Глава девятая

Совещание по новейшим разработкам военно-промышленного комплекса Соединённых Штатов должно было начаться в одиннадцать часов утра в офисе президентской администрации. Президент Брандт был на месте за полтора часа до назначенного времени. Секретарь Келли Стюарт принесла ему кофе, а секретарь Джастин Алиенбергер положил на стол папку с несколькими документами, требующими визирования. Позже секретарь-референт Гарри Бигмаунт принёс бумаги для совещания.

С утра в Вашингтоне был туман. Он рассеялся к восьми, когда с востока подул свежий ветер, по светлому небу поплыли небольшие редкие облака.

Стоя у затемнённого окна и глядя на улицу, Брандт выпил кофе и взялся просматривать документы на подпись. Ничего особо важного: назначение специальных пенсий и выплат, визирование каких-то медицинских ОКР в области протезирования… Важные бумаги подписываются в присутствии фото- и телерепортёров, а это – текучка.

Затем он сделал несколько звонков и приступил к изучению материалов, подготовленных к заседанию. Речь, в основном, будет идти о двух оборонных разработках. Обе относятся к электромагнитному оружию и уже поступают в армию.

Первая из них – генератор помех; прибор создан группой молодых инженеров по собственной инициативе на стыке двух крупных программ: развития сверхвысокочастотного оружия поля боя и средств радиоэлектронного противоборства. Во время испытаний боевого микроволнового излучателя дальнего действия один из учёных в стороне от опытных объектов заметил на приборах источники радиоволн, которые воспринимались как помехи. Тут же кем-то было предложено разобраться в явлении глубже и, возможно, попробовать применить его в качестве защиты от радиолокации. Так и родился TGR – терагерцовый резонатор. Он создаёт поле, в котором электропроводящие вещества, в том числе атмосферная влага, начинают излучать волны различной длины и частот, включая инфракрасный спектр.

Сначала конструкторы могли генерировать поле только в сферическом объёме, но некоторое время назад добились эффекта направленной мощности. Кроме того, используя системы из нескольких резонаторов, теперь можно было создавать любые объёмы пространства помех, в которых слепли самые продвинутые радары. И защиты пока не было. Даже в теории. Чтобы собственные средства американской армии не теряли работоспособности, генераторы время от времени выключались, и их периоды работы-простоя требовалось скоординировать с системами связи и оружейными комплексами.

Другая новинка военных относилась к дальнобойному пучковому оружию. В этом случае получила второе дыхание разработка восьмидесятых годов. Учёным удалось совместить пучковую пушку орбитального базирования с лазерами, которые на определённой амплитуде входили в резонанс и создавали своего рода «сверхпроводящий туннель» до цели. Фотоны лазера, даже теплового, не могли мгновенно проникнуть сквозь преграду, например, термостойкую обшивку блока межконтинентальной ракеты или броню танка, но пучок элементарных частиц с лёгкостью прошивал цель, выводя из строя электронику и поражая живую материю. Это оружие получило звучное аббревиатурное название BILT (Beam In Laser Tunnel). Эффективная дальность в приземном атмосферном слое у этого оружия достигала двадцати миль (на испытаниях восьмидесятых годов мишени уничтожались на дальности до семи), а направленное в высоту оно поражало опытные блоки межконтинентальных ракет с расстояния в семьдесят миль тремя микросекундными импульсами.

В десять пятьдесят пять Келли доложила по коммутатору, что приглашённые ждут в приёмной.

– Впустите их через две минуты, миссис Стюарт.

Спустя минуту президент сам открыл дверь кабинета – привычка работать на опережение и стремление к эффекту неожиданности, проявлявшиеся в ответственные моменты.

– Доброго дня, господа, – на его сосредоточенном лице была едва заметная натянутая улыбка. – Прошу заходить.

Каждому пожал руку, приглашая к столу.

