Глава 23
— Антуан влюблен в Берил? — Поразительно. Слишком невероятно, чтобы быть правдой. И все же — чем больше я представляла себе нежную и милую Берил, тем больше верила в то, что именно она способна завоевать стойкое и неприступное сердце Антуана. — Вы уверены? — переспросила я.
Анжелика рассмеялась:
— Целиком и полностью. Мишель мне неоднократно об этом говорил — как его брат печально смотрит на нее, но у него не хватает духу что-то предпринять.
И тут я поняла, почему Мишель зло подшучивал над Берил в гостиной тем утром, когда я была у них в доме. Он знал, что его брат и мачеха питают друг к другу нежные чувства, что они тайком встречаются в парке.
Внезапно я подумала, что мотив для убийства мог все время быть у нас перед носом.
— Прошу меня извинить, — сказала Анжелика.
— Да, конечно, — отозвалась я. — Благодарю, что уделили нам минутку.
Она слегка кивнула мне и напоследок впилась в Майло обжигающим взглядом:
— Если я что-то смогу для вас сделать, вам стоит только попросить. — С этими словами она развернулась и ушла.
— Теперь я понимаю, как они с Мишелем подходили друг другу, — сказала я.
— Ты готова, дорогая? — спросил Майло, взглянув на часы.
— Да, по-моему, мы узнали все, что хотели, — ответила я. Мне не терпелось расспросить Майло о медсестре из Бове, однако шумная и многолюдная атмосфера кабаре не очень подходила для того, что, как я была уверена, может перерасти в разговор на повышенных тонах. Я решила пока попридержать язык.
Майло взял меня под руку, и мы стали пробираться к выходу сквозь толпу посетителей.
— Хорошо, что я приехала сюда сегодня вечером, — сказала я, когда мы вышли и вдохнули прохладный ночной воздух. — Совершенно уверена, что Анжелика вцепилась бы в тебя, будь ты один.
Майло повел меня к такси.
— По-моему, большая часть из того, что говорит Анжелика, — просто спектакль. — Он улыбнулся. — Однако я получил очень интересное предложение от двух молодых женщин, с которыми беседовал за столом.
Я прищурилась.
— Спасибо, подробности меня не волнуют, — бросила я.
Майло открыл мне дверь такси, и я скользнула на сиденье. И только тогда я поняла, что садиться рядом он не намерен.
— Погоди, — сказала я, прежде чем он смог закрыть дверь, — ты куда собираешься?
— У меня еще одно небольшое дело, дорогая. Вернусь очень быстро.
Он захлопнул дверь, не успела я даже возразить. Хотя мне и хотелось выскочить из такси и устроить ему сцену, я решила этого не делать.
Пусть поступает, как ему хочется. Я так или иначе докопаюсь до истины.
Спала я крепко, а когда проснулась, увидела Майло рядом с собой и совершенно не помнила, как он пришел. Я решила, что он опять вернулся очень поздно, и подавила желание обшарить карманы его костюма, предметы которого снова оказались разбросанными по всей комнате.
По крайней мере, он по-прежнему возвращается домой, в нашу постель, рассудила я. Мне очень не хотелось повторять те несколько месяцев нашего брака, когда мы спали в разных комнатах.
Я пыталась напомнить себе, что некоторое отчуждение вовсе не говорит о трещине в наших семейных отношениях. Майло, к сожалению, отличался необычайной молчаливостью касательно некоторых вещей. Что бы он от меня ни скрывал, в конечном итоге выплывет на свет.
Если я надеялась провести день, обсуждая с ним дело, то меня ждало разочарование. Похоже, он решил компенсировать все свои поздние возвращения, поскольку проспал очень долго, а проснувшись, сразу повел меня обедать, избегая за столом любых разговоров о деле, кроме одного замечания:
— Я пытался убедить мадам Нанетт забыть все это и уехать из Парижа, но она не хочет бросать ребенка.
Подобная сентиментальность меня удивила.
— Никогда бы не подумала, что ты решишь так легко сдаться, — заметила я.
— Иногда лучшее решение — отойти в сторону.
Похоже, Майло изо всех сил старался забыть причину нашего приезда в Париж, и это не могло меня не разочаровывать.
— Майло, — вдруг начала я, — почему ты мне не рассказал, что ездил в Бове встретиться с медсестрой?
Как всегда, он не выказал ни малейшего удивления моим внезапным вопросом. Неудивительно, что он так потрясающе играл в карты.
— Потому что я не узнал ничего важного, — пояснил он.
— Тогда почему ты отказался отвечать, когда я спросила, зачем ты туда ездил?
— Потому что я был очень раздосадован. Я не смог ее разыскать и ничего не узнал. Об этом даже упоминать не стоило.
