Глава 13

Кондратенко после небольших размышлений от полёта в аэрозаке отказался, потому что там не был предусмотрен комфорт. Кабина пилота отсутствовала за ненадобностью, бо́льшую часть грузового отсека занимали дроны и роботы, а для перевозки заключённых в центральной части имелась «камера» - ограниченное силовым полем пространство с неудобными жёсткими сиденьями. Пока арестантов не наблюдалось, поле было отключено, но следователь не особо жаждал натирать зад о холодный металл.

- Полетим следом, на флаере, - заявил он и пошёл в полицейский ангар за служебной легковушкой.

Робос расположился на заднем сиденье, впереди сели Влад и Трофим. Практикант не знал, куда пристроить оружие – то укладывал на приборную панель, то к себе на колени, то засовывал в кобуру на поясе.

Владислава обуяли подозрения:

- Ты хоть знаешь, как им пользоваться?

- Конечно, – Горохов, наконец, оставил пистолет в покое, – тренировался целый месяц, каждый день, по часу. Из всего, что есть в вооружении у полиции, пострелял.

- В виртуальности? – зачем-то уточнил следователь, хотя всё было и так ясно.

- Не в реале же. Кто бы мне такое разрешил?

- Понятно. В общем, особых отличий нет. Только конкретно этот ствол сильно нагревается, если стрелять очередью, да при отдаче рука уходит влево. Ну, и люди не программки, ведут себя непредсказуемо. Имей ввиду.

- Угу.

- И ещё. Там, куда мы летим, оружие без индивидуальной привязки очень ценится. Так что особо им не свети. А то дадут по кумполу и отберут, а мне потом отчитываться.

- Понял.

- Робос, расскажи об аресте.

- Хорошо, Владислав Александрович. Правонарушителей двое. Их вина доказана, поэтому никаких дознаний не планируется. Обвиняются по статьям 2973.4 и 2973.5.

- Что они натворили? – спросил следователь больше ради практиканта, потому что сам он Уголовный Кодекс знал наизусть, – только кратко, не надо всё дело читать.

- В районе Окраина-11 в социальном центре скоропостижно скончалась волонтёр, Иванка Петефи. В момент смерти рядом с ней присутствовали Грэхам Браун и Виталий Крутиков, местные жители. Вместо того чтобы сообщить об инциденте, мужчины оттащили тело в кабинет с точками выхода в Виртоград и с особым цинизмом воспользовались чипом Петефи для подключения к Сети. К тому моменту, как управитель проанализировал их поведение, Браун и Крутиков успели потратить тридцать семь тысяч не принадлежащего им рейтинга на два спиннинга, четыре ящика водки, две пары зимних ботинок, десять пар мужских лосин и поход в виртбордель. Управитель вызвал полицию, но правонарушители скрылись до прибытия дронов. На данный момент они покинули город и плывут на лодке в юго-западном направлении. Поэтому арест одновременно считается и спасательной операцией.

- Практикант!

- А? – Трофим вздрогнул и прекратил пялиться в окно.

- Тебе что – не интересно?

- Я слушаю, Владислав Александрович.

- А что вид такой унылый?

- Скажите, что ждёт этих… Брауна и Круглова?

- Крутикова.

- Неважно. Какое наказание предусмотрено за их преступление?

- Ниже по социальной лестнице им опускаться уже некуда, так что либо в Австралию, либо на исправительные работы. Будут гелий на Луне добывать.

- А сколько у них рейтинг?

- Максимально достигнутый Брауном – сто семь тысяч, - ответил вместо следователя Робос, - максимально достигнутый Крутиковым – тридцать три тысячи. Переселены на Окраину-11 после достижения нижней планки в три тысячи. Крутиков на момент совершения преступления имел переходный социальный статус, так как накопил пять тысяч двести баллов. Браун находился в группе риска - на момент совершения преступления на его счету было семьсот баллов, он мог оказаться изгнанным из человеческого общества.

- Бедняга Крутиков, - покачал головой Кондратенко, - всего восемьсот, и он бы смог вернуться в город. Ну, а второму туда и дорога.

- Вот, даже вы не понимаете, – очень тихо ответил Горохов, - у этих мужиков запас был маленький. Если бы на его месте оказался я…

- Ты? Не смеши. Ну да ладно, предположим. И что было бы?

- Да ничего особенного. Я могу выйти в Мегаполис, оскорбить сотню мертвецов, воспользоваться десятками чужих чипов, повредить имущество города, убить кого-нибудь, изнасиловать, похитить… Да что угодно могу сделать. И всё равно мой рейтинг не опустится до этих трёх тысяч, после которых выбрасывают из общества.

Парень замолчал и невидяще уставился в окно.

- Но ведь есть наказание за особо тяжкие, когда рейтинг, ни личный, ни семейный, не учитывается. И даже не снимается. Человека сразу отправляют на казнь.

Трофим хмыкнул и ответил, не поворачиваясь:

- И много вы знаете таких случаев?

Владислав нехотя признал:

- В принципе, что-то не припомню такого.

- Вот именно.

Влад с безмерным уважением сказал:

- Знаешь, я понял, почему ты рвёшься к нам на работу. Ты не хочешь бороться с преступностью в общем. Ты хочешь бороться с преступностью среди своих.

- Да! – Горохов обернулся и с вызовом посмотрел в глаза собеседнику. Правда, очень быстро стушевался и отвёл взгляд.

