Глава шестнадцатая
Москва
14–15 июля 1945 года
Вечером четырнадцатого июля Валентину задержали в больнице срочные дела. Впрочем, она и не торопилась – Александр был сильно занят, встретиться в ближайшее время не получалось.
Освободившись, женщина попрощалась с коллегами и направилась по Восьмой улице Соколиной Горы к ближайшей остановке. Стемнело, время было позднее, народа на улицах заметно поубавилось. Валя планировала поскорее доехать до дома, поужинать и заняться глажкой перестиранного белья.
Пройдя квартал от южных ворот больницы, Валентина вынуждена была замедлить шаг. Обогнавший ее темный автомобиль вдруг резко остановился, из него вышли два офицера и направились к ней.
Конечно, женщина удивилась. Буквально вчера на этой же улице она встречалась с двумя офицерами Московского уголовного розыска: Александром Васильковым и его фронтовым товарищем Иваном Старцевым. И сегодня к ней подошли двое: моложавый старший лейтенант и пожилой майор.
– Вам необходимо проехать с нами, – неприятным голосом проскрипел старший по званию.
Валентина заволновалась:
– Зачем?
– Так нужно.
– Пожалуйста, объясните, что происходит? – пролепетала она.
Ей доводилось слышать, что при аресте подозреваемых сотрудники правоохранительных органов должны предъявлять удостоверения. Эти же явно торопились и при этом нервно оглядывались по сторонам.
– Все объяснения услышите в Управлении, – грубо схватил ее за руку майор.
– Что вы делаете? Оставьте меня! – запротестовала Валя.
И тут же получила сильный удар в лицо, после чего все вокруг поплыло, а земля стала уходить из-под ног.
* * *
Черный «Wanderer W23» неторопливо ехал с восточной окраины Москвы в сторону Марьиной Рощи. Баранку крутил Сашок. Форма сержанта НКВД сидела на нем мешковато, отчего выглядел он еще смешнее. Несуразности его облику добавляла белеющая на голове повязка.
Рядом с Сашком в генеральском мундире сидел Квилецкий. Вот кому форма была к лицу. Любой человек, включая военных и милиционеров, заглянувший в кабину немецкого автомобиля, ни на секунду не усомнился бы, что нарушил покой настоящего боевого генерала.
На заднем диване у левой дверцы расположился Матвей с майорскими погонами на плечах. У правой – «старший лейтенант» Илюха-татарчонок. Между ними сидела похищенная женщина; ее крепко связанные руки были накрыты легким летним плащом. Получив удар в лицо, она потеряла сознание. Это было на руку бандитам: чем тише ведет себя жертва, тем лучше.
Половину задуманного Казимиром плана они выполнили.
Во-первых, дождались, пока знакомая двух ненавистных мясников покинет больницу. Во-вторых, имелось серьезное опасение, что Матвей сумеет ее опознать. Ведь видел он ее то издалека, то из проезжавшей мимо машины. Опознал. И на том спасибо. В-третьих, бабу удалось без проблем впихнуть в машину. Даже толком и пикнуть не успела – получила в баш и заткнулась. Теперь сидит и лишь изредка постанывает.
Оставалась вторая половина плана, согласно которой требовалось без помех вернуться в Марьину Рощу.
– Давай с переезда сразу направо, – посоветовал Матвей шоферу. – Сущевка вся фонарями светится, а на Водопроводном завсегда темень.
– На Водопроводном без рессор останемся, – возразил Сашок.
– Рессоры заменить можно! – осерчал Матвей. – А по светлым улицам у них соглядатаев, что болвашек – на каждом углу! Раз свезло – получил в баш по касательной, думаешь и все – с фартом породнился?
Сашок замолк.
– Поворачивай направо, – спокойно распорядился Квилецкий. – Лучше ухабистая дорога, чем крест…
* * *
Постановление Народного комиссара обороны от 9 июня 1945 года разрешило командному составу армии-победительницы свободно приобретать в личную собственность трофейные немецкие автомобили. Правда, существовал негласный табель о рангах, благодаря которому генералитет получал самые роскошные авто, старшие офицеры претендовали на машины среднего класса, ну а младшим доставались малолитражки и мотоциклы.