Майло врал. Он соврал мне прямо в глаза в тот вечер, когда вернулся из Бове, и вот теперь снова. Нелогично скрывать от меня правду, если она не имеет особого значения. Так что же он все-таки выяснил?
Тут он сменил тему, и я поняла, что дальше его расспрашивать просто бесполезно. Меня одолевали подозрительность и недовольство.
Эти чувства усилились, когда мы вернулись в отель, и Майло остановил портье.
— Вам просили передать, мсье, — сказал он, протягивая ему листочек бумаги.
— Благодарю вас. — Майло взял записку и прочел ее.
— Что-нибудь важное? — спросила я.
— Нет, — ответил муж, небрежно сунув бумажку в карман.
Когда мы дошли до номера, я уже больше не могла справляться со своими чувствовали.
— Майло, по-моему, нам нужно с тобой кое-что обсудить.
— Правда? — поинтересовался он, присаживаясь на диванчик. — Я весь внимание.
Я посмотрела в его непроницаемые глаза и чуть было не сорвалась. Мне никогда не удавались откровенные разговоры с мужем, однако я начинала понимать, что кое-что все же нужно высказывать.
— Я хочу знать, чем ты занимаешься, — заявила я.
— Занимаюсь?
— Все эти твои поздние возвращения и тайные послания.
Майло улыбнулся:
— Боюсь, ты придаешь слишком много значения всяким пустякам.
— По-моему, я имею право знать, где мой муж проводит вечера, — мягко заметила я.
— Я думал, что ты согласилась мне доверять.
— Это не значит, что я собираюсь оставаться в неведении.
— Это записка от моего знакомого. Он как-то сказал мне о новом игорном заведении, — ответил Майло. Я ему не поверила. Неубедительно. Я подозревала, что записка имеет отношение к Элиосу Беланже, и мне хотелось знать, что в ней.
— Я думала, что ты знаешь обо всех игорных заведениях в Париже, — непринужденно произнесла я.
— Одно-два могли ускользнуть от моего внимания, — с легкой улыбкой сказал он. — Я, наверное, чуть позже съезжу туда.
Видимо, он увидел на моем лице недоверие, потому что еще шире улыбнулся и добавил:
— Не надо лишних подозрений, дорогая. Не каждая записка — тайное послание. Иногда мужчине хочется провести вечер в свете и выиграть жене обезьянку.
Он преподнес мне Эмиля в качестве жеста примирения, но моя снисходительность распространялась ровно на это. Майло явно намеревался и дальше все от меня скрывать. На этот раз я все узнаю.
Я сразу же выбрала нужную тактику:
— Очень хорошо. Я сама, возможно, куда-нибудь отправлюсь.
Я прошла в спальню. В процессе подготовки к посещению кабаре Труди одолжила мне два платья, и я надела второе из них. Оно было из серебристого ламе и куда более откровенное, чем черное, которое я надевала для встречи с Анжеликой, и говорило само за себя. Платье плотно прилегало к бедрам благодаря тонким ремешкам, а декольте было таким глубоким, что необходимость в нем практически отпадала. Подол был длинным и путался между ног, когда я шла в гостиную.
Майло все так же сидел на диванчике, курил сигарету и листал газету.
— Думаю сегодня вечером пойти в этом, — сказала я.
Он поднял глаза и медленно смерил меня взглядом, и я сразу же поняла, что удачно выбрала платье.
— Откуда ты его взяла?
— Тебе нравится? — спросила я, повернувшись так, чтобы он смог разглядеть все его достоинства. — Думаю, что смогу найти, где развлечься сегодня вечером. Возможно, снова пойду в «Синюю королеву».
Его губы тронула улыбка. Он знал, к чему я клоню, а платье произвело желаемый эффект.
— Теперь игорное заведение кажется мне менее привлекательным, — произнес Майло.
Я слегка улыбнулась:
— Рада слышать это от тебя.
Было трудно делать вид, что я расположена к ласкам, когда меня обуревала ярость от того, что он что-то от меня скрывает, но нужно было очень постараться, и я присела к нему на колени.
— Похоже, мы очень редко бываем вместе в этот приезд в Париж.
— Я в вашем распоряжении, мадам, — тихо проговорил Майло, глядя мне в глаза и обнимая. — Хотя мне и очень хочется знать, что вы задумали.
Я вытащила у него из пальцев сигарету, наклонилась и затушила ее в пепельнице, потом запустила пальцы ему в волосы.
— С чего ты взял, что я что-то задумала? — тихо спросила я, залезая другой рукой в карман его пиджака.
— Я уж точно не жалуюсь, — пробормотал он, прежде чем прижаться своими губами к моим.
Я поцеловала его, сжав пальцами листочек у него в кармане. Медленно, очень медленно я начала вытягивать его. Самое главное — не попасться. Если он поймет, что я делаю, тогда все насмарку.
