Глава 25
Майло вернулся со своей встречи, но у меня не хватало решимости заговорить о деле. Я не знала, что сказать. Вообще-то меня одолевало сильное желание и вовсе об этом не упоминать. Однако в глубине души я знала, что нужно все ему рассказать. Если убийца — мадам Нанетт, нам надо решить, что делать дальше.
Меня не покидало ощущение, что, если ее вина будет доказана, Майло не захочет выдать ее властям. Отношение моего мужа к вопросам морали отличалось некой эластичностью, и я считала, что он никого не стал бы защищать так рьяно, как женщину, которая его вырастила.
Одеваясь к ужину, я продолжала напряженно размышлять над этим. Вернулась Винельда, постучав, прежде чем войти, и я обрадовалась ее болтовне — она избавляла меня от необходимости разговора с мужем, который легко мог бы заявить, что в моих доводах что-то не так.
Наконец я закончила одеваться, выбрав красное атласное платье, а Винельда отправилась на очередную вечернюю вылазку вместе с Труди. Майло давным-давно оделся, Паркс ушел, так что мы остались одни. Самое время.
Я было подумала дождаться окончания ужина, но поняла, что не смогу скрыть от Майло свое нетерпение. К тому же в десять часов он собирался на свою загадочную встречу и мог уехать на нее в любой момент. Мне надо было с ним поговорить и покончить с этим вопросом.
Я вышла из спальни. Майло сидел, покуривая сигарету и листая газету.
При моем появлении он поднял на меня взгляд и встал.
— Дорогая, ты, как всегда, выглядишь потрясающе. Однако должен сказать, что я не могу забыть серебристое платье, в котором ты была днем.
— Майло, мне нужно с тобой кое о чем поговорить.
Майло снова взглянул на меня, его внимание, как показалось, привлекло что-то в моей интонации.
— В чем дело, дорогая? — спросил он. — Ты побледнела.
Я не могла припомнить, когда еще так нервничала. Обычно я довольно спокойно воспринимала трудности и осложнения, однако на сей раз все было иначе. Я знала, что для Майло значила мадам Нанетт.
Я присела на краешек дивана, сложив руки на коленях.
— Об этом нелегко говорить.
— Тогда выскажи все сразу, — мягко предложил он, снова садясь.
Я сделала глубокий вдох и выпалила:
— По-моему, убийцей может оказаться мадам Нанетт.
Пару секунд Майло смотрел на меня. Потом чуть поднял уголки рта и наклонился, чтобы затушить в пепельнице сигарету.
— Не самая удачная шутка, дорогая, — произнес он.
— Ты прекрасно знаешь, что я не стала бы шутить на такую тему, — отрезала я. — Я… Я сегодня кое-что узнала.
— Да? — В этом вопросе прозвучало нечто, что я не смогла определить.
— Я обнаружила письмо, которое мадам Нанетт написала Элиосу Беланже, когда они расстались. — Я кратко рассказала о своей находке и о том, как свидетельства, похоже, указывали именно на такое заключение. — Если подойти к этому логически, то все разрозненные кусочки, кажется, сходятся.
Муж впился в меня взглядом.
— Мне не надо подходить к этому логически. Это не она убила Элиоса Беланже.
В его голосе или, возможно, в его взгляде было нечто предостерегающее. Но меня настолько захлестнули собственные эмоции, что я не обратила на это внимания.
— Я ни на секунду не задумывалась, что это может быть она, — продолжила я. — Однако рассуди сам, Майло. У мадам Нанетт был мотив, были средства и возможности. Она долгие годы любила Элиоса Беланже, а он ею пренебрег. Даже после того, как он пригласил ее нянчить дочь, он плохо к ней относился. Ей всего-то и нужно было — проникнуть в оранжерею Сесиль и взять нужные вещества. И она легко могла подмешать ему что-то в питье.
— Ты забываешь о том, что этот сценарий мог бы подойти любому из членов семьи Беланже, — возразил Майло.
— Вот только Элиос Беланже в первый раз заболел через месяц после появления мадам Нанетт.
