Глава одиннадцатая
Москва
13 июля 1945 года
– Фамилия у него самая обычная: Ершов. Евгений Пантелеевич Ершов, – уверенно повторила девушка. – 1890 года рождения.
– У вас отличная память, Валентина, – искренне подивился Старцев. – Пациент лежал в госпитале два с половиной года назад, а вы помните все его данные.
– Ну, во-первых, он лечился у нас долго и выписался много позже того злополучного дня, когда у меня украли карточки. А во-вторых, он был такой… как бы это сказать… слишком заметный и колоритный, поэтому не запомнить его было трудно.
– Чем же он отличался от других?
– Офицерских палат в инфекционном отделении было всего две, а в остальных лежали мальчишки рядового и сержантского состава. Ершов был самый старший по возрасту и такой… грузный, солидный. В общем, видом своим он походил на генерала.
– Он лежал в офицерской палате?
– Разумеется.
– Понятно. А почему он попал в военный госпиталь? Он же гражданский человек.
– Точно не скажу – младшему медицинскому персоналу это не сообщали. Кажется, за него просило руководство оборонного завода, где он работал…
Валентина вышла с территории больницы десять минут назад через южные ворота. Александр познакомил ее с Иваном, и троица, беседуя, медленно прогуливалась по Восьмой улице Соколиной Горы. Служебная машина с номерами МУРа стояла в ожидании чуть поодаль.
– А чем он болел, не припомните? – продолжал расспрашивать Старцев.
– В инфекционное отделение переводили тех, у кого начиналась гангрена или заражение, – объясняла молодая женщина. – Очень много поступало больных с различной формой болезни Боткина, с дизентерией, с туберкулезом и даже с холерой. У Ершова сначала диагностировали острую форму дизентерии, затем открылась язва желудка, начался сильный воспалительный процесс…
Валентина говорила спокойно и с такими подробностями, словно пациент Ершов выписался из ее отделения всего несколько часов назад. Старцев старательно запоминал информацию, пытаясь зафиксировать каждую деталь. А Васильков, шагая по другую руку, попросту наслаждался цветущей внешностью своей знакомой.
За разговором они остановились у заклеенной афишами круглой тумбы и не заметили, как позади с неприметного перекрестка на Восьмую улицу повернула черная «эмка».
– Скажите, Валя, а какие лекарства просил Ершов взамен продуктовых карточек? – спросил Иван.
– Ему нужны были препараты из числа антибактериальных сульфаниламидов, а еще новокаин, гексанал и перевязочные материалы.
– То есть все, что необходимо для лечения раненых…
Договорить он не успел. Двигатель ехавшей по проезжей части «Эмки» загудел слишком громко, а сам автомобиль поехал быстрее обычного. Это показалось Старцеву подозрительным.
– За тумбу! Быстро!
В следующее мгновение он толкнул Василькова с Валентиной в сторону от дороги, а сам выхватил из-за пояса пистолет.
Мгновенно в проем опущенного стекла задней дверцы высунулся ствол MP-40. По улице прокатилось эхо протрещавшей очереди.
Иван откатился в сторону, дважды выстрелил по машине, но выронив оружие, схватился за правое плечо.
Сидевший в автомобиле стрелок дал еще пару коротких очередей. Несколько пуль щелкнули по тумбе, за которой лежал раненый Старцев.
Валентина лежала на асфальте, прикрывая ладонями голову.
Васильков сидел рядом. Как только машина поравнялась с тумбой и автоматный ствол убрался из оконного проема, майор выкатился из-за укрытия и выпустил по удалявшейся цели всю обойму. Пули попадали в «корму» автомобиля, на заднем стекле появились две дырки.
Услышав пальбу, из милицейской машины выскочил водитель и попытался открыть огонь из табельного пистолета. Но «эмка» резко вильнула, и сбитый оперативник покатился по асфальту. Через несколько секунд налетчики исчезли за дальним поворотом.