Вытащив бумажку, я подняла ее за его плечом, пытаясь прочесть, пока он целовал меня в шею. Крупными буквами там был написаны адрес и слова «Сегодня в десять часов». Адрес вроде бы знакомый, но он мне ничего не говорил. Возможно, что это, как и сказал Майло, приглашение в игорное заведение, но я почему-то так не думала.
Как только я свернула бумажку, чтобы вернуть ее обратно в карман, он развернулся, чтобы положить меня на диванчик. Прежде чем потерять равновесие и рухнуть на подушки, мне удалось сунуть бумажку в щелочку в диванчике.
— Ты помнешь мне платье, — запротестовала я, когда он наклонился и продолжил меня целовать.
— Сейчас состояние твоего платья волнует меня меньше всего, — ответил муж.
Тут я поняла, что, возможно, допустила ошибку в расчетах. Я избавила Майло от загадочной записки, но теперь мне придется избавиться от Майло. Если честно, я начала подумывать, а хочется ли мне этого. Я не оценила крывшиеся в моем плане последствия.
И в этот момент в номер беспечно вошла Винельда.
— Ой! — вскрикнула она, увидев нас обнимающимися на диванчике. Я попыталась сесть, но Майло замешкался, и подол платья застрял у него между коленями.
— Извините. Я просто… мне уйти? Уйду, — пробормотала Винельда, поворачиваясь к двери.
— Нет, нет, не нужно уходить, — отозвалась я, сумев высвободить платье, неуклюже повернуться на диванчике и встать. Майло неторопливо сел на диване с совершенно невозмутимым видом.
Я заметила, что он сидит как раз напротив того места, куда я засунула бумажку. Необходимо вернуть ее в его карман, прежде чем он заметит пропажу.
Винельда снова повернулась ко мне, не поднимая глаз. Лицо у нее пылало.
— Прошу прощения, мадам, — сказала она, уставившись в пол. — Я… я забыла постучаться. Думаю, мне надо было…
— Все в полном порядке, Винельда, — отозвалась я, совершенно уверенная, что лицо у меня такое же пунцовое, как и у нее. — Мы с мистером Эймсом просто… э-э-э… — Я замялась.
— Беседовали, — закончил Майло, единственный из нас, кто ничуть не смутился. — Вам что-то нужно, Винельда?
— Я… я… Нет. То есть я не… Я принесла Эмилю угощение. Я купила ему миндальное печенье.
Я совсем забыла об Эмиле и повернулась в сторону угла, в котором стояла его клетка. Он смотрел на нас сквозь решетку. Если бы это было возможно, то я бы еще сильнее смутилась, поняв, что он все время за нами наблюдал.
— Можешь угостить его лакомством, — сказала я. Я была совершенно уверена, что миндальное печенье Эмиля не заинтересует, но мне очень хотелось как можно быстрее сгладить возникшую неловкость.
Винельда подошла к клетке и открыла дверцу. Не успела она протянуть Эмилю угощение, как тот выпрыгнул из клетки и направился к диванчику. Едва я поняла, что он делает, как он просунул лапку между диванчиком и подушкой и вытащил оттуда спрятанную мной бумажку. Затем по подушкам прошел к Майло и с довольным гуканьем протянул ему листок.
Вот ведь предатель.
— Это что такое? — спросил Майло. Он взглянул на листочек и поднял глаза на меня. Я изо всех сил притворилась удивленной, но знала, как трудно обмануть Майло, и вовсе не была уверена, удалась ли мне игра.
— Что это? — Я надеялась, что в моем голосе звучит легкое любопытство, а не вина.
— Моя записка, — ответил он, не сводя с меня глаз. — Наверное, выпала из кармана.
— Как любезно со стороны Эмиля, — заметила я.
— Какой же он умница! — добавила Винельда, подходя к диванчику. — Скажите, что я купила ему угощения, хорошо, мистер Эймс?
Майло с готовностью перевел ее слова, и Винельда протянула Эмилю миндальное печенье. Он принял его, отнес в клетку и с аппетитом захрустел.
— Так я пойду? — спросила Винельда. — Если вам ничего не нужно.
— Вы не понадобитесь, Винельда, — ответил Майло, вставая с диванчика и подходя к двери, чтобы ее выпроводить. — Будьте спокойны, я поухаживаю за миссис Эймс.
— Очень хорошо, — сказала она. — Вы уверены?
— Целиком и полностью. Благодарю вас. — Он выставил ее в коридор, запер дверь на ключ и повернулся ко мне.
— Бедняжка. Мне ужасно неудобно, — проговорила я.
— Это должно было когда-нибудь случиться с ее привычкой врываться в комнату.
— Думаю, нам повезло, что это оказался не Паркс. Он бы, наверное, сразу уволился.
— Итак, на чем мы остановились? — спросил он, прижимая меня к себе и целуя.