Согласно этому постановлению, Квилецкий обеспечил себя неплохим немецким автомобилем «Wanderer W23», выпущенным в 1939 году. Довольно мощный, скоростной, правда, слегка поцарапанный с левого борта. Множество раз он имел возможность прикупить авто поновее и пошикарнее. К примеру – «Maybach SW38». Но Казимир понимал: таких машин в Москве немного, он будет выделяться, привлекать внимание. А «Wanderer» удобен, хорош и в то же время растиражирован.
* * *
– Фу-ух, – перевел дух Матвей, когда миновали последнюю из освещенных фонарями улицу – Шереметьевскую.
Автомобиль затрясло на неровностях темной Стрелецкой. Затем они повернули налево и, наконец, остановились у хаты. Здесь предстояло выгрузить добычу.
– Гордей, ты не слышишь, что ли? – рявкнул Матвей на открывшего калитку деда.
– Чего?
– Колокольчик заливается! Уйми пса!
– А, это я мигом…
Сашок не стал глушить двигатель и ждал, когда кореша вытащат бесчувственную жертву. Илюха ловко подхватил ее под руки, а пожилой Матвей замешкался. У него сбилось дыхание и не получалось вытащить в дверной проем женские ноги.
Малой выскочил, оттеснил Матвея…
Квилецкий курил и придерживал створку калитки. Когда процессия проходила мимо, усмехнулся:
– Сашок, ты взялся помогать, чтобы облапать ее?
Тот поудобнее перехватил ношу.
– И для этого тоже.
– Дай-ка ключи – машину сам отгоню.
– В левом кармане…
Казимир выудил из кармана малого связку ключей, уселся на водительское место и погнал «Wanderer» в соседний квартал глухого тупичка, где тот по обычаю ночевал в гаражной тиши.
* * *
Вернувшись через полчаса, Квилецкий направился в облюбованную дальнюю комнату, чтобы переодеться и отдохнуть. Женщину временно положили под лестницу, ведущую на второй этаж. Кореша собирали на стол.
Столкнувшись в коридоре с Матвеем, главарь бросил:
– Бороха на тебе. Приглядывай, чтоб наши ей в копилку не лезли.
– А что ж мне с ней делать-то? – подивился тот. – Они ж, кобели, не успокоятся, пока буфера не потискают!
– Отначь, а корешки пусть за ужином буснут хорошенько.
– Где ж я ее отначу?
– Придумай что-нибудь. Устрой кичман в подполе. Да не переживай – она здесь ненадолго. Завтра придумаем, как от нее избавиться.
– Чего с ней церемониться? Ляпнуть, да дело с концом, – недовольно пробурчал старый уркаган.
– Так и сделаем. – Казимир направился в темноту длинного коридора.
– Ты вечерять-то подойдешь?
– Нет. Посплю лучше…
Закрывшись в комнате, Казимир снял со шкафа большой фибровый чемодан. Уложив его на кровать и открыв крышку, принялся поспешно паковать личные вещи. Покончив с аккуратно сложенным новеньким гражданским костюмом, он вдруг замер, прислушиваясь…
Из залы доносились гитарные аккорды и сочный баритон Илюхи-татарчонка, выводившего куплеты о продажной Марьянке:
Но вот однажды всех нас повязали,
Нас было семеро фартовых огольцов,
Мы крепко спали и ничего не знали,
Когда легавые застали нас врасплох…
Завершив сборы, Квилецкий поставил чемодан под окно. Менять генеральский мундир на штатскую одежду он не стал, проверил магазин «браунинга» и сунул в карман горсть запасных патронов.
Костюмчик серенький, колесики со скрипом
Я на тюремный халатик променял.
За эти восемь лет немало горя видел,
И не один на мне волосик полинял…
Спустя минуту главарь выключил в комнате свет и распахнул створки небольшого окна. В последний момент он вдруг остановился, будто вспомнив о чем-то важном.
