Черные стебли, которыми был привязан к дереву принц, на глазах засыхали, роняли шипы, распадались на части. Аврора хотела помочь Филиппу избавиться от пут, но ее усилий для этого не потребовалось — пока она шла к дереву, принц уже оказался на свободе. Но все же, как оказалось, к дереву она шла не напрасно, потому что Филипп сразу же крепко обнял ее и долго не отпускал. Принцесса, следует заметить, на этот раз не возражала и не сопротивлялась, ей это было приятно.

Когда же принц отпустил ее, она безвольно опустилась на землю, чувствуя себя совершенно измотанной.

— Роза, — нежным тоном сказал Филипп, опускаясь рядом с ней на колени.

— Теперь я уже так и не узнаю, почему мои родители отправили меня в лес, — тусклым, безжизненным голосом произнесла Аврора. — Не узнаю, скучали ли они по мне. Часто ли вспоминали обо мне. Не узнаю, правда ли они очень хотели, чтобы у них после меня родился мальчик. Я уже никогда не услышу их голоса.

— Роза, Роза, — успокаивал ее принц, осторожно гладя по мокрой от слез щеке.

— Я уже никогда не узнаю, как они выглядели, — судорожно вздохнула она. — Не увижу, как они ходили, не услышу, как они смеялись…

— Ну, тише, тише, успокойся, — снова обнял ее за плечи Филипп. — Я понимаю, как это тяжело, как это ужасно — потерять родителей. Даже если ты их не знала.

— Даже? — сердито переспросила Аврора.

— Не обижайся, я не имел в виду ничего плохого. Ведь я, по сути дела, тоже едва знал свою мать. И ее тоже нет, как и твоей. Она умерла и не узнает, на ком я женюсь, каким я стану королем, не увидит своих внуков, которые родятся у нас с тобой.

После этих слов Аврора почувствовала себя не просто глупой, как обычно, но еще и жуткой эгоисткой, которая думает только о себе, любимой. И вот, пожалуйста, перед ней сидит юноша с такой же, может быть, как у нее, несчастной судьбой, а ей до него и дела нет. Фу, принцесса, нехорошо. И даже не пытайтесь, ваше высочество, оправдаться тем, что принц Филипп — юноша, несколько, скажем так… двуличный.

— Я идиотка. Прости меня, Филипп, — сказала она.

— Ты не идиотка, не говори так. Твоя трагедия ничуть не меньше моей, даже больше, потому что ты потеряла обоих родителей сразу, да к тому же только сейчас об этом узнала. Так что поплачь еще немного, а потом пойдем дальше.

— Я не могу идти дальше, Филипп, — жалобно ответила принцесса. — Я не могу…

— Есть вещи, которые нужно делать через «не могу», — твердо ответил принц. — Твоих родителей больше нет, это значит, что для своего народа ты — последняя надежда. Только ты, понимаешь? Ты единственная, кто сможет спасти их, вывести из хаоса свое королевство, когда мы проснемся.

— Но я даже не понимаю, куда мы идем! — истерично вскрикнула Аврора, указывая рукой на бесконечные ряды деревьев и теряющуюся среди них тропинку. — Я не уверена, сохранился ли там домик, который мы ищем. Быть может, вся наша затея — найти домик, найти там фей, потом с их помощью найти выход из сна — была заранее обречена на провал…

И в этот момент из глубины леса до них донеслась песня:

— Еще один демон? — тихо спросила Аврора. — Нет, я этого не вынесу.

— Подожди, подожди, — сказал Филипп и удивленно добавил: — А ведь я знаю эту песню.

— Еще один демон! — не унималась принцесса, не слушая его. — Кто на этот раз? Дровосек-убийца? Лисица-людоед? Загадочный всезнающий мальчик с перочинным ножичком?