Эмиль воспользовался случаем громко взвизгнуть и захлопать лапками.
— Не надо, Майло, — сказала я, отстраняясь. — Эмиль же смотрит.
— Эта обезьяна меня нисколько не волнует.
Это меня обрадовало. Возможно, Майло забудет о том, что обезьянка обнаружила его похищенную записку. Если повезет, Майло поверит, что бумажка просто выпала из его кармана.
Тут зазвонил телефон, и я высвободилась из объятий Майло и пошла взять трубку.
— Мадам Эймс? — раздался голос на другом конце провода. — Это Сесиль Беланже.
— О, здравствуйте! — отозвалась я.
— Я проработала почти всю ночь и, кажется, почти закончила ваши духи. Понимаю, это внезапно, но я подумала, что, возможно, вы захотите подъехать и попробовать их.
— С огромным удовольствием, — ответила я, гадая, что же стало причиной столь внезапного всплеска активности. Я считала, что уйдет гораздо больше времени на разработку аромата. И, конечно, я не ожидала, что все решится так быстро. — В какое время вам удобно?
— В три часа вас устроит?
Я посмотрела на часы. Оставался час с лишним.
— Да, вполне.
— Прекрасно. Тогда жду вас.
Я повесила трубку и повернулась к Майло:
— Сесиль почти закончила мои духи. Она хочет, чтобы я заехала к ней сегодня днем.
— Похоже, ты начинаешь пользоваться популярностью у семьи Беланже.
— Возможно, представится случай что-нибудь узнать. Сама не знаю, почему, но мне кажется, что мы близки к разгадке. Как будто ответ у меня перед глазами, а я просто его не понимаю.
— Очень даже может быть, — сказал Майло без особого воодушевления.
— К тому же я, наверное, смогу вернуть на место черновик завещания, — добавила я. — Могу лишь надеяться, что этой бумаги еще не хватились.
— Ну, в таком случае, мне нужно успеть на свою встречу. Думаю, что вернусь до твоего прихода.
Он крепко меня поцеловал и вышел, и на секунду я замерла, задумчиво глядя на дверь.
Я с тревогой думала о Майло. Несмотря на все мои отчаянные попытки хоть что-то из него вытянуть, о его делах я ничего не узнала. Я гадала, что у него за встреча, и еще сильнее терялась в догадках о том, где его сегодня ждут в десять вечера.
Но начнем с главного. Я прошла в спальню, чтобы сменить серебристое платье на нечто более приличное. Настало время нанести визит Сесиль.
Глава 24
— Очень рада, что вы смогли приехать, — сказала Сесиль, когда мы встретились в гостиной. — Прошу прощения за спешку, но утром я уезжаю, и мне хотелось бы до отъезда услышать ваше мнение.
— Уезжаете? — переспросила я.
— Да, нужно заняться кое-какими делами. Они возникли довольно неожиданно.
— Понимаю, — ответила я. Интересно, имеют ли эти дела отношение к таинственным похождениям Мишеля прошлым вечером? Знает ли она что-нибудь о загадочном поведении своего брата?
— Я точно не знаю, сколько буду отсутствовать. Как только мне станет известно ваше мнение о сочетании ароматов, я смогу продолжить работу с духами. Я очень довольна результатом. Пройдемте ко мне в лабораторию?
— Да, с удовольствием.
Мы встали, но не успели дойти до двери, как в гостиную вошел дворецкий:
— К вам мсье Дюво, мадам.
Пока дворецкий говорил, я посмотрела на Сесиль, но ее лицо оставалось невозмутимым.
— Пригласите его.
Через мгновение в гостиную вошел Андре и замер, увидев меня.
— О, Эймори. Какой приятный сюрприз. Я не знал, что вы здесь.
— Здравствуйте, Андре!
— Прошу прощения за столь неожиданный визит, Сесиль, — произнес он, — но я подумал, что ты могла бы найти книгу, которую я здесь оставил.
— Да, по-моему, она у отца в комнате, — ответила Сесиль. — Я сейчас поднимусь и поищу.
— Мне пойти с тобой? — спросил он.
— Нет. Сейчас там полный беспорядок. Я велела прислуге разобрать вещи отца. В его кабинет принесли очень много документов и книг, но одна из служанок заболела, и они не успели закончить. Мадам Эймс, прошу меня извинить.
— Да, конечно.
Она вышла из комнаты, и мы с мсье Дюво устроились друг напротив друга.
— Как я вам уже говорил, у меня есть книга по парфюмерному делу, которую мсье Беланже любезно согласился для меня прокомментировать, — начал Андре.
— Да, полагаю, вы будете очень рады увидеть его замечания.
— Возможно, вы понимаете, что у меня есть скрытые мотивы для визита сюда.