Он вздохнул:
— Возможно, это совпадение. Или кто-то мог поступить так намеренно, чтобы подвести под подозрение нового человека.
— Но ведь есть еще и письмо, — добавила я.
— Письмо с выражением чувств тридцатилетней давности едва ли доказывает убийство, — отмахнулся Майло. — К тому же, если бы я даже хоть чему-то из этого поверил, а в это я ни секунды не верю, то ты, по-моему, забываешь об одном немаловажном факте. Зачем ей вызывать нас сюда? Зачем ей просить нас расследовать смерть, о которой уже заявлено как о произошедшей по естественным причинам?
Вот по этому пункту я сама терзалась сомнениями. Но затем я поняла всю его ошибочность.
— Мадам Нанетт не могла знать, что дело быстро замнут, — возразила я. — Она связалась с тобой в тот же день, когда Элиос Беланже скончался. Она знала лишь одно: предстоит вскрытие и ее могут обвинить. Мы служили своего рода страховкой.
— Как-то это все немного натянуто, — заметил Майло.
— Она знала, что мы встанем на ее сторону и найдем другого злодея, которого можно обвинить в убийстве.
— Эймори, я знаю, что ты действуешь из лучших побуждений, но, по-моему, ты не до конца проработала эту версию. — Муж говорил спокойно и сдержанно, и я внезапно поняла, что он изо всех сил старается не разозлиться. Майло редко проявлял свои истинные чувства, но сейчас, казалось, он с трудом сдерживался.
— Я знаю, что в это нелегко поверить, — осторожно произнесла я. — Мне самой не хочется в это верить. Но свидетельства…
— Все твои так называемые свидетельства шли бы к чертям, — ровным тоном сказал он.
Я поняла, что Майло не шутит. Его просто так не поколебать. Я не знала, чувствовать ли облегчение от его уверенности или же терзаться от того, что он намеренно отметает мои соображения.
— Ты не учла одного — ты совсем не знаешь мадам Нанетт. Не так, как я. Она никогда бы не совершила подобного.
— Вот поэтому-то я и боялась тебе рассказывать. Я знала, что тебе это не понравится и ты не захочешь меня слушать.
— Я тебя выслушал. Просто я с тобой не согласен.
— Возможно ли, что на твой разум влияют чувства к ней? — тихо спросила я.
— Нет.
— Ты ведешь себя нелогично.
— Неужели? — Майло говорил по-прежнему спокойно, но глаза его потемнели так, как я никогда за ним не замечала. — Я, кажется, припоминаю твою реакцию на похожую ситуацию. Когда твоего бывшего жениха обвинили в убийстве, ты была готова пойти на что угодно — биться насмерть, если понадобится, — чтобы доказать его невиновность. Никакие слова не могли поколебать твоей уверенности в том, что он этого не совершал.
— Я оказалась права, — возразила я.
— А теперь я так же прав.
Наши взгляды встретились, и я поняла, что больше по этому поводу говорить нечего.
Я не знала, что делать дальше, однако Майло, похоже, все уже решил. Он поднялся.
— Прошу меня простить, — сказал он. — Боюсь, тебе придется ужинать одной.
— Майло… — умоляюще начала я. Мне не хотелось, чтобы разговор закончился размолвкой.
Он не ответил, даже не оглянулся, направляясь к двери и выходя из номера.
Я горько вздохнула. Меня раздирали сомнения. Возможно, Майло прав. Он знал мадам Нанетт гораздо лучше меня. Но тут меня посетила еще одна мысль. Возможно, зная ее очень хорошо, он понял все с самого начала.
Я прикинула все, что говорило в пользу подобного вывода: его внезапную потерю интереса, его пренебрежение к моим доводам и попытки уговорить меня бросить это дело. Он даже старался убедить мадам Нанетт уехать из Парижа. Возможно ли, что он начал подозревать, кто убийца, и постарался пустить меня по ложному следу?
У меня засосало под ложечкой. Я уже не знала, что и думать.
Майло просил меня верить ему. А могла ли я ему верить? Вот в этом я не была уверена.
