Глава двенадцатая

В загородной президентской усадьбе вдоль дорожек зажглись фонари. Солнце только-только спустилось за горизонт. Природа замерла в ожидании тёплого влажного бриза – он доберётся сюда примерно через четверть часа. Тогда устремятся к искусственным огням ночные бабочки и постепенно, удлиняя и усиливая свои вокализы, сойдутся в стрекочущий сумеречный хор цикады.

В тускло освещённой беседке, увитой плющом, собрались поговорить за бокалом коктейля трое: президент Брандт, министр обороны Ситтем, председатель Объединённого комитета начальников штабов Фордан.

Они расположились в глубоких мягких креслах, обтянутых красно-фиолетовым шёлком, с широкими длинными подлокотниками из тёмного дерева. Перед ними стоял изящный чёрный матовый столик. Из центра куполообразного потолка низко свисала шестирожковая хрустальная люстра – её желтоватый свет сейчас был убран почти до минимума. На столике – три разные бутылки, бокалы, блюдо с фруктами, маленькая пепельница.

– Наливайте, господа, себе сами, – говорил Брандт, беря одну из бутылок и откручивая крышку. – Моя – вот эта, с безалкогольным. Не перепутайте, а то испортите себе вечер. И курите, если здоровья не жалко.

Ситтем, доставая сигарету из пачки, усмехнулся:

– Пусть о нашем здоровье заботятся врачи – приятней доставлять себе удовольствие.

– Хотя здоровье, – заметил Фордан, кладя свою пачку сигарет на столик и наливая коктейль, – тоже удовольствие.

– О да! Причём самое дорогое из всех, – согласился министр обороны; прикурил, сделал затяжку и, немного запрокинув голову, выдохнул дым вверх. – Могу доказать это счетами из клиник. Хорошо, что в нашей стране есть институт медицинской страховки.

Брандт, налив голубоватого напитка, пригубил, облизнул губы, после чего, держа в руке бокал, плотно погрузился в податливую мякоть кресла.

Несколько минут длилась беседа ни о чём.

Дождавшись, когда гости погасят окурки и затем сделают по глотку, президент подался вперёд, поставил свой бокал на столик, сцепил пальцы:

– Господа, я хочу поговорить с вами, прежде чем принимать решение.

Ситтем, остался сидеть, положа руки на подлокотники, держа в одной бокал, а Фордан – отставил выпивку, сел прямо. На его некогда красивом лице с широким подбородком моментально изобразилась сосредоточенность.

Все считали, что в команде Брандта, во многом состоящей из неоднозначных личностей, председатель Объединённого комитета начальников штабов занимал этот высокий пост по праву. Фордан был беспристрастным штабным исполнителем планов политической верхушки. Обычно он, быстро взвесив то или иное предложение, напрямую высказывал претензию или сомнение, если таковые имелись, но не отказывался его выполнить. В отличие от Ситтема, он не имел давнего знакомства с Брандтом и поднялся на нынешнюю вершину своей карьеры благодаря авторитету в армейской среде.

– Речь идёт о плане, в котором армию я вижу в роли дорожного катка. Огромный оранжевый каток, – Брандт приподнял и широко развёл руки, – а за рулём… Не видно, кто за рулём. Короткое замыкание – он завёлся сам собой и поехал. Может и есть кто-то, но он уснул… или потерял управление… Не видно!.. не видно его. И вот эта огромная тяжёлая железная туша движется прямо и неумолимо – неумолимо, как смерть.

Руки президента замерли в воздухе, только голова вслед за горящим взглядом повернулась сначала к Ситтему, затем к Фордану – и обратно. Потом руки опустились на подлокотники.

– Впечатляюще и зловеще, – мелко покивал министр. – Кого же надо раздавить?

Огонёк в глазах Брандта потух.

– Давайте по порядку, – сухо сказал он, бросил быстрый взгляд на Фордана и потянулся к бокалу. – И немного издалека. Мне хотелось бы, чтобы вы восприняли мою идею, как собственную. Она сопряжена с таким риском, какого не было в истории цивилизации. Я хочу по этому рискованному пути пройти до конца, – он отпил, поставил бокал на столик и улыбнулся. – Я пойду впереди, в каске и с флажком, отдавая команды всем вокруг, а вы за моей спиной будете вести каток.

– Идти спиной к бешеному катку? – усмехнулся Ситтем.

На что президент моментально заметил:

– Теперь, Джеймс, тебе понятно, насколько важна роль армии? Но будем серьёзны.