* * *
– Что там с водителем?
– Живой вроде. Поднимается.
– Ты попал?
– В сидящих сзади точно попал, – кивнул Васильков, вставляя в пистолет новую обойму. – А ты?
– Я промазал. В шофера целил…
Сунув оружие за пояс, Александр вдруг заметил, как друг держится за плечо.
– Ты ранен, Иван?
– Задело…
– Валя, помоги!
Он усадил товарища поудобнее, женщина принялась осторожно освобождать рану от окровавленной рубашки.
– Номер машины запомнил? – морщась от боли, спросил Старцев.
– Запомнил.
– Беги, звони в Управление. Надо срочно сообщить о нападении и подробно описать машину.
– Телефон в приемном отделении у дежурного врача, – подсказала Валентина.
– Я сейчас, – помчался к воротам Васильков. Обернувшись на ходу, бросил: – И врачей заодно пришлю!
* * *
Менее чем через час Васильков со Старцевым сидели в кабинете Управления. Все сотрудники оперативно-следственной группы были в сборе. Узнав о перестрелке на Соколиной Горе, в кабинет заглянул и начальник Управления комиссар Урусов.
– Что сказали врачи? – кивнул он на подвязанную руку Старцева.
– Сквозное мягких тканей, – пояснил Иван. – Кость немного задело, но ничего опасного.
– Что думаешь о нападавших?
– Судя по почерку, это та же компания, что совершила налет на трофейный эшелон.
– А вы как считаете? – спросил Александр Михайлович остальных сотрудников.
– Сто процентов – те же, – пробасил заместитель Старцева капитан Егоров. – Наглые и уверенные в своей безнаказанности.
Намеревался высказаться по данному поводу и Олесь Бойко, но в этот момент дверь распахнулась и в кабинет ввалился дежурный офицер. Отыскав взглядом начальство, выдохнул:
– Товарищ комиссар, разрешите обратиться?
– Слушаю вас.
– Только что поступил доклад милицейского наряда из района Сокольников.
– Ну, давай-давай докладывай!
– В Старослободском переулке обнаружен автомобиль «ГАЗ М-1» темного цвета с номерным знаком «МА 55–40». На заднем сиденье два трупа, передние сиденья залиты кровью.
– Погибшие – мужчины?
– Так точно. Один предположительно тридцати лет, второй – сорока-пятидесяти. Документов при них не обнаружено. Только пистолет-пулемет MP-40 с двумя запасными магазинами и пистолет ТТ.
– Что предпринято дежурной частью?
– На место только что выехала оперативная группа майора Соловьева.
– У вас все?
– Так точно.
– Свободны, – вздохнул комиссар.
Урусов прошелся вдоль столов, поправил лежащую на краю папку с личным делом. Посмотрел на Старцева:
– Как думаешь, это та самая «эмка» или другая?
– Вряд ли другая, товарищ комиссар. Шанс совпадения практически нулевой.
– Я тоже так думаю. Значит, успел ты их нашпиговать пулями. Молодец, Иван Харитонович.
– Не я, товарищ комиссар. Я выстрелил и не попал. Из-за ранения.
– А кто же тогда?
– Майор Васильков, – указал на фронтового товарища Старцев.
Прищурившись, Урусов смерил Александра долгим внимательным взглядом.
– Если не ошибаюсь, вы тоже служили в разведке?
– Так точно.
– Неплохое у вас получилось боевое крещение. Что ж, продолжайте расследование и помните: времени, выделенного наркомом, осталось мало. Пятнадцатого июля в восемнадцать ноль-ноль я обязан доложить ему о результатах.