Не зная, чем заняться, я взяла альбом, подаренный мадам Нанетт. Листая страницы, я разглядывала сохраненные ею фотографии Майло, воспоминания, собранные ею. С каждой страницы на меня смотрели доказательства. Это была женщина, движимая любовью, а не та, кто затаил бы горечь и ненависть.
В глубине души я чувствовала, что Майло прав. Мадам Нанетт — милая, очень заботливая женщина, и что бы ни произошло между ней и Элиосом Беланже, мне не хотелось верить, что она его убила. Я видела в ее глазах скорбь, когда она говорила о смерти матери Майло. И я не думала, что мадам Нанетт смогла бы лишить Серафину Беланже отца.
Тут мне в голову пришла еще одна мысль. Майло упорно отказывался верить в виновность мадам Нанетт, однако не стои́т ли за этим нечто большее, чем его привязанность к ней? Вдруг он знает что-то, чего не знаю я? Что, если в убийстве виновна не мадам Нанетт, а кто-то другой?
Для меня стало очевидным: Майло что-то предпринимает втайне от меня. Я не думала, что он это скрывает из-за противозаконности своих действий. На самом деле я склонялась к тому, что он ведет самостоятельное расследование.
Полученная им записка явилась очередным тому доказательством. За пару секунд, что видела ее, я запомнила адрес. Возможно, я смогу с ним встретиться там и выяснить, чем он занимался. По крайней мере, это представлялось мне единственным вариантом.
Нельзя оставаться в бездействии.
Повинуясь чутью, я пошла в спальню, достала свой пистолет с инкрустированной перламутром рукояткой и положила его в сумочку. Я искренне надеялась, что причин воспользоваться им не возникнет.
Потом я накинула пальто и отправилась искать мужа.
В записке говорилось о десяти часах вечера. У меня было в запасе больше часа, когда такси остановилось у названного мной дома. Я расплатилась, вышла из машины и только тогда поняла, почему адрес показался знакомым. Это был бордель, до которого мы проследили Мишеля Беланже.
Мне стало любопытно, почему мой муж получил записку с этим адресом. Ясно было одно: он отправился не в игорное заведение.
На другой стороне улицы я заметила кафе. Размышляя над тем, что оно может оказаться идеальным местом для наблюдения за борделем, я увидела знакомую фигуру, с противоположного направления идущую к зданию. Я стояла в тени и поэтому могла наблюдать, оставаясь незамеченной. Хотя было довольно темно, этого человека я бы узнала везде. По улице шел Майло.
Он подошел к двери и постучал. Борясь с нахлынувшим негодованием от того, что увидела мужа у подобного заведения, я могла лишь предполагать, что у него была очень веская причина быть здесь. По крайней мере, лучше бы она таковой оказалась.
Через мгновение дверь открылась, и Майло исчез в доме.
Я стояла, гадая, что же мне делать. Хотя мне никогда не доводилось бывать в борделях, мне не очень-то хотелось предоставлять его самому себе в подобном заведении. Хотя я была уверена, что за этим визитом кроются какие-то скрытые мотивы, я устала от его лжи и отговорок. Мне нужно выяснить, что же происходит.
После минутного колебания я поспешила за ним и постучала в дверь.
Я ожидала вопросов от привратника, однако он впустил меня, удостоив лишь внимательного взгляда.
Я вошла и огляделась. Я не знала, чего мне ожидать, но интерьер заведения очень походил на кабаре, которое мы посетили вчера вечером. Было накурено, горел приглушенный свет, вокруг площадки для танцев, где какая-то женщина пела грустную песню, стояли столики и стулья. Почти за всеми столиками сидели мужчины в вечерних костюмах, перед ними стояли бокалы с напитками, а на коленях сидели полураздетые дамы.
Майло стоял у входа в зал, и я направилась прямо к нему. Он ушел из гостиницы, разозлившись на меня, но мне казалось, что мы с ним квиты, если речь идет о негодовании. Ему придется объясниться.
Он оглядывал зал, словно кого-то искал, и у него ушло мгновение, прежде чем он заметил меня. Хотя я точно не могла определить из-за громкой музыки, но я была уверена, что он вполголоса выругался.
