Глава десятая

Бессонная ночь не добавила сил. Тем не менее, вывод технолога Московской печатной фабрики Гознака воодушевил офицеров, и группа Старцева вновь взялась за работу. Теперь все усилия были брошены на ту архивную часть старых уголовных дел, в которой значились фальшивомонетчики – как известные на всю страну, так и те, кто лишь робко и неумело пытался подделать банкноты или другие документы. Мало ли, вдруг дебютанты не теряли времени даром и доросли до профессионалов?

Бойко, Баранец, Горшеня и Ким сидели за своими столами, обложившись раскрытыми папками, доставленными в кабинет из архива. Время от времени кто-то из них, найдя кого-то подходящего, зачитывал имевшуюся в «Деле» характеристику. В каждой такой характеристике помимо общих автобиографических данных значилось, где и когда задерживался, по каким статьям и сколько раз привлекался к административной или уголовной ответственности, что именно предпочитал подделывать. Также в документах указывались склонности, слабости и увлечения данного человека.

Выслушав выдержку из личного дела, Старцев и Егоров, как наиболее опытные сыскари, коротко совещались и указывали, в какую из двух стопок следовало положить папку. В левую стопку уходили дела тех фальшивомонетчиков, которые либо завязали со своим занятием, либо отбывали сроки наказания, либо ушли в мир иной. В правую попадали дела наиболее вероятных кандидатов. Пока что правая стопка была раза в три-четыре меньше левой.

Очередной криминальный персонаж обнаружился на столе у Константина Кима.

– Асманов Максимилиан Асфарович. 1880 года рождения, уроженец Владимирской губернии, мать русская, отец – татарин, из мещан. – Ким принялся зачитывать данные. – Занимался подделкой казначейских билетов Царской России с 1904 года. Первый раз пойман при сбыте фальшивых купюр в январе 1909 года. Серийной подделкой документов не занимался. В последний раз был осужден в августе 1940 года, скончался через семь месяцев в Северо-Уральском исправительно-трудовом лагере в Свердловской области.

– Давненько. Этого налево, – отмахнулся Иван. – Давай дальше, Вася…

Махинации с продуктовыми карточками во время Великой Отечественной войны являлись самым распространенным и «непростительным» преступлением того времени. Из-за небольшого клочка бумаги, дававшего право приобрести продукты питания, часто грабили и даже убивали. Наиболее изворотливые и одаренные преступники умудрялись их подделывать. Пожалуй, самым знаменитым и рукастым в этом смысле стал некий Герасим Окунев. В ходе расследования его деяний выяснилось, что он был «хлебным» преступником. А главное, наглым и чрезмерно жадным. При помощи своих фальшивок Окунев скопил настолько огромную сумму, что никакого иного наказания, кроме расстрела, суд даже не рассматривал.

– Дальше… Дальше у нас идет Квятек Арон Шимонович, – объявил Вася Егоров.

– Этот у меня, – просигнализировал Баранец.

– Давай – слушаем.

– Арон Шимонович Квятек. 1898 года рождения, уроженец Гродно, польский еврей, из торговцев. Занимался подделкой документов разной степени сложности. Впервые задержан по донесению соседа в ноябре 1922 года. По завершении следствия суд приговорил Квятека к расстрелу, но за день до приведения приговора в исполнение высшая мера была заменена десятью годами исправительных работ с последующим поражением в правах на пять лет. Вернулся в Москву в 1935 году, поступил на работу на Первый Московский часовой завод. С 1935 по 1940 год проведено семь проверок Квятека, рецидива не замечено. Скончался в апреле 1940 года.

Старцев вздохнул.

– Кидай в левую стопку. Дальше.

– Волынец Василь Богданович, – украдкой зевнув, зачитал Егоров.

Ото всех столов послышался шорох – офицеры искали личное дело названного «товарища».

Бойко поднял руку.

– Здесь Волынец.

– Слушаем.

– Василь Богданович Волынец. Рожден в 1890 году в селе Сорочинцы, Сорочинской волости, Миргородского уезда, Полтавской губернии. Украинец. Из зажиточных крестьян. После окончания мужской гимназии в Миргороде перебрался в Полтаву, где работал в печатном цеху газеты «Полтавский голос». В 1912 году переехал в Киев и устроился наборщиком в редакцию газеты «Спутник чиновника». Впервые задержан полицией после проведения следствия, связанного с распространением поддельных справок и удостоверений в июне 1914 года. Серийной подделкой казначейских билетов не занимался. Основная специализация: фабрикация документов различной степени сложности. Подделки в исполнении Волынца В.Б. отличаются качеством и большой схожестью с оригиналом. В последний раз отбывал наказание в Волго-Балтийском ИТЛ (Вологодская область) с 1935 по 1940 год. После освобождения встал на учет в городе Волоколамске Московской области. Во время многократных проверок участковыми сотрудниками милиции на месте не оказывался; реакции на повестки из военкомата в военное время не последовало. В январе 1943 года Волынец В. Б. объявлен во всесоюзный розыск.