— Вот как? — удивилась я. Меня немного заинтриговало его внезапное появление, однако я не люблю делать преждевременные выводы. В конце концов, отношения между ними оставались хорошими. Насколько я знала, не было никаких причин против того, чтобы ему навестить ее.
— Да, я приехал узнать, как у Сесиль идут дела. Я много думал и теперь сомневаюсь, а верно ли мы поступили, когда расстались.
— Понимаю.
С некоторым цинизмом я подумала, не связана ли внезапная перемена его отношения с тем, что Сесиль только что унаследовала половину компании «Парфюм Беланже».
— Я догадываюсь, что вы подумали, — с улыбкой произнес Андре. — Но она мне действительно небезразлична. Мне бы очень не хотелось ее потерять.
— Тогда хорошо, что вы заехали поговорить с ней об этом, — заметила я. — Полагаю, она собирается уехать из Парижа.
Я заметила, что это его удивило, хотя он и попытался это скрыть.
— Правда? Тогда я рад, что приехал именно сейчас.
Через пару секунд вернулась Сесиль, держа в одной руке книгу, а в другой — две блестящие жестяные баночки.
— По-моему, вот она, — сказала она, протягивая ему книгу.
Андре встал и взял ее.
— Да, это она. — Он пошелестел страницами. — Похоже, Элиос оставил массу пометок.
— Вот и хорошо, — проговорила Сесиль. — А еще я подумала, что вот это тебе тоже может понравиться.
Она протянула ему блестящую баночку. Андре посмотрел на нее и снова перевел взгляд на Сесиль:
— А что это?
— Отцовская лавандовая помада для волос, — ответила она. — Из его личных запасов. Он изготовил последнюю партию не так давно, и мне бы очень не хотелось выбрасывать эти баночки. Возьмете одну, мадам Эймс? — спросила она, протягивая мне помаду.
Я взяла ее.
— С удовольствием, благодарю вас.
Сесиль говорила об уникальной лавандовой помаде для волос, лично изготовлявшейся Элиосом Беланже, и я бы с удовольствием ею пользовалась, но меня не покидало ощущение, что Сесиль не просто так подарила мне ее в присутствии Андре. Возможно, ей хотелось, чтобы он забрал помаду, однако, не желая придавать этому жесту излишнее значение, она решила и мне подарить баночку.
— Буду с удовольствием пользоваться, — произнес Андре. — И каждый раз вспоминать о твоем отце.
Они посмотрели друг на друга.
Казалось, Сесиль ждала, когда он уйдет, и я поняла, что Андре хотел сказать ей больше, чем мог высказать в моем присутствии.
Я думала, как бы мне потактичнее удалиться, и обрадовалась, когда он напрямик спросил:
— Могу ли я поговорить с тобой наедине?
— У меня гостья, — ответила Сесиль. Услышав эти слова от другой женщины, я бы расценила их как знак тревоги, но Сесиль выглядела совершенно спокойной. Возможно, просто безразличной.
— О, обо мне не беспокойтесь, — быстро вставила я. — Я выйду в сад. Мне очень хотелось улучить возможность повнимательнее его рассмотреть.
Она, кажется, замешкалась, но кивнула:
— Благодарю вас. Я недолго.
Я повернулась к Андре:
— Рада была увидеться с вами, Андре.
— Я тоже. Возможно, мы как-нибудь поужинаем с вами и вашим мужем?
— С удовольствием.
— Я позвоню.
Я вышла в сад и немного прогулялась по дорожке. Меня снедало любопытство, что же Андре скажет и как отреагирует Сесиль. Время возобновления его ухаживаний казалось подозрительным, но мне хотелось верить, что они вызваны искренним чувством, а не чем-то менее благородным.
Существовала ли возможность примирения? В глубине души я всегда надеялась, что огонь истинной любви можно зажечь вновь. Наверное, способность возродить свои собственные отношения вселяла в меня надежду, что это же возможно и у других.
Я гуляла по дорожке, которая петлей огибала дом. И остановилась, поняв, что двери в кабинет мсье Беланже распахнуты настежь. Сесиль обмолвилась, что там прибиралась прислуга. Возможно, двери оставили открытыми для проветривания.
Я заглянула внутрь. Ведущая в коридор дверь была закрыта, в комнате никого. Я хотела вернуть завещание на место. Теперь для этого, похоже, выдалась прекрасная возможность.
Я проскользнула в кабинет и открыла ящик стола, в котором нашла бумагу. Я быстро сунула листок внутрь, закрыла ящик и уже собралась обратно, как мое внимание привлек какой-то предмет на столе.
Это оказалась коробка с тетрадями и различными бумагами. Видимо, это то, о чем говорила Сесиль. В коробке было множество мелочей, а сверху лежала пачка писем в пожелтевших конвертах, почерк на которых показался мне знакомым. Я взяла конверт и вытащила из него письмо.
Любимый мой!