Вернувшись к шкафу, он на ощупь отыскал старый серый пиджак и вынул из его кармана толстую пачку писем от сына, перехваченную бечевкой.
А через восемь лет я вырвался на волю,
А ты такая же, как восемь лет назад.
Так расскажи мне, Марьяна, по порядку —
С каких же пор ты плавишь огольцов?..
На сей раз сборы были окончательно завершены.
Трижды осенив себя крестом, Казимир перемахнул через низкий подоконник, подхватил чемодан, поправил фуражку и пошел через сад к дальнему забору.
На другом конце дома светились два открытых окна залы, где гуляли кореша. Сквозь пьяные возгласы был хорошо слышен приятный баритон Илюхи:
Раздался выстрел, Марьяна пошатнулась,
И тихо-тихо упала на песок.
Она упала, глаза ее закрылись —
Не будешь больше плавить огольцов!
* * *
Ранним утром следующего дня Казимир, одетый в новенький темный костюм, в очередной раз встретился с сыном на тенистой аллее Ваганьковского кладбища.
– Давненько я не вставал в такую рань, – поежился Антон от пронизывающей свежести.
– Я хотел подойти сюда еще раньше, да кладбищенский сторож открывает ворота только в шесть.
Молодой человек до сих пор не понимал, зачем в прошлый раз отец назначил эту встречу на шесть пятнадцать утра.
– Я уволился с работы, – объяснил тот. – Ушел, так сказать, на пенсию.
– Ты серьезно?
– Разумеется. С прошлым покончено. Во всяком случае, туда, где жил и работал, я больше никогда не вернусь. Так что теперь слово за тобой.
– Подожди… это как-то связано с твоим предложением уехать из Москвы?
– Да. И я еще раз настойчиво прошу тебя подумать над этим.
– И куда конкретно? – без энтузиазма спросил Антон.
– Вначале на западную окраину Москвы. Там в Серебряном бору нас дожидается моя машина с запасом бензина. Предлагаю отправиться в сторону Белоруссии.
– А что там?
– Недалеко от польской границы живет один человек, мой давний сослуживец. Остановимся у него. Поживем пару дней, подумаем, куда и как дальше.
Сын стоял в задумчивости. По выражению лица было видно, что предложение отца не стыковалось с его планами.
– Ты напрасно беспокоишься – мы наведаемся в Москву, – заверил Казимир. – Мы с тобой еще не раз придем к этой дорогой нам могиле, не раз положим на нее свежие фиалки.
– Машина, польская граница, сослуживец, – повторил Антон. – Ты же говорил, что никогда не служил в армии.
– Мне многое предстоит тебе объяснить. Но сейчас у нас мало времени, я скажу лишь самое главное, – обнял его отец и сделал несколько шагов по аллее в сторону женской фигуры из белого мрамора под черными металлическими пальмами.
– Ты, Антон, потомственный дворянин из знатного и древнего рода.
– Я – дворянин?..
– Граф. Ты вырос у двоюродной бабушки, бывшей актрисы оперетты Михелины Михайловны. Помнишь?
– Конечно, – подивился сын. – Бабушка была строгим, но прекрасным и чутким человеком.
– А фамилию ее назвать можешь?
Молодой человек наморщил лоб…
– Нет, – признался он спустя некоторое время. – Она не получала писем, документов ее я никогда не видел.
– Ее фамилия – Блювштейн.
– Блювштейн? Кажется, я слышал в ее разговорах с подругой эту фамилию. Постой… Как же я сразу не догадался? Значит… – Молодой человек медленно перевел взгляд на табличку под мраморным изваянием. В глазах горело любопытство.
– Все верно: Сонька Золотая Ручка – твоя прабабушка по материнской линии.
– Я что-то не пойму. Мама носила фамилию Брин. Ты – Железнов. Почему же у меня фамилия – Квилецкий?
– Прогуляемся до конца аллеи, – предложил отец.
Неторопливо вышагивая по пустынной кладбищенской дорожке, Казимир начал посвящать сына в тайны, о которых тот даже не догадывался…