Кондратенко взял практиканта за подбородок, повернул его голову так, чтобы ухо оказалось вне поля зрения Робоса и видеорегистратора, наклонился и еле слышно прошептал:

- Если бы ты пролез в правительство, сделал бы гораздо больше. И дружеский совет – никогда не говори вслух то, что думаешь на самом деле.

Откинулся и в полный голос добавил:

- Дурак ты, Трофимка. Система может, и жестка, но не жестока. И очень эффективна. Каждому по способностям. Потому что потребности у большинства запредельные, и на всех ресурсов не хватит. Не нарушай законов, учись, работай, не трать баллы на всякую ерунду и не размножайся бездумно. Этого достаточно, чтобы к пятидесяти годам перевалить за триста тысяч. А с таким рейтингом можно уже многое себе позволить.

- Но…

- Да, у семей с максимальным рейтингом старт молодёжи более благоприятный. Но это не значит, что остальным кто-то препятствует. Добивайся, и всё будет. И вообще, хватит. Робос, перебрось мне дело Ломовой Даны. Изучим, пока летим.

- Хорошо, Владислав Александрович.

Судя по пылающим щекам, Горохов жаждал продолжить беседу на тему социального неравенства, но спорить не решился. К тому же он тоже хотел выяснить, кто убил Петухова.

Кондратенко включил минивизор и углубился в изучение файла.

- Тэкс, посмотрим. Это мы уже знаем, и это, и это… Одинокая женщина с проблемной печенью и никотиновой зависимостью… Работала в муниципалитете в счётной палате… Увлекалась виртпутешествиями, причем предпочитала не курорты, а экстремальный отдых. Хм, молодец, что сказать. Ещё… Регулярные траты в симуляторе «Крепкая семья». Что это, не знаешь?

- Робос, краткая информация по «Крепкой семье», - повернулся Трофим к роботу.

- Симулятор. Клиенту предоставляется виртквартира, супруг или супруга, дети в количестве от одного до четырёх, имитация быта – уборка, приготовление обеда, проверка уроков, совместные прогулки в парке и прочее. За дополнительную оплату можно приобрести питомца – собаку, кота или пони.

- Пони?

- Да, пони. Все персонажи – неписи, живых актёров не предусмотрено.

- Ясно. Итак, траты на эрзац семьи и игру «Подселенцы», на сигареты. Одевалась в одних и тех же магазинах. После операции словно с цепи сорвалась и стала в диких количествах скупать продукты и алкоголь. М-м-м, однажды даже постную говядину заказывала.

- И? – спросил ничего не понимающий Трофим.

- Эх ты, дитя оверов, - добродушно сказал Влад, - лугов почти не осталось, все коровы в маленьких клетушках выращиваются, поэтому от них только мраморное мясо получается. А постная – это когда животное под солнцем пасётся, травку кушает да двигается. Цена – запредельная.

- Да? Никогда об этом не задумывался. У нас дома мраморную не подают. Вроде собакам отваривают, но я не уверен.

Кондратенко вздохнул и снисходительно произнёс:

- Ты как-нибудь поинтересуйся разницей в цене. Сразу поймёшь, что Ломова действительно шиковала. Но оно и понятно – новая безотказная печень, можно забыть о лечебном питании. Ладно, дальше. Непосредственно убийство. Хм…

Влад замолчал, а его взгляд заскользил по висящим в воздухе строчкам. Горохов понял, что наставник что-то нашёл и еле удержался от расспросов.

Следователь ткнул пальцем в воздух, перед глазами практиканта появилась увеличенная фотография с места преступления.

- Ну? Как тебе?

- О-фо-на-реть, - по слогам произнёс парень, - она же…

- Ага. Валяется на полу, на люстре болтается выдранный из тела шунт. И смотри, вот ещё. – Мужчина провёл рукой перед голографическим изображением, оно ещё больше увеличилось, стали видны женские кисти. – Ничего не замечаешь?

- Раз, два, три…

- Можешь не считать. На каждой руке минус три ногтя. Как у Петухова. Вон они.

Ещё одна манипуляция с картинкой, и в центре внимания оказался журнальный столик, на котором лежали ногтевые пластины.

- Интересный и затейливый способ самоубийства, не находишь, практикант?

- Да это ведь наглое и плохо замаскированное враньё! – вскричал Трофим. – Как бы она сама себе такое сделала?! Надо выяснить, кто вёл дело!

- А чего выяснять? Тут всё написано, – Влад пролистал файл в конец и недоверчиво хмыкнул: - надо же. Быть того не может.

- Кто? Вы его знаете?

- Робос, - проигнорировал вопрос следователь, - сообщи аэрозаку, что мы не будем присутствовать при аресте. Нечего нам в океане делать, роботы сами справятся. И перестрой маршрут, мы летим на Окраину-четыре. Хотя подожди. Надо сделать петлю – домой заскочу, возьму кое-что, раз уж в четвёрку собрались.

- А как же приказ? – удивился практикант.

- Приказ был достаточно ясен – показать тебе Окраину. Всё остальное – несущественные детали.

Трофим таращился на старшего, ожидая пояснений.

- Что смотришь? Отец хочет, чтобы ты проникся атмосферой трущоб. Не знал? Что ж, сюрприз, ты всё ещё под родительским колпаком. Ой, прости. Под заботой. Робос, маршрут перестроен?

Флаер сменил курс и направился на северо-запад.