– А вот этого супчика клади в правую стопку, – уверенно распорядился Старцев. – Давай дальше, Вася…

До обеда оперативно-следственной группой был проведен огромный объем работы: перелопатили и рассортировали сотни архивных дел, по отобранным кандидатурам составили и отправили запросы в Главное архивное управление НКВД. На весь период оперативно-следственных мероприятий по делу вооруженного грабежа трофейного поезда майора Старцева наделили огромными полномочиями. Посему запросы с пометками «срочно» вернулись на Петровку невероятно быстро с тем же курьером.

К сожалению, данные из ГАУ НКВД не помогли. Иван надеялся внести ясность относительно мест нахождения некоторых мастеров подделки, чьи личные дела покоились в правой стопке. А вышло наоборот: в Центральном архиве ничего интересного по этим типам не нашлось. Зато архивариус расщедрился и подкинул еще десяток кандидатов, с которыми пришлось провозиться несколько часов.

– Товарищи, у кого есть идеи? – с безнадегой в голосе спросил Старцев.

Народ безмолвствовал. Более того, к трем часам дня многие начали клевать носами. Сказывалась усталость, сытный обед, нервное перенапряжение прошедших суток.

Оценив ситуацию, Иван поморщился. И вдруг громко сказал:

– Нужно развеяться.

– Как, Иван Харитонович? – простонал из дальнего угла кабинета Баранец. – В лапту, что ли, поиграть?

– Нет, не в лапту. Кто хочет поупражняться в тире?

– Я лучше бы воздухом подышал, – ответил Егоров, с отвращением затушив папиросу. – Башка уже трещит от табачного дыма.

– А я на прошлой неделе стрелял, – признался Бойко.

Баранец, Горшеня и Ким тоже не выразили желания составить компанию начальству. Зато встрепенулся Васильков.

– А я не отказался бы, – поднялся он из-за рабочего стола. – В мае последний раз держал в руках оружие.

Старцев подошел к «столовой». Взяв пустую консервную банку, подмигнул Василькову:

– Прихватим?

Улыбнувшись, тот кивнул.

– Так, граждане. Не расслабляться! Думать, анализировать и выстраивать версии. Ясно? – начальственным голосом распорядился Старцев, покидая кабинет.

Они прошли длинным коридором, затем спустились по чугунной лестнице в подвал. Петляя бесконечными полутемными лабиринтами, Александр спросил:

– Как сам думаешь: найдем этих иродов?

– Надежда еще имеется, – вздохнул Иван и, не желая развивать тему, умолк.

Тир находился в подвальном помещении большого двухэтажного здания бывших Петровских казарм с пристроенными по бокам флигелями. Стрелковым хозяйством долгое время заведовал ветеран НКВД – Петр Степанович Архаров.

Постучав в дверь, Старцев вошел в «предбанник». Сидевший за столом пожилой мужчина отложил газету, снял очки.

– А, Ваня! – узнал он гостя. – Молодец, что зашел! Давненько тебя не видно.

– Да дел привалило, – пожал тот натруженную ладонь ветерана. И представил: – Познакомьтесь, Петр Степанович: наш новый сотрудник – Александр Иванович Васильков. Мой фронтовой товарищ. Майор. Бывший командир разведывательной роты.

– Уважаю разведку, – поднялся со стула Архаров. – Добро пожаловать в наш коллектив.

– Очень приятно.

– Ну и ко мне не забывайте заходить, чтоб, как говорится, форму не терять.

– Вот за этим и пришли.

– Пострелять надумали?

– Так точно.

– От молодцы! Проходите! Сейчас устроим…

Тир представлял собой длинную прямую «кишку» шириной четыре и длиной семьдесят пять метров. Освещение было довольно скудным: пара лампочек в районе огневого рубежа – над столом, куда стрелок клал оружие и производил его подготовку к стрельбе. Вторая пара ламп, размещенных в боковых нишах, находилась в двадцати пяти метрах от огневого рубежа. Третья – в пятидесяти и последняя – в самом конце «кишки». Друзья намеревались поупражняться в стрельбе на полсотни метров.