После ухода комиссара сотрудники оперативно-следственной группы вновь оживились и, распределив обязанности, принялись за работу. Егоров и Баранец для начала отправились на Московскую печатную фабрику Гознака для опроса руководства. Затем в их планах значилось посещение Главного военного клинического госпиталя имени Бурденко, в котором двумя годами ранее лечился инженер-технолог Ершов. Бойко с Горшеней остались в отделе для завершения нудной процедуры изучения архивных материалов. А Старцев, Васильков и Ким помчались на служебной машине в Старослободский переулок для осмотра брошенной бандитами «эмки».
* * *
– Одна из твоих пуль определенно задела шофера. Вот смотри: все переднее сиденье с левой стороны и рулевое колесо в крови, – заглянув в кабину через переднюю левую дверь, комментировал Иван. – В крови измазана и ручка дверного замка.
– На серьезное ранение шофера указывает и то, что машина врезалась в столб, – добавил Костя Ким.
Старцев поддержал эту версию:
– Да, пуля определенно задела голову по касательной.
– Вероятно, так и было, – робко согласился Васильков. – Касательное ранение в голову всегда вызывает обильное кровотечение и кратковременную потерю сознания.
– Именно! Потому он и врезался в столб. Потом пришел в себя, выбрался из машины и был таков…
«Эмка» стояла на том же месте, где ее обнаружил милицейский наряд. Заехав правым передним колесом на тротуар, она врезалась в металлический столб и заглохла. В левых дверцах стекла были опущены. Все остальные – лобовое, небольшое заднее и в правых дверях – разбиты. Под двигателем медленно растекалось масло.
Прибывшая на место оперативно-следственная группа майора Соловьева находилась здесь же, но Старцеву и его помощникам не мешала. Напротив, как только Иван подошел к машине, Соловьев тут же проинформировал его о проделанной работе и с сожалением доложил об отсутствии свидетелей происшествия.
– Мои ребята опросили жителей прилегающих домов. Только один десятилетний школьник слышал звук удара автомобиля о столб, – сказал он. – А как уходили выжившие бандиты, не видел.
Осмотр трупов ничего не дал. Молоденький (на вид лет двадцати) особых примет не имел: среднего роста, темноволосый, с недельной редкой порослью на лице. Пиджак в мелкую полоску, косоворотка, темные заношенные брюки, пыльные стоптанные ботинки. В карманах ничего, кроме пачки «Беломора» и россыпи патронов к ТТ. Само оружие парень крепко сжимал в правой руке. Убит он был практически мгновенно – пробив правую заднюю часть кузова, пуля попала ему точно в затылок.
Второй был старше лет на десять-двенадцать. Грузный и неприятно пахнущий потом, он лежал, уткнувшись головой в спинку переднего сиденья. Одна пуля угодила ему между лопаток, вторая – в шею, повредив аорту. Под его ногами валялся немецкий пистолет-пулемет MP-40 с пустым магазином. На левом запястье трупа бледнела татуировка в виде якоря. Из одежды на убитом были: льняная светлая рубаха, надетая поверх тельняшки; широкие черные брюки, растоптанные туфли на босу ногу. В карманах брюк лежали два запасных магазина к MP, перочинный нож и небольшое зеленое яблоко с надкусанным боком.
– Этот – пацан как пацан. Встретил бы на улице – не подумал, что состоит в банде, – раздосадованно покачал головой Старцев. – А вот пожилой – матерый уркаган. Этого сразу видно. А документов ни у того, ни у другого. Ни одной бумажечки.
Приоткрыв одну из боковых створок капота, Васильков осматривал двигатель. Услышав замечание товарища, он добавил:
– Видать, неглупый главарь руководит этой бандой. Если помнишь, мы, уходя за линию фронта, тоже не брали с собой ни документов, ни наград.
– Да, было такое.
Ким закончил внешний осмотр автомобиля.
– Ничего необычного обнаружить не удалось, – доложил он. И, не удержавшись, добавил: – Представляете, Иван Харитонович, все восемь пулевых отверстий в корме «эмки» точно вокруг запасного колеса!
– Ну и что? – равнодушно поинтересовался майор.