Песня оборвалась, и Аврора так и не узнала, встретил тот веселый дровосек свою девушку или нет. Надо полагать, встретил все-таки. Затем раздался громкий хриплый голос:

— Не бойтесь! Отриньте страх! Я слышу вас! Мне дана была миссия — нести помощь и утешение. Я пою для того, чтобы отгонять медведей. Как только они слышат, что это я, обходят меня стороной. Отриньте страх! К вам приближается король! Король лесной чащи! Если у вас добрые намерения, вам нечего бояться.

— Давай уйдем, — сказала принцесса, с трудом поднимаясь на ноги. — По-моему, нам лучше избежать этой встречи.

Но Филипп удержал ее, напряженно всматриваясь в ту сторону, откуда доносился голос.

— Но если вы демоны этой карги Малефисенты, я бы на вашем месте убирался подальше, — продолжало доноситься из-за деревьев. — Если вы демоны — берегитесь, ибо у меня в руках всесильный скипетр и царская держава!

На тропинке показался человек, который вряд ли мог оказаться демоном. Очень уж он не был похож на исчадие ада.

На нем был потрепанный черный плащ с красным подбоем, под плащом — рваная оранжевая рубашка. На ногах — сапоги, когда-то хорошие, но теперь разбитые вдрызг и кое-как связанные какими-то плетенными из травяных стеблей веревочками. Волосы на голове, борода и даже брови торчали у незнакомца в разные стороны и были, наверное, седыми, но об этом можно было лишь догадываться, поскольку их покрывал густой слой пыли и грязи, из которого тут и там высовывались какие-то сухие листики и прутики.

А еще у странного человека не было одного глаза — пустую глазницу прикрывала собравшаяся морщинистыми складками кожа — зато действительно был всесильный скипетр в виде массивной ветки, на которую незнакомец опирался при ходьбе, а в другой руке царская держава — круглый, тяжеленький на вид камень.

— Отец?.. — прошептал Филипп, не веря своим глазам.

— Филипп? — прошептал незнакомец, не веря своему единственному глазу. — Нет-нет, этого не может быть. Очередная галлюцинация. Совсем как раньше, когда я видел одним глазом то, чего нет. За это мне его выкололи. Чтоб он не лгал, значит.

— Это я, отец, это я, — дрогнувшим голосом сказал принц. Он бросился вперед и крепко обнял безумного грязного старика.

Принцесса молча наблюдала за ними, пытаясь понять, что здесь на самом деле происходит. В голове у нее звенело, все казалось каким-то странным, бессмысленным и… ненастоящим, что ли. Как в театре — все вроде бы по правде, а на самом деле — понарошку.

Тем временем старый король зарыдал, по-медвежьи сжимая Филиппа своими грязными громадными ручищами.

— Филипп… сынок. Как я рад тебя видеть! Но лучше бы тебя здесь не было! Знаешь, если мне и удалось сохранить остатки разума в этом проклятом месте, то только потому, что я думал, что хоть ты-то в безопасности. Надеялся, что ты успел удрать отсюда куда-нибудь подальше с той своей лесной крестьяночкой. Как же ты был прав, сынок, когда хотел сбежать с ней… Тем более что нравы теперь стали куда свободнее, чем прежде. И то сказать, не при короле Артуре живем, на дворе у нас сейчас цивилизованный четырнадцатый век как-никак…

— Отец, родной! — со слезами на глазах воскликнул Филипп. — Неужели ты все это время был здесь один?

— Изгнанник, — прошептала Аврора. — Изгнанник…

— А, это ты! — уставился на нее одним своим глазом король Губерт. — Маленькая воспитанница Малефисенты!

— Нет, — сказал Филипп. — На самом деле, как оказалось, она и была той крестьянкой, на которой я хотел жениться, но при этом оказалось, что она же и принцесса Аврора. Просто ее в детстве отправили в лес жить вместе с феями.

— Бред какой-то, — сказал король Губерт и почесал бровь над своей пустой глазницей. — А ну-ка давай еще раз, и с самого начала.

— Хорошо, только я постараюсь все рассказать покороче и побыстрее, а то у нас времени мало.

