Глава одиннадцатая

Трое суток оставалась Бити возле самолёта. Она сначала делала попытки забраться в машину и думала как-то свалить её на землю. Но боль в рёбрах, а ещё в ушибленных при падении коленях, не позволяла прилагать серьёзные усилия. Они приводили к учащённому дыханию, дыхание вызывало боль, боль вызвала страх внутреннего кровотечения – и Бити прекращала попытки.

Скоро ей захотелось пить, затем – есть. Утром она попыталась, не уходя далеко от самолёта, обследовать окрестности. Нашла лужи с отстоявшейся дождевой водой и утолила жажду. Она не опасалась радиоактивных частиц в этой воде, потому что знала – почти все они, по крайней мере, наиболее тяжёлые и опасные, осели на дне. Сама местность может быть более опасна, если заражена, но Бити не могла определить какой здесь фон. Впрочем, ничего не указывало на то, что невдалеке взрывалась ядерная бомба.

Опасений заблудиться и потерять место падения самолёта не возникало: забраться на вершину одного из хребтов ей не позволяло ранение, а ложбина примерно с севера на юг тянулась на несколько миль узкой лесной полосой.

Растительность была обильно покрыта росой, и девушка быстро вымокла. Солнце осветило ложбину довольно поздно, поэтому было хотя и безветренно, но всё же прохладно.

Утром Бити полакомилась малиной, заросли которой нашла невдалеке, однако чувство голода усилилось к середине дня. Как и изнеможение. Правда, боль чуть-чуть притупилась. Возвратившись к самолёту, девушка отдохнула, сидя на поломанном стволе осины, потом стала делать подобие постели из еловых лап и веток лиственных деревьев.

Спустя какое-то время заметила, что Шебы рядом нет. Та всё время крутилась поблизости, вместе с хозяйкой обследуя окрестности. Бити огляделась, несколько раз негромко позвала собаку и снова взялась за работу.

Когда постель была готова, она легла. Сделать это было совсем непросто. И прежде движения причиняли боль, но переход из вертикального положения в горизонтальное был настолько мучителен, что Бити засомневалась, стоит ли ей вообще ложиться. Однако она провела на ногах бессонную ночь и первую половину дня, поэтому постаралась потерпеть в надежде, что скоро её тело привыкнет. Сквозь одежду кололась хвоя. Прислушиваясь к ноющей боли в рёбрах, Бити погрузилась в сон.

Разбудила её Шеба. Сияя своей симпатичной мордой, часто дыша и радостно виляя хвостом, она старалась лизнуть Бити прямо в глаза. «Фу!» – Бити выставила руку… и рёбра напомнили о себе.

Когда попыталась подняться, то поняла, что вставание будет ещё болезненней. Пришлось сначала повернуться и потом вставать, при этом заломило в коленях.

Наконец она была на ногах. Шеба поскуливала, проявляя нетерпение. И тут Бити увидела причину собачьей радости: у её лап лежал маленький серый зверёк наподобие мыши с носом-хоботком, продолговатым телом и коротким хвостом – вероятно, землеройка. Собака делилась своей добычей.

– О, нет, нет! – отворачиваясь, воскликнула Бити. Может, она и голодна, но ещё не настолько, чтобы без омерзения смотреть на дохлую мышь, мокрую от слюней Шебы.

Короткий сон и резкое пробуждение придали Бити сил. Следующий час с лишним она была активна настолько, насколько позволяла ей боль в рёбрах. Она подыскала другое место для постели, потому как догадалась, что с её ранением лучше всего занимать полулежачее положение. Нашла частично сгнивший ствол упавшего дерева и начала натаскивать к нему ветки. Еловые лапы больше не брала – они колются даже сквозь джинсы. Для верхнего слоя постели стала собирать мох, папоротник и кустистые травы, которые были куда мягче веток деревьев. Потом Бити снова осмотрела самолёт. Нет, свалить его она не могла. Можно было бы, соорудив из двух шестов и перекладин лестницу, приставить её к основанию двери, но для этого нужны достаточно толстые стволы молодых деревьев футов тринадцать длиной, а без ножовки заготовить такие ей не под силу. Деревянные перекладины тоже надо как-то крепить – понадобились бы полоски коры, лианы (вроде вьюна) или гибкие травы.

Подумав немного и в очередной раз удерживая слёзы при виде тела отца, висевшего в кабине, она кликнула Шебу и пошла к восточному склону ложбины. На нём были поляны с зарослями малины и других ягод. Сезон малины уже заканчивался, поэтому многие ягоды мокрились от забродившего сока, но всё равно их было много.

Ягоды стали единственной пищей Бити на несколько суток: малина, земляника, лесная мелкая ежевика, только-только созревающая смородина и ещё какие-то, название которых она не знала. Незнакомые пробовала с осторожностью, прислушиваясь к интуиции. Так, увидев довольно часто ей попадавшуюся в тенистых сырых местах красную ягоду, съела только одну, невкусную и водянистую, а уже спустя минут десять ощутила слабые спазмы в желудке, а затем боль в животе. К счастью, серьёзных последствий отравления не случилось.