Он сел удобнее.

– Господа, не мне вам объяснять, что государству дешевле и зачастую проще устранить лидера враждебных сил в другой стране, чем воевать с её армией. С Россией, и даже Китаем, ситуация сложнее. Россия является главным соперником, и она своим оружием может, как минимум, сильно ослабить нашу военную и экономическую мощь. Ослабить так, что нас обойдут по силе и богатству пять или… десять других стран. Двое самых сильных нейтрализуют друг друга, а остальные на этом выиграют. После этого Америка скорее всего больше не сможет подняться до нынешнего уровня – уровня мирового лидера. Сильные соперники не допустят этого. На незыблемом лидерстве держится могущество доллара, без него наша валюта рухнет, а мстительные враги разнесут богатство Штатов, как кредиторы растаскивают имущество банкрота.

Увы, наши расчёты в отношении России часто терпят крах. И дело не в том, что у нас недостаточно рычагов влияния на неё, а в том, что наши эксперты, наши специалисты по России, как правило, отстаивают крайние позиции. У нас не принято сомневаться в собственной силе – думаю, в этом корень ошибок экспертного сообщества. Когда дело касается России – это рулетка, и выигрыш случается при удачном стечении обстоятельств, а не по системе. Надо просто прийти и поставить в счастливый      для себя час. Президент Рейган, как мне кажется, был именно счастливчиком. Он поставил на арабов с их нефтью, но выиграл не арабами, а Горбачёвым, которого когда-то из провинции в московское Политбюро вытянул самый опасный из советских генсеков. При Горбачёве советы перестали сопротивляться, конфликтовать, все конфликты были перенесены внутрь страны. Если бы СССР объединил своих союзников на Ближнем Востоке, и они организовали бы террористические группировки или развязали военные действия, при которых нефтевозные суда уничтожались, а скважины – горели, то Советы скоро стали бы нескромно богатыми. Наступательной войной они вообще могли консолидировать собственное общество и прекратить брожение в среде обывателей.

Возможно, опыт войны в Афганистане вселил в их умы страх. Горбачёв полностью свернул контрдействия, встав на путь переговоров с администрацией Рейгана.

Брандт сел немного боком, закинув одну ногу на другую.

– И мы себя ведём иногда подобным образом. К примеру, смена режимов на Украине и в Сирии. Привлечённые эксперты и советники президента Обамы не предполагали такого уровня вовлечённости русских в украинский политический процесс. Мы полностью отдали этот участок на откуп своим европейским союзникам. Когда они спрашивали о нашей поддержке, то администрация уверяла, что Соединённые Штаты окажут любую помощь, вплоть до военной – если потребуется. В период смены режима серьёзных движений наши вооружённые силы не делали. Поэтому администрация Обамы не готова была к активным действиям противника, а когда русские оккупировали Крым и поддержали сепаратистов на юго-востоке Украины, она не могла выработать достойный ответ. Русские же стали развивать успех, перейдя ещё и в наступление на Ближнем Востоке. Они почувствовали, что Соединённые Штаты блефуют.

– Да, но когда тебе противостоит примерно равный соперник… – Ситтем поставил бокал на столик, затем сел, скрестив руки на груди. – Вы сами, сэр, минуту назад говорили, что мы можем уничтожить друг друга, но этим воспользуются другие. Мы, как бы то ни было, а продвинулись. Украина, конечно, потеряла… Но мы ей поможем… и ещё на этом заработаем. Русские всё равно проигрывают нам в активности и, если не сегодня, то завтра мы их поддавим. Лучше блефуя брать мелкие ставки, чем ставить на кон всё.

Фордан посматривал на обоих собеседников, слегка подпирая подбородок.

– Джо, вы тоже так считаете? – спросил его Брандт.

– Министр высказал несколько утверждений…

– И всё-таки, Фордан, – мягким тоном почти прервал его президент.