— Времени мало? Я бы так не сказал, — уныло заметил король Губерт. — Годами тут брожу по этому лесу. Тоска. По-моему, время — это все, что у меня осталось, мой мальчик, и девать его мне совершенно некуда.

До чего же странно было Авроре сидеть и слушать со стороны собственную историю в пересказе Филиппа! Закончив, принц повернулся к ней и попросил:

— А теперь ты еще раз расскажи, за что изгнали из Тернового замка моего отца.

— Да по большому счету из-за ерунды, — пожала плечами принцесса. — Просто он хотел, чтобы за ним, как за королем, оставалось слово во всех делах, которые касаются управлением жизни замка. А в общем-то, как мне кажется, Малефисенте чем-то мешало его присутствие, и больше ничего. Почему напрягало? Не знаю, хотя… В реальном мире король Губерт приехал на нашу с тобой свадьбу, может быть, Малефисента опасалась, что из-за этого возникнут какие-то противоречия в сонном мире Тернового замка? Боялась, что король что-нибудь вспомнит?

— Очень похоже на то, — кивнул головой король Губерт. — Когда эта ведьма выкидывала меня из замка, она так и сказала: «Все. Ты больше не будешь доставлять мне беспокойство, старый дурак». Неприятным таким тоном сказала… Дрянь-женщина…

— А что с тобой случилось после этого? — спросил Филипп. Он робко протянул руку, собираясь погладить старого короля по голове, но не решился и отвел ее назад.

— «Я изгнан был, но разве я отдался на милость своей горестной судьбе?» — голосом трагика произнес Губерт. Судя по всему, цитировал кого-нибудь из авторов своих любимых рыцарских романов. Потом он утер рот тыльной стороной ладони и уже совершенно другим, нормальным тоном продолжил: — Нет, не отдался, дорогие мои. Те глупцы, что сидят взаперти в замке, считают, что здесь, Снаружи, мертвая пустыня. Так им внушила Малефисента, и они верят ей на слово. Никому и в голову не приходит проверить ее слова. А на самом деле здесь чудесно. Зелено. Солнышко светит. Я ушел в лес и до сих пор слоняюсь по нему. Питаюсь орехами, желудями, грибы собираю. Иногда кролика удается добыть. Нормальная еда, здоровая. Сначала был совсем один, потом несколько раз наткнулся на демонов Малефисенты, — он почесал бровь над своей пустой глазницей. — М-да. Пришлось вооружиться — меча-то у меня при себе больше не было! Сделал себе дубину и стал называть себя королем лесной чащи. Пусть Губерт изгнан, но он по-прежнему король!

Аврора мягко обняла старика одной рукой за плечи. Король Губерт вздрогнул от неожиданности, но тут же успокоился и заулыбался.

— Очень странно, но за все это время мне так и не удалось найти свое королевство, — продолжил он. — Не понимаю, куда оно могло деться. Ведь в ясные дни из моего замка был виден замок Стефана, вот какими близкими соседями мы с ним были! Шутили даже, не протянуть ли над лесом веревку от замка до замка, чтобы по ней летать друг к другу в гости.

— Ничего странного, отец. Сейчас мы с тобой внутри сна Авроры, — с ласковой улыбкой пояснил Филипп. — А как может в ее сне появиться наше королевство, если наяву она никогда его не видела?

— А, ну да, конечно, — тихо согласился Губерт. — Я затерян в колдовском сне какой-то девочки, и все здесь не такое, как на самом деле. Знаете, чем дальше я уходил от проклятого замка, тем больше все запутывалось, но при этом, что удивительно, кое-что и прояснялось. Воспоминания появлялись. Из того мира, из настоящего, как я понимаю. Очень многое перепутано, но так, наверное, и должно быть в голове юной леди.

Принцесса нисколько не обиделась на слова старого короля о царящей в ее голове каше, вместо этого задала вопрос, который давно уже ее мучил:

— Вам не кажется странным совпадением, что вы вышли на нас из леса как раз в то время, когда мы с Филиппом говорили о моих родителях? В ту самую минуту, когда я едва не сдалась и не отказалась от своей миссии?