Постоянно думаю о тебе. Сердце мое болит, и мне кажется, что рушится мир. То, что у нас есть, должно было длиться вечно.
Любовные письма. Дальше я читать не стала. Это очень личное. Однако я не удержалась, перевернула листок и поняла, почему почерк показался мне знакомым. Последние слова были темнее остальных, словно ручкой с нажимом водили по бумаге.
Лишь одно может помешать моей любви — это смерть.
Вечно твоя
Нанетт.
Это письма мадам Нанетт.
Судя по дате, она, скорее всего, написала их после расставания с Элиосом Беланже. И он сохранил эти письма. Меня охватила легкая грусть от того, что первая любовь принесла ей столько печали.
Я услышала голоса из сада и торопливо сунула письмо обратно в конверт. Я быстро покинула кабинет и пошла по тропинке от дома, обогнула его и встретилась с Андре и Сесиль.
— Вот, — она указала на какое-то растение, — видишь, в нашем климате оно растет совсем неплохо.
— Да, придется добавить его в свою оранжерею, — отозвался Андре. — Спасибо тебе.
Когда я приблизилась, они посмотрели на меня. Я пыталась определить возникшую между ними атмосферу, но это оказалось нелегко. Сесиль всегда была спокойна и сдержанна, а Андре, похоже, постоянно пребывал в превосходном настроении. Что бы они ни обсуждали, на их лицах это никак не отражалось.
Андре попрощался, и после его ухода Сесиль обратилась ко мне:
— Прошу прощения за задержку, мадам Эймс. Мсье Дюво иногда очень настойчив.
— Кажется, он очень тепло к вам относится, — заметила я, надеясь вызвать ее на откровенность.
Однако, похоже, откровенничать было не в характере Сесиль.
— Андре очень милый, — негромко сказала она. — Если вы готовы, то можем пройти в лабораторию.
Она повела меня через внутренний дворик к оранжерее. И снова мы прошли к лаборатории Сесиль, находившейся за волшебным садом.
Она повторила, что работала всю ночь, и это было заметно. Повсюду в беспорядке стояли пузырьки, мензурки и прочая лабораторная посуда. Воздух был напоен более свежим ароматом, чем в мой предыдущий визит. Пахло скорее живыми цветами, чем засушенными.
— Пожалуйста, извините за беспорядок. Я несколько увлеклась. Как только начинаю работать над ароматом, я перестаю замечать все вокруг.
— Я очень ценю, что вы так много времени уделили моим духам, — произнесла я. — Не стоило так спешить.
— Меня посетило вдохновение. — Сесиль взяла в руки пузырек. — Я совместила несколько ароматов, и мне кажется, что сочетание вам понравится.
Она откупорила пузырек со сделанными ею духами и подала мне. Я глубоко вдохнула их аромат. Хоть я и знала, что духи будут прекрасными, я не ожидала, что они вызовут такую реакцию — странное ощущение счастья, томления и ностальгии, проснувшееся во мне. Она учла все, что я ей сообщила, — мои пристрастия, чувства, воспоминания. И каким-то образом ей удалось поместить их в пузырек.
— Великолепно! — искренне восхитилась я. — Просто поразительно.
Ее губы тронула легкая улыбка.
— Я надеялась, что вам понравится. Это очень сложный аромат. В нем превалируют сладкие ноты гардении, жасмина и туберозы, а также присутствуют нотки пачули, сандалового дерева и мирры. За цветочными нотами стоит объединяющая их прямота. Сверху — уравновешенная и элегантная внешняя оболочка, под которой таится сила. Полагаю, почти как у вас.
Я не могла не согласиться с подобной оценкой. Меня тронуло, что каким-то образом ей удалось уловить эти черты моего характера.
— Просто превосходно, — повторила я.
— Рада слышать. Конечно, это лишь образец. Аромат будет более тонким, многослойным, когда мы закончим работу над ним.
— Поверить не могу, что аромат будет прекраснее, чем сейчас.
— Если хотите, можете забрать образец с собой. Я записала рецепт.
Сесиль взяла со стола одну из лабораторных тетрадей, но при этом опрокинула стоявший слишком близко к краю пузырек. Он на мгновение повис в воздухе, прежде чем упал на мощенный плиткой пол, разбившись на несколько крупных осколков.
На дне оставалось немного жидкости, и я машинально нагнулась, чтобы его поднять. Она быстро перехватила мою руку:
— Этого нельзя касаться, мадам Эймс. Жидкость быстро всосется через кожу, и вам станет плохо. Боюсь, здесь много предметов, к которым опасно прикасаться. Я потом все уберу.
Мы оставили все в беспорядке, прошли обратно через оранжерею и вернулись во внутренний дворик.
— Наверное, теперь нам нужно попрощаться, мадам Эймс, — сказала Сесиль. — Сомневаюсь, что я вернусь в Париж до того, как вы с мужем отправитесь в Лондон.