Вошедших было пятеро. Министр обороны генерал Ситтем, председатель Объединённого комитета начальников штабов Джозеф Фордан, директор национальной разведки Бен Стоук, директор ЦРУ Джоанна Пелас. Эти четверо были членами Совета национальной безопасности США. Пятый гость часто приглашался на заседания совета в качестве эксперта – директор Управления перспективных исследовательских проектов минобороны (DARPA) Стивен Шаклер.

На совещание в этом составе отводился час. Начинал – доктор наук Шаклер, седой крупный мужчина с большим носом, напоминающим клоунский, и неровно смыкающимися тонкими губами. Он говорил о возможностях, открывающихся перед военными с внедрением нового оружия, и трудностях, с которыми приходится сталкиваться при воплощении идей.

Перспективы уходили за горизонт здравого смысла. Реализация идеи пучково-лазерного оружия была наиболее успешной в космосе. Собственно, изначально, то есть в рамках программы СОИ, его рассчитывали применять на околоземных орбитах в условиях разряженной атмосферы. Открытия последующих трёх десятилетий позволили создавать смертоносные агрегаты небольшого размера и применять их в наземных армейских операциях, в морских сражениях, в воздушном бою, а также с низких орбит по целям на земле и с земли по высотным мишеням.

Правильность выбора именно этого типа вооружений стала очевидной, когда русские заявили о прорыве в разработке гиперзвуковых систем. Вероятность уничтожения высокоскоростных маневрирующих объектов билтами была в тысячи раз выше, чем оружием взрывного или кинетического действия. Но инженеры столкнулись с проблемами в оптике и механизмах нацеливания.

Дело в том, что на дальностях в десятки миль становятся существенной любая вибрация, движения оператора билта или порыв ветра, и удержать луч лазера на цели становится затруднительным. Для грунтовых установок решение проблемы нашли стандартное и давно проверенное: пушку и командный комплекс разделили, а управление вели по кабелю. С флотом и авиацией задача сложнее, поэтому на кораблях, беспилотниках, самолётах и вертолётах билты пока можно было применять на дистанциях до десяти миль, в зависимости от размеров, скорости и угла сближения с целью. Впрочем, достигнутые возможности перекрывали с лихвой большинство требований армии и сейчас инженеры плотно работали над тем, чтобы уменьшить размеры источников питания для билтов. Появились проекты размещения билтов и лазеров на сверхскоростных беспилотниках и ракетах, которые стреляют по цели ещё до самоподрыва, и на баллистических блоках (их билты защищали от противоракет), что открывало новые перспективы и сулило полное преимущество над любым противником.

С генераторами помех, работу над которыми также курировало ведомство доктора Шаклера, особых сложностей не было. Теперь нужно было увеличивать производство.

Директор национальной разведки Бен Стоук – старый республиканский ястреб с кривым лицом – рассказал, что всякая информация о новых разработках пока тщательно скрывается даже от союзников. Темы билтов, ТГР и прочих новейших разработок не существует в медиа-пространстве. Только в фантастике – литературной и кинематографической. А в прессе выходят статьи об отставании Америки от своих геополитических противников, о необходимости развития противоракетной обороны, и упор делается на старые типы вооружений.

Чтобы перехитрить русских, китайцев и прочих врагов, разведка и ведомство доктора Шаклера заключили контракты с несколькими учёными (большими специалистами в своих областях науки), и те составляют материалы, которые должны направить иностранных конкурентов по ложному пути. Шпионам и подконтрольным лицам подсовываются липовые фрагменты «исследований» и «чертежей» – всё, чтобы враги Америки растратили деньги впустую и оказались в тупике.

Спецслужбы отслеживают появление новых имён в научном сообществе по всему миру и предлагают им работу на правительство Соединённых Штатов и подконтрольные компании; если отказываются – через агентов влияния им создают помехи в работе и продвижении; если помешать нет возможности, а угроза безопасности Америке очевидна, то их просто ликвидируют.