— Я боялся, что ты здесь появишься, — вздохнул он. Я с облегчением увидела, что его лицо выражало скорее раздражение, нежели злобу.
— Откуда ты знаешь, что мне известно, где тебя найти? — спросила я.
— Потому что ты вытащила записку из моего кармана, — ответил он.
— Мне нужно с тобой поговорить, — начала я, меняя тему. — Теперь, когда я тебя нашла, мне очень любопытно, в чем же тут дело.
Не успел он ответить, как раздался взрыв хриплого хохота, когда мужчина и женщина, обнявшись, рухнули на пол.
Я посмотрела на Майло, который, казалось, чувствовал себя в этом сомнительном заведении как рыба в воде. Настал один из тех моментов, когда я поняла, как же мало знаю о жизни Майло до нашего знакомства, о жизни, которую он, вполне возможно, вел, находясь не со мной.
— Дорогая, сейчас не время…
Тут к нам подошел какой-то мужчина, ощупывавший меня взглядом:
— Что бы он тебе ни предлагал, плачу вдвое.
Я только через пару секунд поняла, о чем это он. От удивления я приоткрыла рот. Он принял меня за проститутку! Я посмотрела на мужа, ожидая, что тот даст наглецу отпор. Но вместо этого он обнял меня за талию и притянул к себе.
— Боюсь, что она со мной, — твердо и решительно ответил Майло.
От его ответа я чуть не лишилась дара речи и не успела понять, как мне реагировать, прежде чем мужчина повернулся ко мне, не обращая внимания на Майло:
— Мне очень одиноко, и я ищу женщину, что излечит мое разбитое сердце.
Лицо Майло утратило всякую дружелюбность.
— Ищи в другом месте.
Мужчина нахмурился и, похоже, приготовился возразить, но затем передумал и отошел в сторону.
Майло отпустил меня и посмотрел в глаза:
— Эймори, тебе нужно возвращаться в гостиницу.
— Ни за что, — ответила я. — Я хочу знать, что ты здесь делаешь. Что происходит?
— Я потом тебе все объясню. Ты должна мне верить.
Я раздраженно вздохнула:
— Верить? После того как ты все от меня скрываешь и постоянно врешь?
— Извини, дорогая, но ты поймешь, почему, когда я тебе все объясню.
Я скрестила руки на груди:
— Так объясни.
Майло еле заметно вздохнул:
— Сейчас у меня на это нет времени. Если ты сейчас же не уедешь, я возьму и вынесу тебя за дверь.
На меня нахлынуло негодование.
— Ты этого не сделаешь!
— Еще как сделаю.
Наши взгляды встретились — никто не хотел уступать.
— Я посижу вон там, — заявила я, указывая на свободный столик, — пока ты не решишься сказать мне правду. — Я отвернулась от него, но он схватил меня за руку.
— Не говори, что я тебя не предупреждал, — ласково произнес он.
Не успела я сообразить, что он делает, как он подхватил меня и забросил на плечо.
Я начала вырываться, пиная его, но он крепко удерживал меня.
— Майло! — вскрикнула я. — Отпусти меня сейчас же!
Он, не обращая на меня внимания, зашагал к двери. Несмотря на то что никто, похоже, не удивился такому вызывающему поведению, я чувствовала себя страшно униженной.
Я прикинула варианты действий. Если мне нужно опуститься, я, разумеется, найду способ. Но мы привлекли к себе нежелательное внимание: в нашу сторону было обращено несколько улыбающихся физиономий. К счастью для Майло, единственным, что удерживало меня от того, чтобы не врезать ему со всей силы и не завизжать, было желание избежать еще более провокационной сцены, нежели та, которую мы устроили.
— Отпусти меня! — не унималась я. — Поставь меня на пол, Майло. Я серьезно.
Он по-прежнему меня не слушал. От двух мужчин, стоявших у двери, помощи ждать не приходилось. По крайней мере, мне. Один из них открыл Майло дверь, и я услышала, как другой бросил, когда мы вышли:
— Удачи вам, мсье.