– Из чего желаете пострелять? – дежурно поинтересовался Архаров. И заученно перечислил хранящиеся в подвальных сейфах типы оружия: – Трехлинейная винтовка Мосина, немецкий карабин Маузера, револьверы системы «Наган», ТТ, «Тульский-Коровин», «вальтер» ПП, «вальтер» П38, «парабеллум»…

– Не, Петр Степанович, – остановил его Старцев, – мы из табельного.

– От это, пожалуйста! Это даже лучше – чтоб руку, так сказать, набить, – приговаривал тот, доставая из сейфа картонные коробки с патронами. – От молодцы! Ладно, погодите пару минут – повешу на щиты свежие мишени…

Фронтовые друзья достали свои ТТ, и пока старик ковылял в другой конец тира, приготовили их к стрельбе.

Отстреляли по два магазина, после отправились поглядеть результаты.

– Ого! – одобрительно хлопнул Иван по плечу товарища. – Сразу видно, что на фронте не в штабах отсиживался!

– Какие к черту штабы, – усмехнулся в ответ Александр. – Из последнего рейда вернулись аккурат за три дня до победы…

Ростовые мишени были прикреплены к щитам, сбитым из толстых сосновых досок. Мишень Василькова приняла в себя все шестнадцать пуль, причем большинство пробоин зияли в голове и в груди фигуры. Результат Старцева оказался поскромнее: двенадцать попаданий из шестнадцати.

– Неплохо, Саша, неплохо. Ну что, вспомним нашу старую забаву? – предложил он.

– Ты о банке?

– О ней…

Товарищи направились обратно к огневому рубежу. Иван уверенной походкой шел первым. Приотстав на полшага, Александр изредка посматривал на товарища и с сожалением подмечал, насколько тот расстроен.

– Иван, я тут хотел передать тебе одну историю, – желая поддержать его, начал Васильков.

– Не до историй мне, Саша, – вздохнул тот в ответ. – Давай как-нибудь потом, а?

Но бывший разведчик настаивал:

– Дело в том, что история тоже связана с карточками. Мне ее не так давно Валентина рассказала. Не знаю, а вдруг это как-то поможет?

– Хорошо. Давай поупражняемся, а ты заодно поведаешь мне свою историю. Один разок ты уже в этом деле выстрелил в десятку. Чем черт не шутит…

Дойдя до огневого рубежа, офицеры снова снарядили патронами по два магазина и приготовились к стрельбе. При этом Старцев держал в свободной руке пустую консервную банку.

– Что это вы вознамерились изобразить? – настороженно поинтересовался Архаров.

– Это, Петр Степанович, специальное упражнение, придуманное лучшими представителями армейской разведки.

– От это интересно. Что ж, поглядим.

– Готов, Саня?

– Готов.

– Погнали…

Сверкнув латунным боком, банка полетела в темноту длинной кишки стрелкового тира. Упав метрах в восьми, прокатилась по полу и замерла.

Первый выстрел произвел Васильков. Пуля подковырнула банку и отбросила ее еще шагов на пять-шесть.

Вторым выстрелил Старцев – банка отлетела еще дальше.

И снова Васильков не промазал, отбросив жестянку к первому пятну желтоватого света…

Дистанция до банки оставалась небольшой, и офицеры стреляли довольно быстро, тратя на прицеливание не больше секунды. Пули одна за другой попадали в банку. При этом бывшие разведчики эмоций не выказывали, а вот Архаров, напротив, не скрывал своего удовольствия.

– От это я понимаю! От это молодцы! – с восхищением наблюдал он за стрельбой. – От ежли б все у нас так стреляли – то и преступность враз бы поубавилась!

Первая половина упражнения закончилась, когда офицеры отстреляли по одному магазину. Банка при этом оказалась в пятидесяти метрах от огневого рубежа – точно в центре второго желтого пятна электрических лампочек.

Поменяв магазины, Старцев с Васильковым приготовились к продолжению тренировки. Теперь первым должен был стрелять Иван.

– Теперь у нас времени на выстрел побольше – выкладывай свою историю, – проговорил он, прищурив левый глаз и неторопливо выцеливая мишень.

– История заключается в том, что в феврале сорок третьего года у Валентины украли карточки, – начал рассказ Александр. – Месяц только начинался, и это была настоящая трагедия.

Точный выстрел лихо закрутил банку на месте.

– Повезло тебе, – хмыкнул Иван и, уступив место на огневом рубеже, подтвердил: – Да, твоя Валентина права: остаться во время войны без карточек – беда. И что же дальше?

Васильков поднял пистолет и почти не целясь, выстрелил. Банка подпрыгнула и улетела еще метра на полтора.