Я не могла не задуматься, что же послужило причиной ее решения уехать из Парижа, но, как обычно, она предпочла об этом не распространяться.
— Вы свяжетесь с нами по поводу оплаты? — спросила я.
— Да, Антуан этим займется, — ответила Сесиль. — Он сейчас в гостиной. Если хотите, оставьте адрес, по которому вам можно писать. Мы собираемся запустить в производство «Ангела воспоминаний», и я должна полностью переключиться на него, чтобы все прошло успешно. От этого зависит доброе имя моего отца. Рецепт сложный, так что мне нужно лично за всем следить.
— Рецепт? — переспросила я. У них есть рецепт. Просто потрясающее признание. Как же его обнаружили?
— Да, своего рода формула духов. Мы немного запоздали с производством. Понимаете, она ненадолго затерялась среди отцовских вещей, — пояснила она, ответив на мой невысказанный вопрос. — Во время работы он постоянно перемещал свои материалы из одной комнаты в другую. Мишель нашел рецепт лишь вчера вечером, что, уверяю вас, явилось для нас огромным облегчением.
Выходит, Мишель обнаружил пропавший рецепт? Если он выкрал его из сейфа, то зачем вернул на место? Что именно он взял из квартиры той женщины? Возможно, он узнал, что любовница отца съехала оттуда, и спрятал его там, чтобы подстраховаться, пока окончательно не убедится, что наследство ему обеспечено.
— Да, — рассеянно произнесла я. — Думаю, что так. Знаю, весь мир обрадуется скорому выпуску «Ангела воспоминаний».
— Да, — согласилась Сесиль. — «Парфюм Беланже» продолжит работать, как прежде. Очень надеюсь, что мы достойно поддержим сложившиеся традиции.
— Конечно, — задумчиво проговорила я. Хорошо, что нашелся рецепт духов Элиоса Беланже, но я лишилась веского мотива его убийства.
Я оставила Сесиль и вернулась в дом, направившись в гостиную. Я слишком поздно расслышала негромкие голоса. Вошла в комнату и застала Берил Беланже в объятиях Антуана. При моем появлении они отпрянули друг от друга.
— Ох, миссис Эймс, — проговорила Берил, и ее бледная кожа тотчас же стала пунцовой. — Мы с Антуаном просто… я очень расстроилась, и он…
— Прошу прощения, — извинилась я. — Я зашла оставить адрес, мсье Беланже.
Лицо Антуана потемнело. Его, похоже, раздосадовало то, что их застали в неподходящий момент, и разозлила ситуация в целом.
— Бумага на столе, — произнес он.
Я записала лондонский адрес. Когда я обернулась, они оба смотрели на меня. Берил ломала руки, хотя сама, похоже, этого не осознавала.
— Я знаю, как это, наверное, выглядит, но я…
Я улыбнулась, надеясь подбодрить ее:
— Не нужно ничего объяснять.
— Нет, обязательно нужно, — возразила она. — Это не… Все не так, как кажется.
Ситуация складывалась очень неловкая, и мне очень хотелось придумать, как бы поизящнее уйти. Однако уйти решил Антуан.
— Прошу меня извинить, — проговорил он и быстро вышел из комнаты, не успели мы и слова сказать.
Берил повернулась ко мне, в ее голубых глазах стояли слезы.
— Он не знает, что с этим делать. Ни у него, ни у меня ответа нет.
Я снова собралась сказать, что со мной ей объясняться не нужно, но Берил торопливо продолжила, словно ей надоело сдерживаться:
— Элиос был добр ко мне, и я его любила. Я думала, что мы можем быть счастливы, и какое-то время так и было. Но за последний год он все больше отдалялся от меня. Он стал совсем не похож на того человека, за которого я выходила замуж. Я оказалась в какой-то пустоте, а Антуан был добр ко мне. Прежде чем я успела понять, что происходит, я начала в него влюбляться. И он в меня тоже. Но мы были осторожны. Мы не… Я оставалась верной Элиосу.
Интересно, правда ли это. Как бы то ни было, это точно не мое дело.
— Тем не менее я чувствовала себя очень виноватой. Понимаете, в ту ночь, когда Элиос умер, я была не с ним. Той ночью мы с Антуаном гуляли в Люксембургском саду и говорили до самого утра. Только говорили, клянусь вам. Но на следующее утро Элиоса нашли мертвым, и я не могла не думать, что, будь я там, я смогла бы что-нибудь сделать…
— Маловероятно, что вы смогли бы чем-то помочь ему. — Разумеется, я этого не знала, однако мне казалось, что убийцу вряд ли бы отпугнуло ее присутствие.