Генерал ещё более выпрямился, сцепил руки внизу живота и ответил спустя секунду:

– Сэр, я подхожу к этому как штабной офицер. Я много не знаю, да мне и не надо забивать голову лишними фактами, но чтобы понять, блефует наш противник или имеет сильные позиции, и вы, и министр обращаетесь ко мне. На военной карте видно, что есть у противника и что он готов бросить в бой. Но, на мой взгляд, есть два важных факта, которые должны учитывать политики, которые получают информацию от военных. Первый: чем ближе враг к нашим границам, тем меньше у нас желания и оснований для блефа – и обратная зависимость. Второй: надо принимать в расчёт конкретную личность, которая противостоит нашим планам. По первому пункту могу сказать… Во время событий в Восточной Европе две тысячи четырнадцатого года я ещё не занимал нынешнюю должность, но знаю, что Объединённый комитет начальников штабов и военная разведка оценивали возможность военного вмешательства русских в ситуацию на Украине, как очень вероятную, причём в форме прямой военной интервенции с попыткой укрепить во власти этой страны свою марионетку. Комитет исходил из военного потенциала России, а так же учитывал её геополитические интересы и заинтересованность части населения Украины в таком ходе событий. Вы, сэр, говорите, что тогдашняя администрация Белого дома была не готова к военному обороту… По правде говоря, у меня сложилось мнение, что она именно на это и рассчитывала – так открывалась возможность для затяжного открытого конфликта двух стран с многомиллионным населением и серьёзных репутационных потерь для русских. Всем этим можно было воспользоваться, по афганскому варианту, при этом консолидируя вокруг себя весь мир. Может быть, именно поэтому будущие события не предварялись увеличением нашего военного присутствия. Я это воспринимаю, как заманивание противника на невыгодные позиции. Однако русские выбрали иной путь. Скажем прямо, неожиданный, неудобный для нас и дающий им определённое преимущество. И вот второй факт: Рейгану противостоял Горбачёв, Кеннеди – Хрущёв. Результат схваток двух супердержав во время их руководства известен. А Обаме противостояла фигура иного плана. Думаю, фактор личности и предопределил исход событий в Восточной Европе и продолжил их развитие на Ближнем Востоке.

На две-три секунды повисло молчание. Затем Брандт изменил позу и произнёс резко:

– Да! Мне нравится ваше понимание, генерал. Правда, Вы не совсем верно поняли мои слова о готовности к повороту событий… Но вы ухватите ещё суть.

Итак, о блефе. Нельзя блефовать бесконечно, господа, вы это понимаете. Поверьте мне, как человеку, который хотел (и сейчас хочет!) многое изменить и сделать Америку по-настоящему сильной. Ошибки прежних администраций, их необоснованный блеф мешают мне. Мешают Америке! Но для достижения экономических целей нельзя объявлять войну каждому сопернику – это противоречит базовым принципам демократии, это неуважение по отношению и к вам, исполнителям военных задач, и к гражданскому населению… это, наконец, сделает наш бизнес беззубым в плане законной конкуренции и уязвимым в вопросах собственности. Поэтому приходится использовать другие приёмы: резкие, спорные, сеющие панику и среди врагов, и среди союзников. Америка на данный момент не готова к масштабному военному конфликту, который показал бы её мощь и заставил бы всех забыть о временах блефа, поэтому мы используем финансово-экономические механизмы для давления на конкурентов – в этом поле Америка всё ещё лидер. Но в эти несколько лет пока бизнес тянет страну на своих плечах, армия должна накачать мускулы. Следующий уровень могущества Соединённых Штатов будет завоёвываться американским солдатом. Так было всегда: сначала устанавливается мир по правилам победителя, затем – начинается торговля, обустройство и процветание. Вопрос в том, чей солдат в следующий раз будет диктовать правила.

Ситтем, потянувшись к сигаретам, спросил:

– Большая война?

Президент сначала налил себе коктейля, отпил и затем ответил:

– Мои советники по нацбезопасности, да и Госдепартамент, советуют продемонстрировать силу на Кубе или Иране. Но по Кубе у нас идёт серьёзная работа на уровне разведок и негосударственных организаций. Идёт внедрение, вербовка, пропаганда. И эта страна не имеет такой ценности. Куба – безусловно, символ, но не требует спешки и военных усилий – она сама придёт к нам. Приползёт, чтобы продать себя за пять центов. Я мог бы прославиться. Мы могли бы прославиться! Если бы завтра очистили Кубу от коммунистов. Но мне не нужна дешёвая слава. Я хочу сделать Америку сильной в схватке с сильными врагами. Я не исключаю, что мы можем начать операцию по Кубе, но это должна быть операция по задержанию коммунистов, когда они начнут убегать, а не война с ними. Если сложатся такие условия, то мы поможем Кубе расстаться с тоталитарным прошлым.