— Здесь не бывает простых совпадений, моя дорогая, — веско ответил король Губерт. — И наша встреча совпадением тоже не была. Меня направили сюда какие-то высшие силы. Передо мной явился то ли дух, то ли ангел и сказал, что вы потерялись и я должен найти вас и привести домой.

— Фея, — прошептала Аврора. — Это, наверное, была фея.

— Фея? Возможно, — согласился король. — Да, то существо было золотистым и блестящим. Наверное, в самом деле фея.

— Отлично! Теперь все сходится! — облегченно выдохнул Филипп.

— А вы действительно сумеете помочь нам найти домик в лесу? — спросила принцесса. — Тот, в котором я росла со своими тетушками? Он маленький, с соломенной крышей…

— В этом лесу я знаю каждую тропинку! — величественно объявил Губерт. — И каждую травинку, даже когда здесь все меняется. А меняется все вокруг постоянно, должен вам заметить. Впрочем, о том, что происходит в головах юных леди, я уже говорил. «Итак, я послан сюда свыше, и готов исполнить свой священный долг!» — старый король снова процитировал какой-то рыцарский роман и спокойно добавил: — Очень рад, что смогу наконец пригодиться на что-нибудь. Идите за мной, дети мои!

И он направился вперед, держа в одной руке свой посох, а в другой «державу».

— Знаешь, в реальном мире он таким не был, — шепнул принцессе Филипп. Она, прищурившись, взглянула в ответ, и принц принялся уточнять: — Ну, то есть немножко, может, и был. Он любил иногда поиграть на публику, но это было не всерьез. На самом деле отец всегда оставался правителем справедливым, но строгим, мало говорил, но много размышлял. С друзьями был добрым и щедрым, врагов же карал сурово и беспощадно. Иного преступника мог, ни секунды не колеблясь, и своей рукой казнить.

Аврора невольно вздрогнула, подумав о том, что Филипп говорит о своем отце так, словно короля уже нет в живых — все в прошедшем времени.

Неизвестно, что случилось с королем в реальности, но в мире сна принцессы он был жив и уверенно пробирался вперед среди деревьев, не переставая зорко смотреть вокруг, отмечая каждое движение в ветвях над головой, каждый шорох в дальних кустах. Нет, старый король не нервничал и не беспокоился, просто, по своей привычке, постоянно был начеку.

А еще Аврора подметила, что он незаметно машет рукой или кивает головой, приветствуя некоторые деревья или камни — очевидно, с каждым из них у старого короля была связана какая-то отдельная история. Глядя на то, как Губерт потихоньку салютует какому-то валуну, принцесса с облегчением подумала вдруг о том, что, если салютует, значит, узнает этот валун и эту местность, а, следовательно, точно знает, куда идет.

Между тем каждый новый шаг давался Авроре с трудом — все труднее было волочить задеревеневшие ноги, все сильнее болело пропоротое деревянным игрушечным мечом бедро. Принцессе даже думать не хотелось о том, что стало бы с ней и Филиппом, не найди феи способ направить к ним на помощь короля Губерта.

Сейчас — впервые с начала их путешествия — принц шагал рядом не с Авророй, а со своим отцом. Они весело болтали о каких-то пустяках, смеялись, вспоминали забавные случаи из своей жизни. Филипп со смехом рассказывал о том, как однажды здесь грянул такой ливень, что ему почти сутки пришлось коротать время в какой-то пещере вместе с парой лис и барсуком. «Интересно, это я устроила тот дождь? — подумала Аврора. — Или ливень просто был отражением чего-то, что происходило в моей бедной голове?»

Спустя какое-то время Филипп, видимо, вспомнил про принцессу, приотстал от короля и поравнялся с ней.

— Все хорошо? — спросил он.

— Хорошо не скажу, но нормально.

— Мы уже почти пришли, — подбодрил ее Филипп.