Однако сейчас остро встал вопрос замены программы «Nosy Postman», которая работает с начала двухтысячных годов. Она раскрыла много имён, позволила узнать о перспективных направлениях деятельности врага, но в последние несколько лет её отдача заметно снизилась. Теперь соперники Штатов имеют собственные почтовые сервисы, серверы и коммуникационные каналы, а их спецслужбы должным образом информируют своих клиентов, чтобы те не допускали утечек через средства электронной доставки. Мало того, Китай, Северная Корея, Индия, Израиль и Россия имеют собственные программы, наподобие американского «почтальона».

На данный момент основным поставщиком сведений о действиях врагов и конкурентов в глобальном масштабе является программа «Long Leash» и американские антивирусы. Но их эффективность тоже падает, из-за того, что геополитические конкуренты придавливают американский цифровой продукт.

Стоук закончил словами:

– Господин президент, вот подробный анализ, – директор национальной разведки протянул к Брандту папку с бумагами. – Резюмируя, скажу: мы теряем то преимущество, которое имели последние тридцать лет. Есть прорывные достижения, о которых здесь говорилось, но русские и китайцы, увы, всё ещё способны нанести нам неприемлемый ущерб. Вне военной сферы мы с каждым днём теряем возможности не только распространять своё влияние, но и удержать завоёванные рубежи. Иначе говоря, без силовых решений Соединённым Штатам будет сложно удержать лидерство. Мы пришли к тому, что в конкуренции с Россией и Китаем единственным по настоящему действенным аргументом является военная сила. Но мы её не применяем, и союзники считают это знаком слабости, что осложняет ситуацию.

Президент Брандт, листавший страницы доклада, отложил папку в сторону, подался чуть вперёд, соединил ладони:

– Сколько, по вашему мнению, осталось до того момента, когда наши соперники станут влиятельнее нас?

Стоук поправил галстук:

– Я считаю… на основании материалов, подготовленных для моего анализа, – не более пяти лет.

Брандт выпрямился в кресле, скользнул взглядом по присутствующим:

– Значит, следующий президент Соединённых Штатов будет последним президентом независимой нации?

Ответ на риторический вопрос утонул в молчании, которое Брандт не стал затягивать.

– Генерал, – обратился он к министру обороны, – вся надежда на армию. Вы нас можете порадовать и успокоить?

Ситтем поправил форменный галстук. Лицо генерала, с тех пор как он стал министром и перешёл на кабинетную работу, приобрело одутловатость, кожа посветлела, а мешки под глазами набухли, придавая ему болезненный и даже немного жалостливый вид.

– Да, господин президент, – хотя ирония в словах президента была очевидна, Ситтем отвечал без тени улыбки. – Последние несколько часов мы с генералом Форданом провели вместе, готовясь к этому совещанию, и хотим заверить всех, что американская армия – самая сильная.

– Мы сильнее России, Китая, Ирана, Северной Кореи?

– Мы сильнее их вместе взятых.

– Конкретно по России: в чём мы превосходим, насколько?

– Говоря о родах войск надо разделять оружие, его носители и оперативные возможности войсковых группировок.

– Нам не нужны подробности – только самые существенные и однозначные моменты.

– Да, конечно. У нас безусловное превосходство на воде и под водой: мощь и оперативные возможности русских военно-морских сил несопоставимы с нашими. Авианосные группы могут блокировать любой пролив, любое море, создавая поддержку сухопутным подразделениям. Мы можем закрыть коридоры пролёта ракет и авиации. Русские просто не имеют в составе своего флота кораблей такого класса. Вообще их надводный флот не представляет для нас значимой угрозы и привязан к границам собственного государства. Достаточно серьёзную угрозу представляют их подводные лодки с межконтинентальными баллистическими ракетами, но любая из них находится под непрерывным нашим наблюдением. Мы имеем возможность уничтожить их все в самом начале крупномасштабного конфликта. Объединённый штаб оценивает способность русских произвести залп по Соединённым Штатам со своих подлодок на уровне 0,1. То есть выполнить задачу ракетных пусков в боевых условиях может лишь одна русская субмарина. Выпущенные ракеты или их боевые блоки будут перехвачены и уничтожены средствами противоракетной обороны с вероятностью близкой к единице.