– Как что? Ведь колесо-то ТТ не пробил бы, верно?
– Скорее всего, не пробил бы.
– Вот и я говорю! Значит, майор Васильков намеренно выцеливал рядом с колесом. И не дал ни одного промаха.
Не сдержавшись, Иван рассмеялся.
– Слышишь, Саня, тут твоей стрельбой восторгаются!
Васильков опустил боковую крышку капота; вытер друг о друга ладони.
– А чего ей восторгаться? Обычная стрельба. У нас в роте все так стреляли. Будешь мазать – не выполнишь боевую задачу или вообще не вернешься из рейда.
– Это точно, – подтвердил Старцев. – Ну, братцы, что можете сказать по делу?
Ким, как младший по званию, глянул на Василькова, предлагая ему начать первым.
– По-моему, все ясно, – сказал тот. – Двое от моих выстрелов погибли сразу. Ну или почти сразу. Третий – шофер – получил серьезное ранение и протянул за рулем еще минут десять-двенадцать. По моим подсчетам, от больницы на Соколиной Горе до Сокольников именно столько.
Иван перевел взгляд на лейтенанта.
– А ты что скажешь?
– Так все и было. Заодно я осмотрел прилегающий к месту происшествия тротуар и выяснил, что раненый водитель скрылся в западном направлении, – сказал Константин и указал на асфальт, где темнели капли застывшей крови.
– Хорошо, – похвалил Старцев. – Но я так и не дождался от вас главного вывода.
Подчиненные переглянулись.
– Эх вы, пинкертоны, – вымученно улыбнулся Иван. – Более всего мне хотелось от вас услышать о количестве находившихся в данном автомобиле преступников.
– Во время осмотра кабины я не заметил следов правого пассажира, – признался Ким.
Васильков сделал шаг назад и глянул на правую переднюю дверцу. Она была закрыта.
– Полагаю, его не было, – сказал он. – Если дверцу не закрыли оперативники из группы Соловьева…
– Не закрыли, – мотнул головой Иван. – Если осмотр места преступления и вещдоков не окончен, то вносить какие-либо изменения в положение причастных к преступлению вещей нельзя. Стало быть, дверца была закрыта.
– Тогда бандитов в машине было трое.
– Почему ты так думаешь?
– Не стал бы четвертый впопыхах ее закрывать. Открыл замок, толкнул и был таков. Зачем терять драгоценное время?
– Логично. Но у меня другое мнение: их было четверо, – уверенно заявил Старцев.
И снова Александр с Константином растерянно переглянулись. «Как Иван Харитонович пришел к такому выводу?» – читалось в их глазах.
– Ладно, поехали в Управление. По дороге объясню…
* * *
Пока служебный автомобиль гнал по вечерней Москве в сторону Петровки, Иван раскрыл тайну своей прозорливости.
– Дело не в дедукции и не в глубине анализа, – с улыбкой признался он. – Просто когда во время беседы с Валентиной я заметил мчащуюся в нашу сторону «эмку», рядом с шофером тоже сидел пассажир. То есть всего в кабине находилось четыре человека.
Водитель служебной машины покосился на смеющихся пассажиров и дважды посигналил зазевавшемуся пешеходу…
– Товарищ майор! Александр Иванович! Я в курсе, что вы воевали в разведке, – прервал паузу Ким. – Но объясните: как вы научились так метко стрелять? Это же немыслимо!
– Что немыслимо? – не понял Васильков.
– То, что вы обстреляли «корму» бандитского автомобиля вокруг запасного колеса.
Александр искренне не понимал восхищения молодого лейтенанта.
– Почему же немыслимо? Во-первых, в Управлении я получил хороший пистолет с почти новым неизношенным стволом. Во-вторых, я неплохо пристрелял его в тире. В-третьих, дистанция была относительно небольшой: начинал стрелять метров с двадцати пяти, закончил на пятидесяти. Вот и все секреты.