Судя по падающим сквозь густые кроны деревьев теням, солнце стояло уже высоко, почти в зените. Тут король Губерт неожиданно остановился и сказал, театральным жестом указывая вперед:

— Миледи, прошу вас.

Перед ними неожиданно, совершенно ниоткуда начиналась аккуратно вымощенная замшелыми каменными плитами дорожка, ведущая в темную глубину леса. Аврора почувствовала, как сильно забилось в ее груди сердце. Дорожка?.. Нет, дорожка эта была, пожалуй, не знакома принцессе, но почему-то вызвала у нее нежные ностальгические чувства. Странно. Впрочем, а что не было странным в причудливом мире ее собственного сна?

— Тебе не кажется знакомым это место? — спросила принцесса, обращаясь к Филиппу.

— Очень похоже на поляну, где мы с тобой впервые встретились, — задумчиво ответил принц. — Но не совсем. Хотя вроде бы и деревья те же…

— И камни! — радостно подхватила она, увидев впереди высокий серый валун. Аврора даже хотела побежать к нему, но тут же остановилась и охнула, держась за раненое бедро.

— Ты в порядке? — в один голос спросили Филипп и Губерт, поддерживая ее под руки каждый со своей стороны.

В порядке? Пожалуй, еще никогда в жизни она не находилась так далеко от того, что называется «быть в порядке», но тем не менее утвердительно кивнула и с усилием выдохнула:

— Пойдемте дальше.

В ту же секунду в подлеске за их спинами раздался треск. Не слишком громкий, не слишком сильный, но тем не менее какой-то очень зловещий.

— А я думал, что так глубоко в подсознание Розы демоны Малефисенты уже не смогут добраться, — встревоженно произнес Филипп. — А может быть, это медведь?

— Не медведь, — уверенно ответил старый король. — Медведей-то я хорошо знаю.

Тихий шелест деревьев, затем странный, неестественный звук.

— «И снова долг меня зовет священный!» — торжественно объявил Губерт. — Вы вдвоем идите дальше, выполняйте свой долг. А мой долг — разобраться с демоном.

— Что? — воскликнул Филипп. — Нет, о нет, отец, мы должны держаться все вместе…

— Нет, сынок, — печально улыбнулся старый король. — Сразиться с демоном — это мой долг, моя часть истории. Ваша часть истории еще впереди. Идите.

— Твой отец прав, Филипп, — тихо сказала Аврора. — Так будет лучше. Может быть, король Губерт сумеет задержать того, кто там, в кустах, а мы с тобой в это время успеем выполнить свою часть задания.

— Слушай, что она говорит, сынок. Она здесь самая умная, — кивнул Изгнанник.

Филипп посмотрел на короля, на принцессу, снова на короля, затем сказал, обнимая старика:

— Хорошо. Спасибо, отец. Без тебя мы никогда не нашли бы это место.

— Увидимся на той стороне, — улыбнулась Аврора. — Когда все проснемся.

Король Губерт как-то странно посмотрел на нее и произнес несколько загадочных фраз:

— Крестьянка оказалась принцессой, оказалась ли принцессой крестьянка? Мне кажется, вы и не крестьянка, и не принцесса, юная леди. Кто вы? Я не знаю, кто вы на самом деле. И не думаю, что вы встретите меня на той стороне. Таким, какой я сейчас, во всяком случае.

— Что ты хочешь всем этим сказать? — едва не заикаясь от волнения, спросил Филипп.

— Что я хочу сказать? — пожевал губами старый король. — Сынок, я годами бродил по этому лесу, заводил себе пушистых и пернатых друзей, отправлял обратно в ад вырвавшихся из него демонов, видел этот постоянно меняющийся мир и сам менялся в нем. Теперь понимаешь?

— Если честно, то не совсем, — покачал головой Филипп.