С Северной Кореей мы поторопились, конечно… А Иран… Да, это вариант, пожалуй. Там вроде бы неплохие условия для проведения операции – на нашей стороне и евреи, и арабы. И есть ещё одно важное обстоятельство. Вы знаете, что демократы действуют в связке с медийными корпорациями и частными фондами. Фактически, внешняя политика… а отчасти и внутренняя…. долгое время находилась в аренде у этих структур. Вы знаете их. Это широкий спектр: от Демократического альянса до институтов влияния финансовой группы Квантум и организации «Наблюдение за правами человека». И всё бы ничего, но если присмотреться внимательно, то оказывается, что весь этот мощнейший конгломерат имеет этнический окрас. Это – фактически еврейское лобби. И оно направляет политику Соединённых Штатов. Ну, если не полностью, то сильно влияет на её вектор. У меня республиканская позиция, и я считаю такое положение дел неправильным. Ничего не имею против евреев. Боже упаси! Но мою позицию, в их стане уже сейчас пытаются выдать за антисемитскую. Поэтому я в ближайшее время предприму ряд шагов, которые выбьют почву у тех, кто это утверждает. На политику, в том числе и внешнюю, безработный потомок ирландских переселенцев, живущий в «ржавом поясе», должен иметь не меньше влияния, чем миллиардер, содержащий «запасной аэродром» в офшоре. Так что Иран является теперь целью, хотя бы даже как обманный манёвр. Приготовьтесь. На днях военное ведомство получит официальный запрос стратегического анализа по Ирану.

Брандт сделал два быстрых глотка, поставил бокал на столик и, потерев ладони, сказал:

–Но учтите: Иран – лишь подготовительный этап. Главная наша проблема – Россия. Из-за её возросшего влияния Китай позволяет себе слишком много. Впрочем, так или иначе, практически любое сопротивление нашим планам опирается на присутствие России в мировых процессах. Нейтрализовать её влияние экономическими и политическими методами, видимо, невозможно в ближайшее время.

Президент выдержал паузу, взглянув на обоих генералов.

– Итак. Мы должны разработать военный план нейтрализации России. Я хочу вернуть практику, существовавшую с конца сороковых до середины восьмидесятых годов, когда примерно каждые десять лет создавался стратегический план атаки на Россию. Чтобы он был под рукой. Только в новом виде – как глобальный обезоруживающий удар. Это будет джокер. С ним отпадёт нужда блефовать. Объявим во всеуслышание. Американская внешняя политика обретёт уверенность.

Через секунду Фордан произнёс:

– Такой план потребует значительно больше ресурсов, чем мы сейчас имеем.

Ситтем лишь покивал, вероятно, соглашаясь с ним. А Брандт сказал:

– Верно, генерал. В то время как нашу внешнюю политику направляли дельцы из офшоров, армия Соединённых Штатов хирела. Пока они, устраивая бархатные революции, захватывали наиболее качественные активы государств, а нам потом приходилось просить их об услугах, наши реальные соперники накачивали мускулы. Нам бросает вызов Северная Корея! Иран, Венесуэла! Подумать только! Недавно, министр хвалился, насколько сильны наши вооружённые силы, во сколько раз мы превосходим всех вместе взятых, но стоит заговорить о небольшой войне… Афганистан, Ирак, Сирия… как вы же – военные, начинаете жаловаться, что вам не хватает того, вас не допускают туда, у вас не готово то.

Наливая напиток в бокал, Ситтем заметил:

– Из-за проблем в Сирии нажимать на «красную» кнопку? Ни конституция Соединённых Штатов, ни здравый смысл этого не позволят.

– Джеймс, ты не улавливаешь смысл. Фордан, но вы-то понимаете? Видите параллели с вашими двумя фактами?

– Кажется, улавливаю, сэр.

– Ладно, давайте я всё же поясню, чтобы некоторым не казалось, – он взглянул на министра, – будто у меня чешутся руки от желания нажать на «красную» кнопку.

– Ну, зачем же понимать так буквально? – оправдывался министр обороны.

Но президент, подняв ладони на уровень плеч и потерев их, продолжил:

– Смотрите. Что мы получили от прошлого соглашения по итогам холодной войны? Помните? Буш-старший завизировал с тем русским пьяницей какую-то символическую бумажку. А весь мир воспринял это как нашу победу над Советами. Пользуясь тем, что не был подписан обязывающий договор, типа пакта о капитуляции, Россия вновь поднялась. А под её ядерной тенью поднялся и Китай. А завтра поднимутся Индия и Иран, или усилятся и начнут собственную политическую партию Германия, Япония, Турция… Или мы подчиним обстоятельства – или придётся подчиниться им. Напомню: подписи под документом о капитуляции заставили Германию и Японию играть по нашим правилам. Это пошло на пользу как им, так и всему миру. Надо применить этот метод к России. Иначе всё пойдёт по новому кругу. Их надо посадить за стол переговоров и заставить подписать наши условия.