– Не принимай близко к сердцу, Костя, – это он скромничает, – обернулся с переднего сиденья Старцев. – На самом деле Александр Иванович стрелял лучше всех не только в разведроте. Ему не было равных ни в батальоне, ни в полку, ни в дивизии.
– Ого! – снова подивился лейтенант. – Ну, так вы поделитесь опытом, Александр Иванович? Я бы тоже хотел так владеть оружием!
Машина плавно остановилась. Впереди по широкой Садово-Спасской медленно двигалась колонна военной техники.
– Видать, последние возвращаются, – воодушевленно предположил водитель.
Многочисленные прохожие тоже остановились и махали вслед гудящим грузовикам, тянущим за собой мощные гаубицы и длинноствольные зенитные орудия.
– Последние, брат, в Европе остались, – заметил Васильков. – Им там еще служить и служить.
– Может, оно и правильно. Не зря же мы их землю своей кровью пропитали.
Водитель перевел взгляд на огороженный деревянным забором разрушенный дом.
– Знакомое место, – с тяжелым вздохом произнес он. – Я здесь чуть не погиб в сорок третьем. Бог уберег.
Ким оглядел стройку.
– Как же это случилось?
– Тут кинотеатр был небольшой, и моя супружница упросила меня на фильм сходить – «Два бойца» показывали. Договорились на восемь вечера, да не вышло: задержали меня, значит, на службе. Приходим сюда к следующему сеансу – почти что к десяти, а во двор кинотеатра бомба упала. Фильм закончился, народ как раз выходил на улицу. Много тогда погибло, мы с супружницей до поздней ночи вместо фильма помогали раненых отправлять по госпиталям да больницам…
Офицеры молча смотрели на обрушенный угол здания, на кроваво-красный выщербленный кирпич кладки. Каждый вспоминал своих родственников, друзей, знакомых – всех, кого навсегда отняла проклятая война…
Тягостная пауза в кабине автомобиля затянулась. Желая разрядить обстановку, Старцев пихнул в плечо Кима.
– А что, Костя, раз уж мы застряли здесь, хочешь услышать историю о том, как лихо умеет стрелять Александр Иванович?
– Конечно!
– Тогда слушай.
* * *
Уходя за линию фронта, разведчики предпочитали брать с собой немецкое оружие. Вернее, так: в своем расположении таскали ППШ, чтобы исключить лишнее внимание и вопросы политруков. А собираясь в тыл врага, непременно меняли его на «немцев». На пистолет-пулемет MP-40 или карабин «маузер» 98К.
Во-первых, что ни говори, а «немцы» были удобнее. К примеру, тот же MP со снаряженным магазином весил на полкило меньше нашего ППШ. А полкило на марше – это много!
Во-вторых, немецкий пистолет-пулемет не имел неудобного дискового магазина, снарядить который в полевых условиях – целая наука. И местечко надо ровное в окопчике отыскать, и тряпицу желательно расстелить, и пружину взвести да на стопор поставить, и крышку снять с диска, и патрончики ровной спиралькой расставить… За то же время можно спокойно снарядить десяток рожковых магазинов от немецкого MP.
В-третьих, из-за умопомрачительного темпа стрельбы даже наши бойцы называли ППШ «пожирателем патронов».
В-четвертых, «немцы» были надежнее.
И, наконец, в-пятых, в неприятельском тылу разведка не испытывала проблем с пополнением боеприпасов к MP и «маузеру».
Васильков предпочитал таскать в тыл пару пистолетов, а на плечо вешал немецкий карабин. Любил он его за точность и безотказность. Максимальная дальность стрельбы из автомата составляла всего сто пятьдесят метров. А из «маузера» можно было уверенно достать цель и с шестисот.
Эта операция по добыче «языка» случилась в Калужской области. Штабу армии так сильно требовались сведения о численности немецкой группировки, что прибывший на передовую генерал брызгал слюной и обещал расстрелять разведчиков, если те не выполнят приказ и не добудут «языка».
