный момент здесь был долговязый седой старик, на руках которого сидело то единственное во всей вселенной существо, за которое ему было бы не страшно отдать собственную жизнь.
— Итак, шелудивый, — обратился к волку Маг, — если желаешь присоединиться к нашей компании, вставай рядом со мной, а если тебе дорога свобода, отправляйся с миром в свой лес.
С трудом преодолевая смешанное чувство гордости и страха, Острый Коготь пригнул голову к земле и направился к человеку. При этом он непроизвольно издавал грозное утробное рычание.
— Вот и хорошо! — Широко улыбнулся чародей. — Теперь домой!..
После этих слов чародея необычная троица бесследно растворилась в воздухе, оставив после себя лишь запах человека, волка и расстеленный посредине поляны кожаный плащ, о котором его бывший хозяин так и не потрудился вспомнить.
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3