В реальном мире на королевство обрушилась эпидемия смертей, быстрых и неотвратимых.

Как правило, это случалось ближе к полуночи. Именно в это время то кто-нибудь из придворных, то какая-нибудь фрейлина вдруг начинали один за другим истекать кровью, задыхаться, корчиться, судорожно ловить перекошенным ртом последние в своей жизни глотки воздуха.

Возле умирающих хлопотали Фауна и Меривеза. Пытались остановить кровотечение с помощью бинтов, шептали заклинания, пытались влить в посиневшие губы умирающих отвар целебных трав. Все было бесполезно. Казалось даже, что усилия фей лишь продлевают агонию, оттягивают конец, избежать которого все равно невозможно.

Флора за умирающими не ухаживала. Она сосредоточенно порхала в воздухе, пытаясь пробиться, прорваться в сознание Авроры, спящей в жутком мире Тернового замка, которым правила Малефисента.

Принцесса спала беспокойно, металась по подушке. Снова начал кровоточить уколотый когда-то веретеном палец Авроры.

Пытаясь погрузиться в сознание принцессы, Флора немедленно оказывалась в мрачном кошмаре, на самой грани безумия. Когда-нибудь потом, если будет время, нужно будет обсудить с Фауной и Меривезой, как же так получилось, что никто из них, трех фей, не заметил, как нарастает, накапливается беспросветная тьма в голове и на душе их приемной дочери, их драгоценной и любимой Дикой Розы.

Но сейчас ей было не до этого. Сейчас нужно было действовать, решительно и быстро.

Проникнуть в сознание Авроры никак не получалось. Царивший в голове принцессы мрак упорно отталкивал Флору, и она вынырнула наружу, но и здесь, извне, фею окружала все та же тьма, в которой растерянно, бесцельно бродили тени людей, чьи души полностью находились во власти чар Малефисенты.

Но кто ищет, тот всегда найдет. В угрюмом мраке Тернового замка перед феей промелькнул силуэт чуть более светлый, более живой, чем остальные, и Флора поспешила обратиться к нему за помощью. Быть может, этой тени удастся проникнуть туда, куда мрак не пускал фею.

— Тень! Ты, да, ты! Помоги ей, если можешь!

Тень вздрогнула, повернулась, пытаясь понять, кто ее окликнул.

— Найди ее! — приказала фея Флора. — Найди принцессу. Она там, в лесу. Помоги ей, от этого зависит спасение всех вас. Помоги принцессе найти нас.

Кажется, тень поняла, что от нее требуется, и поспешила прочь, а Флора тем временем почувствовала, как непреодолимая сила тянет ее назад, в реальный мир.

— Флора!

Фея открыла глаза, с тревогой взглянула на лицо Меривезы, знала, что просто так феи не стали бы так срочно вызывать ее из мира теней. Наверняка произошло нечто важное. Или даже очень важное. И, скорее всего, неприятное.

К сожалению, Флора не ошиблась. Меривеза схватила ее за руку и воскликнула, рыдая:

— Это они! На этот раз они! Малефисента все-таки добралась и до них!

Все еще не в силах поверить в случившееся, Флора позволила Меривезе взять себя под руку и отвести в Тронный зал. Там уже была Фауна, металась от короля к королеве и обратно. Всего несколько минут назад Стефан и Лия были живы и здоровы, сейчас же они корчились в предсмертных судорогах, и одежда у них на груди потемнела от крови.

— Но зачем? Зачем? Они же были нужны ей! — воскликнула Флора.

При жизни Стефан был неплохим королем, хотя и не слишком веселым человеком, слегка медлительным, с длинными обвисшими усами. Сейчас лицо его побледнело как снег, сильные пальцы в клочья рвали на груди одежду — он пытался избежать смерти, из последних сил сопротивлялся ей в этом искаженном мире сна. А королева Лия уже затихала, запрокинула голову, горестно опустив вниз уголки рта.

Последнее время феи повидали немало смертей, но ни одна из них не потрясла их так глубоко, как гибель Стефана и Лии, которых они знали с того самого дня, когда молодые король и королева только-только взошли на престол. И королевскую чету, и особенно их дочь феи считали, по сути, своими детьми, и это не удивительно. Ведь своих-то детей ни у одной из трех фей не было.

Так что можно было понять и простить то, что охваченные горем феи не услышали, упустили звуки, которые легко могли затеряться в общем шуме переживающего катастрофу замка, но в другое время непременно должны были достичь сверхъестественного слуха волшебниц.

А звуки эти были необычными, странными. Вначале треск расколовшегося камня. Следом — стеклянный звон рассыпавшихся по каменным плитам пола осколков. И, наконец, торжествующий шелест распахнутых крыльев, гулкое карканье вырвавшегося на свободу и устремившегося к своей госпоже ворона.

Со смертью короля и королевы Малефисента стала намного сильнее, и ее могущества хватило теперь на то, чтобы позвать ворона домой.