Один раз Бити нашла птичье гнездо с пятью яйцами. Две птахи истошно пищали и прыгали с ветки на ветку, привлекая внимание к себе, чтобы отвести человека от кладки, но голод оказался теперь сильнее мелькнувшей было жалости. Разламывая маленькое яичко зубами, Бити почувствовала упругий комок, а потом – неприятный горьковатый вкус в основании языка. В яйце оказался довольно развитый зародыш. Её чуть не стошнило.

От прохлады наступившей ночи спасала Шеба. Прижав собаку поплотнее к себе, Бити на четыре-пять часов погрузилась в глубокий сон. Только к утру, уже после рассвета, влажный холодок горной ложбины дал о себе знать, да и собака начала ворочаться, реагируя на звуки пробуждающейся природы. К следующей ночёвке Бити подготовилась лучше – наносила полусухой и сухой травы, чтобы в неё можно было зарыться.

На второй день она попыталась подняться на восточный склон, который показался ей ниже западного. С частыми передышками ей удалось дойти до его середины. Однако не увидела никаких признаков человеческого присутствия. Только лес и две горные гряды от горизонта до горизонта.

А вечером из кабины стали доноситься телефонные звонки. Мобильник был только у отца – видимо, звонили с работы. Примерно в течение часа, каждые пять-шесть минут и подолгу. Затем наступила тишина. Часа через два, когда Бити только задремала, звонки начались опять. Она насчитала двенадцать вызовов, и последний длился секунды две-три. Телефон больше не издал ни звука – возможно, просто разрядились аккумуляторы.

Бити не ожидала, что здесь есть связь. Она почему-то решила с самого сначала (и убедилась сегодня), что самолёт упал в гористой глуши Канады, вдалеке от городов и дорог. Но, похоже, это не так. Почему же она не заметила вышки ретранслятора? Впрочем, если вышка на западном хребте, то за деревьями увидеть её было бы сложно. Может быть, их начнут искать, ведь маршрут известен в службе авиационного контроля. Координаты мобильника тоже определяются даже без полуфункционирующей системы GPS, хотя и с большой погрешностью – по близости к ретранслятору.

Но ни в наступивший день, ни на следующий Бити не видела в небе поисковых самолётов или вертолётов. Её состояние улучшилось – рёбра явно заживали, отбитые колени и локти почти не напоминали о себе. Теперь она смогла определить, что сломано одно ребро (пальцами, под небольшой припухлостью, на нём ощущалась вмятина), а второе, вероятно, треснуло. И всё же двигаться полноценно Бити пока не могла.

Тело отца почернело, голова его распухла и представляла страшное зрелище. Добраться до кабины у Бити не было возможности и, собственно, теперь уже не хотелось. Поэтому на пятый день, с рассветом, она отправилась в путь.

Остались позади самые тяжёлые дни, когда болеутоляющее средство из самолётной аптечки казалось ей совершенно необходимым, без которого, она считала, не выживет, и до которого так хотела добраться. Не испытывала она теперь нужды и в вещах, оставшихся в рюкзаке в пилотской кабине. Одежда, полотенца, гигиенические принадлежности, респиратор – она вообще не сожалела о них. Словно разорвалась ниточка, связывавшая с ними. Без всего этого можно обходиться – поняла она.

Только отца хотелось, конечно, похоронить. Но за несколько дней серое тело с распухшими, обезображенными чертами перестало быть для неё прежним родным человеком. Отец – всегда весёлый, умный, чуткий – остался только в памяти. Поездка в Диснейленд, катание на водных лыжах в Калифорнии, каникулы в Лондоне и Барселоне… вот там, в тех воспоминаниях – он. А здесь, в пилотской кабине – нечто другое, к чему Бити было страшно приблизиться. Покинуть, оставить – больно и совестно, но приблизиться и узнать отца – страшно. И ребёнок отступил там, где родитель исполнил бы долг.

Вопрос «в какую сторону идти?» перед Бити не стоял. Подняться на восточный хребет! А там видно будет.

Восхождение заняло примерно пять часов, по ощущениям Бити. При этом она делала передышки и лакомилась ягодами. Кстати, смородину в последние сутки пребывания здесь она уже не ела – эта ягода для полупустого кишечника оказалась неподходящим наполнением.

Зрелище с гребня открылось величественное, но не то, которое ожидала увидеть Бити. А ожидала она увидеть на горизонте города, дороги, линии электропередач… Хотя намёк на присутствие города был: на юге что-то темнело. На востоке лежал длинный холм, справа от которого синело озеро. На самом холме стояла ретрансляционная вышка. О том, что к ретранслятору должно подаваться питание, а электропитание обычно идёт от подстанции в населённом пункте, Бити не подумала.