Ночью группу разведчиков под командованием капитана Василькова переправили через реку под названием Жиздра. Пока переправлялись, сосредотачивались и ползли к оборонительному рубежу противника, стало светать. Пришлось останавливаться и выбирать небольшие приямки. Укрылись, кто чем мог, и лежали так до позднего вечера практически без движения, чтобы противник не обнаружил.
С наступлением темноты вновь поползли к немецким окопам.
Спустя полчаса осторожно приблизились к огневой точке, где копошились артиллеристы, устанавливая орудие для стрельбы прямой наводкой. Над бруствером ближнего края изредка показывалась голова часового.
Улучив момент, когда немец ненадолго отвлекся, разведчики перемахнули через бруствер, схватили гитлеровца, заткнули ему рот, скрутили руки веревкой и выволокли наружу.
Была дорога каждая секунда, и бойцы Василькова быстро поползли обратно в сторону своих позиций.
Хватившись пропажи, противник начал запускать в небо осветительные ракеты. Когда пространство вокруг группы светлело, приходилось вжиматься в землю и лежать неподвижно.
А потом заработали немецкие пулеметы. Два разведчика получили ранения, и группа была вынуждена прекратить движение.
– Плохо дело, Саня, – прошептал лежавший рядом Старцев.
– Да, ничего хорошего, – отозвался тот. – Они до утра могут поливать.
– Вот-вот! Или отправятся нам вдогонку. Что будем делать?
– Есть у меня одна мыслишка. – Васильков перехватил поудобнее немецкий карабин. – Ты вот что: бери людей и готовь группу к рывку.
– А ты?
– Попробую потрепать пулеметчикам нервишки. Как только заглохнут – дуйте к берегу и переправляйтесь.
Развернувшись, капитан пополз обратно.
– А как же ты? – забеспокоился Старцев. – Мы без тебя к своим не пойдем!
– Выполняй приказание! Нашим срочно нужен «язык»! – бросил командир и исчез в темноте.
Иван вернулся к группе. Ночную тишину по-прежнему разрывал дробный стук пулеметных очередей. Над головами бойцов свистели пули, заставляя все плотнее прижиматься к холодной земле.
Вдруг недалеко бухнул винтовочный выстрел. За ним второй, третий, четвертый, пятый. Одной обоймы Василькову не хватило. Перезарядив карабин, он снова принялся стрелять по огненным всполохам…
– Кажись, все, Иван Харитонович, – прошептал через минуту лежавший рядом со Старцевым Курочкин.
И верно: пулеметные очереди стихли, над равниной установилось безмолвие.
– За мной! – скомандовал Иван и первым поднялся из приямка.
Подхватив связанного немца и помогая своим раненым, разведчики направились к берегу Жиздры.
* * *
– Получилось выполнить задание? – обеспокоенно спросил Ким.
– Получилось, – закончил Старцев. – Дождались на берегу командира, переправились на наш берег и доставили командованию «языка».
– Выходит, вы расстреляли пулеметные расчеты? – обернулся лейтенант к Василькову.
– Выходит так, – усмехнулся тот.
– Здорово! В кромешной темноте, по всполохам. А какая была дистанция?
– Метров триста.
– Триста метров! Вот бы мне так! Но я не успел повоевать.
– В уголовном розыске, брат, иной раз куда труднее, – успокоил его Александр. – Погляди, сколько возимся мы из-за одной банды! На войне в этом смысле куда проще: увидел противника – уничтожил. А тут поди-ка сыщи этого противника.
– Это вы точно подметили.
Последний тягач автоколонны натужно протащил артиллерийское орудие и исчез за углом. Гул мощных двигателей постепенно стих, стоящие по сторонам улицы зеваки заспешили по своим делам.
– Поехали. – Шофер включил первую скорость.