— Ну и ладно, — похлопал его по плечу король. — Не бери в голову. У тебя сейчас поважнее дела есть. Королевство спасти. Принцессе помочь… А обо всем остальном потом как-нибудь поговорим. Если получится. Жаль, конечно, что раньше не поговорили с тобой ни разу вот так… по-настоящему…

Губерт блеснул своим единственным глазом, поднял высоко над головой ветку — простите, королевский посох — и снова заговорил тоном провинциального трагика:

— Я клянусь повергнуть ниц любого, кто осмелится встать у вас на пути, чтобы помешать исполнить вашу славную великую миссию! А когда я исполню свой священный долг, отправлюсь в адский, заросший черным терном замок. — Он сглотнул и обычным тоном закончил: — Возможно, вам и в замке еще потребуется моя помощь, чтобы разобраться со спятившей с ума ведьмой. А если честно, я ужасно хочу оказаться там, чтобы своими глазами увидеть, как она получит по заслугам!

Старый король в последний раз улыбнулся принцу и принцессе, потом медленно, с достоинством, повернулся, направился назад, в сторону густого подлеска, и спустя несколько шагов исчез в нем, бесшумно и бесследно, словно дикий зверь.

Филипп с тоской смотрел вслед отцу, а когда тот исчез, сказал сдавленным голосом:

— У меня такое чувство, что мы распрощались с отцом навсегда.

Аврора положила руку ему на плечо. Она впервые за все время после их размолвки первой прикоснулась к принцу, забыв про все обиды, казавшиеся сейчас такими мелкими и вздорными. На ладонь принцессы упала теплая капля, скатилась на землю. Филипп шмыгнул носом, похлопал принцессу по руке и тихо сказал:

— Пойдем.

Аврора молча кивнула.

Теперь, когда все вокруг начинало казаться знакомым, ей даже идти стало легче. Тихо шуршали под ногами бронзовые опавшие с дубов листья. В воздухе стоял пряный, хмельной запах осени. Почему после лета так быстро, моментально настала осень? Потому, наверное, что во сне еще и не такое случается. Нужно заметить, что осень Аврора любила даже больше, чем лето, и совсем-совсем немножко меньше, чем весну. На земле, как и положено в осеннем лесу, кроме сухих золотых и красных листьев замелькали полированные коричневые желуди с пупырчатыми желтовато-зелеными шляпками. Когда-то Аврора очень любила собирать их…

Принцесса старалась не дать своему сознанию провалиться в очередной вал воспоминаний, которого могла уже просто не выдержать. Чтобы отвлечься, она внимательно рассматривала каждую мелочь по сторонам тропинки и несказанно обрадовалась, когда первой заметила долгожданный домик.

— Он… Да, он похож на то место, откуда меня увезли феи, — сказал принц, когда Аврора указала ему на симпатичную маленькую хижину с соломенной крышей и высокой трубой, из которой вылетали легкие облачка светлого дыма.

Хижина действительно была похожа на лесной домик, в котором выросла Роза, но не более того. И стены другого цвета, и крыша слегка не такая, и свисающие вдоль стен стебли дикого винограда непонятно откуда взялись. Не было их здесь раньше, не было. Но в целом домик был похож, и принцесса решила, что на этом можно успокоиться.

В раскрытой двери домика стояла женщина — почему-то принц и Аврора заметили ее только сейчас. Или она сама только сейчас в этом сне появилась? На женщине было простое темно-зеленое платье и салатового цвета передник. За спину женщины спускались две толстые, аккуратно заплетенные косы седеющих волос. Лицо гладкое, почти без морщин, и доброе.

— Давайте скорей, ребятишки, заждалась я вас, — сказала женщина.

— Ловушка, — не шевеля губами, произнес Филипп. Без особой уверенности, впрочем. — Очередная.

— Постой, я, кажется, знаю, кто это, — ответила Аврора. — По-моему, все в порядке, Филипп.

— Этот дом — самое безопасное место в твоем сознании, Роза-Аврора, — сказала женщина в зеленом платье. — А теперь поторопитесь. Оба.

Принцесса широко улыбнулась, услышав свое полное имя, которое, как она решила, было ее настоящим именем. Она посмотрела Филиппу в глаза, чуть заметно кивнула, и они вместе пошли к домику.