– Валя приготовилась к тому, что целый месяц придется растягивать крохотные запасы пшенной крупы и сухарей. Если помнишь, я тебе рассказывал, что во время войны она работала медсестрой в Главном военном клиническом госпитале имени Бурденко.

– Да, конечно.

– Так вот неожиданно на помощь ей пришел лежащий в госпитальной палате пациент.

Старцев опять долго стоял с прищуренным левым глазом и поднятым пистолетом. Со стороны было непонятно: то ли он старательно целится, то ли внимательно слушает друга.

– Что за пациент? – тихо спросил он и плавно нажал на спусковой крючок.

Пуля удачно шлепнула по банке, отбросив ее на добрый десяток метров.

– Фамилию она называла, но я вряд ли ее вспомню, – признался Александр. – По профессии этот человек был инженером-технологом оборонного предприятия.

– Да бог с ней, с фамилией, – уступил место у рубежа Старцев. – В чем заключалась его помощь?

– Помощь, Ваня, заключалась в следующем: инженер отдал Валентине лишние продуктовые карточки, а взамен попросил подкинуть какие-то медикаменты.

– Медикаменты, говоришь? – нахмурился Старцев. – Зачем инженеру оборонного предприятия медикаменты? Это, во-первых. Во-вторых, откуда у него лишние карточки? Их выдача всегда была строго нормированной: один месячный комплект в одни руки. И, наконец, в-третьих…

– Что, «в-третьих»?

Товарищ очнулся от задумчивости:

– В-третьих, я что-то не пойму: как гражданский специалист оказался в палате Главного военного госпиталя?

– Я тоже этого не знаю, – сказал Васильков и произвел выстрел, почти не прицеливаясь.

Перед банкой брызнул фонтанчик пыли, заставив ее кувыркнуться и замереть в метре от последней позиции.

– От же снайперы! – не удержался от похвалы Архаров. – Семьдесят метров, а они в яблочко кладут!

– Ну и везунчик ты, Саня! – засмеялся Старцев. – Сколько осталось в магазинах?

– По два.

– Тогда заканчиваем и айда в отдел.

Александр шел за товарищем и пытался понять: стала ли рассказанная им история об инженере-технологе полезной в деле расследования вооруженного грабежа или Иван уже позабыл о ней и думает о чем-то своем?

Иван не забыл. Распахнув дверь кабинета, он легонько пихнул в плечо спящего на стуле Егорова:

– Вот значит, как они думают, анализируют и выстраивают версии. Есть у кого-нибудь свежие мысли?

Мыслей не было, ибо никто из подчиненных на бодрый призыв начальства не откликнулся.

– Плохо, граждане.

– Так откуда они появятся, Иван Харитонович? – подал голос из кухонного уголка Игнат Горшеня. – Все версии уже обмозговали по три раза.

– А вы по четвертому мозгуйте. И по пятому.

– Есть у меня одна идейка, – зевнув, поднялся со стула капитан Егоров.

– Это хорошо, что ты не спал, а думал. Выкладывай.

– Надо бы снова наведаться на Московскую печатную фабрику Гознака, встретиться с начальством и поспрашивать по поводу их печатного оборудования. Кто имеет к нему доступ? Шмонают ли сотрудников после смены? И прочее.

Старцев задумался. Затем поскреб небритую щеку и кивнул:

– А что, Вася, хорошая мысль! Через десять минут возьмешь кого-нибудь в помощники и займешься этим вопросом. А пока прошу выслушать короткую историю, которую только что изложил мне майор Васильков.

Шансов на успех в расследовании с каждым часом становилось все меньше и меньше. Вероятно, поэтому офицеры оперативно-следственной группы выслушали Александра с интересом.

Один только Олесь Бойко по окончании рассказа с сомнением покачал головой:

– Февраль сорок третьего. Много с тех пор воды утекло.

– Сколько бы ни утекло, а проверить инженера не помешает, – возразил Ефим Баранец.

– Дык я не против. Но для этого нужны подробности: фамилия, точное место работы, адрес проживания…

– Саня, ты сегодня с Валей встречаешься? – подсел поближе к товарищу Старцев.

– Из-за нашего аврала я не стал договариваться, но… – он оглянулся на телефонный аппарат, – могу позвонить.

– Ты позвони, Саша, и договорись. И вот еще что… – Иван совсем перешел на шепот. – Меня с собой прихватишь?

– Хочешь расспросить ее?

– Естественно. Мы сейчас в таком положении, что за любую соломинку надо хвататься.

– Договорились. Звоню?

– Звони. И как можно быстрее. А я вниз к дежурному за машиной.

Спустя десять минут оперативники уже ехали в сторону больницы на Соколиной Горе.