Генерал Ситтем отложил в сторону один из листков, лежавших перед ним:

– В авиации численный перевес разный, в зависимости от типа и назначения самолётов, но в целом мы имеем в четыре раза больше пилотируемой техники. Примерно так же обстоит дело с вертолётами, если учесть, что часть гражданских машин в военное время перейдёт в пользование министерства обороны. При этом наш парк авиации новее, а мощности производства превосходят мощности русских примерно в той же пропорции. Это без военных подразделений двойного подчинения: Национальной гвардии. Ну и благодаря вашим указам, сэр, о дополнительном финансировании производства универсальных воздушных средств, Америка нарастила преимущество в тех видах летательных аппаратов, которые необходимы в условиях применения противником высокоточного и ядерного оружия – конвертопланов и самолётов с вертикальным или укороченным взлётом-посадкой.

– Как насчёт беспилотников? – президент вытянул одну руку вперёд, а локтём другой упёрся в край стола.

– Абсолютное превосходство над противником, сэр. Тотальное! Наш парк – самый большой в мире, и он кратно превосходит общее число БПЛА на вооружении вероятных противников. Особенно в сегменте тяжёлых ударных комплексов. В части электроники (я сюда включаю как авионику, так и средства разведки и поражения) русские отстают примерно на десять лет, и отставание нарастает – дают результаты санкции, введённые против их высокотехнологичных предприятий. Ещё больше мы ушли в отрыв в создании подводных беспилотных аппаратов. Об электромагнитном оружии и разведке уже докладывали коллеги. Пока у нас с русскими некоторый паритет в сегменте стратегических ракет. Отставания нет, но если мы увеличим количество новейших систем противоракетной обороны, то добьёмся преимущества и обеспечим себя необходимым временем для скачка в развитии новых типов оружия, о которых русские ещё даже не догадываются.

– Спасибо, генерал, – подобие улыбки скользнуло по лицу президента. – Думаю, вы нас всех успокоили. Но это спокойствие сегодняшнего дня. А мы должны заботиться о завтра. Независимо от того, кто будет следующим президентом, мы должны подготовить для него хорошие стартовые позиции. Поэтому я хотел бы обратить особое внимание, господа, на слова Стоука о том, что без применения реальной военной силы наши возможности ограничены и снижаются с каждым днём.

Бранд, расположившись в кресле немного боком, стал водить рукой по столу.

– Да, я сталкиваюсь с этим с того момента, как вступил в должность. В международных делах. Да. Я часто слышал от лидеров других государств и крупных бизнесменов из Европы, ближнего Востока, Японии: «Мы сделаем так, как хочет Америка, но Америка сначала должна уладить проблему с русскими и китайцами». Особенно опасаются русских – из-за их ракет, из-за их президента. Мне говорят: «Смотрите, русские применили военную силу против Грузии, а Грузия – наш союзник. Русские применили силу против Украины и захватили её территорию. Почему Америка не отвечает? Почему не останавливает их силой? А если они завтра нападут на нас, вы повысите пошлину на их алюминий – и всё? Мы готовы дружить с Америкой, но вы должны обезопасить нас от России. Надо сделать так, чтобы русские не могли угрожать нашему бизнесу, нашей территории, нашему развитию». Вот, что я слышу от наших союзников. Правящим партиям приходится отвечать на выпады оппозиции, которая говорит, что русские становятся слишком влиятельными, а Америка слабеет, поэтому надо выстраивать отношения и с Россией. Для многих Россия ближе, чем Америка, они граничат между собой или находятся в трёх сотнях миль друг от друга, а Америка – за океаном. Они видят, что русские могут применить силу, а Соединённые Штаты – нет. Это плохо сказывается на бизнесе, который опасается, что русские просто заберут или уничтожат инвестиции. Это проблема.