У меня вдруг мелькнула мысль, что они с Антуаном могли отравить Беланже-старшего, а потом выйти из дома, чтобы отвести от себя подозрения. Однако их нахождение в парке, вдвоем и до утра, могли куда больше расценить как мотив, чем алиби. Не думаю, что они повели бы себя так беспечно, рискуя быть увиденными вместе в ночь кончины Элиоса Беланже.
— Мы оба так виноваты, — проговорила Берил. — Я просто не знаю, что и делать.
— Возможно, все еще образуется, — тактично предположила я.
— Нет, — заявила она, и на ее щеке блеснула слезинка. — Мы никогда не сможем быть вместе.
— Почему же? — спросила я.
— Я его мачеха, — испуганно прошептала она.
Ситуация складывалась необычная, что и говорить. Несомненно, разразится ужасный скандал, если они решатся раскрыть свои отношения.
— Я не знаю ответа, — сказала я. — Но есть вещи куда хуже скандала.
Берил посмотрела мне в глаза:
— Вы и правда так думаете?
— Мне многое довелось пережить, — ответила я. — Людям свойственно забывать.
Она глубоко вздохнула.
— Спасибо вам, миссис Эймс. Не знаю, что произойдет, но вы дали мне надежду.
— Я от души желаю вам счастья, Берил, — искренне произнесла я.
Я вышла из дома, толком не зная, что и думать об этой ситуации. Им я точно не завидовала и надеялась, что время подскажет какое-нибудь решение.
Я вернулась в гостиницу. Мысли путались от того, что я недавно узнала, особенно от факта, что рецепт нашелся. Если Элиоса Беланже убили не из-за рецепта духов, то какова причина убийства? Я ведь была уверена в том, что если мы найдем того, кто выкрал рецепт, то сможем поймать убийцу. Теперь же казалось, что мы вернулись к самому началу.
Если это убийство из корыстных побуждений, то его по-прежнему мог совершить любой из семьи Беланже. Я снова обратилась к черновику завещания, который взяла из кабинета Элиоса Беланже, но виденный мною документ явно не предназначался для придания ему юридической силы. Вероятно, предположения Антуана о том, что отец намеревался целиком отдать ему «Парфюм Беланже», являлись лишь необоснованными умозаключениями.
Тогда кто больше всего желал ему смерти? Сесиль любила отца и была его правой рукой. Я не видела никаких причин, по которым она могла бы убить его именно сейчас. Даже если бы она хотела завладеть его компанией, куда лучшее время наступило бы после выпуска «Ангела воспоминаний». Его внезапная смерть лишь усложнила дело и поставила под сомнение появление новых духов.
Мишелю угрожали лишением наследства, но отец многие годы высказывал подобные угрозы, и раньше Мишель, похоже, не волновался по этому поводу.
А что же Берил Беланже? Видимо, она вышла замуж за Элиоса Беланже в надежде обрести скорее лучшую жизнь, чем настоящую любовь. Но она полюбила Антуана. А любовь может стать самым сильным мотивом из всех.
Любовь. Мне вдруг пришла в голову жуткая, предательская мысль. Лишь одно может помешать моей любви — это смерть. Письмо мадам Нанетт. Она написала эти слова более тридцати лет назад, но что, если она и правда так думала?
Я пыталась выбросить это из головы, но мысль была настойчивой. И чем дольше я думала об этом, тем больше кусочков головоломки вставало на свои места.
В первый раз Элиос Беланже заболел вскоре после появления в его доме мадам Нанетт. Сесиль сказала мне, что мадам Нанетт заваривала чай с жасмином, который Элиос Беланже очень любил. Возможно ли, что она что-то подмешала туда вечером, предшествовавшим кончине Беланже-старшего?
Мадам Нанетт поступила на работу к Элиосу, к человеку, которого она любила и потеряла. Она могла решить, что он снова начнет ее добиваться, дабы наверстать упущенное время. Вместо этого он относился к ней как к остальной прислуге. Он жил с молодой женой и не оставил мадам Нанетт ничего, кроме горьких воспоминаний о некогда взаимной любви.
К тому же оставался вопрос о завещании. Во втором черновике говорилось: «Она получит остальное. Моя любимая». Любимый мой. Вот как мадам Нинетт называла его в письмах. Верила ли она в то, что после проявления нежности в тот вечер на лестнице она сможет много от него унаследовать? Элиос и правда оставил ей кругленькую сумму. Достаточно ли этого для убийства?
Я пыталась сопоставить эту версию с образом милой, заботливой женщины, которую мне довелось узнать. Она не похожа на убийцу. Но немногие из убийц, которых я встречала, походили на таковых. Как бы мне ни хотелось это признавать, но подобная вероятность существовала.
Куда хуже признания такой возможности было осознание того, что мне придется рассказать об этом Майло.
Я вдруг начала подумывать о том, что подруга Винельды Труди, возможно, была права. Как бы хорошо прямо сейчас сбежать в гарем и никогда не возвращаться…