– Да, хороший шанс тогда упустили, – потянулся Ситтем за очередной сигаретой.

– При Буше-старшем и Китай начал расти – он ведь был там посланником, – Брандт отмахнулся. – Но вернёмся к нашей теме.

Он прочистил горло, затем отпил из бокала, после чего продолжил:

– Сейчас в отношении России мы реализуем политический план «Анаконда». Его основной инструмент – экономика, и рассчитан он на продолжительный период, возможно, на десятилетия. Постепенное нарастание давления на Россию, большей частью – санкционное. Мы парализуем поток новейших технологий в Россию, нанесём удар по их торговым связям с Европой и продвинутыми странами Азии, вытесним с мировых площадок их финансовые инструменты. В значительной мере это уже сделано. Таким образом мы ограничили ту базу, на которой русские могут нам противодействовать. Их производственные и финансовые циклы будут замкнуты на них самих и станут деградировать, не имея подпитки извне и конкуренции с лучшими технологиями. До определённого момента мы будем поставлять России продукцию, которую можно использовать в наших интересах: операционные системы, промышленные программные комплексы и прочее, то есть, продукты годные для диверсионной или разведывательной деятельности.

«Анаконда» имеет два вектора. Один направлен против нынешней власти и не слишком разрушителен для российской экономики в целом. Это попытка разделить финансовую элиту русских и Царя – пока здесь нет особых успехов, но эффект обязательно будет в финальной стадии, когда Россию начнёт трясти крупной дрожью. Вторым вектором уничтожается база экономики, способность к сопротивлению внешним силам. В определённый момент русские поймут, что они на краю гибели. Что тогда? Или они потянутся к своей «красной» кнопке, или запросят переговоры.

Брандт подался вперёд, его глаза блестели.

– А теперь представьте, что наша армия находится в том же состоянии, что и сейчас. То есть русские знают, что могут нанести нам непоправимый ущерб. Да один даже этот факт уже не даст Америке возможность говорить с позиции силы. Блеф не сработает. В таких условиях мы не сможем добиться от русских документально оформленной капитуляции. Наверняка будет очередное перемирие в холодной войне и заход на следующий круг противостояния. В России обязательно начнёт усиливаться реваншизм. Они выждут, получат некоторые преференции и снова поведут деструктивную политику. Я бы не допустил этого, но мой срок на посту президента ограничен – следующая администрация, срывая джек-пот от работы предшественников, захочет показать своё великодушие к поверженному противнику. Такое возможно?

Генералы кивнули.

– Поэтому нам нужен план уничтожения врага. Готовность к нанесению глобального молниеносного удара. За несколько лет мы должны так нарастить свою мощь, чтобы русские почувствовали – они бессильны против Америки. Вот тогда «Анаконда» или другие политические проекты будут действительно эффективны. Вспомните мою аналогию с катком.

Президент замолчал на несколько секунд. Фордан, бросив взгляд на министра, кажется, хотел что-то сказать, но сдержался.

– План назовём «Эпсилон». Эта греческая буква повторяет цифру «3», только в зеркальном отражении, – Брандт нарисовал в воздухе знак. – Символично: Третья мировая война и всё такое. Понимаете?

Ситтем кивнул, а Фордан произнёс вполголоса:

– Да.

Спустя несколько секунд тишины, Брандт несильно хлопнул ладонями по коленям и объявил:

– Давление должно быть подкреплено силой. Нам надо поднять наши возможности на новый уровень. Такое было дважды – при президенте Трумане, когда он обеспечил серийное производство атомных боеприпасов, и во время президентства господина Рейгана, когда он объявил о развитии «стратегической инициативы». Сейчас Соединённые Штаты вышли на следующий этап, и я хотел бы новым планом заложить практический… производственный, финансовый, политический… фундамент под будущий рост. У нас есть прорыв в пучково-лазерной технологии и в генерации волновых помех – надо его использовать. В определённый момент русские должны понять, что их стратегические ракеты превратились в дорогостоящий хлам и перестали быть средством сдерживания. Тут и надо будет поднять напряжение до максимума. Они подпишут всё, что мы им предложим. Потому что будут спасать не государство, а собственную жизнь.